Глава 16

– Всякие я видывал следы, – прервавшись, гобл забулькал фляжкой, вытер пот со лба и продолжил: – Но такого не упомню. Самый заметный след из всех следов, клянусь задницей Сидящего!

– Подожди радоваться прежде времени, – хмуро бросила Сальватано. – Мы еще не знаем, то ли это, что нужно нам.

– Ы-ы, а что это, по-твоему, за хрень? Маяк?

– Что угодно.

– Да лана. Эта штука блестит, как металл, и видна за пару миль. Или маяк, или след, одно из двух.

Лично я испытывал двойственные чувства. Сердце со всей, как обычно говорят в подобных случаях, пылкостью желало, чтобы сверкающая точка у подножия горы действительно была следом, нет, Следом! Рассудок же ехидно подсказывал, что в Запретных Землях идея про маяк выглядит достаточно бредово, чтобы оказаться единственно верной.

Впрочем, долго это раздвоение не продлилось. Уже через полчаса, когда мы спустились на седловину, даже Линда сдалась и признала: ворота из серебристого металла, это да, действительно, похоже именно на след.

– Ей-ей, всамделишние ворота, чтоб мне башкой об них! – подтвердил гоблин. – Блестят, как у кота… ну, всем видно, короче. Знал я, что коротышки народ запасливый, но чтобы тащить на себе эдакую хрень…

– Они её и не тащили.

– Хошь сказать, они тут с незапамятных времен сияют?! Не, канешна, по этим горам лазить идиетов, в смысле желающих, мало, но уж мимо такого народец бы не прошел.

– «Переселенцы» этих ворот не тащили! – сказала Лисса. – Это я знаю точно. Скорее всего, ворота были здесь, просто скрытые магией… или банальным обвалом. Гномы просто заново нашли этот реликт, потратив на его поиски те самые две недели.

– Ы-ы, ну мож и так…

– Эти ворота – осколок прошлой, возможно, и более далекой Эпохи, – уточнила Францеска, когда мы приблизились еще на полмили. – Издалека я могла ошибиться, но сейчас уже твердо уверена: они сделаны из мифрила. Его блеск нельзя спутать с иным, даже увидев всего раз в жизни.

Если, конечно, вы унаследовали хотя бы часть эльфийской остроты глаз, мысленно добавил я. Для человека же это пока был просто блеск – зеркала, хорошо полированного металла, хрустальной глыбы и еще тысячи вещей.

– Может, все-таки окованы мифрилом? – недоверчиво сказал Толстяк. – Если это цельная отливка… ы-ы-ы, это ж страшно подумать, скоко деньжищ. Слыхал, он идет по весу алмазов!

– Я не гном, и уж точно не создательница этих ворот. И говорю лишь то, что вижу своими глазами.

– А ведь они, должно быть, здоровые. – Гоблин привстал на стременах, всматриваясь в сверкание. – Если мы сможем их выломать… и дотащить… и продать… на эту выручку весь Союз Племен сможет пить и жрать лет пять, не меньше.

У Толстяка, судя по всему, начинался острый приступ золотой, точнее, мифрильной лихорадки – редкого, но при этом, как я подозревал, крайне заразного заболевания. Меня тоже зацепило – пока слегка, но внезапная сухость во рту и желание подхлестнуть коня, чтобы добраться первым, коснуться, провести рукой… и во всеуслышание объявить находку своей и только своей нераздельной собственностью…

…и тут же получить свою долю в виде свинца от обиженных подобным дележом подельников, оборвал я полет мечтаний. К тому же, во фразе гоблина было на целых три «если» больше, чем надо.

– Можно подумать, с ними кто-то поделится…

– Нет, конечно! – обиделся Толстяк. – Я просто эта… ну как еще представить большую груду деньжищ?

– Лучше сразу забудь про них, – сухо посоветовала Сальватано.

– Ы? Почему это вдруг? – забеспокоился гобл. – Ты чего, уже тыкала в них пальцем и он прошел насквозь?

– Я кое-что знаю про гномские методы, – судя по тону, дарко только что нашла себе новый повод для пессимизма. – Это не цельная отливка, но… объяснять долго, поэтому скажу одно – мифрила там немного, но содрать его не сможет и весь твой обожаемый Союз Племен.

– Слушай, ну накрайняк, можно попытаться утащить ворота целиком! У нас много лошадей, а волоком…

– Зеленый, ты давно не чистил уши?! Ты не сможешь отодрать мифрил от этих ворот! Не сможешь выломать их, даже притащив сюда целый вагон динамита! В лучшем случае ты сумеешь вырвать их вместе со скалой, ярдов на пятьдесят во все стороны!

