Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
С годами амбиции Карла Лысого только возрастали. Король, неутомимый в борьбе с норманнами, но уставший усмирять восстания собственных подданных, устремлял взор на земли своих племянников.
Даже когда в 866 году безвременно скончался его сын Карл Дитя, а сломленная горем королева Ирментруда добровольно ушла в монастырь, воинственный пыл монарха не угас.
8 августа 869 года умер от малярии племянник Карла Лысого Лотарь Второй, король Лотарингии, – эту часть Срединного королевства он унаследовал в 855 году по Прюмскому договору, после смерти своего отца Лотаря Первого, и история снова переменила свое течение. Смерть Лотаря Второго положила конец запутанному конфликту среди Каролингов, вызванному попытками Лотаря развестись со своей супругой Теутбергой из рода Бозонидов. Зато вызревало семя намного более масштабного противостояния.
Лотарь Второй не оставил наследников, и владения его достались его брату Людовику Второму Итальянскому по прозвищу Юный, который в то время сражался с мусульманами, угрожавшими итальянскому побережью. Карл Лысый вероломно воспользовался этим обстоятельством и захватил Лотарингию, несмотря на яростное недовольство его брата Людовика Немецкого, племянников и немалой части епископов.
Надвигалась ужасная война, ставкой в которой была не только Лотарингия. Монарх, получивший наибольшую мощь на развалинах Каролингской империи, может претендовать на императорскую диадему Людовика Итальянского. И пусть это был всего-навсего символический титул, он придавал imperium монарха священный характер.
Барселона и другие графства Берната из Готии остались на попечении виконтов и франкских чиновников, в то время как маркграф отправился сопровождать короля Карла в его бредовой погоне за величием и в стычках с норманнами. Пограничные графства волновали Берната только в отношении налогов. Марка все так же была предоставлена своей судьбе. До королевского двора доходили жалобы на злоупотребления и пугающие известия, но им никто не придавал значения из-за проблем в остальной части империи, а еще из-за личных амбиций государей и правителей.
Двор Карла Лысого превратился в осиное гнездо, и ни у кого здесь не находилось времени, чтобы поинтересоваться событиями на последнем рубеже королевства.
Всадники проскакали через деревню и поднялись по извилистой дороге вдоль кромки утеса, на котором высилась крепость. Вид у нее был величественный и пышный. Со стен свисали знамена дома Бозонидов – голубые полосы на золоченом фоне. Бозониды владели обширными территориями на западе Франции. Отряд въехал в грязный внутренний двор, где десятки солдат трудились наравне с крестьянами и сервами. Туман здесь пропах углем, из кузницы доносились удары молота.
С деревянной галереи прибывших заметил дворецкий в парадных одеждах, он замахал руками. Всадники спешились, сервы приняли их лошадей.
– Бернат из Готии, вас ждут! – объявил дворецкий.
– Нас задержала непогода, – сухо ответил маркграф.
Бернат не мешал служанке, которой не исполнилось еще и четырнадцати, отирать пыль с его сапог. Девушка была миленькая, голубоглазая и с рыжеватыми кудряшками. После долгих дней путешествия Бернат нуждался в заботах совсем иного рода. Он грубо схватил служанку за руку:
– Сегодня ночью будешь в моей спальне.
Испуганная девушка убежала на кухню. Остаток дня она проведет с матерью, жалуясь и плача, а та будет ей объяснять, что в ее жизни такое повторится еще не раз, пока ее бедра не станут уж слишком пухлыми, а груди окончательно не обвиснут.
Бернат вошел в главный зал, где на самом видном месте стоял изъеденный ржавчиной трон. Несмотря на узкие окна и вечный полумрак, маркграф залюбовался каменными стенами с прибитыми оленьими рогами – некоторые были о восемнадцати рожках, – шкурами медведей и других, неизвестных ему животных, привезенных, по-видимому, из Африки. За столом Берната дожидались двенадцать именитых родственников, старых и молодых, одетых в роскошные наряды, в которых преобладал голубой цвет.
Бернат, сын Берната из Пуатье и внук Роргона из Мэна по материнской линии, горделиво выпрямился перед главными представителями семьи Бозонидов, рода с темным происхождением, которому во времена Карла Великого удалось подняться благодаря хитрой политике союзничества. После смерти Хукберта, старшего сына Бозона Древнего и аббата монастыря Святого Маврикия в Вале, клан возглавлял осторожный Бивин Вьеннский, но на деле все решала Теутберга, супруга недавно скончавшегося Лотаря Второго, сестра Бивина и покойного аббата.
