Книга: Мошенники в мире искусства: Гениальные аферы и громкие расследования

Назад: Ошибки экспертов. Вольные или невольные?

Увековеченное движение

В прежние времена арт-дилеры и эксперты не имели возможности пользоваться теми методами, которые доступны нам теперь, в частности поиском изображений и информации в интернете. Каким образом специалисты раньше отличали подлинные произведения от подделок? Существовало множество способов, которые стоит включить в свой арсенал также и современным любителям и собирателям искусства. Можно посещать выставки, читать специальную литературу и смотреть фильмы о художниках. Искусство и его качественный уровень можно научиться оценивать посредством созерцания, переживания и познания. При этом стоит помнить, что подделки в основном имеют низкое качество. Хорошую же фальшивку можно сравнить с умелым певцом караоке, который копирует манеру знаменитого певца, но не привносит в исполнение свою трактовку.

Человека узнают не только по внешнему облику и голосу, но и по походке, характерным траекториям движения. Живопись и рисунок можно определить как фиксацию траектории движения души художника на неподвижной поверхности. Это определение, наверное, кажется умозрительным, но оно объясняет, почему достоверное копирование работы художника столь тяжелая задача. Мы не способны повторить сделанное когда-то раньше движение с абсолютной точностью. Опытный фальсификатор достаточно много тренируется; зачастую ему удается достоверно воспроизвести стиль копируемого художника, однако созданное им новое произведение никогда не будет полностью тождественно оригиналу. Если он попытается скрупулезно воспроизвести копируемую работу, ей все равно будет недоставать спонтанности. В описании живописных работ, например, широко используется понятие ритма кисти автора.

Для лучшего понимания различий между оригиналом и подделкой можно провести следующую аналогию. Чтобы сделать один шаг, человеку нужно задействовать около 200 мышц. В нашем теле более 600 мышц и 350 суставов, поэтому вероятность того, что мы сможем стопроцентно или хотя бы близко имитировать траекторию движения другого человека, ничтожно мала. Обычно любая подделка вызывает у нас сильную ассоциацию с оригинальным произведением, но, если их поместить их рядом, разницу, как правило, заметить легко. Очень часто рядом с подлинниками фальшивки выглядят слишком миловидными, кроткими и приглаженными.

Фальсификаторы нередко утверждают, что если два произведения выглядят одинаково, то не важно, какое из них подлинник, а какое — копия. Иногда они даже заявляют, что созданная ими фальшивка лучше оригинала. В действительности же лишь редкие копии и подделки выглядят так же, как подлинные произведения.

Джованни Морелли (1816–1891)

Итальянец Джованни Морелли был одним из самых авторитетных первооткрывателей в области искусствознания. Он получил медицинское образование в Швейцарии и Германии и, помимо занятий научной деятельностью, преподавал анатомию в Мюнхенском университете. В 1874–1876 годах он опубликовал цикл статей на немецком языке под псевдонимом Иван Лермолиев, где выступил с критикой музеев Германии за то, что они очень небрежно пополняли свои коллекции, включая в них слабые копии и подделки живописных полотен итальянских мастеров. В сообществе европейских искусствоведов Морелли произвел настоящий переполох, атрибутировав заново огромное количество произведений искусства. По этому поводу в арт-кругах разгорелась бурная полемика.

Искусствовед призывал зрителей обращать внимание на второстепенные детали произведений, например, на то, как художник пишет руки, уши и рот персонажа. По его убеждению, авторская манера проявляется от произведения к произведению, что позволяет экспертам и просто любителям искусства научиться распознавать уникальный творческий почерк мастера.

Морелли разъяснял, каковы различия между произведениями мастеров уровня Боттичелли, Рафаэля и Тициана и работами более слабых художников. Он заново определил авторство сотен произведений и в большинстве случаев оказался прав, что подтвердилось также и результатами более поздних исследований. Справедливости ради отметим, что ошибки случались и у него.

Влияние Морелли

Основатель психоанализа Зигмунд Фрейд (1856–1939) прямо заявлял о том, что создал свое учение под влиянием теории Джованни Морелли. Он, подобно Морелли, верил в то, что малозначительные, иногда даже почти незаметные детали открывают двери в сознание человека и душевный мир художника и помогают понять их особенности лучше, чем общее впечатление от созданного произведения.

Английский писатель Артур Конан Дойл (1859–1930), врач по профессии и автор знаменитых историй о Шерлоке Холмсе, также испытал влияние идей Морелли, что очевидно прослеживается в его книгах.

Бернард Беренсон (1865–1959)

Историк искусства Бернард Беренсон родился в Литве, но в десять лет переехал с семьей в США, где получил образование в Гарвардском университете. Беренсон вдохновился идеями Морелли и продолжил изучение специфики творческой манеры разных художников. Подобно Морелли, он обращал внимание на детали произведений искусства, например, на манеру автора писать ухо. Каждый художник делает это весьма индивидуально, поскольку форма этого органа очень замысловата. Несмотря на это, на картине ухо никогда не привлекает к себе такого внимания, как, например, руки. По мнению Беренсона, в изучении стилевых особенностей художника самыми весомыми деталями являются уши и руки персонажей, складки на одежде и тканях, а также детали пейзажей.

Макс Якоб Фридлендер (1867–1958)

Немецкий историк искусства Макс Якоб Фридлендер, автор знаменитой книги «Об искусстве и знаточестве» (Von Kunst und Kennerschaft), проводил параллель между творческим почерком художника и почерком как объектом графологии. Кроме того, он подчеркивал важную роль первого впечатления в изучении произведений искусства и считал, что оно очень глубоко запечатлевается в сознании, а повторная встреча пробуждает еще более яркие эмоции.

Мориц ван Данциг (1903–1960)

Мориц ван Данциг был одним из тех немногочисленных экспертов, которые с самого начала сомневались в подлинности произведений, приписывавшихся Яну Вермееру и впоследствии оказавшихся работами фальсификатора Хана ван Меегерена. Для распознавания индивидуального стиля художника Мориц ван Данциг считал важным обращать внимание на непринужденность, ритм кисти и спонтанность манеры, в которой выполнено произведение. Он сумел показать, как на основании следа от карандаша можно определить направление его движения и как путем внимательного рассмотрения красочных слоев можно понять, какие фрагменты произведения созданы в первую очередь, а какие позднее. В произведении талантливого художника настроение рождается благодаря спонтанности его почерка. Именно эта спонтанность лучше всего демонстрирует, что художник всей душой погрузился в свое произведение.

Современное искусство и ритм движения

Кажущаяся простота исполнения произведений современного искусства может навести на мысль, что они являются популярным объектом фальсификации. В то же время именно эти произведения сложнее подделать и продать, поскольку об их происхождении мы знаем гораздо больше, нежели об истории работ старых мастеров. Произведения современного искусства, которые зачастую выполнены почти примитивно, невероятно трудно подделать.

Живописная манера американского художника Джексона Поллока (1912–1956) необычайно захватывающая с точки зрения фиксации движения. Существует известная серия фотографий, на которых Поллок запечатлен за работой. Художник разбрызгивает краски по холсту, разложенному на полу в мастерской. Точное воспроизведение стиля Поллока — крайне сложная задача для фальсификатора, хотя даже слабые копии его произведений неизбежно вызывают в памяти картины мастера.

В 1990-х годах стало модным снимать телесериалы, особенно про работу полиции, так, чтобы они напоминали фильмы, снятые оператором «с руки» («с плеча»), то есть без штатива. Многие критики тогда писали, что такие сериалы сняты «с руки», что не соответствовало действительности. Этот модный способ заключался в том, что оператор слегка шевелил установленную на штатив камеру в течение всей съемки. Так возникал эффект дрожания и, соответственно, создавалось впечатление ручной съемки. В действительности же внутреннее движение в кадре отличалось от того, которое получается, когда оператор на самом деле держит камеру на плече. Опытный оператор сразу увидит разницу, а дилетант — нет.

Хорошие актеры способны очень достоверно передать физические особенности и духовные качества изображаемого ими человека, его походку, ритм речи, мимику и жестикуляции. Однако превратиться в персонажа не могут и самые великие мастера. Впечатление достоверности рождается благодаря условному соглашению, которое заключают между собой артист и зритель. Если последнему интересен фильм или спектакль, он принимает образ, создаваемый актером, и отдается ходу представления.

Пародисты иногда выступают вместе с теми людьми, которым они подражают. Это почти всегда вызывает смех еще и потому, что зрители замечают, насколько пародист непохож на свой объект и сколь утрированный образ он создает. Публика не принимает пародиста всерьез, а ведь его задача как раз и состоит в развлечении. Обычно имитаторы выбирают в качестве объекта пародии известных персон, обладающих выразительными манерами.

Если закончить эту аналогию, то подлинное произведение искусства и сделанную с него копию часто столь же просто отличить друг от друга, как и имитатора от прототипа.

Атрибуция

Для реставраторов и историков определение авторства произведения или его принадлежности к какой-либо школе — захватывающее детективное расследование. Между тем существуют произведения, автора которых невозможно установить точно. В этом случае прибегают к атрибуции (от латинского attributio = приписывание): «произведение атрибутировано такому-то художнику» или «картина атрибутирована как произведение такого-то художника» означает, что предположительно автором произведения является такой-то художник.

В Художественном музее Синебрюхова в Хельсинки экспонируется выполненное в темных тонах великолепное живописное полотно «Читающий монах». Картина написана во времена жизни и творчества великого голландского мастера Рембрандта Харменса ван Рейна (1606–1669).

Установление подлинности произведений Рембрандта затруднено вследствие ряда обстоятельств. В начале своего художественного пути он пять лет проработал в одной мастерской с другим нидерландским художником, Яном Ливенсом (1607–1674). По поводу некоторых созданных ими в то время работ трудно уверенно сказать, чьей именно кисти — Рембрандта или Ливенса — они принадлежат.

По мере роста популярности Рембрандт начал нанимать себе в помощники учеников. Так продолжалось до того момента, пока в Голландии не разразился экономический кризис и художник не оказался на грани банкротства. С тех пор Рембрандту уже никогда не хватало средств для привлечения множества помощников. Произведение, хранящееся в коллекции Художественного музея Синебрюхова, датировано 1661 годом, когда у Рембрандта работал всего один ученик, Арент де Гелдер (1645–1727).

Согласно результатам проведенного музеем исследования, «Читающий монах» атрибутирован как картина Рембрандта. Но кто именно был автором произведения — сам Рембрандт или его ученик? А так ли важен точный ответ на этот вопрос? В любом случае полотно — настоящий шедевр.

Происхождение произведения, или Провенанс

От атрибуции логично перейти к понятию «провенанс», то есть истории владения художественным произведением. Провенанс «Читающего монаха» из коллекции Художественного музея Синебрюхова известен начиная с XVIII века, однако здесь обнаруживается одна неувязка, которая может удивить даже профессиональных историков искусства, читающих эту книгу.

Провенанс — это история произведения искусства, его путь от своего создателя к нынешнему собственнику. Знание этой «биографии» чаще всего позволяет с большей уверенностью говорить о подлинности произведения: чем оно дороже, тем, как правило, лучше изучено его происхождение.

Продавцы подделок талантливы в сочинении историй, достоверность которых бывает трудно, а порой просто невозможно проверить. Иногда они проделывают колоссальную работу, чтобы придумать правдоподобную легенду для своего товара. Но порой они не особенно напрягают фантазию. Финские арт-мошенники предпочитают рассказывать о том, что получили ценную работу от обанкротившегося предпринимателя, пропившего свое состояние наследника родового поместья или даже непосредственно из рук ныне покойного художника.

Голландский фальсификатор Хан ван Меегерен сообщал клиентам, что картины, выдаваемые им за творения Яна Вермеера, художник написал в тот 12-летний период, о котором историкам искусства известно крайне мало.

Согласно информации Художественного музея Синебрюхова, «Читающий монах» появился в Финляндии благодаря одному из богатейших землевладельцев страны Ялмару Линдеру (1862–1921). Владелец поместья Кютяя, расположенного к западу от города Хювинкяа, Ялмар Линдер, по его словам, купил полотно в Лондоне, где оно оказалось в результате продажи на аукционе имущества некоего французского графа. Таким образом, нам известен достаточно продолжительный период истории владения этим произведением.

Ялмар Линдер был землевладельцем с передовыми взглядами и весьма интересным человеком. Он обеспечивал рабочими местами 5000 человек, постоянно занимался модернизацией своего хозяйства и привозил из-за границы новую технику и идеи. Линдер стал одним из первых автовладельцев Финляндии, в его гараже был в том числе легендарный Rolls-Royce Silver Ghost. Он был женат на сестре Карла Густава Маннергейма, но по прошествии трех лет этот брак распался. Также он был известен как страстный коллекционер произведений искусства.

Линдер покинул Финляндию до гражданской войны 1918 года, но по ее окончании вернулся в страну. Неожиданно он потребовал смягчить обращение с красными пленными и обвинил победившую сторону в жестокости, говоря, что красный террор сменился белым. Вследствие публичных выступлений в защиту красных его начали обвинять в предательстве родины и угрожать расправой.

В октябре 1918 года основное имущество Линдера перешло к Финансовому акционерному обществу Финляндии, а сам он переехал в Швецию, где ему пришлось распродать остатки состояния в связи с денежными затруднениями. Линдер и ранее проигрывал большие суммы в азартные игры, но даже в преклонном возрасте эта страсть не оставила его. Он скончался в возрасте 61 года, покончив жизнь самоубийством из-за нерешенных финансовых проблем.

Согласно информации Художественного музея Синебрюхова, в 1920 году Линдер подарил картину «Читающий монах» Художественному обществу Финляндии. Так произведение оказалось в собственности государства и в музее Синебрюхова, которым в настоящее время управляет Финская национальная галерея. Одновременно он подарил обществу и другие работы. Впрочем, в подлинности по меньшей мере одной из них, а именно картины Антуана Ватто (1684–1721), возникали большие подозрения. Председатель Художественного общества Виктор Ховинг был безмерно благодарен Линдеру за щедрый дар, однако в одном из своих писем охарактеризовал его как плохого знатока искусства, который переплачивает за приобретенные произведения. Ховинг писал: «Одно лишь аристократическое происхождение и посещение европейских музеев не делают из человека знатока искусства».

Зная склонность Ялмара Линдера к азартным играм и его непоследовательность, мы задаем вопрос, на который историки, будем надеяться, когда-нибудь смогут ответить. Вспомним ту самую неувязку, о которой я упоминал выше. По словам Линдера, он приобрел «Читающего монаха» за сумму, которая в переводе на современные деньги составляет около €4 700 000. Почему же оказавшийся в тяжелой финансовой ситуации азартный игрок и обвиненный в измене родине человек бесплатно отдает ценнейшее произведение Художественному обществу?

Анахронизмы

Иногда в поддельных произведениях обнаруживаются детали, которые историки искусства называют «анахронизмы». Это означает, что в изображении присутствуют такие элементы, которые не существовали в предполагаемый период создания живописного полотна или другого произведения искусства. Также они могут быть и каким-то другим образом чужеродными в изображенной среде. Время появления многих ставших уже повседневными вещей и явлений можно назвать точно, когда речь идет, например, о технических усовершенствованиях в сельском хозяйстве, технологиях промышленного производства, предметах одежды, средствах рекламы, продуктах питания… список этот бесконечен. И если на картине, которую выдают за европейское произведение XV века, изображена семья, поедающая картофель, то перед нами яркий пример анахронизма, потому что Европа узнала этот продукт лишь спустя столетие. В последние два-три десятилетия с высочайшей точностью можно назвать, к примеру, год появления на рынках той или иной модели мобильного телефона или автомобиля.

Понятно, что художники могут запечатлевать в своих работах предметы и традиции разных эпох, но вряд ли кто-то смог бы нарисовать предметы будущего стопроцентно достоверно до момента их изобретения и появления в обиходе.

Подпись ослепляет

Человеческая память коварна и обманчива. Это можно проверить, например, следующим образом. Попросите вашего приятеля дать вам его наручные часы, закрыть глаза и описать их максимально детально. Человек, по всей вероятности, смотрит на них не один раз в день, но вряд ли он вспомнит, какой шрифт использован для начертания цифр и как в точности выглядят мелкие детали: циферблат, заводная коронка, стрелки, ремешок и стекло. Конечно, общее представление о часах, скорее всего, будет правильным, а вот в деталях владелец может допустить большие ошибки.

Умелый продавец манипулирует потенциальным покупателем так, чтобы тот сначала посмотрел на подпись, а лишь после нее разглядел само произведение. Он может начать представлять картину сразу с утверждения: «Ну, разве не великолепный Эдельфельт!» — и мастерски приковать внимание покупателя к маленькой медной табличке с указанием имени автора, дат жизни на раме картины. В итоге покупатель сначала смотрит на подпись или табличку и только после этого обращает внимание на само произведение. И если оно посвящено характерной для художника теме или на нем изображена типичная для автора композиция, зритель уже начинает относиться к ней как к подлиннику. Бывает даже, что на картине нет подписи, а установить авторство можно лишь при помощи такой таблички. Если клиент все-таки считает произведение грубоватым, мошенник меняет тактику и начинает объяснять, что перед покупателем версия (или эскиз) одной и той же картины. И этому нередко верят, учитывая, что многие художники действительно делали эскизы.

Работы знаменитых мастеров получается крайне редко — если вообще возможно — купить недорого. Мошенник, манипулируя покупателем, внушает ему, что именно сейчас тот может совершить приобретение всей своей жизни, но принять решение нужно срочно, иначе он упустит блестящую сделку. В такой ситуации следовало бы остановиться и спросить себя, почему картина стоимостью миллион евро продается за полцены?

Часто продавец изображает неведение и прикидывается глупее, чем есть на самом деле. Он может заявить, что не знает, является ли предлагаемая им картина известного художника подделкой или подлинником. Одновременно мошенник прикидывается настолько неумным, что покупатель начинает воображать, будто ему повезет купить по-настоящему ценное произведение за небольшие деньги. Предлагая дорогую картину за малую цену, дилер удачно играет на жадности клиента, который впоследствии, когда произведение окажется подделкой, испытает огромное разочарование.

Как только у мошенника заканчиваются деньги, его цены на «дорогие картины» падают. Но вряд ли он признается клиенту в своих финансовых проблемах. Аферист может рассказать покупателю историю, как владелец картины, с которым клиент, естественно, не знаком, потратил все деньги на оплату, например, карточного долга. В Хельсинки был случай, когда продавец был готов уступать в цене €15 000 ежедневно, потому что, согласно его объяснению, собственник картины якобы пропил огромную сумму и у него не было денег даже на оплату проживания в отеле. В действительности все это произошло с самим продавцом.

Сертификат подлинности подделать просто

Арт-дилеры иногда предлагают покупателям сертификаты подлинности. На удивление редко коллекционерам сразу приходит в голову, что этим бумагам нельзя доверять. Подделать их гораздо проще, нежели произведения искусства. Ведь если фальсификатор смог сделать копию или версию картины или рисунка так мастерски, что ее можно принять за подлинник, то он сможет подделать и сертификат подлинности, а вдобавок еще и придумает историю, каким образом произведение попало к нему. Поэтому в настоящее время многие искусствоведы не склонны выдавать сертификаты подлинности: случаи злоупотребления ими стали слишком частыми.

Торговец подделками может сообщить клиенту, что он показывал работу эксперту, — и он действительно мог это сделать, однако мошенник никогда не расскажет своей жертве о сомнениях, возможно, высказанных специалистом.

Фотография может солгать больше тысяч слов

В производстве подделок не существует единого способа или стиля — они сильно отличаются друг от друга. Самые примитивные фальшивки действительно сделаны очень грубо. Обычно изготовители таких копий стараются сэкономить и используют наиболее дешевые материалы. Лучшие же подделки удается распознать только после тщательной экспертизы.

Один английский фальсификатор смешивал акриловые краски со смазочными материалами для того, чтобы создать впечатление живописи масляными красками. В свою очередь, другой фальсификатор, немец, вообще не грунтовал полотна, в отличие от художников, произведения которых подделывал. Реставрация или технико-технологическая экспертиза таких фальшивок позволила бы разоблачить их немедленно.

Подделки зачастую изготавливают на основе фотографий из альбомов по искусству или аукционных каталогов. Последние пользуются особенной популярностью: показав фотографию в аукционном каталоге и рядом подделку, мошенник легко убеждает клиента в ее ценности.

Когда мы смотрим на фотографию картины, то полагаем, что видим, как выглядит оригинальное произведение, — но на самом деле так невозможно четко рассмотреть красочную поверхность, увидеть мазок и уловить ритм кисти художника. Созерцая произведение искусства в реальности, мы воспринимаем его как трехмерный объект, который в печатном издании превращается в двухмерный. Мы считаем, что одна фотография расскажет лучше, чем тысяча слов, и что она не лжет, потому что мы верим тому, что видим. Между тем в реальности по фотографиям из аукционных каталогов или альбомов по искусству очень трудно понять, как на самом деле выглядит произведение. Несмотря на невероятный прогресс в развитии техники, перепечатка всегда в определенной степени искажает цвета, освещенность и контрасты картины. Фальшивки, сделанные на основе фотографий, таким образом, являются копиями копий.

В феврале 2004 года на аукционе Christie’s в Лондоне живописное полотно Хелены Шерфбек «Тени на стене» было продано более чем за €450 000. Перед этим картина экспонировалась в Художественном музее Дидрихсена в Хельсинки. Перед полотном на столе лежал каталог аукционного дома. Когда я сравнил произведение на стене с его фотографией, обнаруженная разница изумила меня. На снимке размах кисти и ритм выглядели приглушенными, в то время как реальная картина излучала смелость и силу. По сравнению с более поздними творениями художницы красочный слой на этом полотне был удивительно толстым. Однако это невозможно было увидеть или даже предположить по фотографии в аукционном каталоге, хотя, безусловно, она была сделана именно с этой работы Шерфбек.

Игры света и цвета

Художники используют фотоаппараты или что-то подобное им в качестве вспомогательного инструмента уже на протяжении сотен лет. Леонардо да Винчи в своем «Трактате о живописи» описал устройство под названием «камера-обскура», что в переводе с латыни означает «темная комната». Впрочем, само это явление было известно значительно раньше. Его суть заключается в том, что луч света, проходящий через отверстие в стене или потолке, создает на противоположной стороне перевернутое изображение. Такой эффект многие художники использовали в своем творчестве. По поводу целого ряда произведений специалисты до сих пор не пришли к единому мнению, использовали ли авторы для их создания камеру-обскуру или нет.

Камера-обскура стала одним из шагов на пути к изобретению современных фотоаппаратов. Однако бурное развитие технологий съемки, произошедшее за последнее столетие, не отменяет того факта, что глаз человека и фотокамера все так же видят реальность неодинаково. Цветовая температура света во внутренних помещениях и снаружи различается, но глаз быстро к этому приспосабливается. В реальности свет снаружи — синий, а свет от галогенных ламп — красноватый. Кожа человека на фотографиях, снятых в помещениях, где до сих пор используются старые люминесцентные лампы, имеет неприятный зеленоватый оттенок. Съемка в помещении с плохими светодиодными лампами делает лицо бледным, в то время как более качественные светодиодные светильники лучше имитируют естественный свет. Многие опытные фотографы и кинематографисты могут невооруженным глазом приблизительно определить цветовую температуру света, однако точно это можно сделать только с помощью специального прибора — цветомера.

Глаз человека не способен точно различать разные оттенки света, поскольку он быстро адаптируется к новым условиям и «выравнивает» цвета и контрасты лучше любой кинопленки или цифрового снимка. Объектив камеры всегда меняет оригинальный образ, поэтому на основании одних лишь фотографий невозможно определить, какие оттенки использованы в оригинальных полотнах.

Снег редко бывает чисто белым, и глаз человека одновременно видит в «белоснежном» цвете множество оттенков. В зимних пейзажах талантливых художников цветовая палитра снежного покрова чарующе разнообразна. А вот подделки под них, которые зачастую изготовлены на основании фотографий в аукционных каталогах и книгах по искусству, кажутся безжизненными и несвежими. Снег на них часто выглядит странно неживым и бесцветным.

«Черный квадрат» Казимира Малевича — один из безусловных шедевров в истории современного искусства. Художник написал по меньшей мере четыре варианта картины. Это очень интересное произведение с точки зрения фальсификации, потому что на основании одних лишь фотографий весьма трудно объяснить, как же в действительности выглядит «Черный квадрат». Одна из версий картины экспонировалась осенью 2007 года на выставке «Духовность и форма» в Хельсинки. Когда я смотрел на квадрат невооруженным глазом, я видел, что он не однородно черный, в цвете есть небольшие вариации. Несмотря на это, картину невозможно коротко описать никак иначе, как просто изображающую черный квадрат.

Зачастую фальшивки, сделанные на основе фотографий, выглядят перегруженными. Мы, авторы этой книги, часто слышали, как люди употребляли слова «перегруженный» или «душный», когда впервые начинали сомневаться в подлинности произведения. Они не могли с полной уверенностью сказать, подлинники или подделки перед ними, но при разглядывании картин многие начинали испытывать странное ощущение — холода, затрудненности дыхания или кожного зуда. Визуальный опыт они ощущали как неприятный, а первым пришедшим в голову для его описания словом было «душный», словно фальсификатор украл воздух, которым дышал художник и который он запечатлел в своем произведении. Подлинный автор неким магическим образом смог зафиксировать на полотне кислород, настроение, атмосферу; в фальшивке же они исчезли, и вместо оригинала осталась лишь напоминающая его «душная» копия. Такие резкие эмоциональные реакции могут показаться удивительными, но они совсем не редкость.

В крупнейших музеях мира можно услышать, как экскурсоводы рассказывают о людях, которые испытывали настолько сильные эмоции, созерцая настоящие шедевры изобразительного искусства, что теряли ощущение времени и иногда почву под ногами — в буквальном смысле.

Внесение изменений как способ подделки

Фальсификаторы могут вносить изменения в уже существующие произведения искусства путем добавления деталей или же, наоборот, закрашивания их (например, подписи). При изготовлении подделки копированию может подвергнуться все произведение или только его часть и даже отдельная деталь. Возможен также вариант создания имитации путем копирования элементов из нескольких оригинальных произведений.

На основе живописного полотна Хелены Шерфбек «Мать и дитя» была выполнена подделка, в которой из оригинальной картины использовалось лишь изображение ребенка. Фальсификатор скопировал голову малыша максимально точно, однако вся композиция незамедлительно вызвала у специалистов сомнения в подлинности работы.