Часть пятая

Кузница

877 год

В эти два года все шло не так, как рассчитывал Карл Лысый. Он был коронован по воле Иоанна Восьмого, но акт подписали всего десять итальянских патрициев. Не имея почти никакой поддержки со стороны итальянской знати, император нес на своих плечах защиту Папской области, управление Францией и Италией, угрозу расторжения союза, исходящую от непокорного сына, короля Аквитании, и конфликт со сводным братом Людовиком Немецким, считавшим, что Карл не имеет никаких прав на императорскую диадему.

Карл начал с того, что при поддержке папы собрал совет и заручился верностью итальянских и французских епископов. Напряженность в отношениях с Людовиком не улеглась, и только дипломатические ходы уберегли королевство от катастрофы. Иоанн Восьмой вынашивал идею возродить целостность империи, подчиненной Церкви, и с этой целью направил во Францию апостольского викария, наделенного всею полнотой полномочий. Ансегиз, епископ Санса, завладел доверием Карла Лысого, оттеснив от короля Гинкмара из Реймса.

Ансегиз задумал создать великий союз королей раздробленной империи Каролингов, и Карл направил посольство к Людовику Немецкому. Но в тот же самый день, 28 августа 876 года, пришла весть о кончине Людовика. Карл, ослепленный собственным властолюбием и подстрекаемый Ришильдой, вторгся в пределы Германии, желая занять легендарный Ахен, символ императорского трона, и дошел до Майнца, чтобы завоевать левый берег Рейна. Карл был уже на пороге своей главной мечты – владения всей территорией, принадлежавшей когда-то Карлу Великому, однако его племянник Людовик Младший собрался с силами быстрее, чем ожидалось, и перекрыл франкской армии путь.

Вероломный поступок Карла исключал дипломатическое решение конфликта. Людовик воевал на своей земле, среди верных ему людей, и 8 октября армии сошлись близ города Андернаха. Карл Лысый потерпел крупнейшее в своей жизни поражение, и тогда же в его груди началось ужасное колотье. Опозоренный и больной император бежал в Льеж, где боли только усилились. Пришедшие в город дурные вести тоже сказались на состоянии монарха: норманны поднимались вверх по Сене на шести больших кораблях, а в Италии сарацины при поддержке мятежной знати вторгались в пределы Папской области.

Бозон, королевский шурин, к тому времени уже сделавшийся герцогом Лионским и Прованским, устроил так, что Карл назначил его вице-королем Италии; его влияние еще больше возросло в 876 году после женитьбы на Эрменгарде, единственной дочери покойного императора Людовика. Он должен был оборонять свои новые владения, но оправдывал свое небрежение нехваткой войск. Ришильда, как могла, отводила глаза своему супругу, и он не видел, что Бозон руководствуется только собственной выгодой, и не было рядом Гинкмара из Реймса, всегда готового сказать правду.

Испанская марка жила в напряженном ожидании, в то время как королевство, границу которого она оберегала, все больше кренилось – непонятно, в какую сторону.

58

Льеж, март

«Божественное Величество избрало его среди всех прочих, дабы возвысить до горних вершин, дабы он всечасно защищал Христову Церковь… оберегая ее от нападок язычников».

Когда апостольский викарий Ансегиз дочитал до конца утомительное послание папы Иоанна Восьмого, император Карл почувствовал в груди очередной укол, точно от кинжала, и крепче вцепился в толстое одеяло из медвежьей шкуры. Святой Престол требовал помощи, не принимая во внимание ни его здоровье, ни потерю значительной части войска после поражения, которое несколько месяцев назад нанес ему Людовик Третий, сын Людовика Немецкого.

– Пришли уже десятки писем с тем же самым требованием, – просипел Карл после долгого приступа кашля. – Папе известно, что я не в том состоянии, чтобы покидать Галлию!

Ришильда, сидевшая возле мужнина ложа, поднесла к его губам чашку дымящегося настоя. Папа Иоанн Восьмой писал и ей, просил повлиять на супруга. А Ришильду беспокоило здоровье Карла. Если он умрет, это будет крах всех ее планов. Два года назад в Риме епископы отказались короновать ее императрицей, и Ришильду до сих пор передергивало, когда она вспоминала о пережитом унижении. Дела ее не терпели отлагательства, и она нуждалась в своем ослабевшем муже. С грустной улыбкой Ришильда шепнула:

– И все-таки сейчас решается, останетесь ли вы избранным императором…

Карл сжал зубы, борясь с нестерпимой болью. По временам мысль о смерти приносила ему утешение. Королю было пятьдесят четыре года, за спиной лежала жизнь, полная тревоги, борьбы, разочарований и странствий. Мало уже осталось от человека, который сумел завоевать сначала корону Франции, а потом и императорскую диадему.

Но не только тело сотрясалось от пронзительной боли, засевшей в его легких; душа монарха погрузилась в болото горя и неудач. Все достигнутое им за жизнь, казалось, вот-вот утечет сквозь пальцы.

В дальнем углу зала Бозон, широкоплечий герой в вышитой тунике, беседовал с Бернатом из Готии и двумя папскими легатами – глазами и ушами понтифика при дворе. Герцог посмотрел на сестру и слегка склонил голову.

