Глава 22 Новые лица

В один из обычных учебных дней, двери интерната распахнулись, чтобы впустить внутрь первую группу во главе с наставником, затем еще одну. Таким составом вернулся второй курс. Еще через день прибыли третьекурсники в количестве тринадцати человек. Ну и под конец недели, две женские группы заняли свое место в жилых корпусах. Где девушки находились летом, я как-то даже не задавался вопросом, но тайной это не являлось. Им давался выбор — либо идти прислугой в дворянские дома, либо оказывать медицинскую помощь в военных лагерях, и большинство воспитанниц, что естественно, выбирали более простой путь.

Возвращение старших курсов мы конечно же не увидели — кто бы нас с занятий отпустил ради такого дела, однако новые лица, появившиеся на территории интерната, трудно было не заметить.

Воспитанники второго и третьего года обучения жили в отдельном здании, и с нами практически не пересекались, единственные места, где мы могли встречаться — полигон, спорт площадка и столовая, да и то мельком. На нас вернувшиеся курсанты смотрели свысока, и вниманием особо не жаловали. Хотя, по моему мнению, чем-то кардинальным от первокурсников они не отличались, разве что выглядели чуть старше и… несколько потасканней что ли. Видно было, что летом им прохлаждаться в безопасности не пришлось. Один из парней третьего курса щеголял длинным шрамом, делящим левое ухо пополам, у другого я заметил обширный ожог на щеке.

Изменения, пришедшие вместе с новыми жителями интерната, в первую очередь касались учебы. Подслеповатый дедуля, который преподавал нам историю княжества Орловского, переключился на работу со старшекурсниками, а взамен мы получили строгого, жесткого учителя, являющегося по совместительству наставником выпускной группы. И вместо ожидаемой истории началась у нас самая настоящая пропаганда.

Высокий, статный мужчина, звали которого Арсений Яковлевич Игнатов, мерил шагами учебный класс и вещал нам о величии княжества, о том, как Александр Орлов заботится о каждом жителе и о воспитанниках интерната в частности, о том, какое чудесное будущее ждет каждого, кто закончит обучение. Рисовал он такую красивую картину грядущего, что в глазах пацанов я видел восхищение, замешанное на мечтах о лучшей жизни и великих свершениях. Мда, умирать пацаны после такой промывки мозгов, наверное, будут с улыбками на устах.

Полит занятия перемежались с изучением вероятного противника. Нам рассказывали историю конфликта с Каспийским княжеством, внушали насколько ужасные люди там живут, показывали изображение их военной формы и любимые тактические приемы. Игнатов самозабвенно вещал о жутких вещах, что творятся на границе исключительно воинами Каспийского княжества.

— Наши враги — не люди. Они — животные! — командный голос учителя звенел в кабинете. — Дай им волю, и эти чудовища ворвутся в наши города, деревни, дома и начнут убивать всех без разбора…

Оратором Игнатов оказался отличным, после занятий разговоры о том, какие же сволочи эти каспийские, не утихали. Дай человеку внешнего врага и на внутреннего он внимание уже обращать не будет.

К счастью, остальные уроки не особо изменились, чему я был безумно рад. Привычные занятия приносили в основном положительные эмоции, а вот к Игнатову мне приходилось заставлять себя идти. Я, в отличии от пацанов, его слова за чистую монету не принимал и с трудом сохранял каменное выражение лица, не морщась после каждого обвинения в адрес противника или восхваления князя. Однако выбора у меня не было, приходилось терпеть.

Другая неприятная новость, которую принесли старшие курсы — в княжестве начали пропадать люди и стояли за этим скорее всего жрецы четырех. С улиц городов исчезли почти все умалишенные. Даже безобидные дурачки, что развлекали народ на площадях, в какой-то момент просто испарились без следа. Ходили слухи, что бездомными дело не ограничивалось и иногда самые обычные горожане не возвращались домой после работы. Нет, люди и раньше пропадали, но не в таких количествах. Пока доказательств причастности жрецов к происходящему не было, но все знали, кто за этим стоит.