– Че, серьезно?!

– А ты как думал? – оскалилась дарко. – По-твоему, люди оставили в покое Великие Врата исключительно из почтения к истории подгорных коротышек?

– Одни, я слышал, они все же расковыряли, – проворчал гоблин.

– Да, одну крохотную боковую калитку из башни Телл Фир. При этом развалили саму башню, а заодно и экономику королевства – на гонорары ломавших её магов потратили втрое больше, чем выручили в итоге за добытый металл.

– Ы-ы, – печально вздохнул Толстяк. – Вот всегда так. Только раскроешь хлебало пошире, как тебя по нему «хрясь» с размаху, да еще и по скальпу добавить не забудут.

– Чем стонать об этих воротах, лучше подумай, как нам попасть за них.

– Сказать чего надо, понятное дело. Как-никак, у нас тут аж двое длинноухих, да и вот она, – гоблин мотнул башкой в сторону Лиссы, – тож не промах по части разновсяких наречий.

– Хочешь казаться большим кретином, чем выглядишь?! Всем известно, что еще в прошлую Эпоху гномы перестали заклинать двери голосовыми паролями.

– Ы-ы, так ведь Франка же сказала, что дверь как раз из тех времен, а может, и древнее…

– Может, и так. И создали её гномы, назвавшие гору на языке, которого никто из нас не знает. Поэтому, – зло улыбаясь, добавила дарко, – молитесь всем своим богам, чтобы они открывались простым пинком. Иначе мы не попадем внутрь и до Страшного суда.

Не знаю, кто последовал этому совету – я сейчас точно не был способен вспомнить даже самую короткую молитву. А ругательства и проклятья, которые бормотал Толстяк рядом со мной, навряд ли счел мольбой даже ихний Сидящий на небесах. Зато все дружно пришпорили коней, хоть на горной тропе это не казалось разумной мыслью. Но мысль, похоже, сейчас была одна на всех. Быстрей, быстрей, еще быстрее – бешеным стуком билось в висок и откликалось в перестуке подков по камням. И неважно, что там, впереди – тайна, несметное богатство или смертельная опасность. Мы прошли долгий путь, и никто не повернет на последней миле. Только вперед… пока черная нить на сверкающем щите не превратится в щель между створками ворот!

– Лошади в эту щель точно не пролезут!

– А ты?

– Ужмусь, ы-ы!

В последнем своем заявлении гобл, похоже, был не очень уверен – и поэтому, соскочив с лошади, направился к воротам и взялся за створки, явно вознамерившись расширить проход между ними. «Гоблин, разрывающий пасть мифриловым вратам» – картина, на мой непритязательный вкус, вполне достойная кисти живописца или же, учитывая специфику, зубила скульптора. Раунд эпической битвы затянулся почти на две минуты и сопровождался ыканьем, кряхтением, ехидными замечаниями дарко, а закончился громким неприличным звуком, после чего Толстяк плюхнулся на порог и принялся излагать свое виденье родословной древних строителей ворот, а заодно и недавних открывателей.

– Мы могли бы оставить коней внизу, в долине, – предложила Марти. – Там есть вода и растительность.

– И вернувшись, найти груду обглоданных костей?

– Зеленый, ты знаешь поблизости хорошую конюшню? – осведомилась дарко. – Нет?! Тогда заткнись. Волчьих стай здесь нет, а от одиночного хищника табун в две дюжины голов отобьется.

– Ты уже забыла про тварь, что идет за нами?

– Ее не слышно со вчерашнего дня. Может, она убралась прочь из-за дракона. Если нет… вряд ли она жрет десяток лошадей за раз. При самом плохом исходе мы потеряем трех-четырех, это не смертельно.

– Не, но…

– Кончай базар, Толстяк, и начинай расседлывать лошадей! К остальным это тоже относится. С собой берем оружие и еду… Зеленый, учти, «еду» – это значит немного жратвы, суточный запас, не больше! Давайте, живее, живее…

– Вещи оставлять здесь? – спросила Францеска. – Или затащим в пещеру?

– Здесь! – после короткой паузы велела Линда. – Один черт, ближайшие полгода в этих краях дождя не предвидится… а из пещеры нам, возможно, придется удирать экстренно.

– Как-как?

– Очень быстро.

Я снял седло с вороного и уже подошел ко второй лошади, когда вдруг скорее почувствовал, чем увидел какое-то движение за левым плечом – и, резко повернувшись, едва не расшиб нос… Венге. Удивительно – неужели я, наконец, хоть чему-то научился?

– Почему ты позволяешь ей командовать?

