Глава 9
Я застыл. Звук повторился, и теперь я уже понял, откуда он доносится – из четвертого, предпоследнего фургона. Тихий, едва различимый хриплый стон.
Дробовик убитого возницы словно бы сам по себе оказался у меня в руках – и я едва подавил желание сначала разрядить оба ствола в обугленный борт, а уж затем выяснять, кто или что за ним скрывается. Не реши Лисса подкрасться к фургону с другой стороны…
– Ну что там?
– Кто-то стонал.
– Это и я слышал.
– Видеть сквозь доски, даже обгоревшие, я не умею, – злым шепотом отозвалась китаянка. – Так что мы наравне… компаньон.
– Толстяк…
– Не полезу! – Гоблин сгорбился позади фургона, вцепившись обеими лапами в здоровенный топор. Тоже подобрал, решил я, причем обронили эту жуткого вида железяку орки. Лезвие закругленное, дерево таким рубить несподручно, а вот кого помягче – самое то. Раз махнул, и от макушки до пупа.
Впрочем, ремнем с парой револьверов Толстяк тоже не пренебрег.
– Полезай, говорю!
– Ы-ы, а если орки как раз из-за него и дали дёру? Не-е-е-е.
– Не думаю, что ты прав, – возразила Лисса. – Стон слаб и полон боли. Тот, кто издает его, не может быть опасен. По крайней мере сейчас.
– А может, оно так притворяется! – загорячился гоблин. – Подманивает, ы-ы, а потом как прыгнет, да как чавкнет! Пусть лучше, – Толстяк оглянулся на китаянку и, похоже, что-то в глазах оборотня подсказало гоблину, что право быть НЕ первой девушка вряд ли уступит.
– Давайте мула туды запустим!
– Во-первых, ты и копыта его не стоишь! А во-вторых, как ты собрался загнать его в повозку?
Толстяк опустил топор и озадаченно поскреб затылок.
– Пнуть его в зад? – неуверенно предложил он.
– Соскучился по его копытам? – ехидно спросила Лисса. – Ну, хватит. Прыгаем одновременно, все вместе.
Прикинув на глазок высоту борта, я сообразил, что для прыжка с двустволкой наперевес барьер чересчур велик – и, отбросив ружье в сторону, выхватил револьвер.
– Раз, два, три! БАБАХ!!
Грохот сдвоенного выстрела подбросил меня в воздух не хуже пинка тролля. К счастью, в этот день и час Господь хранил идиотов, швыряющихся ружьями с взведенными курками – картечь с визгом ушла в соседний холм.
Впрочем, здесь мое везение и закончилось – зацепившись в прыжке ногой за доску, я рухнул на дальний борт фургона как раз в ту секунду, когда на него же вскочила китаянка. Горелые доски, разумеется, не выдержали подобного напора и сломались. Очень смешно, да… если глядеть на это шоу со стороны. Актерам же было больно… всем, кроме деревяшек.
– Ты… живой?
Судя по голосу, Лисса даже не злилась. Видимо, я выглядел совсем плохо.
– Ме… ме… местами.
Болело решительно все, однако при этом беглый переучет конечностей показал, что мое везение пока еще не совсем издохло в тяжких муках – героический прыжок обошелся мне всего в две дюжины ушибов и ссадин. Плюс вывихнутый мизинец, звон в ушах и остатки самоуважения. Зубы вроде бы остались на месте, но разбитая губа не давала удостовериться в этом.
– Ну вы, ы-ы-ы, даете!
Гобл произнес это из фургона, водрузив одну ногу на гроб. Судя по всему, он просто и неторопливо влез в повозку сзади, пока мы с Лиссой занимались нецензурной акробатикой.
Я потряс головой. На земле прямо передо мной лежал осколок зеркала – видно в него было немного, но и отражавшегося хватало. Черно-багровая смесь из пыли, сажи, пота и крови… да уж, такой маской только дикарей пугать.
Гоблин, как оказалось, был схожего мнения.
– Слышь, эй-парень… сдается мне, что видок у тебя сейчас как раз для этой штуки, – заявил он… и взялся за гроб.
– Гы-ы-ы-ы, зараза неподъемная-я-я-я!
– Зеленый, ты свихнулся?! – разом позабыв про все болячки, заорал я. – А если там…
БУМ!
По крайней мере я успел отскочить, и отлетевшей крышкой меня не зашибло. Мелочь, но хоть какое-то светлое пятно в этой жизни. Погибнуть в Запретных Землях от крышки гроба было бы просто чертовски обидно. Ну кто бы, спрашивается, поверил в такую дурацкую смерть?! Да никто…
Вздохнув, я похромал к нашему трофею.
Это был большой и, на мой непритязательный вкус, очень хороший гроб. Красно-коричневое и тяжелое даже с виду – то-то гоблин так пыхтел – дерево, которое и огню оказалось не очень-то по зубам. Лишь в нескольких местах доски были прожжены насквозь, на внутренней стороне крышки сохранилась большая часть лакировки.
Внутри же…
– Ну и что это?
– Бразильская вишня.
– Поясни, – попросил я, глядя на ворох дотлевающих тряпок. Как ни прикидывай, это не было похоже на вишню, хоть бразильскую, хоть китайскую, – груда пепла, несколько тлеющих лоскутов и все, хоть ты тресни!
Лисса вздохнула.