– Императору необходим отдых, – объявила Ришильда.

Бернат подошел к изножью королевской постели, не обращая внимания на гневный взгляд королевы. Несмотря на пожалованные Бернату графства Берри и Отён, он оставался нестабильным союзником из-за неуемной алчности и страхов. Маркграф вел себя как капризное дитя – скоро и он превратится в проблему для их дома. Если бы не Бозон, Ришильда давно бы подарила его Ротель.

– Мой король, нам нужно решить один вопрос. Речь идет о вашем капитане Изембарде из Тенеса. Он, не спросив моего дозволения, строит сторожевые башни и заставы на границе, а граф Уржельский оказывает ему содействие. Его люди называют себя Рыцарями Марки. Изембард держит в своей власти деревни и селения, предоставляя им защиту в обмен на скот и пшеницу для его войска. Мои разведчики оценивают их численность в триста всадников и тысячу пеших солдат. Изембард ведет себя как правитель этой земли, и я считаю, он готовит мятеж. Только дайте свое согласие – и я, пока не поздно, разделаюсь с ним.

– Я сам принимал присягу у этих рыцарей, Бернат. Данный обет связывает Изембарда с королевством так же, как связывал и его отца. Изембард делает за вас всю работу на границе.

Маркграф побагровел и сжал кулаки, но Бозон успел заговорить раньше своего сообщника:

– Вы до сих пор доверяете этому готу?

– Да. Быть может, он единственный, кому я доверяю. Безопасность границ повышает урожаи, а значит, и налоги, поэтому я доволен Барселоной. Изембард и Фродоин пекутся о моих владениях. И вовсе не Испанская марка лишает меня покоя! – сердито закончил монарх. Беспомощные действия герцога в Италии грозили обернуться катастрофой.

– Мой господин… – Бернат был в такой ярости, что казалось, собирался ударить своего короля.

– Довольно! – резко оборвала его Ришильда. – Я же сказала, что его величество нуждается в отдыхе!

Брат и сестра обменялись понимающими улыбками. Они не позволят Бернату отбирать у государя последние силы. Карлу следовало принять ряд более важных решений, а направить его выбор – это дело супруги. Бозон схватил гневливого Берната под руку и увел из королевской опочивальни. Ришильда коротко отмахнулась от легатов и викария – им тоже следовало уходить. Карл посмотрел на жену с благодарностью:

– Ришильда, вы мой ангел!

– Простите, мой господин, но я должна облегчить свое сердце.

– Говорите же, любовь моя, ваш голос для меня как бальзам.

– Я каждый день молюсь о безопасности Святого Отца. Этот злокозненный папский ставленник, номенклатор Григорий, предал свою веру и чуть было не распахнул ворота Рима перед неверными. Можете вы себе представить духовный центр Церкви под исламским игом? Какую память оставит по себе в истории такой император?

Карл ответил супруге жалобным взглядом. Он нуждался в теплых словах, а не в упреках. Но Ришильда вовсе не собиралась отступать:

– Возможно, узнав о вашей болезни, императорскую корону предложат кому-нибудь из племянников: Карломану, Людовику или Карлу Толстому.

– Этому не бывать! – вскричал король, и приступ кашля тут же заставил его согнуться пополам.

Ришильда обняла мужа, стараясь при этом, чтобы их дыхание не смешивалось.

– Я так хотел, чтобы ты подарила мне наследника… – горестно прошептал Карл.

Королева закрыла глаза. Господь в наказание посылал ей больных детей. Этой зимой она похоронила маленького Карла, которому не исполнилось даже года. Цвет его кожи и еле слышный плач сразу дали Ришильде понять, что младенец разделит несчастную судьбу своих братьев.

– Муж мой, я и сейчас верю, что Господь дарует нам сына.

Вероятность такой удачи была невелика: после поражения у Андернаха супруги всего один или два раза делили ложе любви. У Карла не было ни сил, ни желания. Из девяти детей Ирментруды в живых оставался только один мужчина, Людовик Заика, и две женщины – Ирментруда и Ротруда, и обе ушли в монастырь. У Ришильды умерли все четверо мальчиков, выжила только маленькая Ротильда. Десять похороненных детей – это бремя тоже давило на короля.

– Самое важное сейчас – это вы. Попросите у Господа сил подняться с ложа, отправиться в Италию и защитить папу! Так вы докажете, что избрание императора было продиктовано высшей силой: Rex Dei Gratia!

Карл тяжело вздохнул. Ришильда права. Даже идя навстречу смерти, он должен исполнить священную клятву, ведь он – помазанник Божий. Мужество и верность – вот главные уроки, которые он сможет преподать своим младшим детям, если хотя бы кто-то из них выживет.

– Если Господь позволит, с началом лета я выступлю в Италию. Вы сами передайте эту весть папе, моя королева. – Карл как будто заметил тень в изножье кровати, его охватило дурное предчувствие. Рядом с ним – смерть. И все-таки король нашел силы улыбнуться прекрасной Ришильде. – И да поможет мне Бог на этом пути.