– Она опытнее и… – какой-то болван – возможно, я сам – намертво затянул ремень, так что мне пришлось прерваться и следующие пять секунд изобразить «гоблина у ворот», с поправкой на однорукость.

– …знает явно больше меня. Как и все остальные, впрочем.

– Она – дарко. И не нравится мне.

– Мне – тоже, – это была не совсем правда, но для детальных пояснений у меня не было ни слов, ни времени. – Поэтому я бы хотел, чтобы ты присматривала за ней… и еще кое за кем.

– За гоблином?

– Нет. – Осторожно выглянув из-за лошадиного крупа, я убедился, что в нашу сторону не смотрят и, наклонившись к самому уху вампирки, прошептал: – За Лиссой.

– Почему?

– Просто сделай это, ладно? – попросил я. – Вопросы и ответы на них будут потом.

В какой-то миг мне показалось, что уж теперь-то ледяная корка все-таки треснет и сквозь неё прорвется обычное человеческое любопытство. Но мгновение прошло, а вампирка молча отошла к своим лошадям.

Наверно, это было и к лучшему – повтори она свой вопрос, я бы не сумел дать на него сколь-нибудь толкового и внятного ответа. Сейчас же у меня впервые за последние дни появилось ощущение прикрытой спины.

– Закончили?

У Сальватано, решил я, темноэльфийская часть с каждой минутой все больше подминала человеческую составляющую. Или наоборот, ехидно заметил внутренний голос. В конце концов я никогда не видел, как ведут себя в подобных ситуациях темные эльфы, зато нервных женщин встречал заметно больше, чем хотелось бы.

– Франка, Марти – отгоните лошадей вниз и догоняйте нас. Мы пойдем внутрь… гоблин идет последним.

– Ы-ы, а если я застряну, кто меня подтолкнет?

– А ты не застревай!

В руке у Францески неожиданно появился предмет, по виду совершенно не подходящий к тонкой светлой фигурке. Мачете – длинное, с пятнами ржавчины на клинке и следами грубой ковки.

– Или я вскрою твое пузо и выпущу дерьмо, которым ты набит. – Полуэльфка ловко крутанула мачете вокруг запястья. – Спорю на две сотни, после этой операции ты станешь очень тонким и стройным.

– Эй-эй, – гоблин отпрыгнул назад, хотя «опасной близостью» и не пахло – Францеска крутила мачете ярдах в трех от пуза Толстяка. – Держи свою зубочистку подальше!

– А ты держи свой живот втянутым, вот как сейчас, а пасть – закрытой на замок. Как, договорились?

– Да что ты вообще…

– Хватит! – вмешалась китаянка, становясь между гоблом и Сестричкой. – Линда, утихомирь своих. У нас и так нервы на пределе, нечего лишний раз испытывать их на прочность. Если мы, зайдя внутрь, будем чаще коситься друг на друга, чем смотреть по сторонам, ни к чему доброму это не приведет. В этой пещере уже сгинули несколько сотен гномов, и одна Инари знает кто еще!

Я вздрогнул. Вдоль арки над воротами шла надпись – рунная, но явно не на привычном гномском – и при словах китаянки эти руны вдруг словно вспыхнули изнутри. Никто другой этого не заметил – то ли я один смотрел в ту сторону, а может, и мне просто почудилось… но холодок по спине скользнул. Надпись могла означать все, что угодно: «Добро пожаловать» или «Плата за вход: три фунта золотого песка с носа», но и «Оставь надежду всяк, сюда входящий» тоже имелось в списке вариантов. Гномы – народ упрямый, и кто знает, до чего именно мог прогрызть земную твердь ихний «Крот»? Ладно, если просто в спальню к очередному барлогу… а то ведь, говорят, что в некоторых местах и преисподняя не так уж глубоко, как принято надеяться.

– Кейн, ты что, заснул? Твоя очередь.

Я мотнул головой, пытаясь отогнать дурные мысли на манер мух, и, развернувшись боком, начал протискиваться в щель. Навстречу мне дул ветер – не очень сильный, но вполне ощутимый ветер из-под горы, с чужим, непривычным запахом.

Не знаю, бывал ли кто-нибудь из моих спутников прежде в гномских городах. Я – так уж точно нет. Мой опыт по части гномских жилищ был одномоментен и уходил корнями в детство. Когда мама взяла меня с братцем Филом к своей сестре, жившей в Мэриленде, мне было семь, а Филу как раз стукнуло двенадцать. Так вот, в городке Фредерик среди прочих достопримечательностей имелся и гномский магазин, свежезакрытый хозяевами после введения советом округа очередного налога на нелюдей. Уходя, гномы старательно заделали все возможные входы-выходы, но, разумеется, уже через месяц большей части этих преград не стало – хорошей доске всегда найдется место в хозяйстве, дюжине отличных гвоздей – тем более. Однако в ходы под магазином взрослые предпочитали не соваться – зато для местных ребятишек они оказались в самый раз. Правда, уже и мне нужно было здорово нагибаться, чтобы не бороздить макушкой своды узких подземных коридоров. Филу же и вовсе приходилось вставать на четвереньки – а ползти так с огарком в руке удовольствие сильно ниже среднего.