Жрецы явно кого-то пытаются найти, и могу голову дать на отсечение, я догадывался, кто им нужен. Ищут они пришельца из другого мира, упорно ищут. Знать бы только, чем моя скромная персона так им помешала?

В массе этих не особо приятных новостей и нововведений была и одна светлая крупица — мне наконец разрешили вновь заниматься в месте силы, но с условием, что там обязательно должен находиться кто-то из старших курсов, вот только днем они все находились на занятиях, и возможность вновь оказаться возле висящего в воздухе огня, представлялась только по вечерам, которые у меня были расписаны чуть ли не по минутам.

С другой стороны, информация, полученная от Илоны, об еще одном убийце, пойманном возле интерната, несколько умерило мое желание посещать уединенные уголки интерната. Как-то не хотелось проверять, сможет ли ученик второго или третьего курса защитить мою тушку от покушения. “Слезы” в следующий раз могут придумать что-то более действенное чем обычный арбалетный выстрел.

По итогу, частота моих занятий в месте силы возросла совсем незначительно. С другой стороны, тренировки с Михаилом давали мне куда больше чем самостоятельные медитации и изыскания, так что я не особо расстраивался такому положению дел.

Жизнь интерната текла своим чередом: учеба, тренировки, мелкие склоки среди подростков, и снова учеба, однако чувствовалось, что в группе растет напряжение — с каждой пройденной неделей испытание, которое страшило всех без исключения, становилось все ближе.

О том, что кому-то в этот день суждено погибнуть, знал каждый воспитанник, но если раньше пацаны об этом почти не думали, то теперь все изменилось — времени у нас оставалось все меньше. Да еще и старшекурсники, уже прошедшие испытание, добавили поводов для новых страхов. Причем мужская половина интерната не особо любила вспоминать пережитое, зато девушки обсуждали это часто и со вкусом.

Наверное, поэтому количество одногруппников, остающихся со мной на вечерних тренировках, достигло чуть ли не ста процентов. Даже Кисляк, ненавидящий меня всей душой, нарисовался на полигоне, когда я в сотый раз пытался донести до пацанов то, чему научился у Михаила. Во второй группе такого единодушия не было. Разве что половина пацанов в зеленой форме периодически приходили на занятия, хотя я не отказывал никому,

Не скажу, что от моих усилий была большая польза, но какие-то подвижки в обучении у пацанов появились. Пусть немного, самую малость, но они стали лучше. Очень помогал тот факт, что большинство одногруппников за прошедший месяц все-таки перескочили с нулевого на первый уровень слияния, рывком увеличив свои возможности. Увы, были и аутсайдеры — Бажен и еще пара человек, так и остались в самом начале пути.

Старшекурсники мои занятия тоже не оставили без внимания, времени у них конечно было куда меньше чем у нас, но ближе к восьми часам вечера на полигоне появлялись парни и девушки, с интересом разглядывая неуклюжие попытки моих одногруппников повторить отталкивающий диск или крушащий удар. Названия для заклинаний я выбрал дебильные, но запоминающиеся — пацанам нравилось.

Шли дни, до испытания оставалось совсем немного. Погода, которая в этом регионе низкими температурами не отличалась, пока что радовала, однако холодный ветер нет-нет, да и приносил низкие, стальные тучи, грозящие разродиться проливными дождями, но пока все обходилось. По ощущениям, воздух редко остывал ниже десяти градусов, а солнце часто баловало нас своим теплом. По моим прикидкам заканчивался сентябрь, хотя в княжестве время отсчитывалось несколько иначе. Лето тут длилось на два месяца дольше, а зима, соответственно, на этот же срок меньше.