– Я работала в мастерской краснодеревщика. Там бывают полезны лю… существа с хорошим чутьем. Этот гроб, – китаянка постучала когтем по крышке, – сделан из бразильской вишни, ятобы.
– Ты штобы?
– Ятоба, это второе название этого дерева.
– А она чего, сильно магическая?
– Если ятоба и обладает магическими свойствами, то мне про таковые неизвестно. Я знаю лишь, что это крайне твердая порода древесины. Из неё получается отличный паркет…
– …и гробы, – закончил я. – Что ж… кто-то проявил похвальную предусмотрительность… но все же недостаточную.
– Надо было прятаться в огнеупорный шкаф, гы-гы, – фыркнул Толстяк. – Когда я ходил с троллями Косолапого – давно, еще за пару лет до Кривоклыка, – они как-то сперли один такой ящик из банка в Сан… Сан… не помню, сан-чего-то там, короче. В железке весело звенело, там лежали четыре тыщи долларов, но мы до них так и не добрались. Три дня таскали по пустыне, извели уйму пороха. А в итоге все равно пришлось бросить, когда на хвост села кавалерия.
– Что ж, – задумчиво произнесла девушка, – теперь мы знаем, кто ехал в караване.
– Скажи это вслух, – буркнул я. – Мой бедный голова не мочь думать.
Лисса пожала плечами.
– Вампиры. Это ты хотел услышать?
– Нет, – мотнул я головой, – не хотел. Но подозревал, что твой ответ мне совершенно не понравится.
Собственно, я начал думать о кровососах еще пару минут назад, когда обнаружилось отсутствие крестов на трупах. Это была ниточка с хороший трос размером, а еще одну я заметил сам – на покойниках не было и унции серебра. А ведь житель Пограничья без серебра, это как эскимос без мехов. Когда же я увидел первый гроб, все стало просто и понятно… ну, почти.
– Интересно, почему они здесь оказались.
– Патамучта у них мозги засохли Эпоху назад! – пренебрежительно заявил гоблин. – Десять охранников на пять фургонов! Ы-ы-ы, даже люди не настолько тупы и самоуверенны… обычно.
– Может быть, зеленый, ты и прав… – медленно начал я.
– Какого еще орка «может быть»! Я всегда прав!
– …но не это сейчас важно. Есть гораздо более занятный вопрос – чего испугались орки?
– Нет, – неожиданно возразила Лисса. – Есть еще более важный вопрос. Кто стонал?
– У-у-ук!
Гоблин подпрыгнул и начал бегать по фургону – со стороны могло показаться, что его начали кусать за ноги маленькие невидимые вампирчики. Впрочем, необязательно невидимые – туча пепла и сажи, которую Толстяк заставил взметнуться…
Кр-р-нанг!
Когда ЭТО началось, я не поверил своим глазам. Толстяк, наверное, тоже, потому и не успел выпрыгнуть сразу. А потом стало уже поздно – вслед за колесами с правой стороны у повозки отвалилось днище, и гоблин рухнул вниз, скрывшись в сером облаке.
– Говорят, – Лисса, развернула ушки, прислушиваясь к доносящимся из облака проклятьям, – что никакой справедливости в мире нет. А то, что иной раз принимают за её проявления – не более чем извращенное чувство юмора судьбы.
– Может, и так, – кивнул я. – Но сейчас я очень доволен. Этот гоблин…
– Ш-ш-с!
В наступившей тишине и я смог отчетливо расслышать его – тонкий, всхлипывающий стон. Тот самый. Он повторился еще раз, затем из серой тучи донесся глухой удар, хруст, скрежет… а затем из неё вылез черный и злой гоблин, тащивший за собой большой сундук.
– Оно – тама! – объявил он и плюхнулся на задницу с видом Колумба, минуту назад открывшего Америку, Индию и Китай с Африкой в придачу.
Судя по донесшемуся из сундука всхлипу, Толстяк не врал. Хотя верилось в это с большим трудом – потому что это был именно сундук, а не поминавшийся гоблином огнеупорный шкаф, и он выглядел… сгоревшим. Полностью – я обошел его по кругу, и везде была одна и та же картина. Собственно, сейчас это была скорее клетка из стальных полос, на которых кое-как держались остатки дерева. Но как тогда…
– Может, он… в смысле, оно спряталось туда уже после пожара? – предположил я вслух.
– Не забыв закрыться снаружи на подвесной замок? – уточнила китаянка. – Интересное предположение.
– Ну чего, смотреть бум? – осведомился гоблин. – Или все-таки ну его?
Мы с Лиссой переглянулись. Китаянка медленно качнула головой, я согласно кивнул… и зацепился взглядом за светлую искру в оставленной сундуком борозде. Наклонился, поднял, стер пепел – и ошеломленно уставился на маленький крестик с обрывком цепочки.
– Похоже, – мой собственный голос показался мне чужим и незнакомым, – это выпало из сундука.
– А ведь он серебряный, – Лисса дернула носом, словно принюхиваясь к чему-то. – Значит…
– Толстяк!
Гоблин уже заносил топор. Удар снес замок – вместе с изрядной частью крышки. Похоже, кузнецы орков неплохо знали свое ремесло, и я сделал мысленную зарубку: при встрече с владельцем такого топора или чего-то похожего – держать дистанцию и ни в коем случае не пытаться парировать удар ружьем!
Затем крышка открылась.