Сейчас же я был на треть выше себя тогдашнего и в здоровой руке намертво прописался «Громовой Кот» – так что мысль о коридорах под гномий росточек радовала меня еще меньше, чем братца Фила. Оставалось лишь надеяться, что, сделав двери под троллиный рост – на глаз ярда четыре в верхней точке створок – неведомые строители не забыли проложить к ним тоннель соответствующих размеров.

И, как ни странно, древние гномы действительно это сделали.

Начинавшийся за воротами коридор в ширину был футов тридцать пять – сорок, вверх же уходил овальный свод, смыкавшийся где-то там, высоко над головами. Думаю, окажись щель пошире, мы бы спокойно проехали здесь верхом…

…как это сделали наши предшественники. Свет фонаря в руках китаянки сотворил мир без полутонов, в его луче устилавшая коридор пыль казалась почти белой, а отпечатки сапог и маленьких подков – черными.

– Лучше погаси, – велела дарко, и каменные стены тут же подхватили её слова, перекидываясь ими словно мячиком: «Погаси… гаси… аси…». – Масло нам пригодится дальше.

– Но…

– Без «но». Здесь хватит света и для человеческих глаз.

Коротко лязгнула заслонка, и яркий луч пропал.

В первый миг я решил, что дарко все же ошиблась. Но затем из темноты начали проступать бледно-голубоватые полосы на стенах. Они были разные по размерам и разбросаны по всему коридору без какого-либо порядка – словно подвыпивший великан прошелся с кистью и ведром светящейся краски. Не эльфийский фиал, конечно, но должен признать: тоннель был освещен лучше большинства ночных улиц в человеческих городах.

– Гномские пони, – наклонившись к самому полу, Толстяк замерил отпечаток подковы растопыренными пальцами. – Полезная скотинка, с виду мелочь, а тащит побольше иного мула. Правда, и насчет жратвы разборчива, всякую колючую дрянь жевать не станет, подавай ей овес или ячмень…

– Или трюфели, – фыркнула Сальватано. – Под горой злаки не растут, поэтому гномы кормят своих пони грибами.

– Под горой крысятина за деликатес идет. – Гоблин перешел к отпечаткам сапог. – Мне Хавчик рассказывал про ихнее меню… даж меня чуть не вытошнило.

– Мак Хавчик склонен к преувеличениям, – при этих словах дарко почему-то коснулась своей груди… левой. – Традиционная подгорная кухня с точки зрения полезности куда лучше моря пива и горы стейков.

– А с точки зрения вкуса она и вареной подметке в подметки не годится, – хохотнул гобл и тут же, посерьезнев, добавил: – Здесь прошли не только гномы.

– Ты уверен?

Несмотря на серьезность вопроса, гобл отвечать не стал – если не считать за ответ нечто среднее между цыканьем и пуканьем.

– Караван гномов охраняли люди, – напомнила Лисса.

– И что, коротышки позволили бы им войти сюда, в святая святых?

– Мы не знаем, – китаянка тоже умела нажимать голосом, – что и как здесь происходило. Возможно, их оставили ждать за воротами. Возможно, с ними рассчитались еще у подножия гор, и охранники пропали на обратном пути без всякой связи с гномами. Мы знаем лишь, что вернувшихся назад не было.

Я тем временем подошел к одной из светящихся полос. Вблизи было видно, что светится не краска, как показалось мне поначалу, и даже не знаменитый пещерный лишайник, – источником неяркого сияния был каменный прожилок. Оглянувшись, я убрал револьвер и протянул руку к…

– Люциферит. Руками не трогать.

Рука застыла, не дотянувшись до стены на пару дюймов.

– В них что, души проклятых демонов сидят?

– Нет, молнии. В природе жилы люциферита могут накапливать мощный статический заряд. Я читала.

Из всего, что говорила до сих пор вампирка, эта фраза была самой… ироничной. Похоже, лёд если не растаял, то уж точно покрылся трещинами.

– Что, так и будем стоять у входа?! – осведомилась дарко. – Или все-таки пойдем дальше?

– А Францеска и Марти?

– Они нас догонят. Мы пройдем до первой развилки.