Время летело пришпоренным конем, утром сменяло вечер, дни чередом бежали друг за другом, почти не отпечатываясь в памяти. Такой темп жизни начал сказываться на эмоциональном состоянии, я стал нервным, дерганным и даже пару раз срывался на особо непонятливых пацанах, во время вечерних тренировок. Однако замедлиться, дать уставшему телу передышку, я не мог. Постоянно казалось, что куда-то опаздываю, не успеваю сделать то, что в моих силах. И эта лихорадочная одержимость постепенно передалась всей группе. Физические тренировки, учеба, работа с магией, отработка заклинаний и вот уже звучит отбой, а утром все заново.

За сумасшедшей гонкой с самим собой, я совсем не заметил, как подошел срок испытания первокурсников. Просто в один из вечеров, на построении Леонид вдруг сообщил группе, что на ближайшие два дня все занятия отменяются и курсанты получают выходные. С территории интерната, естественно никого не выпустят, но мы может заниматься чем угодно, без вреда для окружающих, разумеется. А сразу после внезапного отдыха, нам предстоит доказать право учиться здесь.

Не сказать, что новость оказалась для меня внезапной, я ждал этого и весь месяц, с момента последнего приватного разговора с Илоной пытался придумать способ, как уберечь курантов от гибели, но безуспешно. Наши совместные занятия неплохо их подтянули, хотя далеко не все могли похвастать выдающимися результатами. Витек, оказался крайне посредственным магом. Его дар был очень слаб. Бажен так ничему толком и не научился. Да и вообще из шестнадцати пацанов нашей группы шесть человек были ни на что не годны по моим представлениям. Хотя, если смотреть на вторую группу, то там дела обстояли еще хуже.

Предоставленные сами себе подростки первые часы не знали, чем себя занять, бесцельно слоняясь по интернату, я в свою очередь решил остаться в казарме. Мне хотелось найти какой-нибудь простой, но действенный способ увеличить шансы пацанов на выживание, однако ничего конкретно я придумать не мог. Система отбора во время испытания была отлажена многими годами и так просто ее разрушить одному человеку не под силу.

— Праздник урожая — мой любимый день в году, — отвлек меня от раздумий Витек. — Прошлым летом, помню, вообще красота была. Работать не надо, зерно уже в амбаре, большую часть конечно барин отобрал, ну да уже не важно. У бати деньги наконец появляются, и мы всей семьей на ярмарку едем. Меда купить, башмаки сестре старшей — ее замуж пора было отдавать, а как на свадьбу без башмаков — никак. Мне батя тогда леденец купил, огромный, с кулак почти.

— У вас в году один праздник что ли? — удивился я.

— Нет конечно. Но праздник урожая — самый главный. Зимой там Милосердную мать чествуют. День рождения князя по весне, ну и неделя Четверых в начале лета, там каждый день надо поминать богов, но это не все делают.

— А ты чего про этот праздник вспомнил вообще?

— Ну так он сразу после испытания будет. Пацаны говорят, нас потом в столицу повезут. Ух там и красиво, наверное. Артисты приедут, зверей заморских увидим. Ты представляешь, нам по целому орлу дадут! Я в это не верю правда, это нам девки сказали, которые второй год тут учатся. Ну а вдруг и правда дадут?

— Почему бы и нет, — пожал я плечами. — А не боишься, что испытание не пройдешь?

— Только достойные могут служить князю, — выдал заученную фразу Витек. Пропаганда, которой весь месяц промывали пацанам мозги, неплохо работала. — А я — достоин!

— Ты бы пыл поумерил, Витек. Забыл уже, как после такой фразы ночь в холодной комнате провел?

— Забудешь тут, как же, — передернуло пацана.

— Вот и не хорохорься. Посоветуй лучше, как сделать так, чтобы до праздника все дожили?

— А это так важно? Арсений Яковлевич ведь говорил на занятиях, что умереть во имя князя — честь.

