Глава 4

Нина опустила книгу на колени, заметив, что начинает дремать.

Наступил вечер, а она просидела в автобусе весь день. Автобус сделал только одну короткую остановку, позволив размять ноги и чуть-чуть побродить по станции обслуживания – не слишком просторной для настоящего расслабления. День уже почти закончился, но солнце все еще стояло высоко в небе – здесь оно садилось намного позже, чем в Бирмингеме, – и ярко светило в окно по левой стороне автобуса, к которому прислонилась Нина, когда они проезжали по мосту Форт-Роуд. Его лучи окрашивали в розовый цвет воды залива, и на мгновение у Нины возникло ощущение, что автобус плывет сквозь белые кружева.

Прежде Нина никогда не бывала в Шотландии. И вообще-то, когда она купила билет, обошедшийся дешевле, чем стоимость проведенного в пабе вечера, она вдруг осознала, что в свои двадцать девять лет не бывала во множестве мест. Конечно, она ездила в Нарнию, в Маленький домик в прериях, в Страну чудес, но теперь все было иначе. Когда они подъезжали к Эдинбургу, Нина ощущала густой, роскошный, будоражащий запах древних серых улиц, видела старинные булыжные мостовые, на которые хотелось тут же спрыгнуть. А еще здесь было металлическое небо, отражавшееся в окнах высоченных домов, самых древних небоскребов на земле. Все это заставляло ее выпрямиться и зачарованно смотреть на беспорядочные маленькие улочки, тянувшиеся кто куда, перемежавшиеся с широкими, и на суровый замок на утесе, что вдруг возник перед ней, – он словно парил прямо в центре шумного города…

А они все ехали: на север, все время на север, и небо становилось все огромнее, когда они пересекали большой мост. Справа от Нины показался железнодорожный мост, движение стало не таким плотным, когда они выбрались в край ферм, строгих каменистых ландшафтов и длинных вересковых пустошей под огромным облачным небом.

В автобусе осталось уже меньше пассажиров. В Ньюкасле и Бервике многие вышли, и кто-то сел в Эдинбурге, и теперь внутри остались только Нина и несколько пожилых людей, похожих на рабочих с какой-нибудь нефтяной скважины, – они терпеливо сидели на своих местах, вид у них был невозмутимый, они тихо переговаривались, спокойно глядя на собеседника.

Нина вернулась к книге, но в какой-то момент подняла голову и увидела большую равнину, где на вереске играл золотистый свет. Потом она посмотрела в окно – как раз вовремя, чтобы увидеть скопу, метнувшуюся через дорогу к озеру, и даже вздрогнула от неожиданности. А когда они переваливали через очередную гору, в небо вырвались солнечные лучи, – и Нина окончательно оставила книгу.

Наверное, если бы в этот весенний уик-энд пошел дождь, все сложилось бы совсем по-другому.

Нина спокойно читала бы всю дорогу, потом перекинулась бы несколькими словами с владельцами фургона, вежливо поблагодарила их и вернулась домой, чтобы снова углубиться в свои мысли.

Если бы ветер дул с моря, если бы мост закрыли из-за его сильных порывов… если бы случился миллион других мелких событий…

Ведь жизнь именно такова, не правда ли? Если бы вы подумали обо всех тех мелочах, что заставляют вас повернуть в ту сторону или в другую, то к добру, то к худу, вы бы вообще ничего не делали.

Некоторые люди так и поступают. Они шагают по жизни, не задумывая ничего особенного и не желая этого, они слишком боятся последствий, чтобы испытать нечто новое. В некотором роде это тоже выбор. Вы все равно придете куда-то, прилагали вы к этому усилия или нет. Но начинать что-то новое так трудно! И особой помощи при этом ждать не приходится.

Однако тот вечер, когда Нина впервые в жизни приехала в Шотландию, выдался ни ветреным, ни сырым и пасмурным, когда тучи повисают так низко, что кажется – они задевают деревья. Вместо того вся страна словно светилась ради Нины. Вечер был золотым, северный свет выглядел странным и прекрасным. И казалось, что всюду, куда бы ни посмотрела Нина, стоят серые каменные замки, тянутся длинные аллеи, на полях бродят овцы, в далекие леса удирают с дороги олени, когда мимо них проезжает автобус. Двое пожилых мужчин, севшие в автобус в Эдинбурге, тихо заговорили друг с другом на гэльском языке, и Нина стала прислушиваться. Ей казалось, что это не столько разговор, сколько пение, и ее взволновала и изумила мысль о том, что, хотя формально она все еще находится в Соединенном Королевстве, где прожила всю свою жизнь, все вокруг стало таким незнакомым, таким иностранным…

Дорога поднималась выше, но при этом как будто не тянулась по нетронутому ландшафту, а парила над вересковыми пустошами, и Нина заметила, что ей хочется подгонять автобус все дальше и дальше, туда, где и вовсе нет машин, и городов почти нет, и людей.