– Или до первой ловушки, – буркнул гобл. – Что-то этот парадный вход выглядит больно уж незащищенным.

– Мы пойдем по следам целой толпы гномов, зеленый. Тебе этого мало?

– Мало, точняк. Я бы предпочел пойти за дюжиной людей, ну или хотя бы орков. Гномы запросто могли обойти гномские же западни.

Толстяк явно уперся рогом. Спорить с ним в таких случаях, как я уже знал, было совершенно бесполезным занятием. Намного проще и надежнее было бы приказать ему идти вперед, не забыв при этом пригрозить. Однако Сальватано поступила иначе – презрительно усмехнувшись, она обошла гоблина и спокойно двинулась дальше по коридору. При этом в руке у неё оказалась вовсе не гномская чудо-пушка, – из которой, как я подозревал, меня и достали на приснопамятном склоне, – а всего лишь тонкий хлыст. Словно бы дарко только что вернулась с конной прогулки по родному поместью и теперь шла по аллее к особняку.

– Идем? – обернулась ко мне китаянка.

– После вас, мисс. Или, – я слегка улыбнулся, – ты скажешь, что сейчас не время быть джентльменом?

– Не время и не место. – Лисса не приняла шутки. – Хотя и пара футов тоже вряд ли что-то изменят. Постарайся только не угодить мне в спину, если вдруг захочешь выстрелить.

– Заметано, партнер.

Тоннель не был прямым. Он шел с небольшим уклоном вниз и, кажется, немного изгибался влево. В последнем, впрочем, я не был уверен, потому что полосы на стенах впереди сливались в одно бледно мерцающее пятно… которое вдруг расколол черный клин, становившийся все больше и больше, пока…

– Ах-х!

Это было… ну как… очень сложно передать словами даже не саму открывшуюся нам картину, а испытанные при этом чувства. Вроде как идешь себе тихо-мирно по ровной, как стол, прерии, никого не трогаешь и вдруг – бац! – в земле перед тобой обнаруживается пропасть один-черт-знает-сколько футов или даже миль глубиной и ты успеваешь затормозить лишь на самом её краю. Вот у нас вышло примерно так, с той только разницей, что мы оказались на дне этой пропасти.

Справа и слева от выхода из тоннеля имелось по неширокой лесенке. Они шли к галереям, располагавшимся на высоте примерно моих плеч. Шириной галереи эти были два или три фута, не больше – древние гномы, похоже, были сильно худосочнее нынешних, либо передвигались исключительно по-крабьи, бочком. На галереи выходили маленькие оконца, двери, а еще от них шли наверх лесенки – к следующим галереям. И еще раз. Уступ за уступом, древний город гномов тянулся вверх по сторонам, насколько хватало глаз – цепочки светящихся окон, арки перекинутых над пропастью мостиков с иглами фонарей, наплывы каких-то балкончиков, площадок и еще, одни гномы знали, каких архитектурных штук.

Все это, маленькое в отдельности, взятое целиком, заставляло чувствовать себя ничтожной букашкой – инфузорией или, как их там, – случайно заползшей в муравейник светлячков. Завораживающее в своем величии зрелище…

…и жуткое, стоило лишь вспомнить, что подземный город перед нами давно мертв, и все эти огоньки – поминальные свечи. Да, именно так, подумал я, пусть здесь жили нелюди, пусть даже они никогда не слыхали о Христе. Это становится неважно, когда смотришь на окно и понимаешь, что льющийся из него холодный голубоватый свет был зажжен/сотворен/зачарован мертвыми – для мертвых. А живых здесь никто не ждет, им тут – не место.

– Ыгы, эй-парень, согласен, – медленно и отчетливо произнес гоблин, дав понять, что последнюю фразу я «подумал» в полный голос.

– Вот уж не подозревала, что гоблины так боятся мертвецов. – Дарко поставила ногу на ступеньку лестницы справа, и та неожиданно издала вполне деревянный скрип. – При вашем-то насквозь непочтительном отношении к покойникам.

– Ы-ы, в том-то и дело, киса. Мы-то знаем: лучший способ этой, пре-… пра-… а, во, профилактики от зомбей – мясо сожрать, а кости пустить в дело… ну или хотя бы собакам кинуть. И живот набит и не ждешь, пока с погоста дрянь всякая полезет. А тут… не-е, паршивое место, – гобл дернул плечами, – у меня от него шкура бородавками покрывается. Наверняка местные карлики, прежде чем сдохнуть, выколдовали какое-нибудь особо хитрое и злобное проклятье для желающих захапать ихнее добро.

– В таком случае тебе нечего бояться, зеленый, – убрав сапог, Линда потыкала в ступеньку кончиком хлыста. Стук при этом раздался вполне каменный.

– Проклятье, имейся оно, давно должно было настигнуть дракона. Ведь это же он перебил здешних жителей и присвоил их сокровища.

– Может, оно дракона не осилило, – возразил Толстяк, но уже с меньшей уверенностью. – И теперь бродит вокруг и жрет кого помельче… о! Слышите?! Какой-то стук…

– Конечно, мы слышим. Это ме-е-ертвые гно-омы, – с подвывом затянула Сальватано, – стуча-а-ат свои-и-ими загро-о-обными молотка-а-ами.

Наверно, в иное время это выглядело бы просто дешевой шуткой. Однако здесь и сейчас, глядя на дарко, я вдруг явственно почувствовал шевеление на макушке. Может, Линда и шутила – но мне точно было не до смеха.

– Это шаги по тоннелю.

В первый раз я искренне обрадовался этому ровно-безразличному тону. Голос вампирки подействовал на сковавший меня страх, словно удар лома – на лед. Хруст, осколки в стороны – и больше никаких шевелящихся волос.

– Ну конечно же, – фыркнула дарко. – Это подходят Франка и Марти.

Привал мы устроили через два часа, на одной из «обзорных площадок» – здесь мы, по крайней мере, могли собраться все вместе и даже вытянуть ноги, не свешивая их при этом в пропасть. И главное – тут был каменный парапет, хоть и невысокий!

До сегодняшнего дня мне казалось, что высоты я не очень-то боюсь. Я мог забраться – и залезал – на самые верхушки высоченных сосен, мог постоять на самом краю каньона и даже заглянуть вниз. Но, как выяснилось, кратковременный поход на край бездны – одно. А вот долго идти по узкой галерее, где с одной стороны стена, а с другой только редкая цепочка столбиков… что бы гномы ни использовали для здешних оградок, прошедшие века оно не пережило, и теперь от пропасти отделяло только полшага.

Впрочем, время подточило и камень: там и сям под ногами змеились трещины, в двух местах нам уже встретились провалы – по счастью, через них можно было перепрыгнуть. Еще один, более широкий, был закрыт досками, свежими досками – еще один довод в пользу того, что мы идем по правильному следу.

Ах да, была еще одна находка – мертвый пони, верней, его мумия. Шкура выглядела целой, а значит, бедолага, скорее всего, просто сорвался с верхнего уровня. Вокруг высушенной тушки пыль была перемешана с мукой и еще чем-то мелким и сморщенным, вроде изюма или мелких орешков, а у самой стены Марти нашла патрон. Очень странный – он был примерно полудюймового калибра, с длинной гильзой, при виде которой моя ключица заныла вдвое сильнее.

Гномы…

– Долго нам еще ползти, ы-ы?

Вопрос был хорош, а главное, своевременен. Поэтому я тут же отправил его в обратный полет.

– Долго нам еще ползти, зеленый?

– Ы-ы, я первый спросил.

– А я второй, – огрызнулся я. – И вообще, кто нас ведет по следам?

На самом деле вела нас по большей части Марти. Гобл же лишь изредка утруждал свою многоценную спину нагибанием к полу.

– Мы по этим следам еще неделю можем идти, – проворчал Толстяк, вынимая из сумки кусок лепешки. – А жратвы у нас, – чавк! – мало.

– Не волнуйся, зеленый, – Францеска щелкнула ногтем по рукоятке мачете, – мы всегда сможем воспользоваться вашим гоблинским опытом и отправить в котел самого жирного.

– Ты… – гобл замолк, видимо, придумывая подходящее оскорбление, – лучше под ноги смотри… а то тропинки здеся узкие, лесенки подгнившие….

– Тебе того же, зеленый, тебе того же…

Я закрыл глаза. С одной стороны, было понятно, что вся эта перепалка для гобла и Сестрички не более, чем способ выпустить пар, сбрасывая хотя бы часть давящего напряжения – и поэтому дарко не пресекает эти «шуточки» в назидательном порядке. С другой же – меня подобный способ жутко бесил.

– Эй-парень, а все-таки? Ты уверен, что мы правильно идем?

– А у нас есть много вариантов, Толстяк?

Цепочка рассуждений на самом деле была очень простая. Гномы, оказавшись в городе, сначала остановились в одном из помещений нижнего уровня – больше остальных, с круглыми столиками и непривычно-странными маленькими креслицами… в общем, что-то вроде салуна – и соседних с ним «квартирках». Отсюда они разослали разведчиков – множество следов на ближайших лестницах вело не только вверх, но и обратно вниз. А затем – через несколько часов или суток – отряд гномов собрался и ушел куда-то наверх.

– Мы так прямиком дракону в пасть зайдем, – буркнул гоблин. – Или еще чего похуже.

– Возможно, – Сальватано уже поднялась и, увидев это, я с трудом сдержал стон. Мои ноги явно надеялись, что передышка будет подлинней, желательно – до самого вечера.

– Но раз уж я оказалась тут, назад поверну не раньше, чем увижу эту драконью пасть. Все, хватит отлеживать бока, двинулись.

Стоило мне вновь ступить на галерею, как из головы разом вылетели все мысли… кроме одной. Ветер. Понятия не имею, как и откуда он мог появиться здесь, в городе-под-горой, отрезанном толщей камня от прочего мира – но ветер был, зло посвистывая в ушах, не шквальный, но вполне ощутимый… и его порывов могло хватить, чтобы заставить качнуться в сторону на те самые лишние полшага.

– Держи!

Мы стояли на темном участке, и поэтому я не сразу понял, что пытается отдать мне Лисса. Длинное, тонкое… черт, да это же просто веревка.

– Цепляйся и передай следующему. А если что, – китаянка махнула рукой на столбики от бывшей ограды, – сразу падай и пытайся ухватиться за них.

– Понял, – кивнул я, пытаясь одновременно сообразить, как обвязать веревку вокруг пояса одной рукой. – Отличная идея, надо было так идти с самого начала.

– Стой спокойно, – Лисса выдернула у меня из руки веревку, – сейчас я помогу…

И тут ветер стих, а в наступившей тишине отчетливо раздался голос ушедшей вперед Марти.

– Здесь боковой ход, следы ведут в него.

В тоннеле было заметно темнее, чем в «основном» городе – полосы «сатанинского» камня встречались здесь заметно реже, так что я едва различал силуэты своих спутников – и чуть не пропустил момент, когда Линда, замерев на месте, вскинула руку.

– Ну что там?

– Мы нашли гнома, – донеслось из мрака впереди.

– Живого?! – Это был мой вопрос. Лисса и Сестрички поступили еще проще, рванув с места в карьер. Я бы и сам так сделал, успей китаянка привязать меня… или будь мои ноги способны на что-либо кроме вялого перетаскивания.

– Нет.

К этому моменту и мы с Венгой подошли достаточно близко, чтобы увидеть его – темный даже на фоне пола холмик рядом со светлыми мокасинами Марти.

– Он тут не один. Вон там еще… и еще…

– Четверо. Это часовые, – перешагнув через тело, Линда огляделась по сторонам, – охранявшие проход. Мы нашли, что хотели – наверняка их основной лагерь был где-то здесь.

«Где-то» – значило где-то за дюжиной дверей в стене овального зала. Сам он был перегорожен посредине – справа масляно поблескивали суставчато-шестереночные останки какой-то древней машины, слева же от стены тянулась невысокая баррикада из ящиков, бочонков, столов и прочего, явно стащенного из соседних «домов» хлама. Вторая линия обороны, для стрелков – если кто-то и прорвется сквозь стражу на входе в тоннель, его накрывают перекрестным огнем. Да, место и впрямь подходящее, особенно если тут нет других выходов – охранять надо лишь один. Гномы, наверное, так и подумали…

…и ошиблись.

– Их основное кладбище, ты хотела сказать, – гоблин склонился над соседним телом, вцепился в наплечник, переворачивая… вернее, пытаясь перевернуть. – Тяжелый, ы-ы-ы.

– Полный боевой доспех гнома весит больше сотни фунтов, – насмешливо сказала дарко. – Это не считая топора и самого коротышки, хоть и усохшего. Тебе надо больше тренироваться в поднятии тяжестей, зеленый.

– Как только найду подходящий мешок золотишка, непременно начну. – Судя по раздавшемуся следом грохоту, Толстяк все-таки перевернул своего покойника.

– Занятно, хы-ы. Дыр от пуль нет.

– Человеческие пули эти кирасы не пробьют. Даже вмятин толковых не оставят.

– Ы-ы, знал я пару гномов, которые думали так же. Их так и закоптили, с шибко удивленными мордами. Но в этих-то не стреляли…

– Не рубили, не жевали, – закончила вместо гоблина Францеска. – Но что-то же их убило.

– Темная, – неожиданно сказала Венга.

– Темная сила?

– Нет. Пыль рядом с телами.

Сбоку от меня раздался лязг, громкое шипение – и темноту рассек яркий луч.

– И верно. – Голос дарко донесся откуда-то снизу. – Какие знакомые бурые пятна.

Сам я пока что видел только разноцветные пятна – и ничего больше. Переход от почти тьмы к свету оказался слишком резок для моих глаз.

– А вот и ответ. – Пятно с голосом гоблина, изогнувшись, что-то проделало с другим, более темным пятном… задрал бороду, понял я, когда луч сузился, сосредоточившись на открывшейся шее – точнее, на жутком разрезе поперек неё.

– У этих – то же самое. – Марти успела зажечь свой фонарь, но трогать мертвецов не стала, просто подсветив сбоку. – Очень глубокая рана, почти до позвонков и края разреза ровные, не рваные… здесь поработал кто-то сильный и с острым, с хорошей заточкой, ножом.

– Или когтем. Знал я одного свиномордого, – завел привычную песню гоблин, – так он себе коготь на пальце отрастил и заточил специально под такие вот… фокусы.

– А где твой орк был год и два месяца назад, ты, случаем, не знаешь?

– В желудках у койотов. Ну так, в общем.

– Думаешь, он и привидением не оставил своих привычек?

– Думаю, что у вот этого, – гобл без всякого почтения пнул ногой тело рядом с баррикадой, – карман вывернут. Не похоже как-то на призрака.

– Понятно, – подойдя к стене, Линда взмахнула хлыстом, «подзывая» луч фонаря. Белый круг метнулся вверх – и замер, осветив какой-то странный нарост – зеленоватый, бугристый, с пучком паутинно-тонких белых нитей, уходящих куда-то в глубину зала.

– Сигнализация. – Хлыст снова дрогнул, остановив руку китаянки на полпути к наросту. – Так не делай. Может, она и сдохла, но у гномов есть иммунитет к этой дряни, а у меня – нет. И я не желаю выхаркивать легкие вместе с её спорами.

Кажется, Лисса побледнела. Я – так уж точно. Если бы дарко не успела…

Гномы вот не успели, хотя, казалось бы, чего проще – одно прикосновение, и все. Я знал, что будет потом – один ветеран, бывший кавалерист Шеридана, рассказывал, как они вломились в дом семейства полукровок. Он зашел последним и стоял дальше других, а побежал прочь первым – потому и остался жив.

Одно прикосновение, и нарост на стене с оглушительным треском лопается, выплюнув зеленоватое, пряно пахнущее облачко. Вдохни его – и меньше чем через минуту чертов гриб начнет жрать неудачника изнутри. Агония длится недолго и выглядит очень, очень паршиво: черная кровь изо рта, сплошной непрерывный вопль боли – пока остается чем кричать – ну и все такое.

Здесь ничего подобного не произошло. Потому что кто-то, – я вдруг понял, как погибли гномы, словно воочию увидал! – зашел им за спину и перерезал глотки. Ловко, быстро и спокойно. У них были доспехи, топоры, а у их товарищей за баррикадой: ружья и даже что-то вроде «гатлинга» на треножном станке – в луче фонаря тускло блеснула змейка патронной ленты. И все-таки они умерли, не успев дать бой, дать сигнал тревоги… не успев даже толком осознать, что умирают…

– Слышали?

– Что?!

– То ли стук, то ли треск. – Световой круг промчался вдоль стены и замер. – Оттуда… из-за этих дверей… вот, опять!

– Крыса, наверняка. – Гоблин произнес это уверенным тоном, но почему-то – шепотом. – Пролезла через щель и по следам. Жратва-то во всей горе только здесь и осталась.

Толстяк осекся, когда стук повторился снова – короткий, прерывистый, отчего-то показавшийся мне нетерпеливым. Так мог бы стучать в дверь табачной лавки клиент, раздраженный затянувшимся ленчем продавца.

Звук еще не успел затихнуть, как Сестрички оказались рядом с дверью. Марти справа, Францеска слева, Линда – точно напротив, уже с пистолетом в руке. Ни слов, ни даже лишних жестов им не понадобилось – опыта входа в опасные помещения этой троице занимать явно не требовалось.

– Входите через три вдоха после нас, – не оборачиваясь, прошипела Сальватано. – И… постарайтесь не путаться под ногами.

Краем глаза я успел заметить, как гобл возится с треногой, пытаясь оторвать от неё «гатлинг». Затем дарко резко вытянула руку – дверь выгнулась, словно невидимый великан с размаху врезал по ней кулаком, сорвалась с косяка и, пролетев ярда через три, упала, взметнув целую тучу пыли.

Три вдоха. Один, второй… на третьем я забыл про дыханье, прыгая в исчерканную лучами фонарей темноту. В черно-белом галопе промелькнули какие-то ящики, полки, столы…

…а затем оба наших фонаря разом погасли.

Стало не только темно, но и тихо. Пока в темноте впереди не раздался очередной звук, но на этот раз не стук, а короткий скрипуче-противный смешок.