— Да уж, умеет Игнатов в душу забираться. Выбрасывал бы ты Витек эту муть из головы. Умереть можно за родителей, друзей, любимую девушку в конце концов, но никак не за незнакомого тебе дядьку, чье достоинство заключается лишь в том, что он родился в знатной семье.

— Про тебя можно также сказать, — надулся Витек.

— Можно. Вот только я не прошу сдохнуть ради меня. Ладно, не будем тему развивать. Пойду что ли с Леонидом поговорю, может он что-нибудь посоветует.

Найти наставника оказалось совсем непросто. В интернат приехало довольно много рабочих, спешно сооружающих полосу препятствий, которую предстояло пройти курсантам, и глядя на них, появлялось у меня чувство опасности — что мешает еще одной “слезе” затесаться среди таскающих бревна мужиков и неожиданно нанести удар?

Стараясь не приближаться к незнакомым людям, я бродил по территории интерната, спрашивая у встречных курсантов, видели ли они Леонида? В итоге, куратор нашелся на полигоне. Мужчина руководил мужиками, которые, матерясь и понося почем свет какого-то Митрофана, выравнивали площадку и устанавливали трибуны, готовые вместить не менее тридцати человек.

— Наставник, можно с вами поговорить? — обратился я к Леониду, подловив момент, когда он раздал указания и молча наблюдал за работой.

— Что тебе?

— Мне нужен совет. Не могу придумать способ, который поможет пройти испытание наиболее слабым ученикам. Я надеялся, вдруг вы что-нибудь подскажите.

— Серьезно? — брови мужчины взлетели в неподдельном удивлении. — Тебя действительно это волнует? Ты же дворянин, какое тебе дело до детей крестьян?

— Есть дело. Я с ними три месяца почти бок о бок провел. Дворянин, рабочий, крестьянин — здесь между нами нет разницы.

— Удивил. Как есть удивил. Странный ты барчук, может я и ошибался в тебе… — Леонид замолчал на полуслове, будто прокручивая что-то у себя в голове.

— Так вы поможете? — спросил я, не дождавшись продолжения.

— Нет. — огорошил меня ответ. — Парни со слабым даром все равно погибнут, не здесь так на границе. Я уже говорил, слабым не место на войне.

— Гавно эта ваша идеология, — сплюнул я, не сдержав эмоции, на что Леонид лишь промолчал.

Мне действительно было неприятно слышать отказ Леонида. В пацанах, с которыми мы прожили в одной казарме все эти месяцы, я видел не будущих защитников княжества, а детей. Детей, которых готовят на убой. Пусть не сейчас, но через год или два их ждет смерть и если в моих силах отсрочить это, то я сделаю все возможное, даже без помощи и подсказок со стороны.

До самого вечера никакого гениального плана в моей голове так и не созрело. Занять себя было особо нечем — на тренировочную площадку нас не пускали, Михаил тоже оказался занят. Я был предоставлен сам себе и думал, думал. И единственное очевидное решение, которое мне виделось — пройти полосу препятствий последним. Это хотя бы позволит забрать себе самого сильного из противников на следующий день.

Насколько мне было известно из рассказов старшекурсников, магов против учеников не ставили, и схватки велись с простыми воинами, пусть некоторые из них и были профессионалами. А с обычным человеком я должен был справиться, в отличии от некоторых моих одногруппников. К тому же, курсанты вступали в схватку вдвоем, так что как минимум одного пацана я надеялся спасти, а остальные — как знать, может мои занятия с ними хоть немного повысили их шансы на победу.

Других возможностей я не видел. Попытаться взять всех противников на себя? Кто бы мне это разрешил. Договориться с пацанами, чтобы слабых пропустили вперед? Это будет нечестно по отношению к тем, кто, не жалея себя, работал на тренировках, да и вряд ли такой подход сильно поможет. Из всей группы разве что Ждан и Берт могли неплохо постоять за себя.