* * *
– Черт-черт-черт-черт…
Я даже не сразу понял, что бормочу – не забывая при этом истово креститься. Господи-Исусе-черт-черт-черт…
Мне было семь лет, когда старый Хью Бергман сгорел в своей хибаре. Он построил её на отшибе и жил в ней один, деля свое время между браконьерством и самогоноварением. В ту ночь он, как говорили в толпе, тоже наверняка был мертвецки пьян – и отошел в мир иной, так и не протрезвев. Ну а я еще долго просыпался в холодном поту, в очередной раз увидев во сне зловещий черный костяк с бутылкой в обуглившихся пальцах.
Теперь у меня появился еще один персонаж ночных кошмаров.
– Невероятно, – прошептала Лисса. – Как оно еще может стонать… ведь легкие должны быть сожжены напрочь.
– Сдается мне, это все-таки она. – Гоблин, вывернув голову почти к плечу, разглядывал скорчившееся в сундуке тело. – А насчет стонать… подруга, ты лучше скажи, как она вообще жива? Кровососы, канешна, ребята на редкость упорные, когда речь заходит про помирательство, но с пламенем не дружат совершенно.
– А с чего ты взял, что это… что она – вампир?
– Да ты на клыки посмотри!
Я сделал большую глупость – посмотрел. Толстяк был прав, клыки были – безгубый рот позволял вдоволь налюбоваться ими всем желающим. Лучше бы я в этот раз поверил гоблу на слово… ох…
– Обычный вампир не вынес бы и десятой доли этого, – холодно сказала китаянка. – Человек продержался бы дольше… но не настолько.
– Может, оборотень? – предположил я.
– Я бы почувствовала. И потом…
– Она шевелится! – Не думал, что гоблины умеют визжать, но сейчас Толстяк именно взвизгнул – и, отскочив от сундука, шлепнулся на задницу. – Ну, что уставились! Пристрелите её скорее!
Я уже почти дожал спуск – но, как ни странно, именно истерический крик гоблина заставил меня убрать палец за скобу.
– Нет.
– Эй-парень, да ты спятил! А если она прыгнет…
– Зеленый, уймись! – рявкнул я. – Она и шевелится-то едва-едва.
– Возможно, – тихо сказала Лисса. – Это и в самом деле лучший выход для всех. В том числе и для неё.
– Знаю, – так же шепотом ответил я. – Но… черт возьми, она сумела как-то дождаться нас. И просто вот… взять и выстрелить… это несправедливо.
На самом деле спроси меня кто сейчас – и я не смог бы внятно сказать, что именно так задело меня. В конце концов, это был всего лишь вампир, пусть даже и носивший когда-то крест. Просто еще один кровосос. Так ли важно, есть у него церковная лицензия или нет? Дьявольский волк не в силах стать настоящей божьей овечкой, рано или поздно естество возьмет верх и тогда… Выбор невелик: либо церковные печати выполнят свое предназначение, либо на волю вырвется еще один монстр, жаждущий сполна расплатиться за годы воздержания.
Я снова начал поднимать револьвер – и снова опустил его.
А может, все дело было в том парне, Мэлоуне? Там, в салуне Хавчика, я не сделал ничего – просто сидел и смотрел. Нет – еще и радовался, что шериф прошел мимо. Это ведь так естественно – радоваться, что на виселицу тащат не тебя, а кого-то другого. Не родня, не даже друг… он был для меня никем. И не спросят меня в этот раз: Кейн, где же брат твой?
Нет, дело все же не в Мэлоуне. Он уже стал прошлым, горстью разлетевшегося по ветру праха. А я – я жив. Потому что тогда – молчал, и теперь то молчание нашептывает из-за плеча: за тобой должок, эй-парень!
– Справедливость?! – Китаянка дернула ухом. – Вспомни, что я тебе говорила минуту назад. Никакой справедливости нет, есть только шутки судьбы – а это жестокий бог.
– Наверное, так и есть…
– И мы действительно ничем не можем ей помочь.
– Ну разве что ты захочешь сам попробовать сдохнуть вместо неё, – подал голос Толстяк. – Ыгы. Канешна, за последние пару дней ты малость усох, но если тебя потом нести, шесть-семь пинт крови нацедить можно. А если прикопать прямо тут, можно и все десять.
– Хорошо у тебя глаз намётан, зеленый… – пробормотал я, чувствуя, как поминаемая жидкость заставляет кончики ушей предательски краснеть.
– Ну так у вас, людей, кожа-то тьфу, тоньше бумаги, – пустился в объяснения гоблин. – Бывало, пальцем ткнешь, и как хлестнет… замаешься потом отстирывать.
Глупо, но у меня задрожали колени – словно я уже потерял те самые шесть-семь пинт крови. К счастью, в паре футов от меня валялся какой-то бочонок, судя по чистым бокам, выброшенный из повозки еще до пожара. Кое-как перетягивая ноги, я все же доплелся до него, поставил стоймя и сел, пытаясь унять эту идиотскую, неизвестно зачем и откуда взявшуюся дрожь. Во рту было сухо и горько, а на душе – просто погано.
– Он прав, Кейн. – Китаянка как-то неловко двинула рукой, словно хотела коснуться моего плеча, но в последний миг не решилась. – Даже умей она восстанавливаться на уровне высших вампиров… ей нужно много крови, больше чем в нас троих… четверых, считая мула. Увы, компаньон, – это была всего лишь очередная шутка судьбы.
