Эпоха Танума

Усиление влияния конфуцианской идеологии началось в японском обществе сразу после наступления мирного времени. В разные периоды этот процесс шёл с неодинаковой скоростью, но при десятом сёгуне он не только остановился, но и впервые со времён Токугава Иэясу пошёл в обратном направлении. Последние двадцать лет нахождения у власти Иэхару в хозяйственно-экономической жизни страны доминировали принципы, не имевшие ничего общего с конфуцианскими ценностями. Однако дело было не в десятом сёгуне: он, как и его отец, не вмешивался в дела правительства и утверждал всё, что ему подавал на подпись Танума Окицугу, возглавлявший бакуфу с 1768 по 1786 год. Живи он в наше время, его бы назвали убеждённым сторонником рыночной экономики. Эти восемнадцать лет в японской истории именуются «эпохой Танума».

Выходец из семьи обедневшего хатамото, Танума Окицугу оказался в замке Эдо благодаря своему отцу. Он служил восьмому сёгуну Ёсимунэ ещё в те времена, когда тот жил в Вакаяма, и вместе с другими его вассалами переехал в Эдо в 1716 году. Доход отца в то время составлял всего шестьсот коку риса. В четырнадцать лет Окицугу попал в ближайшее окружение старшего сына Ёсимунэ и после вступления Иэсигэ в должность стал распорядителем его личных адъютантов (косёгуми банто). За девятнадцать лет службы девятому сёгуну Танума Окицугу получил от него три поощрения, в результате которых его годовой доход возрос до пяти тысяч коку. Передавая пост своему сыну, Иэсигэ рекомендовал ему Танума как честного и преданного вассала, на которого можно полностью положиться, и просил не забывать его после своей смерти (Токугава дзикки). Воспитанный в конфуцианском духе Иэхару выполнил наказ отца: до конца жизни безоговорочно доверял и покровительствовал Танума Окицугу.

В 1767 году в руководстве бакуфу произошла очередная смена поколений, после которой сорокавосьмилетний Танума оказался самым опытным сановником и занял сначала должность личного адъютанта (собаёнин), а ещё через месяц стал советником (родзю). Как уже говорилось, эти две должности прежде никогда не совмещались, поэтому новый назначенец сразу приобрёл в замке огромный вес.

Разумно пользуясь открывшимися возможностями, Танума экономно тратил из казны деньги и в то же время активно наращивал доходы, что очень понравилось десятому сёгуну и убедило его в правильности выбора главного исполнителя. В отличие от большинства чиновников того времени глава бакуфу считал, что личная заинтересованность и активность населения в сочетании со свободным перемещением товаров могут приносить и казне, и обществу не меньше выгоды, чем рис, традиционный источник благосостояния. А чтобы люди могли больше работать и зарабатывать, следовало устранить излишние запреты и ограничения. Элементы такого подхода демонстрировал в своё время Ода Нобунага, убиравший заставы на границах провинций, а также Тоётоми Хидэёси и Токугава Иэясу, но в их политике расчёт на коммерческую активность населения всегда был второстепенным, а главными факторами всё-таки оставались ограничения и принуждение. Танума, детство которого пришлось на пик реформ Ёсимунэ, после прихода к власти решил повторить его успех в новых условиях и исключительно на коммерческой основе.

Главным рычагом новой политики стало повсеместное создание профессиональных гильдий (кабунакама). Они существовали в Японии со Средних веков и представляли собой закрытые сообщества, членство в которых передавалось по наследству. Торговые и ремесленные гильдии имели монопольное право на занятие своей деятельностью и платили за него пошлину, которая шла в казну бакуфу и составляла важную статью дохода.

Самые большие деньги вращались в сфере рисовой торговли, поэтому и основные события происходили здесь. Рис выращивался на землях удельных князей, а потребляли его в основном две приближённые к власти категории населения, военные аристократы хатамото и правительственные служащие гокэнин. Выплата рисового довольствия производилась трижды в год, и процедура его получения была довольно хлопотной. В день выплаты перед рисовыми складами выстраивались огромные очереди, и со временем эти заботы взяли на себя посредники-торговцы. Заключив договор на обслуживание с уважаемой семьёй, они предъявляли на складе её талоны на рис (фуда) и получали штамп с номером очереди. Отсюда и пошло их название фудасаси (букв. «предъявитель талонов»), ставшее одним из самых употребительных слов эпохи. Первые фудасаси появились в середине XVII века, но их звёздный час наступил при Танума Окицугу. Полученный рис посредники доставляли хозяевам, беря за свои услуги небольшую плату. Хатамото и гокэнин часть полученного риса потребляли сами, а часть «обналичивали», продавая на рынке через тех же торговцев-фудасаси. С каждых сорока коку риса они получали 0,75 золотого рё в качестве комиссионных, поэтому некоторым удавалось скопить довольно крупные состояния. С другой стороны, многие хатамото и гокэнин жили на широкую ногу и потребляли жизненные блага задолго до того, как они были оплачены рисом. Торговцы их и здесь выручали, давая деньги в долг под залог будущего урожая. Некоторые хатамото хозяйствовали так, что были закредитованы торговцами на несколько лет вперёд.

Купцы вели роскошный образ жизни, доступный очень немногим даже в воинской элите: широко гуляли в Ёсивара, регулярно посещали городские театры, покровительствовали артистам и художникам, меценатствовали. При Танума Окицугу только в Осака насчитывалось сто тридцать профессиональных гильдий, а в Эдо выделились восемнадцать крупнейших купцов (дзюхати дайцу, букв. «восемнадцать тузов»), сосредоточивших в своих руках значительную часть торгового капитала. Поощряемая Танума система давала им большие возможности в плане манипулирования ценами.

Созданные при Танума Окицугу купеческие гильдии взяли под контроль не только внутреннюю, но и внешнюю торговлю: в Нагасаки работали биржи, на которые со всей страны свозились главные товары японского экспорта – медь, сушёная рыба, морепродукты. Такую же биржу Танума планировал открыть на Хоккайдо для торговли с Россией, но этот план не был реализован.

В XVIII веке в связи с ростом производства монет в Китае увеличился спрос на медь, а также на поставляемые японцами сушёную рыбу и морепродукты. Китайцы платили за импорт серебром, что для Японии было очень выгодно, поскольку этого металла в стране хронически не хватало. В расширении внешней торговли Танума видел важный источник доходов, призванный компенсировать снижение поставок риса из-за неурожаев и крестьянских бунтов. Однако развитию внешнеторговых связей препятствовали указы середины XVII века, фактически закрывшие страну. Танума считал, что введённые третьим сёгуном ограничения устарели и их нужно отменить. Представитель Ост-Индской компании Исаак Титсинг писал, что наместник Нагасаки обращался к нему с просьбой привезти в Японию плотников, умеющих строить океанские суда, и обещал добиться в правительстве разрешения на их строительство. По свидетельству голландца, Танума серьёзно обсуждал с советниками вопрос об открытии страны (Сэкинэ, 1999). Судя по всему, он волновал не только главу правительства: во второй половине 1760-х годов вакадосиёри Мацудайра Нобуцуна подал десятому сёгуну докладную записку, в которой предлагал смягчить режим изоляции по двум пунктам: 1) разрешить строительство крупнотоннажных судов; 2) установить режим торговли с другими странами, помимо Голландии и Китая. Идея не получила одобрения, но сам факт её появления показателен.

Пятнадцать лет спустя Танума предпринял попытку реализовать уникальный для того времени проект торговли с Россией, о которой тогда в Японии ничего не было известно. Эту идею выдвинул Кудо Хэйсукэ (1734–1801) из княжества Сэндай, врач по образованию и предприниматель по натуре. В 1783 году он подал в правительство докладную записку с описанием выгод, которые можно получить от торговли с северным соседом. В ней говорилось, что официально внешняя торговля на Хоккайдо запрещена, поэтому её как бы нет, но на самом деле она ведётся, хотя и в небольших масштабах. Если там построить рудники, то можно будет торговать металлами с Россией. Это поможет освоить крупный северный остров и включить его в хозяйственно-экономическую жизнь страны. Помимо коммерческой выгоды автор записки подчёркивал важность проекта с точки зрения безопасности северных границ, прекращения нелегальной торговли и освоения новых земель. Танума часто повторял, что любые новые идеи должны непременно рассматриваться, какими бы безумными они ни казались, чем очень напоминал восьмого сёгуна Ёсимунэ. Поэтому, когда доклад Кудо Хэйсукэ попал к одному из советников, он немедленно передал его главе правительства.

В то время в Японии уже больше ста лет действовал закон, запрещавший внешнюю торговлю где-либо кроме Нагасаки, поэтому надежд на благоприятный исход было мало. В лучшем случае докладную записку Кудо Хэйсукэ должны были просто положить под сукно, а в худшем – наказать автора за крамольные мысли. Но Танума идеей загорелся. Перспектива добывать на Хоккайдо драгоценные металлы и торговать ими с Россией нарисовала ему образ второй Голландии на другом конце страны и такие же материальные выгоды. Безопасность границ и борьба с незаконной торговлей интересовали его гораздо меньше. Вскоре начальник Административно-финансового магистрата Мацумото Хидэмоти получил от главы правительства распоряжение начать подготовку экспедиции на Хоккайдо.

Единственным японским представителем на острове был клан Мацумаэ, владевший его юго-западной частью. Из-за холодного климата рис на Хоккайдо не выращивали, поэтому Мацумаэ были единственными в стране землевладельцами без рисового дохода. В бакуфу их состояние условно оценивалось в пятьдесят тысяч коку, но этот доход обеспечивался монопольным правом на торговлю с местными племенами айну. Глава дома раздавал своим вассалам земли не только и не столько для сельскохозяйственных работ, сколько для торговли с местными племенами. Некоторые этим правом не пользовались, а продавали его тому же Мацумаэ или прибывавшим с Хонсю купцам. Торговля с айну велась исключительно на бартерной основе: например, за одну металлическую иглу аборигены давали японскому торговцу пять рыбин кеты, а за бутыль мутного, разбавленного водой сакэ ёмкостью 1,8 литра – целых двести рыбин. На землях Мацумаэ соблюдался строгий пограничный режим – там могли находиться только его вассалы или их торговые подрядчики. Однако они контролировали лишь небольшую часть острова, а что происходило на остальной территории, во владениях айну, не знал никто. Русские купцы при желании могли бесконтрольно заходить в прибрежные воды и вести нелегальную торговлю как с местными племенами, так и с японскими торговцами, да и вообще делать что угодно. Из-за слабой заселённости восточных районов россияне у берегов Хоккайдо появлялись крайне редко, но ни в администрации Мацумаэ, ни в Эдо об этом не знали.

Айну. Дельфин на ужин

В мае 1784 года Финансовый магистрат представил Танума доклад о положении дел на Хоккайдо, и уже через семь дней он распорядился начать переговоры с кланом Мацумаэ о подготовке к началу работ на острове. А в апреле следующего года на Хоккайдо отправилась экспедиция с заданием обследовать его северную часть и примыкавшие острова Курильской гряды. В трюмы двух судов загрузили рис, хлопок, старую одежду, металлическую посуду и другие популярные у местных жителей товары. Через восемь месяцев, в декабре 1685 года, экспедиция вернулась в Эдо с отчётом о проделанной работе и с трюмами, забитыми красной рыбой. Это был показательный для своего времени эпизод: представители бакуфу – элита воинского сословия, презиравшего купцов за их вечное стремление к прибыли, – сами устроили на Хоккайдо форменную торговлю с местными племенами. И, как заправские коммерсанты, по всем правилам заплатили дому Мацумаэ налог с прибыли. Годом позже эти коммерческие результаты экспедиции станут одним из обвинений против Танума, «развратившего своей торговлей» не только простые слои населения, но и воинскую элиту.

В феврале 1786 года Административно-финансовый магистрат представил главе правительства отчёт о результатах экспедиции. В нём говорилось, что русские не ведут на Хоккайдо нелегальной торговли и не делают ничего предосудительного, но, по словам местных жителей, хотели бы заключить торговое соглашение. Их главный товар – натуральный мех, но в Японии на него спроса нет, а того, чем торгуют китайцы и голландцы, русские предложить не могут. После этого отчёта проект торговли с Россией был закрыт, а на первое место вышел план сельскохозяйственного освоения Хоккайдо. По расчётам Финансового магистрата, урожай, собранный всего лишь с одной десятой части острова, позволил бы правительству закрыть половину его потребности в рисе.

Освоение Хоккайдо в XVI–XVIII вв.

Двадцать шестого февраля 1786 года план освоения Хоккайдо был утверждён в правительстве, и назначенный его исполнителем Сато Гэнрокуро отправился на остров. Однако развернувшиеся вскоре события не позволили осуществить проект: в конце августа умер сёгун Иэхару, Танума и его сторонники были уволены с занимаемых должностей, а все его начинания остановлены. Пришедший к власти Мацудайра Саданобу сменил курс, озвучив принципиально иную концепцию: остров Хоккайдо непригоден для земледелия, это холодная и бесплодная земля, которую лучше всего использовать как бастион на случай нападения с севера для защиты основной территории страны. Это решение было объявлено окончательным, подавать доклады и предложения по этому вопросу запрещено. На восемь десятилетий правительство забыло об освоении Хоккайдо; к этому вопросу вернулись только в 1868 году, после реставрации Мэйдзи.

За четыре года до отставки Танума приступил к реализации ещё одного грандиозного по меркам XVIII века проекта, известного как «осушение болот Имбанума» (Имбанума кантаку) на территории современной префектуры Тиба. Обширная заболоченная низменность в течении реки Тонэ (провинция Симоса) с незапамятных времён осложняла жизнь местным земледельцам: после обильных дождей река разливалась и затапливала расположенные выше по течению рисовые поля. Первый тур работ был проведён ещё при Ёсимунэ, в 1724 году, что сразу дало прибавку в девяносто семь тысяч коку риса (более ста сорока пяти центнеров). Но затем деньги в казне кончились, и работы остановились. В 1782 году Танума принял решение их возобновить, но уже с привлечением частных средств. Из казны на это выделили сравнительно небольшую сумму в шесть тысяч рё и назначили ответственным одного из местных купцов. На территории, которую предстояло осушить, площадью двадцать квадратных километров и более шестидесяти километров в окружности, стояла вода глубиной около двух метров. Для того чтобы сбросить её в залив Эдо, между реками Тонэ и Кэми требовалось прокопать канал длиной семнадцать километров и шириной около десяти метров. Это позволяло не только осушить болота и расширить сельскохозяйственные угодья, но и связать район Имбанума речным, а следовательно, самым дешёвым маршрутом с крупнейшим городом страны и отправлять туда продовольствие. Всё это обещало резко оживить экономику района. По предварительным расчётам, для выполнения работ требовалось шесть тысяч шестьсот шестьдесят рё золотом и два с половиной миллиона землекопов. Недостающие шестьсот шестьдесят рё выделили богатые купцы Тэннодзия Тохатиро из Осака и Хасэгава Сингоро из Эдо.

За первые четыре года было выполнено две трети объёма земляных работ, однако в мае 1786 года начались затяжные дожди, одно из аномальных следствий природного катаклизма трёхлетней давности. Они шли с небольшими перерывами почти три месяца; обширный район снова затопило, жителям пришлось покинуть свои дома, и работы были остановлены. А в августе в замке Эдо произошли драматические события, в результате которых Танума лишился своей должности, и проект вновь остался незавершённым. Следующую попытку прорыть канал между реками Тонэ и Кэми правительство предприняло через пятьдесят с лишим лет, но и она закончилась неудачей. Осушить болота Имбанума удалось только в 1936 году.

Из других новшеств Танума Окицугу следует отметить переход на двукратное рассмотрение годового бюджета: при нём планировать доходы и расходы начали в конце предыдущего года, а подводить итоги в конце текущего. Раньше бюджет рассматривался лишь один раз, по окончании года.

Переноска земли

Также при Танума была унифицирована система расчётов за товары и услуги. До этого в восточной части страны монеты принимались к оплате по весу (система сёрё), а в западной – по номиналу (система кэйсу). Во второй половине XVIII века этот разнобой был устранён.