“Ждан и Берт… — начала зарождаться у меня идея, — а почему бы и нет, собственно?”

Загоревшись внезапной задумкой, я подскочил с кровати и вышел из казармы, чтобы отыскать обоих пацанов. Правда, идти далеко не пришлось — они вместе с большинством одногруппников вспомнили о том, что помимо учебы можно еще и развлекаться — в ход опять пошла обмотанная веревкой тряпка, которую перебрасывали друг другу две команды.

— Чего надо? — подозрительно спросил запыхавшийся Ждан, когда я отвел обоих пацанов в сторону. Берт промолчал, но его лицо было красноречивее любых вопросов.

— Помощь.

— Ты сейчас пошутил? Помощь? От нас? Дворянину? — Калинин чеканил каждое слово.

— Не мне. Всей группе. Вы в курсе, что прошедшие полосу препятствий последними получат самых сильных противников на следующий день?

— Да, — кивнул Берт. — Говорят, так специально сделано, чтобы те, кто не силен в магии, могли доказать, что сталью они владеют лучше.

— За три месяца из нас великих бойцов на мечах не сделали, — заметил я.

— Из вас ты хотел сказать, — усмехнулся Ждан. — Себя ты явно таким не считаешь.

— Тебе не надоело еще? Я действительно хочу помочь, поэтому собираюсь пройти полосу препятствий последним и прошу вас сделать так же. Вы — лучшие в группе, Ждан, твой рассекающий удар камни на двое разваливает, Берт — ты единственный, кто научился повторять мой отталкивающий диск.

Было видно, что пацанам приятна похвала, однако настороженность из их глаз все еще не пропала.

— Если мы придем последними, — продолжил я, — то оттянем на себя самых сильных бойцов и остальным будет проще выжить.

— Зачем тебе это?

— Я не хочу ненужных смертей. Мне жаль пацанов, которые не смогут за себя постоять. Их выпотрошат как свиней. Хочешь ты этого? У нас есть реальный шанс спасти людей. Ждан, подумай, как на тебя будут остальные смотреть, если ты поможешь им выжить.

— Все равно, мне не нравится любая идея, исходящая от дворянина, — мрачно сказал Калинин.

— Отказаться — твое право, я все равно сделаю задуманное, ну так что, вы со мной?

— Я за, — без раздумий ответил Берт.

— А если он нас подставить решил? — Ждан удивленно посмотрел на него.

— Не замечал за ним такого, в отличии от некоторых, — с намеком ответил парень. — Даррелл прав я считаю.

— Пятый тебя съешь, — выругался Ждан, нервно пнул землю носком ботинка, а затем со злостью выпалил: — ладно! Согласен! Но если я увижу, что ты, барчук, не приходишь последним, то и сам придерживаться твоего плана не буду, понял?

— Договорились, вы идете передо мной, а я прихожу последним вместе с самым слабым из группы, скорее всего это будет Бажен.

— Да, — согласился Берт, — больше некому. Ему бы похудеть.

— Успеет еще, если выживет, — усмехнулся я.

— А чего ты Витька не подговоришь, пусть вместе с тобой последним прибежит? Ты за него вон как впрягался месяц назад, — пытался найти подвох в моих рассуждениях Ждан.

— Я думал об этом. Бажен без моей помощи гарантированно умрет и второго за собой потянет, Витек конечно тоже не великий маг, однако и не в самом конце группы. Не знаю с кем в пару он попадет, но, если мы возьмем на себя самых тяжелых противников, шансы выжить у него высоки. Любой решение, что я приму — дрянь, но приходится выбирать меньшее из зол. Две гарантированные смерти против одной маловероятной.

— Маловероятной, — скривился Калинин. — Любят дворяне в благородство играть.

— Ждан, давай без пустых слов. Ты точно с нами?