Теутберге было около пятидесяти, но она казалась старше из-за страданий и унижений, которые сопровождали ее с самой свадьбы, с 855 года. Бернат знал эту историю: борьба за расторжение брака превратилась в вопрос политический, затронувший четыре королевства Священной Римской империи. Хотя Лотарь Второй добился, чтобы совет епископов – ценой многочисленных уступок – признал его брак недействительным, что позволяло королю жениться на своей Вальдраде, папа отменил это решение. Лотарь напал на Рим, а униженная Теутберга нашла себе прибежище при французском дворе. Когда Лотарю пригрозили отлучением от Церкви, его дядья, короли Людовик Германский и Карл Лысый, убедили племянника снова взять к себе законную супругу, но этому уже воспротивился мстительный характер Теутберги. Власть в империи закачалась, о распавшемся семейном союзе были написаны длинные поэмы, в которых нашлось место жалящим обвинениям против королевы и ее брата, аббата Хукберта.
В начале августа, после долгих молитв и подозрительно скоротечной лихорадки, Лотарь испустил дух в Пьяченце. Глаза новоявленной вдовицы горели живым огнем: она избавилась от своей крестной муки и завязала прочную дружбу с Карлом Лысым и его советниками. Для Бозонидов настал момент сполна расквитаться за прошлое и взобраться на вершину трясущейся империи. Присутствовали и дети Бивина Вьеннского: Ричард, Бозон и прекрасная Ришильда, а также и другие родственники, властители крепостей и замков в Провансе и Бургундии, объединенные верностью дому и общей кровью. Бозониды отличались рыжеватыми волосами и мягкими чертами лица. Как и большинство франкских родов, все они держались за свою династию и судьбу ее решали сообща.
Бернат выказал свое почтение и сел в конце стола. Раб поднес ему вина в кубке, и маркграф Готии порадовался его терпкому вкусу. А взгляд его был прикован к Ришильде: девица сидела в голубом платье с опушкой из горностая, на которую свободно ниспадали ее длинные волосы. В свои двадцать четыре года она была хороша как никогда, и Бернат, как только получил приглашение на тайную встречу Бозонидов, жил надеждой, что Бивин предложит ему Ришильду в жены, дабы таким образом соединить семьи Прованса и Пуатье.
Брат Ришильды Бозон прекрасно видел его нетерпение:
– Умерьте свой пыл, Бернат. Моя сестра предназначена не вам.
Маркграф почел себя оскорбленным, однако Ришильда тотчас наградила его лучезарной улыбкой.
– Вы все еще дожидаетесь этого Изембарда из Тенеса? – ядовито поинтересовался Бернат. – Так ведь он же пропал, как и его отец.
– Не стоит вам оскорбляться, мой молодой Бернат, – призвала к порядку Теутберга. – Вы здесь ради вещей куда более важных, нежели брачные договоры.
– Тогда для чего я здесь?
Бивин нерешительно помалкивал, и вместо брата вновь заговорила Теутберга:
– Нет нужды вам напоминать, что наша встреча носит секретный характер. Если хоть что-нибудь просочится наружу… на вас обрушится весь гнев нашего дома. Хотя, зная вас, я уверена, что вы не откажетесь от нашего предложения.
Они с Теутбергой много раз встречались на ассамблеях и на праздниках при бродячем дворе короля Карла. Оба имели своих информаторов и знали друг про друга многое: и секреты, и потаенные желания. Жадный Бернат, стремящийся увеличить власть Роргонидов, мог оказаться полезным союзником.
– Вот что мы вам предлагаем: это путь превращения вассального маркграфа Карла Лысого в короля Готии, первого в роду…
Бернат замотал головой. Он был поражен. Все могущественные дома угасшей Священной империи мечтали о королевской власти, но любого, кто отказывался признавать свое подданство, Каролинги карали как предателя, и ни один из альянсов бывших вассалов не имел успеха. Берната переполняли эмоции; ни один из Роргонидов никогда не претендовал на подобное, и маркграфу не терпелось выслушать подробности.
– Вот вам мое слово чести. Я клянусь перед Богом хранить все в тайне, моя госпожа.
Теутберга понимала, какое впечатление произвели ее слова на Берната. Дама указала на разложенную на столе карту из ягнячьей кожи. На карте чернилами разных цветов были размечены части империи – от Испанской марки до Германии. Сверху были расставлены маленькие деревянные фигурки.
Бозониды рассмеялись, и Бернат спросил себя: а вдруг все это только коварный розыгрыш?
– Замышленное нами сбудется еще не скоро, внук Роргона, но пришла пора делать первые шаги, и нам нужна поддержка, чтобы попасть в личный совет короля Карла. Оттуда наша власть распространится на Бургундию, Аквитанию, Нейстрию…
Маркграф решился на опасное замечание:
– Каролинги никогда не отдадут своих корон.