– Знаю, – кивнул я. – Но… понимаешь, Лисса, иногда так хочется, чтобы случилось чудо.
– Понимаю.
Лисса все-таки положила руку мне на плечо. Сжала пальцы – не сильно, а просто… и, отпустив, пошла к повозкам. Пройдя с десяток футов, она остановилась, глянула на меня – я как раз поднял голову и заметил, как глаза моей компаньонки вспыхнули ярко-алым отблеском.
– Чудо?!
Я и моргнуть не успел, как она подскочила ко мне и, схватив за шиворот, дернула вверх, словно нашкодившего котенка.
– Ты хочешь чуда?! Сотвори его!
Когда твой компаньон посреди Запретных Земель лишается рассудка – это плохо. Особенно, когда этот компаньон оборотень, который запросто может порвать своего невезучего напарника на очень мелкие тряпочки.
– Ну, давай же. – Лисса нетерпеливо встряхнула меня, и я с тоскливым отчаяньем подумал, что спасти меня действительно может лишь чудо.
А затем посмотрел вниз, на предмет, послуживший мне стулом.
Это был небольшой, галлонов на десять бочонок. Надпись на крышке была длинная и вдобавок на каком-то французском. Но два слова все же были мне знакомы: Cru Rouge, в переводе на человеческий, красное вино.
И тут до меня дошло.
– Ты… ты… ты хочешь, чтобы я превратил это вино в Кровь Христову?!
– Именно!
– Ты точно сошла с ума! – заключил я. – Таинство святого причастия, это… это… и потом, я ж ни разу не священник! Я и на праведника-то не тяну!
– У тебя есть крест! – отчеканила китаянка. – У неё был крест. Если ты действительно веришь в своего бога – давай, проси у него чудо! Сейчас для этого самое подходящее время, место и повод!
Это был полнейший бред и я должен был так и сказать этой глупой девчонке! Должен был… проклятье, да я бы мог до заката с ней спорить!
Но я опустился на колени, вытянул из-под рубашки крестик и, до боли сжав его, принялся вспоминать слова молитвы.
* * *
– Не трогай его.
– Что значит «не трогай»?! Он так еще долго может сидеть!
Слова доносились откуда-то издалека, хотя произносившие их неясные тени перетекали с места на место всего лишь в паре футов от меня.
– Дай ему еще немного времени. Не каждый день простому человеку удается совершить чудо.
– Не каждый день в караване вампиров удается с полпинка найти бочонок с кровью – это ты хотела сказать?
– Ты не можешь этого знать.
– Верно, подруга, только и ты не можешь этого знать! Вы ведь не вскрывали бочонок ДО молитвы?! На редкость бессвязной, к слову – будь я людским богом, за такой бред поленился бы головастика в лягушку превратить.
Мозг возвращался в обыденность медленно, словно нехотя. Вот пришла память и, лениво зевнув, бросила на стол карточный веер обрывков-картинок. Молитва – горячечно-бредовая, как верно сказал гоблин. Выстрел. Терпкий запах от ударившей из дыры красной жидкости. Жуткое черно-красное существо, жадно приникшее к бочонку. Я стою, разинув рот, и смотрю, как черная корка начинает вдруг отваливаться, а под ней – чистая розовая кожа и этих розовых пятен становится все больше, они сливаются. И вот уже передо мной стоит не ночной кошмар из самой преисподней, а юная девушка, почти девчонка, с короткими белыми волосами… и клыками.
Вот на этом-то месте я и выпал.
– Не трогай его!
– Ладно, трогать не буду.
Секундой позже я почувствовал, что в мой нос впихнули две динамитные шашки. С очень коротким шнуром.
– А-а-пчхи! А-апчхи! Да какого… а-апчхи!
– О, гляди, как сработало! – прокомментировал гоблин, завязывая тесемки кисета. – Враз ожил. И харя покраснела, и запрыгал не хуже кролика…
– А-а-пчхи! А-апчхи!
– Он еще долго будет чихать?
– А-а-пчхи!
– Похоже, я переборщил с травкой! – Толстяк был на удивление самокритичен. – А эй-парень оказался хлипче, чем я думал. Чихать-то ладно, против курева нашего помола ни один тролль еще не устоял, а вот блевать… пойду, найду ему тряпку какую…
«Лучше пойди, выкопай себе могилу», – хотел сказать я, но не смог. Мне было плохо. Нет, не так – мне было просто ужас как плохо. Примерно между «не трогайте меня, дайте сдохнуть самому» и «сделайте доброе дело, пристрелите меня!»
Потом кто-то поднял меня за воротник, попытался поставить на ноги, а когда это не получилось – посадил на землю, сунул в руку какую-то мокрую тряпку и вылил на макушку остаток воды из бурдюка. Я потер лицо – грязь при этом больше размазалась, чем стерлась – и начал понемногу обращать внимание на окружающий мир.
– Как ты?
– Внутри – паршиво, а снаружи, – тебе виднее.
– На зомби ты сейчас похож больше, чем на живого, – сказала китаянка. – Но это пройдет.
– Угу. А где… она?
– У тебя за спиной.
Я медленно повернул голову – и очень быстро вернул её в прежнее положение. Не стоит подглядывать за девушкой, которая выбирает юбку. Особенно если эта девушка – вампирка. И вдвойне особенно – если к выбору рубашки она еще не приступала.
– Ты с ней уже говорила? Она что-нибудь рассказала о себе?
– Не так уж много. Эти, – кивок в сторону фургонов, – похитили её у отца.
– Отца?! В смысле, настоящего?! Ты уверена, что вы друг друга поняли?
Я не числил себя великим знатоком вампиров, но факт, что им не дано иметь нормальное потомство, проходил по разряду общеизвестных.
– Английский для Венги не родной, как и для меня, – сказала китаянка. – Она из Франции. Но, думаю, мы с ней правильно поняли друг друга.
– Венга – это её имя? – уточнил я.
– Её имя Veng… в общем, я не могу это правильно выговорить.
– И она от самого Парижа сидела в этом сундуке???
– Это можешь спросить у неё сам.
– И спрошу, – я коснулся лба. Жара вроде не было… а может, и был. Просто все было горячим – лоб, пальцы, песок вокруг и воздух над ним – горячая патока, с трудом протискивающаяся в легкие.
Чертова пустыня.
– Лучше скажи, что мы с ней будем делать? – вмешался подошедший гоблин. В лапе у него был здоровенный кусок сырого мяса – и я очень понадеялся, что не узнаю его происхождение.
– Покажем дорогу к Малкольму, разумеется, – удивленно сказал я. – А что еще?
– Она может не успеть, – возразила Лисса.
Я глянул на небо. Солнце уже миновало зенит, но до его захода еще оставалось часов шесть.
– Успеет. Мы шли с грузом, она пойдет налегке. И потом, что еще мы можем сделать? Оставить здесь?
– Взять с собой.
– Ы-ы-ы?! – Это выдохнул Толстяк, но и я был примерно того же мнения.
– Не могу поверить, что ты это сказала. Мне казалось, ты ей… сочувствуешь.
– Так и есть, – подтвердила Лисса. – И я не понимаю вашего удивления.
Жара, подумал я, все дело в этой проклятой жаре. Наверное, это и есть главный секрет Запретных Земель – здесь опаснее всего не монстры, не зеленокожие и даже не Дикая Магия, а жара. Она сводит с ума людей и нелюдей, заставляет их совершать один идиотский поступок за другим – и рано или поздно это заканчивается костяком среди песков. Точно-точно. Вот, например, я сейчас стою посреди пустыни в компании гоблина, оборотня и вампира – впору от страха помирать, а у меня всех мыслей: ну и припекает же…
– Компаньон, – вкрадчиво начал я, – возможно, ты позабыла, но мы идем в глубь Запретных Земель. Тебе не кажется, что это далеко не самое безопасное направление?
– Кейн, а тебе не кажется: если мы поможем этой девочке выжить, она, в свою очередь, поможет нам?
– Но чем?!
– Я хорошо фехтую.
Еще одна любительница подкрадываться со спины. Мало мне было гоблина с Лиссой…
Повернувшись, я увидел спасенную нами девушку… и, кажется, сумел не покраснеть. Хотя повод был… и его было много. А одежды на вампирке – наоборот. Блузка без рукавов и короткие штаны – в приличном обществе такой наряд годился разве что в качестве первого слоя нижнего белья, под роскошное платье.
Конечно, до ближайшего приличного, даже с большой натяжкой, общества было миль сто – сто пятьдесят, но все же…
– Меня учил отец. Хотел, чтобы я стала охотником на вампиров.
Все это произносилось негромко, до неестественности ровным тоном – и оттого звучало еще более жутко.
– Вот как…
Я, наконец, собрал в себе достаточно храбрости, чтобы смотреть ей в лицо. Глаза в глаза и все такое. В конце концов… черт!
Это была плохая, нет, очень плохая идея. Вместо нормальных зрачков у нашей «находки» имелись звездочки – шесть или семь скошенных по часовой стрелке лучей.
– А стрелять, – прочавкал Толстяк, – папаша твой учил?
– Нет. – Зездочки на миг потускнели. – Граф учил меня фехтованию. Еще были танцы, алхимия, математика и шахматы.
– И все? – удивилась Лисса.
– Граф? – это одновременно с ней выдохнул я.
– Мой отец. Все должны были называть его «Ваше Сиятельство», – пояснила девушка и, повернув голову к Лиссе, добавила: – Вышивание крестиком.
Мне доводилось встречать людей, имена которых звучали куда страннее, но графов среди них не числилось. Как, впрочем, и других представителей аристократии. Так что секунд пятнадцать я тщетно пытался представить себе графа Вышивание Крестиком, пока до меня не дошло, что финальная часть ответа относилась к вопросу Лиссы.
– Довольно странный набор для юной дворянки, – задумчиво сказала китаянка. – Как, впрочем, и выбор профессии.
– Странный? Чем?
Так и не дождавшись ответа – Лисса, судя по её виду, на какое-то время забыла не только английский, но и китайский – вампирка снова повернулась ко мне.
– Мои шпаги где-то здесь. Найдите их.
– Уже бегу, ы-ы-ы, – фыркнул Толстяк, вгрызаясь в мясо. – Прям ног не чую.
Лично мне мысль о беге нравилась. Куда-нибудь подальше от этой дружной компании, где только и ждешь, что кто-то кому-то начнет перегрызать глотку.
– Ты не бежишь, – констатировала вампирка после примерно минутного разглядывания гоблина. – Ты грызешь конину.
– Какая наблюдательность, ыхы.
– Беги.
Гоблин, конечно же, и не подумал сдвинуться даже на полшажка. В какой-то миг я испугался – не останемся ли мы без проводника? Судя по наглому поведению, гобл рассчитывает продержаться секунды две-три, а там и мы с Лиссой подоспеем. Трое на одного – это уже залог победы. Правда, обычно речь не идет о сытом вампире, с необычными даже для вампиров способностями.
Впрочем, беловолосая решила эту задачу по-своему.
– Твой слуга не подчиняется мне, – заявила она. – Прикажи ему.
Я живо представил Толстяка в черном фраке, с подносом в лапах, протяжно запевающего: «Ваш ко-о-офе, са-а-ар!» Зрелище, способное украсить собой любой великосветский прием – если вы жаждете полюбоваться, как ваши гости спасаются бегством через окна.
– Этот зеленошкурый мне не слуга, – вздохнул я, – а наказание, ниспосланное Господом за грехи мои, прошлые и будущие. По большей части – будущие.
– Ы-ы? Эй-парень, может, мне брать с тебя за это дополнительную плату? Индульгенции нынче в цене и к тому же… ты чего на меня так уставилась?!
– Беги.
Гобл нарочито медленно упихал себе в пасть остаток мяса, вытер лапы о пузо и начал громко чавкать.
– Толстяк… в самом деле, сходил бы ты, поискал…
– Шо-о-о?!
– …чего-нибудь ценное, компактное и легкое, – договорил я. – Ну, что-то вроде золота, камешков разноцветных. Ко всем остальным, включая меня, это тоже относится. Все, что найдем, стаскиваем, – я топнул ногой, – сюда! Давайте выпотрошим этот караван.
– А-а… так бы шразу. Шавшем другой рашговор, эй-парень…
– Да, и вот еще что, зеленый – шпаги, о которых говорит эта девушка – ценное. Усек?
* * *
– Ты слишком легко нарядилась, – сказал я и, натолкнувшись на удивленный взгляд, пояснил: – Много незакрытого пооставляла.
– Солнечный свет для меня не опасен, – возразила Венга. – Как и для людей. А в бою лишние тряпки могут помешать.
– Для людей? – повторил я. – Мисс, под здешним солнцем даже мексиканцы стараются закутаться по самое сомбреро. Посмотри на меня… на Лиссу.
– Но ваш гоблин раздет.
– Ты – гоблин? – осведомился я. – Нет? Тогда найди рубашку с длинными рукавами. А еще лучше – попроси об этой услуге Лиссу.
– Она одета не лучшим образом. Много лишнего.
Кажется, её манера разговора начинала меня всерьез раздражать. Нет, не так – её манера ду-умать! И я сильно подозревал, что дело тут вовсе не в вампиризме – иначе бы последнего вампира прибили Эпохи две назад. Когда вроде бы похожее на тебя существо складывает два и два и при этом получается то пять, то девять – это во-первых, очень заметно, а во-вторых, жутко бесит.
– Лисса в своей одежде пришла на эту поляну сама и без единой царапины. – Тут я слегка приукрасил дело, проклятый кустарник даже оборотня заставлял то и дело шипеть сквозь зубы. – Ты же приехала в сундуке, едва не сгорела заживо. А теперь зададимся вопросом – кто же из вас двоих лучший боец?
Девушка молча развернулась и направилась к дальнему фургону, где в облаке пыли изредка мелькало красное пятно. Зачем Лиссе понадобилось так тщательно разбирать, вернее, раздалбливать в прах именно эту повозку, я не знал. Хотя и надеялся, что поговорка «деньги не пахнут» перестает работать, когда в игру входит волчий нос.
– Решил все-таки тащить её с собой?
Гобл как раз приволок очередную охапку трофеев и теперь разглядывал дело лап своих – кучу высотой добрых полтора ярда. По его морде было видно, что Толстяк медленно, в тяжких муках рожает мысль: все это нам не утащить! – и упомянутая мысль наполняет его тушу горечью.
– Ы-ы-ы-ы…
– Скажи, зеленый, – произнес я, – ты хоть иногда пробовал постичь разницу между «ценное, компактное и легкое» и «все, что попадется под руку»?
– Ты не гоблин, – Толстяк осуждающе покачал головой, – тебе не понять. Ты всего лишь еще один зажравшийся человечишка. Тут… целое племя могло бы пить неделю, не просыхая!
На самом деле я как раз вполне понимал его. Пусть Кейн Ханко и не был нищим дикарем, но пареньку из захолустья тоже не часто выпадает случай постоять рядом с грудой трофеев – а затем повернуться и уйти прочь. Я бы тоже мог прикинуть стоимость этой кучи в коровах или овцах – а толку? Сильнее захочется сделать глупость, вот и все.
– Верно, я не гоблин. Поэтому в Запретных Землях меня в первую очередь занимает вопрос: как сохранить шкуру целой?
– Мы могли бы в несколько ходок перетаскать все это добро парой миль дальше и хорошо прикопать.
– Именно так я и собираюсь поступить, зеленый…
– Чо, правда? – похоже, гобл не поверил своим ушам. И правильно сделал.
– Истинная, Толстяк, истинная. Но только не с «все это добро», а с тем, которое «ценное, компактное и легкое». Исключение, – подойдя вплотную к гоблу, я ткнул пальцем в его новый пояс, – будет сделано только для оружия.
– Но, эй-парень…
– Никаких «но», гоблин. Шутки закончились. Мы лезем к черту в пасть и свинец пуль для меня сейчас дороже золота.
Толстяк тяжело вздохнул.
– Схожу, проверю еще раз седельные сумки. Мало ли…
После ухода гоблина я попытался вернуться к прерванному еще вампиркой занятию – переборке кучи ружейных патронов. Но теперь что-то мешало мне спокойно работать, нарушало сосредоточенность – дурацкое чувство, когда непонятно что грызет изнутри. Промаявшись минут десять, я отложил наполовину заполненный патронташ, встал и огляделся.
На вид ничего не изменилось. Небольшая поляна посреди колючего кустарника, бурый от пепла и крови песок, а в небесах – солнце и полдюжины стервятников. Гоблин, как и обещал, потрошит сумки, а девушки… – я сглотнул, – закончили переодеваться. Обе – Лисса решила последовать моему примеру, обзаведясь пончо. Песочно-желтым, с красными полосками… хотя какая разница, подумал я, к завтрашнему полудню оно будет, как и мое, цвета пыли.
– Сунь-цзы учит, – донеслось до меня, – что самая лучшая война – разбить замыслы противника; на следующем месте – разбить его союзы; на следующем месте – разбить его войска.
– А этот Сунь-цзы часто дрался с вампирами?
– Не знаю, – неуверенно произнесла Лисса. – Возможно, что с ними он вовсе не воевал.
– Заметно.
– Венга! – позвал я. – Подойди.
Надеюсь, мисс графине не взбредет в голову требовать какого-то правильно-дворянского именования? У нас тут все-таки Новый Свет и демократия…
– Теперь стало хорошо?
Что ж, мой совет был выполнен – она подобрала рубашку с длинными рукавами. А еще – с кружевными манжетами, глубоким вырезом на шнуровке и розовой вышивкой.
– Стало… значительно лучше, – я предпочел увильнуть от прямого ответа. – Можно пару вопросов?
– Спрашивай.
– Эти вот… – я указал на ближайший гроб, – откуда они взялись и чего тут забыли?
– Балканы. Не знаю.
– Так…
В натащенной нами куче трофеев была фляга – я лично приволок её туда, предварительно удостоверившись в содержимом. Хорошее абрикосовое бренди – три-четыре глотка, и ты вновь чувствуешь себя готовым к разговору с…
– Эй, ты куда?!
– Ты сказал «пару вопросов». Ты задал два вопроса. Я ответила.
– Это был оди… – начал я и осекся. Действительно, «откуда» и «чего» можно было посчитать за два. А два – это как раз пара. Все верно, Кейн, старина и впредь не забывай – ты имеешь дело с человеком… с вампиркой, которую обучили математике.
– Я хочу задать еще вопросы. Много вопросов, – уточнил я.
На этот раз она села – прямо на песок. Меня при подобной попытке прижгло даже сквозь брюки, пришлось подстилать брезент… впрочем, сегодня у неё наверняка появилось особое мнение на тему: что такое горячо.
– Давай начнем сначала. Ты говоришь, что эти вампиры явились с Бакланов?
– Балкан.
– Ну да. А эти Балканы – они же дальше, чем Китай, где-то за Европой, в России, на жутком севере… если правильно помню? – неуверенно закончил я.
– Нет. Балканский полуостров находится на юго-востоке Европы.
– Всегда подозревал, что у нашего географа неправильный глобус, – пробормотал я. – Ладно, едем дальше. Ты случайно не знаешь, почему они сорвались в такую даль с этих своих Бак… ну, откуда явились.
– Они сотрудничали с турками. Султан позволял им охотиться на местных повстанцев. Когда турок погнали, эта территория отошла австрийской империи.
– После чего вампирам там стало неуютно, – кивнул я. Кажется, что-то такое мелькало в газетах – не про вампиров конкретно, а вообще про турецкие дела. Всякие ужасы… которые, как выясняется, кое в чем были вполне реальны. Впрочем, никто у нас не уделял большого внимания заокеанским сплетням – даже сама газетенка, лепившая их где-то между сообщением об урагане в Канзасе и объявлением о пропаже девятилетней мисс Элли Смит.
– И они решили перебраться в Новый Свет, подальше от инквизиции.
– Они решили перебраться во Францию, – сказала Венга. – Сначала. Путешествовали под видом цыган. Один табор стал на земле отца, в двух лье от замка. Отец распознал их, вызвал охотников. Мы убили почти всех – и вампиров, и слуг.
Не знаю – то ли она как-то передала мне обрывок своих воспоминаний, то ли просто сработало мое не в меру живое воображение – но я вдруг увидел зеленый луг, яркую ткань шатров… а вот языки пламени, наоборот, были почти невидимы в солнечных лучах. И – тела убитых вокруг.
– Мы… – я замялся, – ты тоже там была?
– Да.
Самое жуткое в ней, подумал я, это все-таки голос. Не седые, словно у древнего старца, волосы, не звездочки на месте зрачков и уж точно не клыки, а голос – все время ровный, с одной и той же интонацией. Так мог бы говорить свежий зомби, хотя обычно у мертвецов проблемы с членораздельной речью. О вампирах я такого не слышал – да и, помнится, Мэлоун беседовал с шерифом вполне по-человечески – возмущался, злился и все такое.
Интересно, а не могло быть так, что вампирка все же умерла от ожогов, а мы её… подняли? Зомби-вампир… чур меня, чур… и потом, она же надела крест.
– Агент Ватикана не верил отцу, подозревал засаду. Нам прислали молодых охотников. Кто-то из вампиров сумел ускользнуть. Через месяц барон ворвался в наш замок.
– Барон?
– Так называл себя глава Семьи, которая была в этом караване.
– Ну, с первой частью разобрались, – соврал я. На самом деле кое-какие вопросы у меня осталась, вернее, возникли по ходу разговора – но ничего такого, что не могло бы подождать.
– Что привело барона со своей бандой в Запретные Земли?
– Я уже отвечала на этот вопрос.
– Что?! Вспомнил… ответ был «не знаю», верно?
– Да.
– А… ты ничего не хочешь добавить?
Голос остался прежним, но вот в глазах у неё что-то дрогнуло. Удивление? Или восхищение тупостью собеседника? Подозреваю, что второй вариант ближе к истине.
– Прошло две минуты. Я не узнала ничего нового.
Бог создавал человека по своему образу и подобию, но сейчас я начал всерьез жалеть, что в этих чертежах не было предохранительного клапана. Чтобы как на паровозе – п-ш-ш-ш и стравил излишек пара. Промывание мозгов апельсиновым бренди пока спасало, но фляга была не такая уж большая.
– Слушай, тебя что, всю дорогу от Франции держали в этом сундуке?
– Только днем. По ночам сажали на цепь.
– И что ты слышала при этом? Нет, стой, не отвечай на этот вопрос, – вовремя спохватился я, сообразив, что сейчас мне выдадут полное описание всех ночных звуков. Начиная от скрипа несмазанных колес и заканчивая отрыжкой у возницы.
– Вампиры… хозяева каравана… что-нибудь говорили о цели своего путешествия?
– Да.
– И что же именно?
– Они надеялись найти безопасное место.
– Здесь?! В Запретных Землях?!
– Не знаю.
– Знал, что ты так ответишь, – пробормотал я. Интересно – могли эти вампиры страдать каким-то расстройством головы, причем заразным? Это многое бы объяснило.
– Вопросы кончились?
– Еще один, последний. Что или кто спугнул напавших на караван орков ты, конечно же, тоже не знаешь?
– Не знаю…
– Так и думал.
–..но могу предположить.
От неожиданности я едва не выронил флягу.
– Ночью караван охраняли какие-то существа. Барон призывал их своей магией. В начале боя был похожий всплеск.
– Долго же они просыпались, – заметил я. – Или… они были в фургонах или как?
– Не знаю, – улитка вновь спряталась в раковину. – Я их не видела.
– Но может…
– Кейн! Подойди ко мне!
Обернувшись, я увидел, что Лисса в своей любимой коленопреклоненной позе сидит на краю поляны и внимательно разглядывает что-то небольшое, бурое… издалека очень похожее на конский навоз.
Вряд ли она хочет сказать мне что-то хорошее, тоскливо подумал я.
– Ладно, закончим пока с вопросами. Тебе что-нибудь нужно?
– Мои шпаги.
– Ну, если найдешь, бери…
– Уже нашла, – сообщила вампирка и, наклонившись, выдернула из трофейной кучи длинный кожаный сверток. – Но ты приказал складывать сюда все, что найдем.
– Да, приказал, – пробормотал я. – Было дело.
Черт, надо будет следить за языком, нет, надо будет очень внимательно следить за языком. Чтоб меня…
Поднявшись, я залпом допил остатки бренди, уронил флягу и пошел – почти не шатаясь, честное слово! – «радовать» Лиссу.
Впрочем, китаянка меня опередила.
– У меня есть для тебя две новости, компаньон.
– Хорошая и плохая?
– Нет, – мотнула головой девушка. – Плохая и очень плохая.
– Тогда начни с плохой.
– Мы все умрем.
– Просто замечательно, – вздохнул я. – Моя бесконечно счастлив. А что же тогда очень плохая новость?
– Это может случиться сегодня до заката.
С этими словами китаянка указала вниз, на землю, точнее, на предмет перед собой. Зрение меня не подвело – это действительно было здоровое конское яблоко, на котором остался смазанный отпечаток лапы. Длинная узкая ступня и четыре пальца… с когтями.
– След костлявой гончей, – последние два слова Лисса произнесла – как выплюнула. – Не думала, что еще раз встречу этих тварей.
Название прозвучало на редкость обыденно – и оттого показалось еще страшнее.
– Тварей?
– На поляне все затоптано, но – Лисса начертила пальцем в воздухе круг, – я пробежалась по зарослям. Их было три, появились с северо-востока, помчались на юго-запад.
– Думаешь, они спугнули орков? – спросил я. Отпечаток выглядел паршиво, интонации китаянки – еще хуже, но чтобы орки бросили такую уйму добычи, все должно быть по-настоящему плохо.
– Кейн, – Лисса, наконец, отвлеклась от разглядывания навозного следа и посмотрела на меня, – скажи: если на тебя вдруг бросится тварь, выглядящая как помесь волка с аллигатором, но при этом размерами с бизона… ты побежишь прочь быстро или очень быстро?
– Я очень быстро научусь летать.