Ее даже слегка кольнуло стыдом при мысли, что она как будто предает свой любимый Бирмингем, с его грохочущими дорогами, многоквартирными домами и полицейскими сиренами, с набитыми людьми пабами и шумными вечеринками. Обычно ей все это нравилось. Ну да, нравилось. Ну… она терпела все это.

Но здесь совсем нетрудно было понять, почему шотландцы считают себя особенными и независимыми. Да, Нина немножко путешествовала по Англии – ездила в Лондон, конечно, в Манчестер на выходные, в Дорсет и Девон. Но все это… было совсем другое. Огромная нетронутая земля открывалась перед ней, настолько просторная, что трудно охватить ее мыслью, куда больше того, о чем Нина вообще могла когда-либо подумать, если вообще думала. Городки и деревни лениво проплывали мимо, их названия звучали непривычно – Охтердаб, Бэлвери, Донибрисл, – их трудно даже произнести. Это ошеломляло.

Шел уже десятый час, но небо оставалось светлым, как в апреле, и вот наконец автобус прибыл в Кирринфиф.

Вышла здесь одна только Нина, чувствуя себя потерянной в такой дали от дома. Она огляделась. Вниз с холмов, окружавших городок, извивались две узкие улочки, маленький паб, ресторанчик с серыми стенами, с исцарапанными деревянными столами, маленькая бакалейная лавка, булочная, крохотная почта и магазинчик с рыболовными принадлежностями. И ни души вокруг, никого на дороге.

Нина занервничала. В романах такое обычно означало, что тот, кого ты сейчас встретишь, попытается тебя убить, а остальные жители будут его прикрывать или все разом вдруг окажутся оборотнями… Нина приказала себе не выдумывать глупостей. Гриффин и Суриндер знали, куда она отправилась. Она должна посмотреть фургон, что служило страховкой на случай, если начнутся некие страшные события. Все просто. Она приехала по делу. Многие люди постоянно этим занимаются. Но все равно Нина достала свой телефон и проверила его. Сигнала не было. Нина закусила губы и велела себе не стоять на месте.

Паб назывался «Роб Рой», на его стенах висели симпатичные корзины с цветами. Но снаружи за столиками никто не сидел – уже становилось холоднее, хотя слабый солнечный свет продолжал мерцать над горизонтом. Нина глубоко вздохнула и толкнула дверь.

Деревянные столы внутри были идеально отполированы, а возле огромного каменного камина – конские медные поилки, наполненные сухими цветами. Большая комната была почти пуста, лишь два старика сидели у бара, они оглянулись и внимательно посмотрели на Нину поверх пивных кружек.

Нине пришлось собрать всю свою храбрость, чтобы вежливо улыбнуться и шагнуть вперед. В конце концов, автобус уже ушел, а другого не будет до утра, так что вряд ли ей было из чего выбирать.

– Э-э-э… привет, – произнесла Нина, вдруг сообразив, что выглядит уж слишком англичанкой. – Мм… а хозяин здесь?

– Hesjustawainnit.

Нина не помнила, чтобы хоть когда-то в жизни она смущалась сильнее. К лицу взлетела жаркая волна, Нина совершенно не поняла сло́ва, произнесенного мужчиной. Она прижала ладонь к горлу.

– Э-э-э… простите? – выдавила она.

Казалось, что чем больше Нина старалась говорить просто и внятно, тем больше походила на королеву. Ей вдруг захотелось оказаться очень-очень далеко отсюда, вообще-то, где угодно.

Оба мужчины хихикнули, но тут, слава небесам, дверь распахнулась, вошел краснолицый мужчина, несший бочонок с пивом так, словно тот ничего не весил.

– Эй, девица! – бодро воскликнул он. – Привет! А я как раз думал, не прошел ли уже автобус.

– Прошел, – кивнула Нина.

Ее охватило неописуемое облегчение. Если она сосредоточится, то сможет его понимать.

– Я Аласдер. И что же вас привело сюда в такое время года? Снег на вершинах еще не начал таять.

– Да, я знаю, – улыбнулась Нина. – Это прекрасно.

Лицо здоровяка смягчилось при этих словах.

– Ай, верно. Могу я предложить вам выпить?

Нине не были знакомы названия сортов пива на бочонках. Она попросила минеральной воды, потом заметила, как мужчины грустно покачали головами, и изменила заказ на полпинты местного пива, на вкус оно оказалось похожим на газированную патоку.

– Пей до дна, девица!

– А у вас есть что-нибудь съестное? – спросила Нина.

Все засмеялись.

– Нет, не в такое позднее время, – ответил Аласдер.

Он поднял голову, глаза под песочными волосами оказались ярко-синими.

– Но я, пожалуй, могу соорудить для вас сэндвич, если хотите.

Нина просто умирала от голода, закуски на станции обслуживания выглядели не слишком аппетитно, а стоили при этом целого состояния, и Нина понимала, что вскоре может совершенно лишиться сил. Она надеялась на что-то вроде тушеного мяса или пирога, на что-то горячее и сытное, – а если честно, она даже воображала некую милую фермерскую женушку и домашний яблочный пирог с кремом, но потом сообразила, что просто думает о романе Энид Блайтон, а не о реальном месте, где очутилась.

– Ох, да, пожалуйста! – ответила она.

Мужчина исчез в заднем помещении, выглядевшем как крохотное кухонное пространство.

А Нина строго посмотрела на свой телефон, как будто это могло заставить его работать, и гадала, можно ли ей сейчас снова достать книгу.

Один из мужчин задал ей вопрос, которого Нина не поняла, но предположила, что ее спрашивают, зачем она здесь. Она сказала, что приехала посмотреть фургон.

В ответ на это мужчины расхохотались и тут же потащили ее на улицу.

Через маленькую городскую площадь, где угасающий свет вырисовывал имена на военном мемориале – Макайндра, Макгхай, Макинглисс, – Нину повели по булыжникам к боковой улочке, полностью перегороженной фургоном из объявления.

Нина уставилась на него во все глаза. Он был довольно грязным, и на переднем бампере виднелось немного ржавчины, – но Нина сразу отметила и чудесно выгнутую крышу, и добродушный нос, так привлекший ее на фото в объявлении. Но в первую очередь Нину поразили размеры – фургон оказался намного больше, чем она ожидала, то есть, вообще-то, он был пугающе большим. Сумеет ли она справиться с таким?

И то, что она увидела фургон во плоти, а не в фантазиях и не как просто идею, вдруг заставило Нину занервничать. Ее представления о будущем до сих пор не включали в себя мыслей о том, что она не будет защищена жалованьем и оплатой больничных листов, окажется без отпускных, и никто не будет все за нее планировать и организовывать… И если все это вообще должно где-то начаться, то начнется оно вот на этой маленькой серой каменной площади, при последних слабых лучах вечернего солнца, льющихся через холмы, при остром аромате сосен и утесника, под холодным ветерком, летевшим через долину, в воздухе настолько чистом, что Нина видела все за много миль…

– Наконец-то избавимся от этой занозы! – со смехом сказал один из мужчин.

А второй оценивающе посмотрел на Нину.

Уши Нины уже начали привыкать к их манере говорить.

– Вы действительно хотите купить фургон Финдхорна? – с недоверием произнес второй мужчина. – Эта штука ржавеет здесь уж который год!

– А вы уверены, что управитесь с ним, такая малышка? – спросил первый, в точности отразив то, что думала и сама Нина.

Фургон выглядел нормальным на фотографии, но здесь он казался просто гигантом, старомодным и пугающим.

– А что вы собираетесь с ним делать? – с любопытством спросил тот, что был постарше.

– Э-э-э… я не уверена… – пробормотала Нина.

Ей не хотелось отступать слишком быстро. Теперь, когда она наконец добралась сюда, все выглядело до ужаса реальным.

Мужчины переглянулись.

– Ну что ж, Уилли скоро вернется.

Они возвратились в паб, а Нина по дороге беспокойно оглядывалась. Фургон был по-настоящему большим, до ужаса большим… Нину терзали сомнения. В конце концов, все это совершенно не в ее натуре. Теперь она это понимала. Это ей не подходило. Она должна отправиться назад и подать заявку вроде той, что сочинил Гриффин, и пообещать Кэти Нисон, что готова заниматься чем угодно, пожертвовать всем, если только ее не оставят без работы. Да, вот что ей следует сделать. И ей лучше снова работать целыми днями и читать целыми вечерами, время от времени отправляясь выпить с Суриндер, потому что ее жизнь ведь совсем неплоха, разве не так? Она же просто замечательная! Все шло как надо. А вот заняться чем-то эдаким… да никто и не поверит! Это было бы чудовищной ошибкой, Нине нужно тихонько уползти домой и никогда больше об этом не упоминать, и тогда никто ничего и не заметит.

Хозяин встретил ее широкой улыбкой, когда она снова вошла в паб.

– А, вот и вы! – воскликнул он, придвигая к Нине полную тарелку.

На ней лежал огромный сэндвич на свежем белом хлебе с хрустящей корочкой, между ломтями виднелись толстые слои масла и какой-то местный зрелый сыр, какого Нина никогда не пробовала, к нему добавлялись домашние маринованные овощи и лук. Нина улыбнулась: она невероятно хотела есть, а лицо Аласдера выглядело таким добрым…

Еда вместе с пивом привели Нину в чувство, она принялась жевать, сидя у бара и положив перед собой книгу.

Аласдер одобрительно просиял.

– Мне нравятся девушки с хорошим аппетитом, – сказал он. – Это наш сыр, знаете ли. Из молока тех коз, что пасутся на пустошах.

– На вкус просто замечательный, – согласилась Нина.

Дверь за ее спиной со скрипом отворилась, и она повернула голову. В бар вошел еще один старик, плотного сложения, с глубокими морщинами вокруг голубых глаз и в древней шляпе. Выглядел он грубоватым.

– Автобус уже прошел? – спросил он.

– Эй, Уилли! – откликнулся один из посетителей. – Вот твой очередной покупатель фургона!

Уилли посмотрел на Нину и помрачнел.

– Это что, шутка? – спросил он веселящихся стариков.

– Э-э-э… привет, – нервно произнесла Нина. – Вы мистер Финдхорн?

– Мм… – промычал Уилли. – Ну да.

– Я по вашему объявлению.

– Вижу. Только я не представлял, чтобы какая-то молодая девчонка…

Нина сердито прикусила губу:

– Ну да, я молодая девчонка, но водительские права у меня есть.

– А… не сомневаюсь. – Уилли нахмурил лоб. – Я не… Я хочу сказать, что ожидал увидеть кого-нибудь постарше. Может, кого-то из компании по грузовым перевозкам.

– Откуда вам знать, что я не из такой компании?

В пабе все на мгновение затихли. С задней стороны раздалось что-то вроде рычания, и Нина поняла, что где-то там находится собака.

Уилли немного подумал.

– А вы из компании по перевозкам? – спросил он наконец.

– Нет, – ответила Нина. – Я библиотекарь.

Двое стариков закудахтали, как Стэтлер и Уолдорф из популярного «Маппет-шоу», и Нина одарила их специальным взглядом «тишина в библиотеке!». Она уже начинала терять терпение. Десять минут назад она была готова бросить свою затею и умчаться домой. Теперь ей хотелось показать этим глупым людям, что она вполне способна на то, чего они от нее не ожидают.

– Этот фургон продается или нет? – громко поинтересовалась она.

Уилли снял шляпу и кивнул Аласдеру, который тут же налил ему пинту чего-то, называвшегося «80 шиллингов».

– Ага, – неохотно ответил Уилли. – Я вам завтра утром дам на нем прокатиться.

Сразу, как только Аласдер проводил ее наверх, в маленькую, простую, но очень чистую комнатку с голым дощатым полом, Нина вдруг ощутила невероятную усталость. Окно комнаты выходило на заднюю сторону паба, из него виднелись прекрасные склоны холмов и солнце, как раз скрывавшееся за горизонтом.

Под окном щебетали целые стаи птиц, но никакого другого шума сюда не доносилось; возможно, где-то вдали и проезжали машины, но не было гула сплошного движения, сирен, грохота мусоровозов или людских голосов на улице и в соседних кафе, где кто-то что-то праздновал.

Нина принюхалась к воздуху. Он был таким свежим и чистым, что у нее закружилась голоса. Она выпила стакан воды из-под крана, вода была ледяной и освежающей.

Нине казалось, что она долго будет лежать в уютной постели с белыми простынями и мысленно составлять список всех за и против, искать то, что поможет ей принять окончательное решение. Но вместо того под чириканье за окном она заснула в тот самый момент, как только опустила голову на подушку.

– Какую именно колбасу вы хотите?

Нина пожала плечами. Она ведь не знала, сколько у них здесь сортов колбасы и сосисок.

– Что-нибудь получше.

– Ладно, – улыбнулся хозяин паба. – Мы вам приготовим сосиски лорне, из свиней Уилли. В самый раз будет.

Нина проспала как убитая до тех пор, пока что-то не подняло ее, как звонок будильника, в семь часов. Сонно выглянув в маленькое окно, она сообразила, что это был петух. Нина оделась и спустилась вниз, готовая испытать фургон ради сохранения самолюбия, а потом снова сесть в автобус и начисто забыть о своем маленьком шотландском приключении. Должны же найтись какие-то книжные магазины, в которых нужны служащие? Может, именно там она и начнет. Конечно, денег будет меньше, чем прежде, но Нине еще не приходилось встречать книготорговца, который бы ей не понравился, и, если она сможет по-прежнему находиться среди книг, наверняка этого будет вполне достаточно.

Завтрак, когда его принесли, оказался серьезным испытанием, к нему следовало отнестись с уважением. Нина села за полированный стол у окна, откуда ей видны были школьники, беспечно бежавшие по улице в ярких красных джемперах, тракторы, тащившие трейлеры, набитые загадочными механизмами, лошади на утренней пробежке и множество «лендроверов», разъезжавших по своим делам.

Аласдер поставил перед Ниной огромную миску овсяной каши с медом и густыми свежими сливками. За ней последовала тарелка сосисок лорне, которые оказались квадратными, хрустящими и невероятно вкусными, потом на столе появились яйца с золотыми желтками, они были вкуснее всего, что Нина пробовала прежде, – она предположила, что их любезно снесли куры, жившие за домом. После того – поджаристый бекон, черный пудинг и нечто треугольное, что Нина приняла за тост, но оказавшееся чем-то вроде тонкой картофельной лепешки. После ужина одним-единственным сэндвичем Нине отчаянно хотелось есть, и она смела все подряд. Тем более что все было невероятно вкусным.

– Можете не спешить, – весело сказал хозяин паба, наливая Нине вторую чашку кофе. – Уилли до одиннадцати будет занят на ферме, так что время есть.

– Все это просто изумительно! – со счастливым видом сообщила Нина.

– Вид у вас такой, словно не мешало бы вас слегка подкормить, – сказал Аласдер. – Подкормить и подержать на свежем воздухе.

Нине с самого детства постоянно твердили, что она нуждается в свежем воздухе, и она брала с собой книгу и забиралась на яблоню в конце их невзрачного садика, подальше от машины, которую постоянно мыл и чистил отец. Насколько она помнила, он ни разу на ней не ездил, хотя Нина не раз пыталась понять, что же с этой машиной случилось. Нина пряталась в листве, прислонившись к стволу, и, болтая ногами в воздухе, погружалась в миры Энид Блайтон или Роальда Даля, пока ей не позволяли наконец вернуться в дом. Место на яблоне было отличным, потому что, как выяснила Нина, даже если люди тебя ищут, они никогда не смотрят вверх. А это значило, что два ее брата не могли ее выследить и втянуть в одну из своих глупых военных игр, а когда сестра отказывалась, ее начинали дразнить за любовь к чтению и даже выхватывали книгу из рук и не отдавали, пока она не начинала плакать.

Поэтому Нина просто вежливо улыбнулась Аласдеру.

Нине по-настоящему нравились сырые и холодные зимние дни, ей нравилось сидеть, прислонившись спиной к радиатору, прислушиваться к тому, как капли дождя стучат в оконное стекло, как будто пытаясь его разбить. Ей нравилось знать, что в этот день ей ничего не нужно делать, что у нее есть хлеб для тостов и мягкий сыр для них. Нина включала тихую музыку и могла затеряться в викторианском Лондоне, или в захваченном зомби будущем, или еще где-то – на свой выбор. Потому что мир за дверями всю ее жизнь был чем-то таким, от чего следует спрятаться, пока она читает.

Теперь же она стояла на пороге паба. Воздух на улице бодрил, солнце сияло, дул прохладный свежий ветер. Нина глубоко вздохнула. А потом сделала нечто совершенно необычное для себя.

– Могу я оставить это здесь? – спросила она хозяина.

И когда тот кивнул, положила большую книгу в твердом переплете на стол.

– Я скоро вернусь, – сказала Нина.

Хозяин помахал ей рукой, и она вышла наружу, впервые за очень долгое время – без книги.