– Придет день, когда карта всего мира будет поделена на маленькие королевства и независимые владения, – важно пообещала Теутберга. – Дома, которые ныне обладают гигантской властью, станут лишь страницами в хрониках. Поэтому мы должны верными псами подобраться к королю, чтобы потом медленно растерзать его на куски.
– А мне казалось, что вы друзья, моя госпожа.
– В недолгом времени мы с Карлом станем кучками белых костей, и над этим мы не властны. Карл принадлежит к каролингской ветви Гильемидов и в первую очередь защищает свой род. Он раздавит меня без колебания, хотя потом и поплачет на моей могиле, – произнесла Теутберга с высокопарностью матери большого рода. – Тебе следует многому у нас поучиться, юный Бернат из дома Пуатье, если ты хочешь основать в Готии свою собственную династию.
Теутберга распалила амбиции Роргонида, он уже видел себя поднявшимся выше всех своих предков.
– У меня тысячи свободных людей, способных держать оружие!
За столом стало тихо, а потом Бозониды снова разразились издевательским хохотом. Бернат пришел в ярость.
– Успокойтесь, маркграф, – презрительно бросил Ричард. – Приберегите ваши мечи, всему свое время, сейчас нам нужны осторожные, но уверенные шаги.
– Я полагаю, нам нужно все спокойно обдумать, – вмешался Бивин, всегда более осторожный, чем его сыновья. – Господь взирает на нас со всей суровостью.
– Оставьте Господа церковникам, отец! – без всякого почтения осадил его Бозон.
После неловкой паузы слово снова взяла Теутберга:
– Пока что, Бернат, нам нужна от вас посильная помощь. Нам известно, что это один из ваших вассалов положил конец притязаниям графа Гунфрида.
– Да, это был Дрого де Борр. Его осудили за убийство виконта Барселонского, но он заплатил за свою жизнь королю Карлу и мне, и теперь он мне верен, его люди – это боевая мощь Марки, а еще он следит, чтобы готы не укрывались от налогов.
– Мы знаем, что между вами произошло, – равнодушно перебила Теутберга. – Что нас сейчас интересует – так это правдивость историй, которые о нем рассказывают… Говорят, чтобы заставить Гунфрида бежать, не оказывая сопротивления, Дрого подослал к нему каких-то загадочных наймитов, которые сделали дело, не оставив следов.
Бернат вздрогнул. Дрого рассказывал ему о том случае четыре года назад.
– Это были бестиарии, – признался он. – Учитель уже умер, а ученица теперь разгуливает в компании ведьмы, так о ней говорят. Я никогда ее не видел, и она больше не служит моему вассалу Дрого де Борру.
Снова наступило долгое молчание, а потом ледяным тоном заговорил Бозон:
– Вы проделали долгое путешествие и, быть может, до сих пор еще не осознали всей важности того, что вам предлагается. Вы здесь не для того, чтобы выказывать свою бесполезность, Бернат, а чтобы начать путь к вершине. Этот Дрого де Борр поклялся вам в верности и покорности. Так используйте свою власть, и пусть он добудет для вас этого бестиария – или накажите его!
В этой игре власти Бозониды никому не прощали слабости. Бернат повел себя малодушно, но он до сих пор был зол на хозяев и ответил резкостью на резкость:
– Сначала я должен знать, почему вы нуждаетесь в наемнике скромного правителя Марки!
– Нам требуется человек, который никак не связан с нашими домами, осторожная тень, не возбуждающая подозрений и не распускающая язык по тавернам. Слишком много семей зависит от того, что делают Бозониды.
Бернат ловил каждую деталь. Он не мог упустить такую возможность. В ушах его еще звучали слова Теутберги, назначавшей его королем Готии. Он ударил кулаком по столу:
– Это что – проверка моей преданности вашему дому? Я не служу Бозонидам!
– Да, это проверка преданности – преданности союзу разных домов, – сразу же поправил Бозон. – К нам уже присоединился Бернат Плантапилоса, маркграф Тулузский, граф Отёна и Оверни.
– Брат Гильема Септиманского, который двадцать лет назад принес столько горя Испанской марке, – напомнил маркграф, одновременно подсчитывая в уме, насколько велика мощь и обширны территории нового союза. И он, Бернат, должен соответствовать этому уровню. – Вы получите бестиария! Но я буду участвовать в принятии всех решений.
Бозониды улыбались: вот как легко тешить самолюбие молодых неумных правителей!
– Следующее, что тебе надлежит сделать в качестве маркграфа, – это воспользоваться стратегическими преимуществами в положения Готии и извлекать из них прямую выгоду, – посоветовала Теутберга, прекрасно сознававшая невежество своего гостя в политических играх. – Ты должен получить власть над остальными графствами Испанской марки. Тогда в наших руках окажется ключ к Кордовскому эмирату – ключ, которым можно пользоваться для расширения королевства или для его сдерживания. Когда ты будешь контролировать всю границу, король Карл попадет от тебя в зависимость и ты сможешь вести переговоры о новых владениях.
– Графствами наделяет Карл Лысый. Если я отберу у графа Саломо Уржель или Серданью – или Жирону у графа Отгера – я попаду в немилость.
– Мы не предлагаем тебе воевать с графами. – Теутберга говорила с такой снисходительностью, что Бернату стало стыдно перед собравшимися Бозонидами. – Карл умеет вознаграждать тех, кто встает на защиту королевства, когда оно в опасности. Твои действия не должны выглядеть как захват. Будь хитрее прочих – или никогда не блистать тебе в королевской короне!
Ришильда подкрепляла намеки тетушки многообещающими взглядами, как будто измеряя мужественность Берната. «Вот так и добывается истинное могущество», – думал маркграф. Властолюбие Бозонидов отравляло его душу медленным ядом.
– А поскольку наши дома будут в союзе, заслуги наши тоже станут общими, и они поднимут нас к самому королю, – самодовольно продолжал Бозон. – А потом мы предпримем следующий шаг: восстание.
Маркграф откинулся на спинку кресла с кубком в руке. Взглянул на Ришильду и победно улыбнулся. Настал его черед. Дом Роргонидов тоже умеет играть по-крупному!
– Я сдержу свое обещание, однако я вижу, что до сих пор обязательствами связан только дом Роргонидов. Я требую ответного шага от вашего дома. – Бернат решительно рубанул воздух. – Такого, например, как рука Ришильды.
Такой брак поднял бы маркграфа очень высоко – куда выше, чем предлагали ему властители Прованса. Бозон, брат юной красавицы, недовольно скривился.
– Вы просите слишком много, маркграф. Вы пока что не доказали, что способны осуществить обещанное. Сначала добудьте нам этого бестиария, это жизненно необходимо для продолжения дела.
– Таково мое условие! – надменно объявил Бернат. Он хотел казаться несгибаемым.
Бозон вскинулся, чтобы ответить, но брата остановила сама Ришильда. Девушка подняла свой кубок:
– За союз наших домов! Мы обдумаем ваше предложение, мой господин.
Бернат успокоился. Он посчитал, что добился победы, и выпил, мечтая о тысяче чувственных наслаждений, которые ожидали его в грядущем.
В ту ночь в дверь спальни Берната из Готии тихо проскользнула Ришильда. Маркграф грубо оттолкнул лежавшую рядом дочь кухарки и с изумлением воззрился на свою гостью. Ему казалось, он находится под воздействием каких-то чар. Прекрасная наследница Бозонидов пришла к нему в такой легкой тунике, что почти просвечивало ее обнаженное тело, еще более соблазнительное, чем мечталось распутному графу. Полные груди колыхались в такт ее шагам, а легкий запах амбры побуждал прикоснуться к ее коже, такой нежной и гладкой.
Ришильда не удостоила взглядом рыдавшую в углу голую девочку с глубокими следами укусов на теле, с потеками крови меж бедер. Увидев молодую госпожу, несчастная протиснулась в дверь и бросилась бежать по коридору.
А Ришильда по-кошачьи ползла по одеялу, все ближе к Бернату, и возбуждение его только росло.
– Ударь меня! – Это был вызов.
– Что вы сказали, моя госпожа?
– Ты только с беззащитными девчонками горазд? – Бесстыдница раскинулась перед ним на ложе. Она уже слышала разговоры о садистских наклонностях графа. – Да ты вообще мужчина?
Бернат не мог сдерживаться и влепил Ришильде пощечину. Хлесткий удар привел его в неистовство. Он хотел ударить ее еще раз, но Ришильда перехватила его руку и уложила на свою грудь. Когда сосок затвердел, девушка через одеяло обхватила член маркграфа. Бернат застонал, а она в ответ сжала сильнее, так что мужчине стало больно.
– Добудь для меня королевство, и ты получишь то, чего так желаешь, – жарко прошептала она.
Прежде чем маркграф успел ответить, Ришильда спрыгнула с постели и вышла из комнаты. Бернат едва мог дышать. Это был не сон: одеяло все еще пахло амброй, умащавшей упругую грудь. Теперь он позабудет обо всем и пойдет за Бозонидами, пока не овладеет этой девицей.
Союз был заключен, хотя о браке никто и не упомянул.
Войти с помощью соц. сетей: