Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
6 января
Здравствуйте, дорогие. Жив, здоров, у меня все по-старому.
Выполняю вашу волю: уничтожаю фашистов и освобождаю территорию для нас с вами, для тысяч граждан, уехавших из родных мест.
Целую крепко.
Ваш Лазарь.
Лазарь Хаимович Паперник (1918–1942) после семилетки поступил в фабрично-заводское училище, работал на Первом московском часовом заводе имени С. М. Кирова токарем, наладчиком станков, начальником цеха. В июле 1941-го добровольцем ушел на фронт. В тяжелые дни обороны Москвы подал заявление о приеме в партию. «Клянусь честно, с оружием в руках быть всегда в первых рядах борцов за Родину», – писал он в заявлении. Служил в Отдельной мотострелковой бригаде особого назначения (ОМСБОН), выполнявшей сложные операции, часто в тылу врага.
…Ожесточенные бои разгорелись за город Сухиничи, превращенный гитлеровцами в узел сопротивления. Отряд лыжников (23 человека), в котором заместителем политрука был Л. X. Паперник, получил задание выбить врага из деревни Хлуднево, где противник накапливал силы для укрепления обороны города Сухиничи, и удерживать ее до подхода наших войск. В ночь на 23 января 1942 года лыжники двинулись в расположение врага. Под покровом темноты подошли к деревне. От местных жителей узнали, что накануне немцам прибыло подкрепление с двумя легкими танками, минометами и артиллерией. Соотношение сил складывалось неравное. Но советские патриоты решили выполнить задание командования. Разведав расположение огневых точек противника, бойцы заранее наметили объекты для атаки.
Было уже за полночь, когда лыжники вплотную подобрались к деревне и по сигналу командира одновременно пустили в ход гранаты и автоматы. Возникшая среди гитлеровцев паника позволила героям уничтожить много вражеских солдат и продвинуться к центру деревни. Однако вскоре фашисты опомнились и усилили ответный огонь. Под защитой двух танков им удалось оттеснить горстку храбрецов к окраине села. Был тяжело ранен командир отряда К. 3. Лазнюк. Политрук отряда Егорцев принял командование на себя. Он приказал одному из раненых бойцов вынести командира из огня, а сам с остальными бойцами решил прорваться к большому бревенчатому сараю, стоявшему на возвышенности за деревней. Заняв здесь круговую оборону, лыжники приняли последний бой.
…Все меньше советских бойцов оставалось в живых под ураганным минометным огнем. И вот наступил момент, когда только Лазарь Паперник еще мог отстреливаться… Кончились патроны. Гитлеровцы бросились в сарай, в надежде захватить хоть одного советского воина. «Лучше смерть, чем фашистский плен!» – крикнул Паперник и взорвал всех гранатой.
Когда деревня Хлуднево была освобождена от оккупантов, местные жители рассказали о геройской смерти лыжников. Они были награждены посмертно орденами Ленина, а заместителю политрука Л. X. Папернику было присвоено звание Героя Советского Союза. Об этом эпизоде войны написала газета «Правда» 14 февраля 1942 года.
13 января
В отношении питания совсем плохо в городе. Вот уже месяц, как большинство населения не видит круп и жиров. Это очень сказывается на психике людей. Всюду, куда ни приглянешься, безумные взгляды на провизию… Сам же город приобрел какую-то неестественную пустынность, омертвелость. Пойдешь по улице и видишь картину: идет народ. Поклажа исключительно либо вязанка дров, либо кастрюлечка с бурдой из столовой. Трамваи не ходят, машин мало… Дым идет только из форточек жилых квартир, куда выведены трубы «буржуек», да и то не из всех. У многих нет даже возможности топить времянку за неимением дров. Очень большая смертность. Да и я сам не знаю, удастся ли пережить нашей семье эту зиму…
Хотя бы мать моя выдержала все эти лишения и дожила до более легких дней. Бедняга, тоже старается, выбиваясь из последних сил. Ну, а много ли их у 46-летней женщины?.. Ведь она одна, фактически, нас и спасает сейчас. То пропуск в столовую, то от себя урвет лишнюю порцию от обеда, чтобы прислать ее нам, то хлеба кусочек. А сама живет в холоде и голоде, имея рабочую карточку, питается хуже служащего. Неужели это все-таки долго протянется? Впереди еще два месяца холодов и голода. Позади 4-месячная блокада и голод. Это поистине нужно быть железным…
Очень хотелось бы дождаться теплой поры, когда не надо было бы дорожить каждым горючим предметом для печи, и уехать куда-нибудь в колхоз, помогать там создавать урожай для будущего года и создать бы, по крайней мере, такие запасы, чтобы обеспечить хотя бы нормальное снабжение приличным черным хлебом для всех жителей…
Ну, ладно. Надо, как видно, сейчас идти по воду. Вода замерзла абсолютно везде, и нести ее придется за 4 километра из колодца. В квартире не осталось даже капли воды, чтобы согреть чай. Чай! Как громко звучит это слово сейчас, когда рад и кипятку с хлебом! Пить же чай абсолютно не с чем. Нет ни одной крошки сладкого, и пить кипяток надо с солью. Единственное, чего у нас хватает, – это соли. Хотя в магазинах и ее нет, но у нас был небольшой запас – кг около 2–3, и вот он пока тянется. Теперь хотелось бы написать письмо маме, как раз моя тетя идет к ней, но не знаю, стоит ли передавать его с ней. Она может его прочесть, а это весьма нежелательно.
Ну, что же, надо идти за водой… Мороз меня прямо страшит. Если дойду, то это будет великое счастье…».
Жизнь Владимира Григорьевича Мантулы оборвалась рано. Перед войной он окончил восемь классов и поступил в индустриальный техникум. Когда началась война, 17-летний паренек решил идти на фронт, но в армию его не взяли. Стал работать шлифовальщиком на заводе и вместе с сотнями тысяч ленинградцев мужественно переносил блокаду. Почти 900 дней город-герой сопротивлялся врагу. Многие из его защитников и жителей погибли. Но город Ленина выстоял, явив всему миру невиданные доселе мужество и стойкость советских людей.
В. Мантула – один из рядовых защитников города – умер от голода 24 января 1942 года. Дневник, в котором он записывал свои мысли, сохранила его мать – Нина Дмитриевна Мантула, после войны передав заверенную копия дневника в архив Ленинградского обкома КПСС.
1 февраля
…С радостью иду на выполнение боевой задачи, чтобы быстрее освободить нашу Родину от немецких гадов. Если я погибну, то честным патриотом своей Отчизны; пока жив, беспощадно буду бить врага!
Я люблю свою Родину и готов отдать за нее свою кровь до последней капли. Я знаю одно: скоро фашистские звери будут уничтожены, и советские люди заживут еще счастливее, чем прежде.
Прошу считать меня коммунистом!
Сержант-комсомолец Яков Бондарь сражался на одном из участков Ленинградского фронта. В бою был смертельно ранен. После его гибели было обнаружено письмо, написанное им накануне боя. Об этом письме сообщил ТАСС 3 февраля 1942 года.
8 февраля
…Мы были высоки, русоволосы,
Вы в книгах прочитаете, как миф,
О людях, что ушли, не долюбив,
Не докурив последней папиросы.
Когда б не бой, не вечные исканья
Крутых путей к последней высоте,
Мы б сохранились в бронзовых ваяньях,
В столбцах газет, в набросках на холсте.
Николай Майоров
Николай Петрович Майоров (1919–1942) стихи начал писать в школе. Участвовал с ними в школьных вечерах, публиковался в стенгазете. А во время учебы на истфаке МГУ он становится слушателем поэтического семинара в Литературном институте им. Горького. Руководитель семинара П. Г. Антокольский говорил о Майорове: «Ему не приходилось искать себя и свою тему. Его поэтический мир с самого начала был резко очерчен, и в самоограничении он чувствовал свою силу. Его лирика, повествующая об искренней мужской любви, органична в этом поэтическом мире».
Летом 1941 года вместе с другими студентами поэт роет противотанковые рвы под Ельней. А уже в октябре он узнает о том, что его просьба о зачислении в армию удовлетворена. 8 февраля 1942 года политрук пулеметной роты Николай Майоров был убит в бою на Смоленщине.
Есть в голосе моем звучание металла.
Я в жизнь вошел тяжелым и прямым.
Не все умрет. Не все войдет в каталог.
Но только пусть под именем моим
Потомок различит в архивном хламе
Кусок горячей, верной нам земли,
Где мы прошли с обугленными ртами
И мужество, как знамя, пронесли…
10 февраля
Мое завещание.
Товарищи бойцы, командиры и политработники!
Идя в атаку, я обязуюсь до последнего вздоха биться за честь и независимость моей матери-Родины. Сам я беспартийный. Но если в бою прольется моя кровь, считайте ее кровью коммуниста. Смерть и всеобщее презрение фашистским палачам, осквернившим нашу священную землю!
Дорогие братья по оружию! Если я погибну в этом сражении, назовите меня коммунистом.
Да здравствует великий советский народ!
Передайте привет жене Марусе и дочери Тане.
С. Волков
Красноармеец С. Волков находился в стрелковой роте, которая должна была первой пойти на штурм вражеских укреплений, расположенных у деревни Устиново, на Западном фронте. Готовясь к атаке, он на маленьком листке из блокнота наспех написал слова клятвы: биться до последнего вздоха с проклятыми фашистскими захватчиками. Записку, свернутую в трубочку, вложил в свой медальон.
В атаку поднялся одним из первых. Впереди вражеский дзот открыл губительный огонь. Наступающие залегли. В эту минуту Степан с гранатами в руках под свист пуль подполз к дзоту и забросал его гранатами. Огневая точка замолчала. Путь на деревню Устиново открыт. Но в этот момент бесстрашного воина сразила пуля врага.
После боя бойцы похоронили Степана Волкова близ той деревни, за освобождение которой он отдал жизнь. Над могилой героя они прочитали найденную в его медальоне маленькую записку. Эта записка была опубликована в газете «Правда» 12 февраля 1942 года.
20 февраля
Настоящей Анке-пулеметчице из Чапаевской дивизии, которую я видела в кинокартине «Чапаев».
Я незнакома вам, товарищ, и вы меня извините за это письмо. Но с самого начала войны я хотела написать вам и познакомиться. Я знаю, что вы не та Анка, не настоящая чапаевская пулеметчица. Но вы играли как настоящая, и я вам всегда завидовала. Я мечтала стать пулеметчицей и так же храбро сражаться.
Когда случилась война, я была уже готова, сдала на «отлично» пулеметное дело. Я попала – какое это было счастье для меня! – в Чапаевскую дивизию, ту самую, настоящую. Я со своим пулеметом защищала Одессу, а теперь защищаю Севастополь. С виду я, конечно, очень слабая, маленькая, худая. Но я вам скажу правду: у меня ни разу не дрогнула рука. Первое время я еще боялась. А потом все прошло… Когда защищаешь дорогую, родную землю и свою семью (у меня нет родной семьи, и поэтому весь народ – моя семья), тогда делаешься очень храброй и не понимаешь, что такое трусость. Я Вам хочу подробно написать о своей жизни и о том, как вместе с чапаевцами борюсь против фашистских…
Это письмо Н. Онилова (1921–1942) начала писать в ученической тетради перед боем, но не успела закончить. Здесь же записан текст песни «Раскинулось море широко у крымских родных берегов» и сделаны выписки из книги Л. Н. Толстого «Севастопольские рассказы».
Нина Андреевна Онилова родилась в селе Новониколаевка Одесской области Украины в крестьянской семье. Рано лишившись родителей, воспитывалась в одесском детском доме. Окончила среднюю школу. Работала швеей на Одесской трикотажной фабрике. Одновременно училась в аэроклубе. В Красной армии с августа 1941 года. С этого же времени на фронте. В тяжелых оборонительных боях на подступах к Одессе комсомолка Нина Онилова со своим расчетом отражала многочисленные атаки, нанося большие потери врагу. В одном из боев была тяжело ранена, но после излечения снова возвращается в свою дивизию. За бои под Одессой награждена орденом Красного Знамени.
В середине октября 1941 года Нина Онилова в составе 25-й Чапаевской дивизии защищает Севастополь. Бойцы прозвали отважную девушку именем одной из героинь фильма «Чапаев» – Анкой-пулеметчицей. 27 февраля 1942 года старший сержант Онилова Н. А. с расчетом при обороне Севастополя в районе хутора Мекензия уничтожила 2 пулеметные точки врага. 1 марта 1942 года, оставшись из расчета одна в живых, продолжала отбивать атаки противника. В бою была тяжело ранена. В ночь на 8 марта умерла от ранений. Похоронена на кладбище Коммунаров в Севастополе. Звание Героя Советского Союза присвоено посмертно 14 мая 1965 года. Письмо опубликовано в сборнике «Героическая оборона Севастополя 1941–1942 гг.» (Симферополь, 1946).
22 февраля
Нас было двенадцать послано на Минское шоссе преградить путь противнику, особенно танкам. Мы стойко держались. И вот нас осталось трое: Коля, Володя и я – Александр. Но враги без пощады лезут, и вот еще пал один, Володя из Москвы. Но танки все лезут, уже на дороге горят 19 машин, но нас двое, но мы будем стоять, пока хватит духа, но не пропустим до подхода своих. И вот я один остался, раненый в голову и руку. И танки прибавили счет. Уже 23 машины. Возможно, я умру. Но, может, кто найдет мою когда-нибудь записку и вспомнит. Я из Фрунзе, русский. Родителей нет. До свидания, дорогие друзья. Ваш Александр Виноградов.
Эти события происходили на 152-м километре автострады Москва-Минск. 612-й стрелковый полк 144-й стрелковой дивизии 5-й армии Западного фронта, которая перешла в наступление на Гжатск, прорвал оборону противника, вышел в тыл к немцам и перерезал Минское шоссе в 25 километрах восточнее Гжатска. Немцы бросили танки; кровопролитные бои не утихали трое суток. 2-й стрелковый батальон, которым командовал старший лейтенант С. К. Зюмченко и в котором служил Виноградов, полег здесь весь.
Боец Александр Виноградов написал предсмертную записку, вложил ее в винтовочный патрон и забил в ствол березы. Она была обнаружена в 1958 году плотником совхоза «Некрасово» Уваровского района Московской области И. В. Смирновым, когда он обтесывал березовый кряж. Письмо советского воина написано чернильным карандашом неровными буквами на двух сторонах узкой полоски папиросной бумаги.
23 февраля
Еще готовлю вам подарок на колхозном участке. В прошлом году мое звено установило мировой рекорд – сняло 155 центнеров проса с гектара. Сейчас я со своим звеном так подготовился к весне, чтобы в этом году собрать 170 центнеров проса с гектара. Беспощадно уничтожайте гитлеровских бандитов, а мы самоотверженным трудом в тылу поможем вам одержать победу над врагом.
Свое письмо полевод вложил в посылку, которая была отправлена фронтовикам. Всего трудящиеся Казахской ССР в связи с XXIV годовщиной Красной Армии отправили на фронт 125 вагонов с праздничными подарками. Только из Алма-Атинской области послано 8000 килограммов рыбы, 5022 килограмма сала и масла, 2337 килограммов печенья, 15 031 килограмм пряников, 12 532 килограмма конфет, много фруктов, вина и других подарков. Об этом сообщила газета «Известия» 23 февраля 1942 года.
7 марта
Дорогие, родные мои жена Анна и мальчики Леня и Геннадий!
Я вас целую и обнимаю в последний раз. Сегодня я буду расстрелян немецким командованием.
Мальчики! Вырастите и страшно отомстите всем фашистам за меня. Я целую вас и завещаю вам священную ненависть к проклятому и подлому врагу, бороться с ними до последнего фашиста. Я честно жил, честно боролся и честно умер.
Я умираю за Родину, за нашу партию, за великий русский, украинский, белорусский и другие народы нашей Родины, за вас! Любите Родину, как я ее любил, боритесь за нее, как я, а если понадобится, умрите, как я.
Мальчики! Любите, уважайте и слушайте вашу мать, ей будет так тяжело вас воспитывать, но Родина и товарищи, которых я спас, вас не оставят. Помните, у каждого бойца должен быть один лозунг: погибаю, но не сдаюсь. Я не сдавался, я был контужен, не мог ходить и не был вправе бросать своих тяжело раненных бойцов. В плену я им создал советскую колонию и многим спас жизнь. Оставаясь с ними до последней минуты, я принес пользу Родине. Время не ждет.
Родные мои, будьте честными советскими людьми, вырастите большевиками! Анна, прощай! Леня и Геннадий, прощайте!
Да здравствует Родина!
Целую.
Ваш муж и отец
Леонид Андреевич Силин родился в Риге в семье мелкого служащего и рос в районе, где жило много немецких семей. С детства слышал немецкую речь и прекрасно овладел этим языком. Был активным комсомольцем, до войны служил в Севастополе на флоте, потом работал в Москве на заводе «Шарикоподшипник» и учился заочно в Московском юридическом институте. Из-за болезни сердца Л. А. Силин был освобожден от военной службы, но в начале войны, скрыв болезнь, попросился на фронт. Правда, вскоре врачи обнаружили болезнь, и его демобилизовали. Но он все же добился вторичной отправки на фронт – на этот раз в качестве юриста в дивизионный трибунал.
Часть, в которой он служил, не сумела удержаться на правом берегу Днепра и в сентябре 1941 года отходила к Полтаве. Большая группа тяжело раненных бойцов, в том числе и сам Силин, в селе Крестителево оказалась в окружении. Бойцы лежали в колхозных сараях и прислушивались к бою. Вот уже стала слышна немецкая речь. Что делать? Ведь враг может сжечь сараи, и тогда погибнут десятки советских людей. Решение созрело молниеносно. Леонид Андреевич поднялся с соломы, открыл дверь сарая и, тяжело хромая и опираясь на палку, вышел навстречу автоматным очередям. Он закричал автоматчикам, что в сарае находятся только тяжело раненные солдаты, и попросил прекратить огонь. Внезапное появление советского командира, свободно объяснявшегося к тому же на немецком языке, подействовало: огонь прекратился. Силина отвели в штаб.
Там Леонид Андреевич сделал все, чтобы понравиться: «расхваливал» успехи немецкой армии, «восхищался» ее победами и просил только разрешить ему организовать госпиталь для раненых советских пленных (сам отрекомендовался как раненый советский врач). Леонид Андреевич хорошо понимал, что его ждет в случае разоблачения. Но офицерам понравился отлично знающий их язык, подтянутый «доктор», и они разрешили создать нечто вроде госпиталя.
Среди попавшего в плен персонала полевого госпиталя Силин отобрал группу врачей, фельдшеров и медицинских сестер и начал работу по созданию «украинского» госпиталя. Гитлеровцы запретили содержать в госпитале раненых командиров Красной Армии, коммунистов, евреев и русских, поэтому медицинский персонал оформлял всех поступавших в госпиталь раненых под украинскими фамилиями.
Работать приходилось в ужасных условиях: сквозь худые соломенные крыши сараев протекала вода, не было медикаментов, перевязочных материалов, хирургических инструментов, белья, не хватало пищи. Но советские люди боролись за каждого бойца. Не одного человека спас замечательный хирург из Одессы Михаил Александрович Добровольский. Самоотверженно работали хирурги Михаил Салазкин из Москвы и Николай Калюжный из Киева, ростовский хирург Портнов и окулист из Днепропетровска Геккер, женщины-врачи Федорова, Молчанова и др.
В ноябре оккупанты разрешили перевести госпиталь в село Еремеевка, где он разместился в большой двухэтажной школе. Теперь у раненых над головой была крепкая крыша, да и продуктов у еремеевских жителей было больше, так как село стояло вдалеке от дорог и «заготовители» наведывались сюда реже.
Силин надеялся, когда раненые окрепнут, всем госпиталем уйти в леса и партизанить. Постепенно персонал госпиталя стал переходить к подпольной борьбе с фашистскими оккупантами. Удалось достать радиоприемник и слушать сводки Совинформбюро. Правда о событиях на фронтах распространялась не только в госпитале, но и среди местных жителей. Со складов фашистских войск стали исчезать мешки с пшеницей, а у полицейских – пропадать винтовки и автоматы.
Чтобы не навлечь на госпиталь гнева гитлеровцев, Силину и его соратникам приходилось действовать очень осторожно. И все же старший полицай предатель Атамась по прозвищу Дракон почувствовал, что Силин ведет двойную игру. Стремясь выслужиться перед гитлеровцами, Атамась стал следить за ним, собирая улики. Нашелся предатель и в самом госпитале.
В ночь на 2 марта 1942 года госпиталь окружили гитлеровские солдаты и украинские полицаи. Оккупанты подвергли всех раненых тщательному осмотру и обнаружили среди них уже выздоровевших больных, а также коммунистов, русских и евреев. Всему персоналу госпиталя за нарушение фашистской инструкции грозила смерть. На следующий день, 3 марта, около 40 отобранных гитлеровцами раненых и врачей увезли из госпиталя в Кременчугский лагерь военнопленных.
Леонида Андреевича Силина расстреляли 7 марта 1942 года вместе с врачами Портновым и Геккером, раненым подполковником К. Н. Богородицким и другими.
Через день медицинской сестре госпиталя Оксане Романченко военнопленный, бежавший из Кременчугского лагеря, принес записку Силина, которую отважный патриот сумел написать перед расстрелом. Когда советские войска освободили Еремеевку, Оксана переслала записку в Москву по адресу, оставленному Силиным. Это послание было опубликованов журнале «Огонек» № 40 за 1962 год.
10 марта
Танк «Горьковский пионер» находится в нашем танковом батальоне. С 14 по 20 февраля 1942 года им уничтожено 6 пушек противника, 1 танк, 5 автомашин, 10 минометов, 12 пулеметов. Гусеницами танка раздавлено до 100 фашистов. Ваш наказ, дорогие друзья, мы стараемся выполнить с честью.
Пионеры города Горький собрали средства на постройку танка. Боевая машина была названа в честь юных патриотов и передана в действующую армию. Через месяц они получили письмо-отчет от боевого экипажа. Об этом сообщила газета «Правда» 10 марта 1942 года.
28 марта
Дорогой мой отец. Не плачь. Будь уверен, что сын твой никого не подведет. Останешься жив – расскажи о нас другим. Не хочется умирать: еще мы мало сделали.
Надпись А. Белякова на стене камеры
Я вынесу все нечеловеческие пытки. Клянусь вам своим комсомольским словом, мои дорогие товарищи. Буду молчать до конца. Молчите и вы. Начатое нами большое дело закончат наши товарищи.
В первые месяцы после оккупации Ржева в городе начала создаваться подпольная комсомольская организация. Возглавил ее Алексей Телешов. В октябре 1941 года в группе насчитывалось десять человек, в нее входили Кузьма Латышев, Алексей Жильцов, Михаил Персиянцев и другие. Вскоре патриоты установили связь с партизанами, находившимися в Панинских лесах. Группа быстро разрасталась. В организацию приняли Александра Белякова и Владимира Некрасова. Чтобы добыть оружие, молодые подпольщики снимали часовых, совершили налет на склад оружия. О действиях подпольной организации стало известно командованию советских частей, действовавших на Калининском фронте. В ноябре 1941 года с подпольщиками установил связь разведчик одного из соединений Владимир Новоженов. Комсомольцы начали указывать цели советским бомбардировщикам, уничтожали обозы противника, взрывали железнодорожное полотно.
Предательство помешало патриотам нанести гитлеровцам еще больший урон. Пятнадцать наиболее активных подпольщиков были арестованы. После мучительных пыток и истязаний 28 марта 1942 года А. Телешова, В. Новоженова и А. Белякова гитлеровцы публично повесили в городе Ржеве, а остальных подпольщиков расстреляли. Перед смертью Алексею Жильцову удалось передать письмо отцу. На стене камеры в городской тюрьме обнаружена надпись, сделанная Александром Беляковым.
Письмо и надпись опубликованы в газете «Советская Россия» 24 сентября 1958 года.
3 апреля
Дорогая Вера, солнце, голубка моя!
Сердце мое замирает от радости при одной той мысли, что ты, может быть, получишь это письмо мое, что ты и сын и доченька увидите мой почерк, узнаете, что я жив, здоров…
Мы не виделись и ничего не слыхали друг о друге больше 9 месяцев… Солнце мое, голубка моя, мы увидимся! Жди этот час. Верь этому! Как крепко обниму, как расцелую всех вас!!! Я жду этот светлый час так, как жду полного освобождения моей Родины от фашистской нечисти…
Первые недели и месяцы подпольной работы были очень тяжелы. Отрядов у нас в районе около десятка. Не знаю точно, по скольку бойцов в каждом отряде, в моем отряде больше 100 бойцов. Все замечательный, отборный народ… Оставшись в районе, я исходил и исползал его вдоль и поперек. Пообходил почти всех коммунистов. Организовал их в подпольные партийно-партизанские группы. Теперь они выросли в партизанские отряды: В одном из таких отрядов я являюсь комиссаром…
Несколько хороших товарищей наших не убереглись, попали в руки врагов и погибли. Я, как видишь, а со мной человек 50 коммунистов района уцелели. Кто с осени, кто с зимы партизанят.
Сейчас Духовщина окружена партизанскими отрядами. Всех фашистских холуев разгромили. Ни одна волуправа фашистская не работает. Немцы пока, как волки, сидят в Духовщине и немногих деревнях. В ряде сельсоветов у нас уже восстановлена Советская власть. В остальных сельсоветах района власть принадлежит партизанам. Ох, как фашисты боятся партизан…
Береги, расти сына, дочурку. Пусть они будут умными, хорошими, пусть они растут большевиками. Пусть они, и ты вместе с ними, любят Родину… Верьте в час нашего избавления от врагов.
Целую всех вас крепко, крепко…
Твой и только твой Петр
Когда гитлеровские орды стали приближаться к Смоленской области, второй секретарь Духовщинского райкома партии Петр Цуранов, эвакуировав жену с сыном и недавно родившейся дочкой, с головой ушел в работу. Под его руководством было сформировано несколько групп подпольщиков, а затем стали возникать мелкие партизанские отряды. С одним из отрядов Петр Цуранов отошел в леса на границе с Касплянским районом. Здесь ряды партизан пополнились оказавшимися в тылу врага воинами, а также местными жителями. Партизаны участвовали в боях с регулярными частями немецких войск, организовывали дерзкие рейды, устраивали диверсии, оказывали активную помощь частям Западного фронта.
В апреле – мае 1942 года в ряде районов Смоленщины, освобожденных партизанами, стала восстанавливаться Советская власть. Секретарь райкома П. Ф. Цуранов возглавил эту работу. Но летом после ожесточенных боев пришла вторая оккупация района. Петр стал командиром партизанского отряда «Буревестник» и снова без устали и страха громил фашистов, организовывал подпольную работу, диверсии. В феврале 1943 года он погиб в жестоком бою с гитлеровцами. Подлинник его письма был передан на хранение в архив Смоленского обкома КПСС.
6 апреля
Я в боях с немецкими оккупантами нахожусь с 10.10.41 г. и по сегодняшний день. За это время со своей частью уничтожил свыше 14 000 фашистских солдат и офицеров, за наступательный период освободил от фрицев 174 населенных пункта; захвачены трофеи – орудий – 150 и много другого вооружения. За выполнения правительственных заданий я награжден орденом Красного Знамени…
Опубликовано в журнале «Пограничник» № 19 за 1974 год.
15 апреля
Я жива и здорова. С 5 марта в Путивльском партизанском отряде. У Ковпака. Может, слышали про такого? О том, что случилось, где была, что делала, писать рано. Вот кончится война, встретимся – все расскажу. Пережила и перевидала такое, что меня теперь ничем не испугаешь…
Перед войной Нина Дмитриевна Лепина окончила медицинский техникум и работала в одной из куйбышевских клиник. В начале Великой Отечественной добровольцем пошла на фронт. В конце сентября 1941 года под Сумами ее 275-й полк попал в окружение. Командир принял решение – пробиваться к своим, а тяжелораненых спрятать в окрестных селах и хуторах. С ними осталась Нина Лепина. Вместе с бывшим агрономом колхоза имени Ленина Никитой Ивановичем Дарико ухаживала за бойцами. На бинты шли прокипяченные старые тряпки, вместо йода раны заливали соком чистотела. Помогали местные жители – звеньевая колхоза Вера Волк, секретарь комсомольской организации Марина Штанюк. Большинство раненых удалось поставить на ноги. Их Никита Иванович увел в Ямпольский партизанский отряд, командиром которого был Гнибеда. Стала перебираться к партизанам и Нина Лепина. Груз у нее был солидный: продукты, медикаменты. В пути была утеряна одна из банок консервированной крови, с таким трудом добытых патриотами. Каратели сразу перекрыли дороги, стали проводить облавы. На следующий день повесили Н. Дарико и В. Волк, а через несколько дней расстреляли М. Штанюк. После многих дней скитаний Нина Лепина все-таки ушла от гитлеровских карателей и прибыла в штаб С. А. Ковпака. Ее назначили в лесной лазарет. Здесь Нина самоотверженно ухаживала за ранеными бойцами, порой не спала по нескольку суток, стремясь помочь каждому. Но девушка хотела попасть в оперативную группу. Неоднократные беседы с Ковпаком сделали свое дело. Нину Лепину назначили в 4-ю оперативную партизанскую группу.
Партизаны уходили на многие десятки и сотни километров от своей базы, и всюду с ними шла мужественная девушка с санитарной сумкой на боку. Командование соединения несколько раз представляло ее к государственным наградам. 4 октября 1942 года во время тяжелого боя взрывом мины Нине Лепиной оторвало ноги. Бойцы не успели донести девушку до лазарета, она скончалась у них на руках.
Через некоторое время ее родителям пришло фронтовое письмо:
Дорогие родители Нины – Дмитрий Емельянович и Любовь Васильевна!
Просим прощения за то, что так долго не писали вам. Были в дальнем рейде. В глубоком тылу врага. С болью и горечью в сердце сообщаем вам черную весть о гибели нашего боевого друга, вашей дочери Нины Лепиной. Смерть вырвала ее из рядов народных мстителей.
Но мы не забудем ее. Она любила жизнь и Родину. Была замечательной коммунисткой и бесстрашной партизанкой. Похоронили ее с воинскими почестями в районе Старой Гуты. Надеемся, что вы стойко перенесете горе. Помните, что бойцы и командиры Путивльского отряда в этот час с вами! Мужайтесь! А мы будем мстить за вашу дочь…
Командир группы партизанских отрядов Сумской области С. А. КовпакКомиссар С. В. РудневНачальник штаба Г. Я. Базыма
Письмо Нины Лепиной опубликовано в журнале «Работница» № 1 за 1961 год.
28 мая
Смерть, но не плен! Да здравствует Красная Армия! Выстоим, товарищи! Лучше смерть, чем плен.
Записка С. Т. Чебаненко
К большевикам и ко всем народам СССР.
Я не большой важности человек. Я только коммунист-большевик и гражданин СССР. И если я умер, так пусть помнят и никогда не забывают наши дети, братья, сестры и родные, что эта смерть была борьбой за коммунизм, за дело рабочих и крестьян…
Война жестока и еще не кончилась. А все-таки мы победим!
С. Т. Чебаненко
В Аджимушкайских каменоломнях советские люди совершили массовый подвиг, а гитлеровцы – чудовищное преступление. Немецко-фашистские захватчики побывали в этом крае дважды: осенью 1941 года, но их тогда довольно быстро отбросили назад, и в мае 1942 года, когда они вновь захватили Керченский полуостров, прорвались к проливу и окружили ряд частей Красной Армии.
Советские воины, не желая сдаваться врагу, отошли в каменоломни у поселка Аджимушкай и заняли там круговую оборону. В тех же каменоломнях находилось несколько тысяч местных жителей, в основном женщин, стариков и детей, спасавшихся от бомбежек и вражеских обстрелов. Всего здесь собралось более 20 тысяч человек.
Гитлеровское командование приказало пленить всех, кто укрылся в подземелье, а в случае сопротивления – безжалостно уничтожить. Против осажденных бросили два отборных полка пехоты 46-й дивизии, танки и минометы, 88-й саперный батальон и специальную команду войск СС.
Но первое время ни танки, ни автоматчики не могли даже близко подойти к входам в каменоломни – всюду их встречал дружный огонь отрядов прикрытия. Лишь 16 мая врагу удалось блокировать район каменоломен. Но и тогда днем и ночью смельчаки выходили на поверхность и внезапными налетами отгоняли гитлеровцев на 3–4 километра. Несколько раз они подолгу удерживали поселки Аджимушкай, Колонка и завод имени Войкова, используя этот успех для пополнения запасов воды и продовольствия.
Борьбой окруженных советских воинов руководил штаб обороны, во главе которого встали коммунисты – полковник П. М. Ягунов, комиссар И. П. Парахин, полковник Ф. А. Верушкин, подполковник Г. М. Бурмин. Был образован полк обороны Аджимушкая с четырьмя батальонами и специальными командами разведчиков, радистов, истребителей танков, интендантской частью, госпиталем, группой по добыче воды и группой «слухачей», наблюдавших за взрывными работами на поверхности. Вся жизнь подземного гарнизона велась строго по уставу РККА, и это значительно повысило его обороноспособность.
Над каменоломнями день и ночь гремели выстрелы, разрывы гранат и мин, затем заухали мощные разрывы авиабомб, которыми гитлеровцы хотели вскрыть центральные подземные траншеи. К 20 мая 1942 года в Керчь из Берлина прибыли самолеты, которые доставили секретное оружие для борьбы с непокорными советскими людьми – новый газ, который находился в больших баллонах и гранатах особой конструкции.
Засыпав камнями и землей от взрывов все выходы из каменоломен, гитлеровцы подвели к щелям трубы от баллонов. Через пробуренные отверстия вниз бросали гранаты. А тех, кто пытался выбраться наверх, разили из пулеметов и автоматов.
Первая газовая атака была проведена в ночь на 25 мая. За ней последовали другие – в течение нескольких дней с интервалами 3–5 часов. От газов и обвалов погибло не менее 10 тысяч человек. Часть людей в бессознательном состоянии попала в руки гитлеровцев. Но и эти варварские атаки не сломили волю оставшихся в живых защитников Аджимушкая. Конец мая и июнь они не давали покоя карателям. Однако силы их с каждым днем таяли. Люди гибли от голода и жажды, от газовых атак, гибли во время вылазок из каменоломен.
В начале июля трагически погиб полковник Павел Максимович Ягунов. После многодневных упорных боев, больших потерь в составе гарнизона Парахин, Верушкин и их товарищи оказались в гестаповской тюрьме Симферополя. Их долго пытали и, ничего не добившись, расстреляли. Последние разрозненные группы обессиленных защитников Аджимушкая ушли из каменоломен в ноябре 1942 года, когда землю засыпало мокрым снегом.
В ноябре 1943 года части Отдельной Приморской армии форсировали Керченский пролив и одним из первых освободили поселок Аджимушкай. То, что увидели воины в каменоломнях, трудно поддается описанию. Несколько тысяч людей погибли у входов и отдушин, задохнувшись от газов. Они находились в позах, говоривших об ужасных мучениях. Из катакомб было извлечено свыше 3 тысяч трупов. Позднее стали известны имена тех, кто душил советских людей газами. Чудовищное преступление совершила группа гитлеровцев с погонами генералов и офицеров. Среди них: командир 46-й немецкой пехотной дивизии генерал Гакциус, капитан войск СС Пауль Книпе, командир специальной команды унтер-офицер Бонфик, командир 88-го саперного батальона капитан Ганс Фрейлих, обер-лейтенант Ганс Нойбауэр…
О героической обороне Аджимушкайских каменоломен заговорили сразу после освобождения Керченского полуостра. В газете «Керченский рабочий» был опубликован акт комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков в районе Керчи. В этом акте значительное место отводилось трагическим событиям в Аджимушкае. Была также масса публикаций в газетах и журналах, в которых приводились многообразные источники героических событий – настенные надписи, дневниковые записи, красноармейские книжки, найденные в каменоломнях, письма и воспоминания участников обороны и очевидцев, материалы судебных процессов и трофейные материалы.
Кто всхлипывает тут?
Слеза мужская
Здесь может прозвучать
кощунством. Встать!
Страна велит нам почести
Воздать
Великим мертвецам
Аджи-Мушкая.
(Из стихотворения Ильи Сельвинского)
31 мая
Женя умерла 28 дек. в 12.30 час. утра 1941 г.
Бабушка умерла 25 янв. в 3 ч. дня 1942 г.
Лека умер 17 марта в 5 часов утра 1942 г.
Дядя Вася умер 13 апр. в 2 ч. ночи 1942 г.
Дядя Леша 10 мая в 4 ч. дня 1942 г.
Мама 13 мая в 7.30 час. утра 1942 г.
Савичевы умерли, умерли все. Осталась одна Таня.
За 5 месяцев 1942 года в блокадном Ленинграде было открыто 85 новых детских домов, приютивших 30 тысяч детей. В один из этих домов после смерти матери попала 12-летняя Таня Савичева, которая вела во время блокады дневник, короткие записи о том, как у нее на глазах умирали от голода ее близкие (о смерти Жени и Леки она узнала только весной).
Таню в августе 1942 года эвакуировали в Горьковскую область, где она умерла в 1944 году от прогрессирующей дистрофии. Текст ее коротенького дневника воспроизведен на стелах мемориала на Пискаревском кладбище.
5 июня
Я, сын Родины и воспитанник трудового народа, клянусь защищать родную крепость Черного моря г-д Севастополь храбро и с полным умением использования своего оружия.
Уничтожу как можно больше врагов и свою жизнь отдам как можно дороже. Отразивши 2 наступления врага – отразим и третье, где полностью разгромим его.
В. Азаров
В. Азаров пал смертью храбрых при отражении третьего, самого мощного наступления фашистских войск на Севастополь в июне 1942 года. Решительные и мужественные слова клятвы советского бойца отражали настроение воинов, оборонявших Севастополь. Пробитый пулями комсомольский билет и клятва героя перед боем были переданы в Центральный музей Советской Армии.
20 июня
Дорогие мои родители и братья!
Я теперь нахожусь в тюрьме. Обвинения предъявляются очень тяжелые: в общем, придется расстаться с жизнью. Ну, что же делать? Не я первый, не я, видимо, последний… Поэтому прошу очень не переживать. Знайте, что я умираю, любя вас, мои дорогие родители, свою жену, дочь, любя свою Родину. Если когда-нибудь найдется моя семья, то пусть это письмо напомнит ей о последних днях моей жизни. Уцелел на фронте, но не уцелел дома. Вполне понятно, но пусть это не печалит мою семью.
Сегодня был первый допрос, а в понедельник, 11.5, будет второй, где будут бить и пытать. Я боюсь одного, чтобы из-за этой мелочи не пострадали вы. На этом кончаю сегодня. Будет возможность, напишу еще, а пока прощайте, целую всех.
Ваш Ваня
Родные!
В последний час пишу вам. Видно, такая моя судьба, чтобы умереть от пули. Мама, папа, Валя, Тоня, Лида, Нина, Женя, Володя, Аркадий, Саша, если я был к кому несправедлив – простите меня. Дорогие, берегите себя, не обижайте друг друга.
Папа, берегите Тоню и Сашу. Привет в предсмертный час всем родным и знакомым.
Бородин Тимофей Степ.
Осенью 1941 года в оккупированном Гомеле начала действовать подпольная партийно-комсомольская организация, возглавляемая коммунистом Романом Тимофеенко, комсомольцами Тимофеем Бородиным и Иваном Шиловым.
Бородин работал в типографии «Полеспечать». После занятия города врагом ушел в подполье. Иван Шилов служил в армии, попал в окружение. Пробрался в родной Гомель, где вступил в подпольную организацию. Хорошо владея немецким языком, И. Шилов вошел в доверие к оккупантам и «работал» в фашистских учреждениях.
В начале 1942 года члены подпольной организации совершили на промышленных предприятиях города ряд крупных диверсий. Они взорвали цеха на станкостроительном заводе, где производился ремонт вражеских танков, разрушили паровозостроительный завод, вывели из строя несколько железнодорожных составов с боеприпасами и вооружением. В мае 1942 года Бородин и Шилов по доносу провокаторов были арестованы.
Начались допросы, во время которых комсомольцев подвергали невыносимым пыткам. Но патриоты не выдали своих боевых товарищей. 20 июня 1942 года Тимофей Бородин и Иван Шилов были расстреляны. За час до смерти Тимофей Степанович на носовом платке крупными буквами написал свое последнее письмо. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 мая 1965 года Тимофею Степановичу Бородину присвоено звание Героя Советского Союза. Письма хранятся в Гомельском областном краеведческом музее, частично они опубликованы в газете «Известия» от 15 июня 1958 года.
21 июня
Здравствуй, дорогой сынок Толя! 22 июня исполняется год, как я не видел тебя. Я очень соскучился по тебе, часто тебя вспоминаю. Тебе уже пять лет, вот какой ты большой. Расти, сынок, будь умненьким, люби своего братишку, учи его. Я скоро вернусь. Вот прогоним всех фашистов, и вернусь. Крепко целую тебя. Твой папа.
22 июня
ОКОПНАЯ ПРАВДА № 11
Наша 10-ка – это мощный кулак, который врагу будет дивизией, и, как сказал майор Жиделев, мы будем драться как дивизия.
Нет силы в мире, которая победит нас, Советское государство, потому что мы сами хозяева, нами руководит партия коммунистов.
Вот посмотрите, кто мы.
Здесь, в 52-й школе:
1. Командир морского пехотного полка майор Жиделев, русский.
2. Капитан, кавалерист, грузин Гобиладзе.
3. Танкист, рядовой Паукштите Василий, латыш.
4. Врач медицинской службы, капитан Мамедов, узбек.
5. Летчик, младший лейтенант Илита Даурова, осетинка.
6. Моряк Ибрагим Ибрагимов, казанский татарин.
7. Артиллерист Петруненко из Киева, украинец.
8. Сержант, пехотинец Богомолов из Ленинграда, русский.
9. Разведчик, водолаз Аркадий Журавлев из Владивостока.
10. Я, сын сапожника, ученик 4-го кл., Волков Валерий, русский.
Посмотрите, какой мощный кулак мы составляем и сколько немцев нас бьют, а мы сколько их побили; посмотрите, что творилось вокруг этой школы вчера, сколько убитых лежит из них, а мы, как мощный кулак, целы и держимся, а они, сволочи, думают, что нас здесь тысяча, и идут против нас тысячами. Ха-ха, трусы, оставляют даже тяжелораненых и убегают.
Эх, как я хочу жить и рассказывать все это после победы. Всем, кто будет учиться в этой школе!
52-я школа! Твои стены держатся, как чудо среди развалин, твой фундамент не дрогнул, как наш мощный кулак десятки…
Дорогая десятка! Кто из вас останется жив, расскажите всем, кто в этой школе будет учиться; где бы вы ни были, приезжайте и расскажите все, что происходило здесь, в Севастополе. Я хочу стать птицей и облететь весь Севастополь, каждый дом, каждую школу, каждую улицу. Это такие мощные кулаки, их миллионы, нас никогда не победят сволочи Гитлер и другие. Нас миллионы, посмотрите! От Дальнего Востока до Риги, от Кавказа до Киева, от Севастополя до Ташкента, таких кулаков миллионы, и мы, как сталь, непобедимы!
Валерий «поэт» (Волк)
Эту небольшую газету-листовку за № 11 писал под грохот боя пионер В. Волков, ученик одной из школ Севастополя, оказавшийся в районе прикрытия героически сражавшихся защитников города-героя. Выполняя поручения старших, Валерий ходил в разведку, подтаскивал патроны, помогал раненым, стрелял из винтовки, когда гитлеровцы начинали очередную атаку.
В жестоких боях, не прекращавшихся ни днем, ни ночью, гибли бесстрашные борцы. В живых осталось только десять… Четверо русских, один украинец, грузин, латыш, узбек, татарин и осетинка. Тогда-то и появился последний, одиннадцатый выпуск своеобразной газеты – яркое свидетельство мужества героической десятки советских патриотов. Оставшиеся в живых Иван Петруненко и Илита Даурова обнародовали эту последнюю газету-листовку. Они же рассказали и о подвиге Валерия, который связкой гранат подорвал немецкий танк и погиб сам. 28 декабря 1963 года за мужество и отвагу пионер-герой посмертно награжден орденом Отечественной войны 1-й степени.
Рукописная газета-листовка опубликована в газете «Правда» 8 февраля 1963 года.
23 июня
Пятого июня староста вызвал меня и приказал явиться в немецкую комендатуру. В 7 часов вечера того же дня я пришла в комендатуру. Меня записали и втолкнули в амбар, где уже было 35 девушек. В запертом амбаре мы просидели 5 суток. Раз в день нам выдавали по 100 граммов хлеба и ведро кипятка на всех. 10 июня в 9 часов утра нас вывели на поляну. Вскоре туда же под охраной привели еще 115 девушек в возрасте от 15 до 25 лет. Немцы приказали всем раздеться догола. Затем военный доктор построил нас в шеренгу и в присутствии солдат стал осматривать. Это издевательство продолжалось несколько часов. После доктор объявил, что нас отправят в Германию в дома терпимости. Все девушки горько плакали и говорили: «Пускай нас убьют, но мы все равно не поедем». Мне и еще четырем колхозницам удалось бежать из фашистского плена и добраться до расположения советских войск.
Это заявление из захваченной немцами деревни Петрово Ленинградской области было опубликовано в газете «Известия» 24 июня 1942 года.
9 июля
Дорогая Фаинушка!
Сейчас наша страна переживает тяжелые дни своей истории. Каждый гражданин Советской России обязан отдать все, что он может, вплоть до своей жизни, если она потребуется…
Я на протяжении почти года был в тылу немцев. Прошел много районов – Молвотицы, Пено, Сережино, Андреаполь, Холм, Торопец, Великие Луки, Локня, Новосокольники, Пустошка, Идрица, Себеж, был у самой границы Латвии. Я видел фашиста в звериной шкуре, в роли «молодца», когда он издевается над мирным населением – детьми и стариками, видел, как изверг убивает ребенка перед глазами обезумевшей матери, как садистски насилует жену на глазах истерзанного мужа. В селе Санники Новосокольнического района гитлеровцы сожгли и истерзали 480 человек. Видел фашиста в роли овечки, когда он попадает в руки партизан, когда он бежит, как заяц, от частей Красной Армии. Я помнил, что у меня есть жена, есть ребенок, за моей спиной советские честные люди, я должен их защищать. И я их защищал. По пройденному пути разгромлены десятки гарнизонов, 17 волостных управ, опочецкая и идрицкая полиции, уничтожено много техники и живой силы врага. Мы заставили фашистов трепетать при упоминании слова «партизан».
Скоро опять, возглавляя теперь особое соединение, пойду в тыл, в «гости» к фашистам, драться буду не на жизнь, а на смерть. Мало кому из них удастся еще топтать русскую землю…
Воины Красной Армии дерутся честно, самоотверженно. Они знают, что за их спинами свободолюбивый советский народ. Они говорят, что лучше умереть, отстаивая свою независимость и свободу, чем влачить жалкое рабское существование. Так смотрю на эти вопросы и я.
Жизнь я люблю безумно. Она хороша и своими горестями и своей радостью, но если придется умереть, то знай, что умру честно, самоотверженно. Я не посрамлю земли русской, не посрамлю своей семьи; сыну будет что вспомнить об отце его, и если когда-либо еще повторится столь грозный час, то будет с кого взять пример…
Фаинушка, какие бы испытания тебя ни ждали впереди, будь всегда крепкой, стойкой советской женщиной. Сейчас помогай всем, чем можешь, бить врага, словом и делом, народ тебе потом скажет спасибо. Так воспитывай и Алюську. Ну, пока. Крепко прижимаю к сердцу тебя и Алюську.
Ваш Шура
А. Герман родился и вырос в городе на Неве. В 1937 году окончил бронетанковое училище в Орле и служил в танковых войсках: командовал взводом, ротой. В суровые дни первой военной осени Александр Викторович стал партизаном. Вскоре старший лейтенант Герман был назначен заместителем командира по разведке 2-й Особой партизанской бригады. Отборное, ударное соединение! Рейд по тылам врага продолжался несколько месяцев. Ни суровые метели, ни весенняя распутица не могли преградить путь отважным бойцам.
В начале второго года войны 2-я Особая была расформирована и на ее базе создана 3-я Ленинградская партизанская бригада. В новые бои ее повел комбриг Герман. Вначале тяжелые оборонительные бои в партизанском крае, затем выход в безлесные районы Псковщины и Калининской области. Всю зиму 1942 года и весну 1943-го провели партизаны в непрерывных походах. Девиз Германа: «Искать, преследовать и истреблять врага!» – нашел единодушную поддержку местных жителей. Они пополняли ряды бригады, численность которой к первомайскому празднику 1943 года достигла почти 2 тысяч человек. Каждый четвертый был коммунистом.
В начале сентября 1943 года фашистам удалось окружить 3-ю Ленинградскую партизанскую бригаду в Новоржевском районе. В ночь на 6 сентября Герман повел бригаду на прорыв. В районе деревни Житницы партизаны сбили врага с высот. Бригада прорвалась, но в этом ночном бою фашистская пуля сразила бесстрашного командира.
20 июля
Родная Талюшка!
Трудно начинать трафаретными словами: когда ты получишь это письмо, меня уже не будет в живых. Но ведь это так, и надо мириться с действительностью.
Жизнь! Гордо звучит это слово. В нем печаль и радость, страдание и блаженство. Я не хочу быть бахвалом, говоря, что жизнь мне безразлична. Нет, она оценена очень высоко. И терять ее весьма тяжело…
Вспоминай иногда, что был любящий тебя человек, который не задумываясь отдал бы жизнь за свою Талюшку. А ведь оно в действительности так и есть. Во всем общем есть частица каждого человека. И то, за что я отдал ее, есть и твое дело. Я верил в твою любовь, знаю, что она кристально чистая, и тем отрадней для меня вспоминать прожитое время…
Я знаю, что тебе трудно будет смириться с мыслью утраты Женьки. Но прошу тебя, не давай никаких обетов. Постарайся рассеять быстрее все мрачное. Сделай свою жизнь счастливой. И хочу верить, что через некоторый промежуток времени все забудется или хотя бы сгладится, и ты еще познаешь личное счастье. Каждому своя участь. И с этим надо согласиться. Хочется выразить чувство благодарности маме, папе и Зойке. Ведь они относились ко мне, как к сыну. Желаю им счастливой, беззаботной и долгой жизни. Надеюсь, что родным и Зойке придется еще ласкать и пестовать своих внуков, сыновей и племянников.
К тебе есть одна просьба. Кончится война, наступит мирная жизнь. По возможности постарайся разыскать братишку. Если он жив, то страна воспитает его. Он уже достаточно взрослый. Расскажи ему о Женьке. Внуши, каким он должен быть. Зовут его Александром, рождения 1930 года, остался в Херсоне. Тешу себя мыслью, что ты найдешь его…
Желаю счастья, здоровья и доброго духа. Будь умницей. Не надо сильно печалиться. Ведь этим не поможешь. Устраивай свою жизнь счастливо, чтобы могла пожить за меня.
Вспоминай иногда Женьку, но без грусти, а с мыслью, что он погиб не напрасно.
Будь счастлива.
Любящий тебя Евгений
Война застала его в Таллине. В суровые августовские дни 1941 года «морской охотник», на котором служил Евгений, шел вместе с кораблями Балтийского флота из Таллинской гавани в Кронштадт. Под непрерывной бомбежкой, прорываясь через минные поля, балтийцы с боями уходили на свою основную базу. За личную отвагу и смелые действия экипажа Евгений Иванович Червонный был награжден орденом Красного Знамени.
В темные августовские ночи, когда затихали бои, Евгений Иванович вспоминал недавнее прошлое. В 1938 году слушатель Херсонского мореходного училища Червонный проходил штурманскую практику на теплоходе «Скворцов-Степанов», который был захвачен франкистами. Голодом и угрозами они пытались заставить советских моряков изменить Родине. Их бросали в вонючие ямы, оставляли без глотка воды. Вместо хлеба предлагали морякам живых червей. Но советские люди вынесли все испытания. Тогда он воочию увидел, что значит фашизм. Вернулся Евгений Червонный больным туберкулезом. На Родине вылечился. И вот – война. Молодой командир поклялся сражаться с гитлеровцами до последней капли крови. И он выполнял с честью свое обещание. Вот скупые строки характеристики, данной командованием Евгению Червонному:
«…Сбил лично 2 самолета. Участвовал в 6 минных постановках. Потерь не имел. В течение 20 дней катер совместно с канонерской лодкой поддерживал огнем фланг приморской армии… Участвовал в 3 ледовых походах на Ханко. Спас 400 человек…».
В один из июльских дней 1942 года старший лейтенант Червонный уходил в море на очередное задание. Видно, предчувствуя смертельную опасность, написал письмо жене. Катер подорвался на мине. Боевые товарищи подобрали тело Червонного среди обломков и доставили в Кронштадт. Среди вещей офицера и было найдено письмо. Полный его текст опубликован в мае 1961 года в ленинградской газете «Смена».
27 июля
Дорогие родители!
Пишу вам последнюю свою записку. 27-VII- 42 г. исполнилось ровно месяц со дня зачтения приговора. Мой срок истекает, и я, может быть, не доживу до следующей передачи. Помилования я не жду. Эти турки отлично знают, что я из себя представляю (это благодаря провокаторам). На следствии я вел себя спокойно. Я отнекивался. Меня повели бить. Три раза водили и били на протяжении 4–5 часов. В половине четвертого кончили бить. За это время я три раза терял память и один раз представился, что потерял сознание. Били резиной, опутанной тонкой проволокой. Грабовой палкой длиной метра полтора. По жилам на руках железной палочкой… После этого избиения остались следы шрамов на ногах и повыше. После этого избиения я стал плохо слышать на уши.
Кто вообще был в моей группе, те гуляют на воле. Никакие пытки не вырвали их фамилий. Я водил ребят на дело. Я собирал сведения. Я собирался взорвать дом, где были немцы (рядом с д. Красной Армии, новый дом). Но мне помешал старик. Эта собака меня боялась. Он знал, что у меня не дрогнет рука, поднятая на провокатора. От моей руки уже погиб один провокатор. Жаль, что я не успел развернуться…
Я рассчитывал на побег. Но здесь пару дней тому назад уголовные собирались сделать побег, и их зашухерили. Они только нагадили. Сейчас нет возможности бежать, а времени осталось очень мало. Вы не унывайте. Саша Хорошенко поклялся мне, что, если будет на воле, он вас не оставит в беде. Можете быть уверены, что он будет на свободе. У него есть время, и он подберет нужный момент улизнуть из тюрьмы. Наше дело все равно победит. Советы этой зимой стряхнут с нашей земли немцев и «освободителей» – мамалыжников. За кровь партизан, расстрелянных турками, они ответят в тысячу раз больше. Мне только больно, что в такую минуту я не могу помочь моим друзьям по духу.
Достаньте мои документы. Они закопаны в сарае. Под первой доской от точила сантиметров 30–40. Там лежат фото моих друзей и подруг и мой комсомольский билет. В сигуранце у меня не вырвали, что я комсомолец. Там есть фото Вовки Ф., отнесите его на Лютеранский переулок, 7, Нине Георгиевне. Вы ей отнесите, и пусть она даст переснять, а фото заберите назад. Может быть, вы его когда-нибудь встретите. Там есть и мои письма. Есть там и коробочка. Можете ее вскрыть. Там мы клялись в вечной дружбе и солидарности друг другу. Но мы все очутились в разных концах. Я приговорен к расстрелу, Вова, Миша и Абраша эвакуировались. Эх! Славные были ребята! Может быть, кого-нибудь встретите.
Прощайте, дорогие. Пусть батька выздоравливает. Это я хочу. Прошу только не забыть про нас и отомстить провокаторам. Передайте привет Лене.
Целую вас всех крепко, крепко. Не падайте духом. Крепитесь. Привет всем родным. Победа будет за нами!
Яша
В героические дни обороны Одессы в августе 1941 года в «летучем отряде» капитана В. А. Молодцова появился коренастый юноша, которого зачислили в отряд связистом. Это был комсомолец 16-летний Яша Гордиенко. Сын черноморского моряка, он только перед войной окончил девять классов.
16 октября 1941 года румынско-немецкие части вошли в Одессу. Борьбу с оккупантами продолжили разведчики, подпольщики, партизаны, которые скрылись в катакомбах – разветвленной сети подземных галерей, оставшихся от многолетней вырубки камня-ракушечника. Обосновалась в подземелье и группа подпольщиков, которой командовал капитан-чекист Владимир Александрович Молодцов. В его отряде Яша Гордиенко стал разведчиком. Собирал информацию о действиях фашистов, распространял листовки, проводил политическую работу среди населения, особенно среди молодежи. Отважный юноша неоднократно участвовал в боевых операциях: в подрывах железнодорожного полотна, в нападениях на вражеские автомашины, много раз выводил из строя телефонную связь противника.
Оккупанты усиливали кровавый террор. Уже в первую неделю «нового порядка» фашистские палачи расстреляли, повесили или заживо сожгли более 45 тысяч жителей Одессы. Особенно вражеская охранка охотилась за партизанами. Из доноса предателя стало известно место явки подпольщиков. Вечером 9 февраля 1942 года, когда Яша Гордиенко вместе с командиром отряда В. Молодцовым выходили из дома, на них набросились агенты охранки. Ни пытки, ни истязания не могли сломить волю советских патриотов. Молодой паренек держался так же мужественно, как и стойкий коммунист. Они были приговорены к смерти. Зная наверняка, что через несколько дней погибнет, Яша Гордиенко на шести клочках папиросной бумаги написал последнее письмо родителям, которое товарищи по камере сумели впоследствии переслать в город.
Яков Гордиенко посмертно награжден орденом Ленина и медалью «Партизану Отечественной войны» I степени. Его письмо опубликовано в сборнике «Одесса в Великой Отечественной войне Советского Союза» (т. 2. Одесса, 1949).
14 августа
Милая моя мамусенъка!
Сегодня получила твое письмо с фотографией. Ты права – мне очень приятно смотреть на нее. Я то и дело ее достаю из кармана гимнастерки. У меня уже нет ни одной своей фотографии – все куда-то исчезли. Да! А ты получила мое фото, где мы с Машенькой (Поливановой. – Ред.) сняты?
Мы совершили большой переход, примерно 115 км, и теперь наступаем в другом месте и с другой армией. Место здесь очень болотистое, грязь везде по колено. Ну ничего, мы и здесь повоюем. Побьем проклятых гадов, чтобы им тошно стало. Ты Машеньке напиши, чтобы она зря не надрывалась, а то с нею никакого сладу нет. Я после ранения стала много осторожнее.
А насчет денег ты мне не говори. Раз у вас есть чего покупать, да еще такие вкусные вещи, то пусть лучше будут у тебя деньги, а не у меня. Мне они понадобятся только после войны. Платьице хорошее купить. А пока целую и обнимаю крепко.
Твоя Натуся
Осенью 1941 года вместе с другими комсомольцами в батальон, формировавшийся в Коминтерновском районе столицы, пришли две подруги – Наташа Ковшова и Мария Поливанова. Девушки вместе работали в Оргавиапроме, вместе учились в районной снайперской школе Осоавиахима, вместе получили звание снайпера-инструктора. В день принятия воинской присяги Наташа и Мария написали в газету Московского военного округа «Красный воин» заметку: «Мы, советские девушки-снайперы, вместе с бойцами нашего батальона принимаем присягу. Каждый воин клялся в своей верности Родине и готовности защищать ее, не щадя своей жизни… Наш девиз: лучше умереть стоя, чем жить на коленях». Заметка была опубликована 23 октября 1941 года. А вскоре Наташа Ковшова и Мария Поливанова уже участвовали в боях под Москвой. Они также обучали бойцов мастерству меткой стрельбы. Под их руководством в части появилось 26 новых снайперов. 20 мая 1942 года в бою Наташа была ранена осколком мины. Едва оправившись после ранения, вернулась в родную часть.
В одном из боев, продолжавшемся несколько дней, на участок, где сопротивление врага было особенно упорным, командование послало группу снайперов, в составе которой были Н. Ковшова и М. Поливанова. Когда командира ранило, Наташа приняла командование группой. Атаки фашистов не прекращались. По позициям снайперов был открыт ураганный минометный огонь. Подруги были ранены, но не покинули поле боя, своим мужеством воодушевляя бойцов. Когда в живых остались только Наташа и Мария, патриотки взорвали себя гранатами. Посмертно Н. В. Ковшовой и М. С. Поливановой было присвоено звание Героя Советского Союза.
14 августа
Здравствуйте, дорогие братья Коля и Петя!
Шлю привет с фронта через газету, так как не знаю вашего адреса. Знаю только, что вы честно и мужественно сражаетесь против фашистского зверья и защищаете нашу любимую родину.
Коля и Петя! Я нахожусь у стен нашего родного и любимого города, где мы провели немало счастливых дней. Проклятые фашисты расстроили нашу жизнь, они, как разбойники-грабители, ворвались в нашу страну, убивают мирных жителей, расхищают их имущество. Но нашего Ленинграда не видать им как своих ушей.
Я уложил около двух десятков гитлеровцев – это только начало. А теперь у меня к вам вопрос: сколько вы истребили фашистских гадов? Метко ли вы их бьете?
Наша родина не была и не будет под фашистским игом, нам нужно как можно быстрее выполнить первомайский приказ нашего любимого вождя товарища Сталина. Все свои знания, всю свою энергию мы должны положить на то, чтобы очистить нашу землю от фашистской мрази.
Жду вашего скорого ответа. Желаю боевых успехов.
Ваш брат М. А. Давыдов.Действующая армия
Письмо красноармейца М. Давыдова было опубликовано в газете «Ленинградская правда» 14 августа 1942 года.
15 августа
Моему народу.
В своей службе советскому народу дерусь до последней капли крови за честь, за свободу, за независимость советской земли. Я верен своей воинской присяге, которую принял перед лицом великого моего народа. Считаю себя до последней минуты своей жизни верным сыном народа. Вперед, за Родину.
Лейтенант Дзотов
Комсомолец Л. Дзотов, уроженец селения Дур-Дур Северо-Осетинской АССР, 15 августа 1942 года в пригороде Воронежа, в районе рабочих поселков, с двумя взводами автоматчиков форсировал реку и подавил огневые точки врага, препятствовавшие переправе части. Смертельно раненный в бою, он на клочке бумаги написал завещание, которое вложил в комсомольский билет. Завещание затем было передано в Центральный архив ЦК ВЛКСМ.
24 августа
Не вешай нос. Это только начало трудностей. Но это все проходящее. Помнишь, ты сама однажды написала в мой альбом приблизительно такую мысль, что буря и дождь пройдут, и опять будет светить солнце. Также исчезнет и самая большая боль и горе, и настанет опять время, когда можно будет смеяться от всего сердца и быть счастливой. Жизнь красива такой, какая она есть. Украшают ее часто именно трудности. Наша жизнь имеет только одну цель – вперед. Никакой дороги обратно нет. Вперед! В борьбу и к победе… Мы, комсомольцы, уже вступая в организацию, избрали себе другую, более тяжелую и более красивую жизнь. Жизнь, которая полна борьбы и радости победы. И даже если было бы возможно, мы не поменяли бы ее на более легкую жизнь.
26 августа 1942 г.
Я рада, что могу уже немного активнее действовать. Я чувствую большую уверенность, зная, что все члены нашей семьи борются за ту же цель, для которой живем мы и во имя чего отдаем сейчас свою энергию. Часто у людей трудности в том, что личные интересы не подчиняются общественным интересам. У нас в настоящее время совсем по-другому. Я знаю: все, что я делаю для Красной Армии, делаю и для своих родных. Так каждое достижение могу я с удвоенным удовлетворением и радостью ставить в счет Родины и личное благополучие. Жизнь в этих больших трудностях все же красива и ценна. Если бы только хватало сил достичь все, чего так хочется и чего ждет от тебя Родина. Нет больше радости, когда после войны можно сказать: «И я помогла нашей победе»…
В тыл врага была заброшена разведчик Балтийского флота Хелене (Лээн) Кульман (1920–1943). Она родилась в Тарту в семье сапожника. В семье было восемь детей, жить было трудно, старшие братья и сестры батрачили у богатых хозяев. Окончив начальную школу, Лээн устроилась на педагогические курсы. В 1940 году в Эстонии устанавливается народная власть. Лээн вместе с сестрой Анной вступает в комсомол. Она учится в Таллинском педагогическом институте и работает старшей пионервожатой. С началом войны девушка работает в Таллинском горкоме комсомола, организует противовоздушную оборону, помогает раненым. А 28 августа 1941 года уходит с последними защитниками города. Ее эвакуируют в Челябинскую область, она работает в колхозе. Узнав, что на Урале формируются эстонские национальные части, Лээн пошла в военкомат и вскоре стала бойцом 7-й эстонской стрелковой дивизии. Затем ее направили в Ленинград, в школу разведчиков.
В одном из документов штаба Краснознаменного Балтийского флота говорится:
«На второй же день после приземления Лээн Кульман соединилась по радио с разведотделом штаба Балтийского флота и держала связь до января 1943 года. В этот период она постоянно передавала сведения о враге. Например, Лээн Кульман проинформировала штаб о 20 немецких катерах, которые охраняли побережье от Муствее до Васькнарва. Она утверждала, что на Чудском озере нет больших немецких кораблей. От Лээн Кульман же узнали об использовании советских моряков-военнопленных на полевых работах, а также о положении на оккупированной территории».
Но полиция вычислила и арестовала отважную девушку. В трофейных документах указывается, что Лээн Кульман отправлена в распоряжение политической полиции города Выру, а 4 января 1943 года передана внешней сыскной полиции в Пскове как разведчица Советского Союза. На ее учетной карточке пометка: «Находясь под арестом, Кульман умерла. Закончить личное дело 02.04.43». Посмертно Хелене Кульман было присвоено звание Героя Советского Союза.
Письма и материалы о Хелене Кульман были опубликованы в газетах «Голос молодежи» и «Молодежь Эстонии» в мае 1965 года.
31 августа
Пишу из блиндажа под свист артиллерийских снарядов, находясь от немецкой сволочи на 250–300 метров. Сегодня будем продвигаться вперед. Надеюсь, фашистские гады получат по заслугам.
Чувствую себя хорошо, питание отличное. Вчера получил все новое обмундирование – целиком, а сейчас трудно узнать. От перелезаний и лежания в щелях и блиндаже вымазался весь в глине и похож на печника. Ну, глина, говорят, не сало – потер и отстало, так что после боя приведу себя в порядок.
Все, что было у нас с тобой, родная моя Нюкаша, неприятности, прости и забудь навсегда.
Твой Евгений
Евгений Николаевич Блинов (1905–1942) до войны работал бухгалтером. В 36 лет ушел на фронт добровольцем. Воевал в Московской и Смоленской областях. Комиссар батальона 96-го Гвардейского стрелкового полка. Погиб 3 сентября 1942 года в районе деревни Бекрино Темкинского района Смоленской области и похоронен в братской могиле. Ему, как и миллионам советских солдат, воевавших за спокойствие и счастливую жизнь родных, оставшихся в тылу, не суждено было обнять повзрослевших детей и понянчить внуков.
3 сентября
Моя клятва
Я – партии сын, и Отчизна мне мать,
В бою я не буду назад отступать,
А если погибну в жестоком бою,
Скажите словами народу:
Он честно, достойно отдал жизнь свою
В сраженье с врагом за свободу.
Младший политрук Дмитрий Сергеевич Яковлев (1915–1942) прибыл в Сталинград во вновь формируемую 10-ю стрелковую дивизию НКВД и стал политруком 272-го полка. 3 сентября 1942 года в районе Опытной станции под Сталинградом в разгар ожесточенного боя он с двумя противотанковыми гранатами бросился под головной танк фашистов. Останки героя с почестями были захоронены в районе Опытной станции.
18 сентября
Моя черноглазая Мила!
Посылаю тебе василек… Представь себе: идет бой, кругом рвутся вражеские снаряды, кругом воронки, и здесь же растет цветок… И вдруг очередной взрыв… василек сорван. Я его поднял и положил в карман гимнастерки. Цветок рос, тянулся к солнцу, но его сорвало взрывной волной, и, если бы я его не подобрал, его бы затоптали. Вот так фашисты поступают с детьми оккупированных населенных пунктов, где они убивают и топчут ребят… Мила! Папа Дима будет биться с фашистами до последней капли крови, до последнего вздоха, чтобы фашисты не поступили с тобой так, как с этим цветком. Что тебе непонятно, мама объяснит.
До войны Дмитрий Андрианович Петраков преподавал в одном из техникумов Ульяновска. В войну стал комиссаром полка. Человек большой отваги, он в боях под Сталинградом воодушевлял бойцов своим примером, был контужен. Очнулся в медсанбате и написал короткое письмецо дочурке с рассказом о последних сражениях.
В октябре 1942-го – снова в пекле боев. С группой бойцов предпринимает дерзкую вылазку в тыл противника. За эту операцию награжден орденом Красной Звезды.
Летом 1943 года его полк наступал в направлении Орла. Гитлеровцы отчаянно сопротивлялись. Необходимо было сломить врага. Дмитрий Андрианович переползал из окопа в окоп, воодушевлял людей на новую атаку. Приказ командования, теплые слова замполита поднимали солдат на подвиг. Сломив сопротивление гитлеровцев, полк ворвался на окраину Орла, завязались бои на улицах. Здесь отважный комиссар и пал смертью храбрых. Его письмо дочери было опубликовано в журнале «Работница» № 2 за 1957 год.
24 сентября
Привет, друзья.
Немцев бью, окружен кругом. Ни шагу назад – это мой долг и моя натура… Мой полк не позорил и не опозорит советское оружие…
…если я погиб – одна моя просьба – семья. Другая моя печаль – надо было бы еще сволочам дать по зубам, т. е. жалею, что рано умер и немцев убил лично только 85 штук.
За советскую Родину, ребята, бейте врагов!!!
…Бои за Сталинград. 24 сентября штаб 272-го стрелкового полка был окружен гитлеровцами. Батальонный комиссар Ивин Мефодиевич Щербина (1908–1942) повел бойцов в контратаку. В разгар этого неравного боя комиссар был смертельно ранен. Воины, прорвав вражеское кольцо, вышли к своим. Предсмертная записка героя опубликована в журнале «Пограничник» № 19 за 1974 год.
24 сентября
Товарищи!
Тюрьма переполнена провокаторами. Знайте, что уколы не страшны. Делается это так: агент сидит с вами, задает вам вопросы. Слабые люди заводят разговор. В болтовне выдают тайны. Агент фиксирует и передает следователю. Когда вы приходите к следователю, он задает вам вопрос. Если вы не отвечаете, тогда дают уколы. Очень болезненно проводится эта пытка. После того, как вы приходите в нормальное состояние, вам говорят: под влиянием уколов вы говорили то-то и то-то. На самом деле это записи провокатора.
Со мной сидели провокаторы: Кулиш С. и еще один, Осипенко, с Васильковского района, его жена – Зина. Эти трое – бывшие парашютисты, но сейчас работают провокаторами. Не одну сотню людей они выдали. Сидели и провоцировали Берестова Л – директора завода Маслопрома, Новичука П., моего отца, Быковского В., Шохова Ю., Токмакова Н., Александра Кравченко, Калинкина М., Юру Савченко. Жена Осипенко обрабатывала Веру Хитько, Харитину Журавлеву, Алексееву Валю и других.
Прощайте, товарищи!
Будет возможность вынести или передать на волю эту записку, передайте или сохраните до прихода Советской власти.
Ваш Н. Сташков
Захватив Днепропетровск, фашистские оккупанты стали устанавливать «новый порядок». Начались массовые аресты коммунистов и советских патриотов. Только 13–15 октября 1941 года гестаповцы и полицейские расстреляли 12 тысяч мирных жителей, зарыв их в противотанковом рву на окраине города.
День ото дня росло и ширилось партизанское движение, возглавляемое подпольным обкомом партии, секретарем которого был Николай Иванович Сташков. В октябре-ноябре 1941-го обошел он пешком многие районы области и установил личный контакт с руководителями подпольных горкомов и райкомов партии, а также с вожаками комсомольско-молодежных организаций. В ноябре провел «лесную» партийную конференцию, на которой присутствовали коммунисты партизанских отрядов области. В январе и апреле 1942 года под руководством Николая Ивановича в Павлограде состоялись совещания секретарей подпольных горкомов и райкомов партии.
Рабочие Днепропетровска, Днепродзержинска, горняки Криворожья и Марганца, рабочие других промышленных центров саботировали мероприятия фашистов. Так и не удалось им пустить в ход ни одного сколько-нибудь значительного завода. Оккупанты были вынуждены отправлять на ремонт в Германию подбитые пушки, танки, паровозы, автомашины. На железных дорогах все чаще происходили крушения.
Гестаповцы долго и упорно искали руководителей советского подполья. Одному из провокаторов все же удалось в июне 1942 года проникнуть на «свадьбу» молодых подпольщиков Веры Хитько и Николая Токмакова, во время которой Н. Сташков провел нелегальное совещание активистов. После «свадьбы» была арестована первая группа подпольщиков, а 8–9 июля – вторая, более значительная. 28 июля Сташков пришел на павлоградский рынок, чтобы встретиться с нужными людьми. Здесь его выследил шпик. Завязалась перестрелка. Николая Ивановича, раненного в бедро и руку, схватили гестаповцы.
В Павлоград тут же приехал начальник службы безопасности штурмбанфюрер Мульде и под усиленной охраной увез пленника в Днепропетровск, в 20-ю камеру гестаповской тюрьмы на улице Короленко. Здесь Сташков узнал, что гитлеровцы не пощадили его 75-летнего отца, расстреляв на глазах у жителей города.
Но и в тюрьме руководитель подпольщиков чувствовал себя ответственным за судьбы товарищей, всячески поддерживал и подбадривал их. В конце января 1943 года Сташков был казнен. Его письма после войны были переданы в архив Днепропетровского обкома КПУ. Посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.
26 сентября
На этой койке спал с 24/IX-42 г. 26/IX был на допросе.
Решение не объявили, но в подтверждение обвинений сделали очную ставку мне неизвестного человека Юханова Алексея.
Он дал ложные показания и вдобавок бросился избивать, хотя совершенно точно он меня не знает. В общем – подлец, провокатор.
Судя по отношению на допросе и пристрастию, я буду расстрелян.
Прощайте. Умру честно.
Никому я зла не сделал.
В. Кривопустенко
Василий Григорьевич Кривопустенко (1903–1942) родился в Таганроге в семье бедного донского казака. С семи лет работал подручным в сапожной мастерской, подпаском, батраком. В Гражданскую сражался против белогвардейцев на Дону. Работал на обувной фабрике. Как передового производственника, выдвинули на руководящую работу. Дорос до заместителя председателя исполкома городского Совета депутатов трудящихся Новочеркасска Ростовской области.
Во время оккупации вместе с другими коммунистами создавал партизанские группы, руководил диверсиями в городе и на железной дороге. 24 сентября 1942 года был схвачен гестапо. Враги жестоко избивали арестованного, но он никого не выдал.
Прощальные слова написал на фанере, служившей ему постелью в камере. Заверенная копия этой надписи хранится в Музее истории донского казачества в Новочеркасске.
30 сентября
Я, вступая в ряды «Молодой гвардии», перед лицом своих друзей по оружию, перед лицом своей родной многострадальной земли, перед лицом всего народа торжественно клянусь:
Беспрекословно выполнять любое задание, данное мне старшим товарищем. Хранить в глубочайшей тайне все, что касается моей работы в «Молодой гвардии».
Я клянусь мстить беспощадно за сожженные, разоренные города и села, за кровь наших людей, за мученическую смерть тридцати шахтеров-героев. И если для этой мести потребуется моя жизнь, я отдам ее без минуты колебания.
Если же я нарушу эту священную клятву под пытками или из-за трусости, то пусть мое имя, мои родные будут навеки прокляты, а меня самого пусть покарает суровая рука моих товарищей.
Кровь за кровь! Смерть за смерть!
О ребятах организации «Молодая гвардия» А. А. Фадеев написал одноименный роман, подробно рассказав их историю.
3 октября Будапешт, тюрьма.
Моя любимая, дорогая Цико,
моя дорогая дочь Олечка!
Не было ни дня, ни часа, когда бы я о вас не думал. Я безгранично желал вернуться к вам и продолжать нашу прекрасную семейную жизнь. Не суждено мне… Военный суд приговорил меня к смерти. Эти строки пишу за несколько минут перед смертью. Чувствую себя здоровым, полным энергии, безграничным желанием жить. И нет спасения. Вынужден умирать. Но я иду на смерть смело, мужественно, так, как положено людям нашего склада. Прожил я 41 год, из которых 20 лет посвятил делу бедного народа. Всю жизнь был честным, преданным, неутомимым борцом без личной корысти. Никогда не кривил душою. И таким умираю, ибо знаю, что наше дело справедливо… и победа будет наша. Народ меня не забудет, когда настанут лучшие времена. Когда-нибудь история расскажет правду и о моей скромной личности. Я умираю и буду жить.
Мои дорогие, не оплакивайте меня и не горюйте по мне. Теперь и сотни тысяч лучших сынов народа умирают за лучшую будущность человечества. Война – самое большое несчастье для человечества. Будем надеяться, что после этой войны настанет мир, который надолго, а может быть, и навсегда сделает это несчастье невозможным. Прощаясь с вами, желаю вам дожить до мира и счастливой жизни. И когда доживете до этого, и меня вспомните незлым, тихим словом…
Моя любимая жена, спасибо тебе за прекрасно прожитое время с тобою. Ты была хорошей женой и товарищем. Я хочу, чтобы ты вышла замуж и была бы такой же с будущим мужем. Чтобы ты хорошо воспитала нашу любимую Олечку, сделала из нее настоящего человека, достойную наследницу своего отца.
Моя любимая дочь Олечка, как раз год было тебе тогда, когда немилосердная война разлучила нас. Ты была моим утешением, ты была моей жизнью. Теперь, когда я иду на смерть, мое сердце истекает кровью при одной мысли, что я тебя больше не увижу… Расти счастливой. Слушай маму, будь доброй и справедливой, учись и выйди в люди, никогда не забывай, что твой отец умер на виселице за дело народа.
Прощайте, дорогие.
Олекса Борканюк
Олекса Борканюк (1901–1942) родился в бедной крестьянской семье в Закарпатье. Окончил начальную школу, с раннего возраста работал на лесоразработках. В 1922 году поступил в торговую школу в Мукачево. Во время учебы приобщился к революционной деятельности. В 1924 году вступил в комсомол, через год стал членом Коммунистической партии Чехословакии.
Осенью 1926 года вместе с группой закарпатских товарищей Борканюка направили на учебу в Коммунистический университет имени Артема в Харьков. Успешно окончив его, осенью 1929 года возвратился в Закарпатье, был избран секретарем комсомола Закарпатья, назначен редактором молодежной газеты «Працююча молодь» («Трудящаяся молодежь»). С февраля 1931 года Олекса становится редактором коммунистической газеты «Карпатская правда». В 1934 году его избирают секретарем Закарпатского крайкома Компартии Чехословакии и членом Центрального Комитета КПЧ, позже – членом Политбюро ЦК КПЧ.
В 1939 году после «мюнхенского сговора» Закарпатская Украина отошла к Венгрии. Венгерские войска оккупировали ее и установили там режим кровавой диктатуры. Коммунистическая партия ушла в подполье. Незадолго до оккупации Борканюк активно участвовал в создании подпольных организаций компартии, но сам был слишком известен в Закарпатье, чтобы остаться в подполье. 14 марта 1939 года по решению ЦК переехал в Советский Союз.
В начале Великой Отечественной Борканюк подал заявление о вступлении в ряды Красной Армии. Но руководство Компартии Венгрии решило направить его в тыл врага, как прекрасно знающего местные условия, для организации партизанской борьбы. После тщательной подготовки в первых числах января 1942 года вместе с группой товарищей Борканюк вылетел в Закарпатье и спустился с парашютом в районе Ясиней. Проработав некоторое время в тылу врага, он был схвачен фашистами и после многочисленных допросов и пыток заключен в тюрьму «Маргиткерут» в Будапеште. 3 октября 1942 года повешен. Его предсмертное письмо после войны было передано в Закарпатский обком КП Украины.
17 октября
Больше месяца сидим в этой одиночке. Нас трое. Мы честно выполнили свой долг перед Родиной. За это нас истязают фашисты. Что бы они ни делали, мы погибнем честно, как в бою.
Прощайте, товарищи! Отомстите за нас.
Эта маленькая записка на листке из школьного учебника была найдена в 1957 году строителями за дверной коробкой в одной из камер бывшей гестаповской тюрьмы в Пскове. Листок был сложен вчетверо и пожелтел от времени. На одной его стороне кровью выведен контур красного знамени, а на другой – написан текст.
В ночь на 8 августа 1942 года в район Пскова была заброшена группа советских разведчиц. В группу, имевшую условное название «Вера», входили 20-летняя москвичка Валерия Вильгельмовна Патковская, 19-летняя Валентина Михайловна Голубева, 18-летняя Елена Степановна Силанова и Анфиса Алексеевна Горбунова, 23 лет. Благополучно приземлившись, девушки на следующий день в районе Заречья наткнулись на карателей. В перестрелке погибла Лена Силанова. Трем разведчицам удалось уйти от преследования.
Устроившись в пригороде Пскова, они регулярно передавали по радио шифровки командованию из района Карамышево, Кресты, Черехи, где находились стыки крупных дорог, идущих из Пскова. Группа сообщала о расположении частей противника, о передвижении войск и техники, строительстве оборонительных сооружений. В конце августа девушки вынуждены были перебраться из удобной пригородной квартиры в Псков, так как старик, хозяин квартиры, был схвачен гестаповцами и зверски замучен. Девушки в это время были в Черехах. Став на учет на бирже труда, они вскоре устроились на работу: Валентина Голубева (под фамилией Изотова) и Анфиса Горбунова (Мазина) – на шпагатную фабрику, а Валерия Патковская (Щедрова) – переводчицей в одном из учреждений города. Руководящую роль в группе играла Валерия, хорошо знавшая немецкий язык. Это была смелая, находчивая девушка, с которой во всем брали пример подруги.
В сентябре 1942 года в связи с очередной регистрацией населения их вызвали в комендатуру и там задержали, так как у них в паспортах не оказалось какой-то отметки. Первоначально, не имея против девушек никаких улик, их содержали в абверкоманде № 304 на Крестьянской улице. Режим там был свободней, чем в тюрьме, и разведчицы готовились к побегу. Но неожиданно в абвер-команду привезли женщину, которая хорошо знала Валерию. Не выдержав пыток, на первом же допросе она назвала подлинную фамилию Валерии и показала, что Патковская является руководителем группы разведчиц. На следующий же день Патковскую и двух ее подруг перевели в гестаповскую тюрьму на Некрасовской улице и заключили в камеру № 1.
Начались новые допросы и пытки. Следствие велось в помещении полевой жандармерии, в доме № 2 по Комиссаровскому переулку. Девушек подвешивали, жгли раскаленными прутьями, били самым зверским образом, но они твердо повторяли то, что сообщили при первом допросе. Не добившись новых показаний, гитлеровцы расстреляли Валерию Патковскую, Анфису Горбунову и Валентину Голубеву под Псковом, в районе деревни Пески. Записка трех юных героинь опубликована в книге И. В. Соболева «Группа «Вера»» (М., 1960).
24 октября
Дорогая сестра!
Прошу тебя, передай это письмо, которое запечатано, Любе. Но прошу не распечатывать. Прошу взять у нее ответ и послать мне или в повидле, или зашей в чем-нибудь, безразлично какой величины оно будет. Дорогая Муся, я получил повидло и благодарю за него. Прошу – не стыдитесь, что я в тюрьме, я не злодей, а попался злодеям в руки. Хотя я буду убит, вы не плачьте, а гордитесь своим сыном, погибшим за Родину…
Прошу успокаивать маму, чтобы не плакала и не печалилась. Мне не страшно умирать за Родину.
Горячий привет маме и всем знакомым.
Галкин Кузьма
Дорогая мама.
Я получил 4 каравая хлеба, 3 куска свиного сала, помидоры и яблоки и одежду. Спасибо за заботу, и если вам не трудно, то принесите шапку.
Не сердитесь, что я в тюрьме. Приносите почаще еду, хотя бы раз в неделю, и принесите носки.
Пусть придет ко мне тетя и принесет поесть.
Желаю всем здоровья.
Напишите, как живет Саша.
Желаю крепкого здоровья.
Н. Салтанчук
Дорогая мама, дорогие мои братья Сергей, Женя, Коля и сестра Рая. Целую вас в последний раз.
Манченко Владимир
6 июля 1941 года Хотин был занят румыно-немецкими войсками. В августе комсомольцы города создали подпольную организацию. Руководителем избрали 17-летнего комсомольца Кузьму Галкина. В штаб подпольной комсомольской организации вошли: 19-летний Владимир Манченко, 21-летний Александр Непомнящий, 19-летний Дмитрий Семенчук и 18-летний Николай Салтанчук. Начальником штаба назначили энергичного и волевого Владимира Манченко. Заседания штаба проходили в доме Галкина и в развалинах Хотинской крепости.
Свою деятельность подпольщики начали с распространения листовок, которые писались от руки и подписывались ШПО (штаб подпольной организации). Они призывали не верить фашистской пропаганде, звали на борьбу с ненавистным врагом.
Первой крупной операцией комсомольцев был срыв праздничной манифестации, посвященной захвату германской и румынской фашистскими армиями Одессы, которую оккупационные власти назначили на 18 октября 1941 года. В этот день полиция должна была собрать все население Хотина на площади. И вот накануне на зданиях, заборах и телеграфных столбах появились написанные от руки листовки, призывавшие сорвать манифестацию, взяться за оружие и бороться. Днем 18 октября улицы Хотина были пустынны, на площадь никто не пришел. Это была победа. Организация стала расти.
Осенью 1941-го подпольщики раздобыли радиоприемник и установили его в погребе Семенчука. С помощью Михаила Фостия, работавшего секретарем в Рукшинской примарии (управе), удавалось печатать листовки на имевшемся там шапирографе. В день 24-й годовщины Октябрьской революции они вывесили красный флаг на шпиле ратуши, где помещалась городская управа. В ночь под новый, 1942 год был взорван склад боеприпасов. Под 1 мая, несмотря на усиленную охрану, на телеграфных проводах появилось более 20 красных флажков; регулярно перерезались телеграфные и телефонные провода, связывающие Хотин с Черновцами и районом.
Летом 1942-го в организацию проник провокатор. 6 августа начались аресты. Было арестовано 16 наиболее активных ее членов. После пыток в хотинской полиции патриотов перевели в черновицкую тюрьму. Ходом следствия интересовался даже главарь румынских фашистов Антонеску. 28 августа 1942 года в секретном распоряжении румынской генеральной дирекции полиции областному инспектору полиции в Черновцах указывалось: «Имеем честь сообщить Вам, что господин маршал Антонеску постановил, что украинские коммунисты Галкин Кузьма, Манченко Владимир и остальные, арестованные в Хотине, должны быть осуждены в течение 10 дней и должны быть присуждены к высшей мере наказания».
В сентябре 1942 года военный трибунал 8-й пехотной румынской дивизии приговорил пятерых членов штаба организации: Кузьму Галкина, Владимира Манченко, Александра Непомнящего, Николая Салтанчука и Дмитрия Семенчука – к смертной казни. Шесть комсомольцев были осуждены на пожизненную каторгу и пятеро – к различным срокам каторжных работ.
В воскресенье 24 октября 1942 года на окраине черновицкого кладбища отважные комсомольцы были расстреляны. Галкину Кузьме Ивановичу посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Письмо Кузьмы Галкина написано карандашом на листке из тетради, а Николая Салтанчука – на обертке от сигарет. Записка Владимира Манченко наспех набросана на кладбище перед расстрелом. Письма юных героев были переданы в Черновицкий историко-краеведческий музей.
27 октября
Здравствуй дорогая мама!
Ты знаешь, что в прошлом году на участке Невской Дубровки меня поразила пуля в левую ногу. С тех пор днем и ночью я мечтал отомстить врагу именно на этом участке. И вот представилась возможность – я снова попал на этот участок фронта. Я часами ждал врага. Как только он появлялся, моя меткая пуля разила наповал. Четыре фашиста полегли на том самом месте, где ранили меня. Всего на этом участке я убил 12 фашистов.
Дорогая мама, мой счет с каждым днем растет. Теперь, накануне Октября, у меня на счету 26 убитых фрицев. Свою клятву, которую я давал перед товарищами и тебе – не жалея себя защищать город Ленина, – выполняю с честью.
Дорогая мама, до свиданья. Крепко-крепко целую.
Твой сын, старший сержант Петраш И. А.
29 октября
Здравствуйте, дорогие бойцы!
Шлем вам подарки. Кушайте на здоровье печенье, которое мы стряпали сами.
Мы живем хорошо. Ходим на прогулки, рисуем. Больше всего мы рисуем про войну. Лучшие рисунки Гены и Лены посылаем Вам.
Дорогие бойцы! Наши папы и мамы, как и вы, бьют фашистов. Не пропускайте фашистов на Волгу! До свидания, пишите нам ответ…
Это письмо написали ребята первой старшей группы детского сада № 5 куйбышевского завода имени Масленникова и по примеру взрослых решили отправить к XXV годовщине Октября праздничные подарки на фронт. Ребята сами любовно приготовили для героев-фронтовиков печенье в виде затейливых фигурок животных и птиц: петушков, зайчиков, цыплят. Вместе со своими подарками ребята шлют любимым бойцам пожелания быстрее разгромить ненавистных фашистов.
Об этом написала газета «Волжская коммуна» 29 октября 1942 года.
14 ноября
Здравствуйте, дорогой Владимир Яковлевич!
Из глубоких трущоб, болот, лесов и партизанских селений Белоруссии партизанский привет!
Обычно, когда друзья встречаются, то спрашивают друг у друга: «Ну, как живем?» Этот вопрос, вероятно, и ты склонен задать мне. Ответ, обычно, следует: «Ничего!» И отсюда завязывается разговор, дружеский, товарищеский. Год, как мы разошлись, год, как действуем в разных местах, иногда завидуя друг другу, я это знаю, сошлись бы вроде как разошлись вчера, я это представляю точно. Прежде всего, начну с того, что интересует тебя кровно наряду с другими государственными вопросами, – это твой разъединственный сын… Сын живет в Славном, у брата твоей жены – Ширкевича Юзика и Халецкой. Там же твоя любимая теща, дом тещи разбомбили в феврале мес.
Теперь о деле. Дела большие – «бомбуем», «бомбуем» и «бомбуем». Каждый день что-либо новое, иногда рубаем – спасу нет немцам, иногда, когда невыгодно, уклоняемся от вызываемого боя, очень много летит под откос поездов вместе с фашистами. Иногда жирно едим, тепло спим, иногда по 5 дней голодаем, иногда такое мондраже пробирает, что зуб на зуб не попадает, есть провокаторы, есть шпионы, есть предатели, иногда уходят от кары, но больше всего испытывают они силу партизанского огня.
Мои люди – партизаны настолько насолили немцам, что делали облаву и вызывали на бой меня против 3 дивизий, но, набив им морду, ушли. Сейчас моя голова подходяще оценена и цены растут после каждой операции, а операций много, и важных. Сейчас цена моей головы оценена в 50 000 марок, железный крест, и, кроме того, кто меня живого или мертвого доставит немецким властям, тому будет обеспечена прекрасная жизнь в самой Германии со всеми его ближайшими родственниками. Если кто из крестьян со мной проделает такую экзекуцию, тому будет предоставлено пожизненно в его личное пользование два крупных немецких имения.
Вот, Владимир Яковлевич, примерно как живем мы.
Правда, наряду с геройством и доблестью моих людей есть трусы и маловеры. С таким народом тоже сумел справиться и справляемся, вычеркивая его из нашей жизни, как ошибочный «дар природы». Подробности действий и похождений – при встрече. Исходил я Белоруссию и вдоль и поперек, правда, иногда и ездим.
Ну, Володя, пока! С приветом
Заслонов
Привет паровозникам, сколоти себе хорошую группу человек в 15–20 и прилетай на месяц-два, рубанешь по диверсиям и улетишь обратно. Приходи с группой ко мне в распоряжение, об этом ты можешь сговориться с т. Пономаренко, где я – он знает.
Заслонов
Бывший начальник Оршанского паровозного депо в сентябре 1941-го стал командиром небольшого партизанского отряда, установил связи с коммунистами, оставленными ЦК КП(б)Б для подпольной деятельности в тылу врага. С их помощью удалось получить в городской управе временное удостоверение на право жительства, а затем – зарегистрироваться на бирже труда как безработному. Казалось бы, лояльный инженер, имеющий опыт практической работы на железнодорожном транспорте, привлек внимание администрации, которая остро нуждалась в специалистах для налаживания работы железной дороги. Гитлеровская ставка требовала бесперебойного продвижения через Оршу основных своих войск, рвавшихся к Москве. И Заслонова назначили начальником русских паровозных бригад.
Используя представившиеся возможности, Заслонов сумел устроить на работу в бригаду верных людей, ставших ядром подпольной организации, развернувшей активную диверсионную деятельность в Орше и на близлежащих железнодорожных станциях. Несмотря на тяжелые условия работы, на непрекращающиеся проверки и слежку, Константин Заслонов и его товарищи вели обучение рабочих-ремонтников диверсионной тактике и технике; группа изготовляла замаскированные под каменный уголь мины, которые подбрасывались в тендеры паровозов и затем выводили из строя паровозные топки, вызывали крупные аварии. Подпольщики минировали и выводили из строя семафоры, водокачки, железнодорожные стрелки, мосты, сжигали нужные сооружения, убивали вражеских солдат и офицеров. На Оршанском узле произошло 98 крушений поездов, выведено из строя 200 паровозов, взорваны тысячи вагонов и цистерн с горючим и большое количество различной боевой техники врага.
В феврале 1942 года, когда уже опасно было оставаться в депо, Заслонов со своими помощниками, сохранив верных людей на железной дороге, ушел в юго-западные районы Витебской области. Там вскоре начал действовать партизанский отряд «дяди Кости». Уже в июле на боевом счету отряда было 113 подорванных поездов, около 2 тысяч убитых фашистов и их прихвостней. А вскоре на базе пяти отрядов возникла бригада К. С. Заслонова, в составе 2500 человек, одну треть которых составляли коммунисты и комсомольцы.
В октябре-ноябре 1942 года партизаны вели упорные бои с прибывшими на Витебщину превосходящими силами карателей. 13 ноября 1942 года гитлеровцам удалось окружить группу командиров и комиссаров партизанских отрядов Оршанской зоны, которые собрались на совещание в деревне Куповать Сененского района. Утром 14 ноября каратели, открыв ураганный огонь, начали наступление. Ценой больших потерь гитлеровцы ворвались в деревню. Завязалась рукопашная… В этом бою К Заслонов погиб. Посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.
Письмо опубликовано в книге «Советские партизаны» (М., 1961).
21 декабря
Привет, мои дорогие!
Благодарю за участие, которое вы принимаете в моей судьбе. Эта записка, по всей вероятности, является последним «прости».
Дело уже закончено, и я не сегодня-завтра отдаю свою жизнь.
Прошу, если встретите родителей, поцелуйте их крепко за меня…
До войны он работал электромонтером на заводе имени Г. И. Петровского в Днепропетровске, там вступил в партию, в 1939 году ушел в Красную Армию, окончил военно-политическое училище и стал политруком. В июле 1941-го их часть попала в окружение. При попытке пробиться к своим в августе 1941 года попал в плен. Трижды бежал. Два раза его ловили, но на третий сумел пробраться в Днепропетровск. Там с группой молодежи стал создавать партийное подполье. В начале декабря 1941 года организация насчитывала уже более ста человек.
В сыром полутемном подвале подпольщики смастерили радиоприемник и стали слушать голос Москвы, записывали сводки Совинформбюро, писали листовки и распространяли их среди населения. Вскоре достали пишущую машинку и наладили печатание сводок.
Гитлеровцы хотели пустить простаивающие предприятия города, но подпольщики пытались сорвать эти планы. Так, на заводе имени Петровского удалось уничтожить весь привезенный сюда дефицитный кабель. В итоге оккупанты отказались от своего плана.
Весной 1942 года Савченко назначили секретарем подпольного горкома партии. В городе создали молодежные отряды, наладили связь с окрестными поселками. Участники организации вынашивали план восстания в городе, собирали оружие. Подпольщики взорвали пороховой склад в нагорной части города, запасы горючего в Нижнеднепровске, другие объекты. Уничтожали поезда, автомашины, живую силу противника.
В одну из подпольных групп удалось проникнуть провокатору. В течение недели были арестованы Вера Хитько, Захар Демьянченко, Дуся Кулакова, Яков Самарский, Игорь Дементьев, Борис Сондак, Николай Токмаков, всего более 70 человек. Савченко арестовали в октябре 1942-го, когда он, пренебрегая опасностью, шел восстанавливать прерванные связи. Расстреляли его в конце января 1943 года вместе с секретарем подпольного обкома КП(б)У Н. И. Сташковым.
Из тюрьмы Савченко удавалось передавать письма и две записки. Приведенная выше была написана на лоскуте материи перед казнью. Письма героя опубликованы в «Рабочей газете» (Киев) 4 июля 1958 года.
27 декабря
Дорогие мои…
Крепитесь, крепитесь, не бойтесь и не отчаивайтесь.
Эх! Жить чертовски хочется! Мстить этим варварам – вот что нужно делать. Ну, если бы мне удалось. Можете представить вы, с каким бесстрашием, с каким остервенением и бескрайним наслаждением я бы уничтожал этих гадов ядовитых, а ведь я два года назад боялся зарезать курочку.
Жить, жить! Вот как хочется! Да не прятаться за спину товарищей, а с оружием в руках, в ежедневной борьбе с ненавистным шакалом – в этом вся прелесть и вся цель жизни. Жить для Родины, для русского свободолюбивого народа, бороться за честь и свободу его – в этом вся прелесть жизни, это в данный момент идеал жизни.
Горячий привет живым, которые с оружием в руках отстаивают от лютого врага свою честь и независимость.
Привет друзьям, товарищам…
Коммунисты и комсомольцы Минска в первые же месяцы оккупации стали создавать небольшие подпольные группы на крупнейших предприятиях, железнодорожном узле, в институтах. В конце 1941-го был создан городской партийный комитет, который возглавил борьбу подпольщиков, а также Военный совет партизанских отрядов, состоявший в основном из бойцов и командиров Красной Армии, оказавшихся в оккупированном городе.
Организовали прослушивание московских радиопередач, распространение листовок. Установили связь с партизанами, занялись сбором сведений о гитлеровской армии, о стратегических объектах, снабжали партизан оружием и боеприпасами, медикаментами и теплыми вещами. В декабре 1941-го подпольный горком партии стал готовить вооруженное восстание против оккупантов. Вот документ гитлеровской комендатуры от 5 января 1942 года: «В конце декабря в Минске удалось арестовать руководство абсолютно готового к выступлению восстания. Среди них штурмовая группа в составе 300 человек. В настоящее время аресты продолжаются, и надо полагать, что предстоят еще большие аресты. Найдено большое количество оружия, умело спрятанного в подземных отопительных каналах. Восстание было назначено на 4 января 42 года, на 4 часа утра. Существует мнение, насколько можно судить, что восстание удалось бы на сто процентов. В районе восточнее Минска стояла наготове партизанская бригада для нападения на казармы танковых войск…»
Были казнены сотни советских патриотов. В марте-мае опять прошли аресты. 9 мая на улицах Минска гитлеровцы повесили 28 человек. Но борьба продолжалась.
На следующий день после массовых казней выходит газета «Звязда», орган горкома партии, отпечатанная в Минске. Газета печаталась вручную, по две тысячи экземпляров за ночь. Ее готовили редактор В. Омельянюк, наборщик Борис Пупко и Михаил Свиридов, хозяева квартиры Вороновы, а тираж распространяли члены подпольной организации. С риском для жизни собирали шрифт, пробельный материал, верстатки, бумагу, типографскую краску, с большим трудом добывалась информация – сведения с фронта, о боевых действиях партизанских отрядов, о фактах подпольного движения и т. д. Оккупационные власти объявили награду 75 тысяч марок тому, кто укажет, где печаталась подпольная газета.
Владимира Омельянюка агенты СД выследили на улице. Но схватить его не удалось: он погиб в перестрелке с гитлеровцами. Впоследствии ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
В сентябре 1942 года в застенках минского гестапо оказалось около 80 подпольщиков. Среди них и коммунист Иван Харитонович Козлов. С первых дней оккупации в его доме была создана явочная квартира, у него хранились материалы, которые партизаны пересылали подпольщикам, а подпольщики – партизанам. По заданию партийного комитета Козлов занимался изготовлением документов для подпольщиков. Бланками документов снабжал подпольщик-комсомолец Захар Галло, который устроился на работу техническим секретарем в бюро пропусков германской военной администрации. Документами Галло и Козлова были снабжены многие минские подпольщики.
26 октября Козлов был арестован и заточен в тюрьму. Два месяца его беспрестанно пытали и допрашивали. Но он не назвал ни одной фамилии. В 1943 году последнее письмо патриота было опубликовано в газете «Чырвона змена» («Красная смена») – подпольного органа ЦК и Минского подпольного обкома ЛКСМ Белоруссии.
Войти с помощью соц. сетей: