Наталья Пелезнева

Сажа, одиночество и аутоимунные заболевания. Почему людей с депрессией становится все больше

Сегодня о депрессии говорят часто: тегами #FaceOfDepression и #удепрессиинетлица в соцсетях отмечены тысячи фотографий, а СМИ регулярно публикуют истории тех, кто справился с расстройством. По данным Всемирной организации здравоохранения, количество людей с депрессией во всем мире с 2005 по 2015 год выросло как минимум на 18 %: это число превысило 300 миллионов человек. Восемь миллионов из них живут в России.

Состояние, при котором человек постоянно находится в подавленном настроении и теряет способность радоваться тому, что раньше доставляло удовольствие, было известно еще в античности, о нем упоминали Гиппократ и Гален. Однако, первые сравнительно четкие диагностические критерии заболевания появились лишь в конце XIX века – их выдвинул немецкий психиатр Эмиль Крепелин. А в ХХ веке появились и первые эффективные методики лечения: различные типы антидепрессантов и подходы психотерапии.

Впрочем, победы над депрессией так и не последовало: у нее появились новые мощные «союзники».

Писатель Эндрю Соломон в книге «Демон полуденный: анатомия депрессии» замечает: «Рост заболеваемости депрессией, безусловно, следствие современного образа жизни. Темп жизни, технологический хаос, отчуждение людей друг от друга, ломка традиционных семейных структур, одиночество эпидемических масштабов, крах систем верований (религиозных, нравственных, политических, социальных – всего того, что придавало жизни смысл и направленность) приняли характер катастрофы».

К этому списку сегодня добавляют экологические факторы, изменения образа жизни и даже «моду» на определенные диагнозы. Разберемся, как эти факторы влияют на риск развития ментального расстройства.

«Одиночество эпидемических масштабов», о котором писал Эндрю Соломон, считают одной из главных причин распространения депрессивных расстройств. Связь между изоляцией и угнетенным состоянием подтверждает множество исследований.

Например, в 2016 году психологи из Королевского колледжа Лондона выяснили: двадцатилетние англичане, которые регулярно ощущали себя одинокими, чаще других ровесников сталкивались с симптомами депрессии. В исследовании участвовали 1116 пар близнецов одного пола. При этом небольшое число социальных связей далеко не всегда приводило к расстройству: фактором риска становилось именно субъективное переживание одиночества.

Чаще всего с этим ощущением сталкиваются подростки и молодежь, а также люди старше 65 лет. Впрочем, и средний возраст нельзя считать защитой от негативного влияния изоляции: об этом говорят результаты исследования с участием трехсот американских ветеранов с подозрением на серьезное депрессивное расстройство. Психологи спросили отставных военных о том, со сколькими люди они обсуждали важные для себя вопросы в последние полгода. Также ветераны указали, часто ли они в эти полгода ощущали поддержку или, напротив, непонимание близких, и оценили, насколько одинокими они себя считают.

Те, кто часто переживал об одиночестве, в среднем оказались склонны к более тяжелым формам депрессии. Кроме того, чувство изоляции заметно усиливало суицидальные мысли.

Как и в работе с участием близнецов, фактором риска оказалось субъективное ощущение одиночества, а не количество связей. Ученые сходятся во мнении: от депрессии защищает не само по себе общение, а уверенность в понимании и поддержке окружающих.

Распространение депрессии нередко связывают с тем, что религия постепенно теряет позиции в западном обществе: вокруг появляется все больше если не атеистов, то агностиков. Но спасает ли вера от депрессии? Единого мнения среди ученых нет. Разница часто возникает из-за путаницы в терминах: авторы исследований обращают внимание на разные проявления религиозности: медитативные практики (включая молитву), индивидуальные и групповые ритуалы, особые типы мировоззрения.

Работы, которые оценивают связь между депрессией и религиозностью в целом, обычно говорят о пользе веры в высшие силы. Например, в 2017 году ученые выяснили, что глубоко верующие ветераны войн реже сталкивались с серьезным депрессивным расстройством и посттравматическим стрессовым расстройством. Также они реже злоупотребляли алкоголем и думали о самоубийстве.

Исследования, в которых рассматривают несколько составляющих религиозности, приходят к менее однозначным результатам. Так, в 2013 году в медицинской школе Университета Дьюка провели исследование с участием 476 пациентов с униполярной депрессией и 167 людей без этого диагноза. Все добровольцы были старше 58 лет. Ученые сравнили, как часто люди из этих групп посещают богослужения, молятся или изучают Библию в одиночестве и смотрят телепередачи для верующих. Затем добровольцев попросили оценить, насколько религиозными они себя считают и чувствуют ли они себя включенными в сообщество верующих.

У тех, кто чаще ходил на службы, депрессия развивалась реже и оказывалась не такой сильной. При этом люди, которые больше молились наедине с собой, наоборот, чаще страдали депрессией, как и те, кто оценивал себя как очень религиозных.

Авторы статьи считают, что говорить об однозначной пользе религии для ментального здоровья нельзя. С одной стороны, она помогает поддерживать социальные связи и не чувствовать себя одиноким, с другой – может подталкивать к постоянно возвращающимся негативным мыслям.

Верующие чаще сравнивают свое поведение с принятым в группе строгим стандартом и переживают о его нарушении.

Многие исследования разделяют традиционную религиозность и возникшую в ХХ веке «духовность без религиозности» – индивидуальный духовный поиск за пределами структур официальной церкви. Сторонники этого подхода обращаются к широкому спектру практик от медитации и йоги до ритуальной магии, делая акцент на личном духовном росте. Психолог Джеффри Виттенгл изучил данные опросов нескольких тысяч американцев и пришел к выводу: люди, которые сознательно предпочли альтернативные практики традиционной религии, чаще сталкивались с отдельными симптомами депрессии и были более склонны к развитию депрессивного расстройства.

Виттенгл выделяет несколько возможных причин. Во-первых, к нестандартным практикам могут обращаться те, кто находится в ситуации сильного стресса, способствующего депрессии – в то время как традиционную религию многие «наследуют» в семье или социальной группе без личных причин. К альтернативному подходу может подтолкнуть разочарование в самой религии: по словам психолога, это становится дополнительным фактором риска. К тому же традиционные конфессии чаще вовлекают верующих в совместные ритуалы, а многие сторонники альтернативных практик оказываются в ситуации «одинокого поиска» практически без поддержки единомышленников.

Многообразные исследования связи депрессии и религии свидетельствуют не в пользу религиозности как таковой. Вера и принадлежность к общине оказываются всего лишь одним из способов спасения от одиночества и обретения группы поддержки.

Одной из биологических причин депрессии могут быть аутоиммунные заболевания. Это группа болезней, при которых иммунная система по разным причинам атакует собственные здоровые ткани организма. В группу входят десятки расстройств, в том числе ревматоидный артрит, целиакия и системная красная волчанка. Только в США аутоиммунными заболеваниями страдают около 25 миллионов человек, большинство из них составляют женщины.

Ученые приходят к выводу, что депрессия возникает вслед за многими подобными расстройствами. В 2017 году психиатры из Королевского колледжа Лондона изучили связи между депрессией и 23 аутоиммунными заболеваниями на основе данных о здоровье 8174 британцев.

Аутоиммунные болезни повышали риск ментального расстройства, даже если человек не был предрасположен к нему генетически. И наоборот: начавшаяся депрессия увеличивала вероятность развития какого-либо из аутоиммунных заболеваний вне зависимости от генетики.

Исследователи считают, что этот эффект возникает из-за общих факторов риска расстройств, в том числе жестокого обращения и других сильных стрессов, пережитых в детстве.

К похожим выводам в 2013 году пришли датские ученые. Используя данные о 91 637 датчанах с аффективными расстройствами, они выяснили: обращение к врачу с аутоиммунным заболеванием увеличивало риск расстройства настроения на 45 %. Исследователи считают, что депрессию могут провоцировать воспалительные процессы, характерные для некоторых аутоиммунных болезней. Того же мнения придерживаются и некоторые британские психиатры. Кармин Парианте из Королевского колледжа Лондона говорит: «Для примерно 30–40 % пациентов с депрессией характерен высокий уровень воспаления, и мы считаем, что это – одна из причин их расстройства». По словам врача, пациенты с чрезмерно активной иммунной системой слабее реагируют на некоторые антидепрессанты: эта особенность может сделать стандартные схемы лечения не такими эффективными.

Перемены касаются не только человека и общества, меняется и окружающий мир. Климат планеты столетиями подряд казался постоянной величиной, но в конце ХХ века стало ясно, насколько хрупким был этот баланс. Во всем мире заговорили о глобальном потеплении, озоновых дырах и загрязнении воды и воздуха. Но может ли экологическая ситуация подпитывать эпидемию депрессии?

Прямых свидетельств в пользу таких гипотез пока немного. Например, в 2012 году ученые из Колумбийского университета выяснили: высокий уровень загрязнения воздуха может влиять на ментальное здоровье еще не родившихся детей.

Дети женщин, живших во время беременности в наиболее загрязненных районах, в возрасте 6—7 лет чаще сталкивались с повышенной тревожностью и депрессивными симптомами.

В 2011 году авторы другой работы обнаружили, что загрязняющие воздух мелкодисперсные частицы – мельчайшие кусочки сажи, асфальта и металлов – вызывают похожие симптомы у мышей. Подопытные грызуны проводили в загрязненной среде пять дней в неделю по восемь часов, как типичный американец, приезжающий на работу из пригорода. 10 месяцев такого режима заставили животных быстрее сдаваться при выполнении задач и чаще отказываться от любимой подслащенной воды. Загрязнение сказалось и на структуре мозга мышей-«горожан»: дендриты (разветвленные отростки нейронов) в их гиппокампе оказались короче, чем у грызунов, которые дышали очищенным воздухом.

Тем не менее ученые чаще говорят об опосредованном влиянии климатических изменений, например о стрессе, который они вызывают. Из-за быстрых климатических перемен все чаще случаются стихийные бедствия: ураганы, наводнения, лесные пожары. Катастрофа способна в считаные часы отнять у человека дом и имущество, а необходимость начинать практически с нуля легко может подкосить ментальное здоровье. Рискуют и те, кого меняющийся климат заставил переехать в поисках лучшей жизни, например фермеры, терявшие доходы из-за постоянных засух. По некоторым данным, к концу XXI века более миллиарда человек могут стать «климатическими беженцами».

Само беспокойство из-за экологических проблем тоже может провоцировать депрессию. Об этом в 2017 году рассказали ученые из Университета Аризоны. Они провели опрос среди 342 молодых родителей, разделив тревоги о состоянии экологии на три группы. В первую, «эгоистическую», вошли переживания из-за вреда, который изменения климата могут нанести человеку лично, например из-за загрязнения воздуха, вызывающего проблемы с легкими. «Альтруистические» страхи касались благополучия всего человечества, а «биосферные» – угроз для растений, животных и природы в целом. Люди, которым были более свойственны «биосферные» страхи, значительно чаще испытывали симптомы депрессии.

О ментальных расстройствах в последнее время говорят все чаще. СМИ публикуют интервью с психологами и психиатрами, в соцсетях появляются истории о личном опыте терапии, фильмы и сериалы не обходят эти темы стороной.

У распространения знаний есть множество плюсов: оно дает возможность раньше заметить симптомы и обратиться к специалисту, а еще позволяет людям с расстройствами психики не чувствовать себя одинокими. Но у такого подхода есть и побочные эффекты.

Один из них – характерная чаще для подростков и молодых людей романтизация диагноза и появление своеобразных субкультур (в том числе онлайн), связанных с проблемой депрессии. На Западе такие сообщества возникают в Инстаграме и Tumblr, у нас – в пабликах «ВКонтакте». По мнению американского психолога Марка Рейнеке, постоянное общение в закрытых группах такого типа может ухудшить состояние, поскольку в них возникает эффект «эхо-камеры»: одни и те же идеи циркулируют, подпитывая негативные ощущения. При этом человек может бояться выйти за пределы группы, чтобы не потерять поддержку.

Впрочем, ряд исследований показывает: хотя такие группы могут усугубить изначально подавленное состояние, «заразиться» депрессией, не имея других предпосылок, нельзя. В 2017 году британские психологи изучили, как на состояние подростков влияет настроение их школьных друзей.

Общение с теми, кто мог подолгу находиться в подавленном состоянии, повышало риск развития депрессии незначительно. Стабильно хорошее настроение друзей, напротив, защищало от депрессии.

Предыдущая работа тех же исследователей показала, что наличие друзей-оптимистов в среднем в два раза снижало вероятность развития расстройства.

Романтический образ депрессии среди подростков и попытки найти расстройство у себя психологи считают скорее нормой. Школьный психолог Елена Бахтина отмечает, что такое поведение может быть инструментом рефлексии и самопознания, поиска ответов на неизбежно возникающие вопросы. Консультация специалиста редко подтверждает самостоятельно найденный диагноз, поэтому «моду» на расстройства вряд ли можно назвать основной причиной распространения депрессии.

«Популярность» депрессивных расстройств связывают не только со сложными общественными процессами, но и с бытовыми факторами. Образ жизни современного горожанина не назовешь здоровым: здесь и недосып, и нездоровая пища, и дефицит движения. Все эти факторы делают нас более уязвимыми для болезней, в том числе и для ментальных расстройств.

Диетолог Брендон Хайдака проанализировал 149 научных работ и пришел к выводу, что особенности образа жизни могут играть важную роль в распространении депрессии. Все они связаны с модернизацией общества.

Исследования показывают, что у жителей индустриально развитых стран симптомы расстройства встречаются чаще, чем у представителей обществ с более традиционным укладом. Например, женщины из больших американских городов сталкивались с ними чаще, чем жительницы нигерийских деревень. Этот эффект заметен даже в пределах одной и той же развитой страны: в закрытых общинах американских амишей, которые придерживаются сельского образа жизни, депрессия встречалась гораздо реже, чем в городах США.

Хайдака выделяет несколько основных факторов, связанных с повышенным риском депрессии. Первый – другая эпидемия XXI века, ожирение. Несоответствие «глянцевым» стандартам красоты, подразумевающим стройность, может усиливать подавленное настроение. Кроме того, в западных обществах лишний вес иногда связывают с отсутствием силы воли, это становится дополнительным фактором риска, снижая самооценку. Ожирение может быть и следствием депрессии: набор веса – побочный эффект некоторых антидепрессантов.

Спровоцировать депрессию могут и особенности питания. Рацион горожан часто далек от рекомендованных сбалансированных диет (например, средиземноморской). На столе жителя мегаполиса не хватает белков и жиров: известно, что люди с депрессией в среднем едят больше углеводов, особенно сахара. Еще одна проблема – сидячий образ жизни.

Исследования показывают, что любая физическая активность существенно уменьшает депрессивные симптомы. По словам экспертов Mayo Clinic, для заметных результатов достаточно даже 10–15 минут активности в день – но регулярной.

Горожанам не хватает не только движения, но и сна. В 1960-м году взрослый американец спал в среднем около восьми часов, а в 2009-м лишь 6 часов 40 минут в будни и чуть больше семи часов по выходным. При этом недосып значительно повышает вероятность депрессии, а еще может провоцировать другие факторы риска, в том числе ожирение.

Заболевания, способствующие депрессии, образуют замкнутый круг, из которого не так-то просто вырваться.

Впрочем, несмотря на растущую статистику заболеваемости, некоторые исследователи считают: возможно, масштабы эпидемии преувеличены. Американские социологи Аллан Хорвиц и Джером Уэйкфилд в книге The Loss of Sadness: How Psychiatry Transformed Normal Sorrow into Depressive Illness замечают, что число людей с депрессией может расти из-за особенностей диагностики, принятых в современном западном мире.

По словам Хорвица и Уэйкфилда, критерии диагностики депрессии, закрепленные в Диагностическом и статистическом руководстве по психическим расстройствам (DSM), во многом совпадают с естественным поведением в тяжелых ситуациях. Основные симптомы депрессии – подавленное настроение, бессонница, потеря интереса к привычным занятиям, слабость, снижение аппетита и трудности с концентрацией. Расстройство диагностируют, если такое состояние длится дольше двух недель. Но все это может быть свойственно и людям в трудных ситуациях: тем, кто потерял близкого, пережил разрыв или узнал о тяжелой болезни. Подавленное состояние в таких случаях может сохраняться значительно дольше двух недель, и современные критерии DSM позволяют рассматривать его как депрессию.