— Да. Сказал ведь уже! Я об этом точно пожалею, — вновь выругался Ждан, и отправился куда-то в сторону столовой, возвращаться к игре с остальными, он был явно не намерен.

Разговор скинул с моих плеч половину груза ответственности. Одно дело, когда ты в одиночку пытаешься сломать систему и совсем другой расклад, если тебе подставляют плечо помощи. Я очень надеялся, что Ждан и Берт не соскочат в конце, но как все пройдет, покажет только испытание, а мне теперь оставалось только его дождаться.

Через день, когда рабочие смонтировали все, что требовалось, а в интернате остались только воспитанники и администрация, всех нас собрали перед казармой, выстроив в две линии. Шестнадцать парней в зеленой форме и столько же в синей. За три месяца проведенные здесь, я так и не познакомился ближе с курсантами второй группы, зная лишь их имена, зато своих одногруппников изучить более-менее успел.

Вот стоят два закадычных друга — Сеня и Рома. Они всюду ходили вместе и, как мне стало недавно известно, до попадания сюда жили в одном городе, на этом и сошлись в начале учебы. Рядом с ними пытается выглядеть солидно и серьезно Капитон — очень хвастливый парнишка с выбитым передним зубом. Пахом — бывший друг Ждана. После того как наставник сломал пацану руку, его дружба с Калининым как-то быстро пошла на спад. Кисляк, Ильнур, Берт, Бажен и еще несколько ребят. Все они замерли сейчас под слепящим утренним солнцем и слушали речь директора.

— Сегодня — особенный день! — гремел над интернатом голос Корнилова, — Сегодня вам предстоит доказать, что Четверо не ошиблись, даровав вам возможность прикоснуться к магии. Возможность служить князю и получить за это достойную награду. Вы — будущее нашего государства. Дворянином можно родиться, но честь ли это? И я вам скажу — нет. Заслужить! Выстрадать и добиться титула — вот как куются истинные аристократы. Лето подходит к концу. Впереди — праздник урожая, а это значит, что первая ступень вашего обучения окончена, пришло время показать, кто на что способен.

Директор говорил еще какое-то время, пафосными, лишенными какой-то связи с реальностью фразами, но пацаны в них верили. Горели восторгом глаза, лица светились счастьем. Скажи им сейчас: “прыгай в огонь” и тридцать человек как один шагнули бы в пламя.

Закончив свою речь, Корнилов пожелал группе удачи в первый день испытаний и удалился в административный корпус, оставив нас на попечение наставников и преподавателей интерната. Вперед выступил Игнатов. Кому как не штатному пропагандисту настраивать курантов на нужный лад, хотя после воодушевляющей речи директора этого и не требовалось. Выдав еще несколько дежурных поздравлений, мужчина начал объяснять, как пройдут наши ближайшие два дня.

Практически ничего нового Игнатов не сказал. Сегодня нас ждала полоса препятствий, на которой выяснится, кто как владеет базовыми магическими техниками. Причем группы будут судить по отдельности. Пришедшие первыми получат денежный приз в размере десяти орлов и небольшой отличительный значок, который на следующий день вручит лично младший сын князя Орлова. Да, к нам едут гости.

Трибуны, виденные мной на полигоне, предназначались для почетных и не очень зрителей. Княжий отпрыск, которому недавно исполнилось пятнадцать лет, соизволил лично присутствовать на схватках.

Новость оказалась неожиданной для всех нас. Насколько мне было известно, знать в интернат приезжала два раза в год — на испытание первокурсников и вручение выпускникам именных шпаг, однако члены княжьего рода редко оказывались в этих стенах, доверяя данные мероприятия менее знатным представителям местного дворянства, но видимо в этом году княжичу захотелось посмотреть на наши гладиаторские бои. А что, хорошее развлечение — кишки, мясо, кровь. Самое оно для наследника престола.

Пацаны весть о том, что могут лично увидеть члена правящей семьи, восприняли с неподдельным энтузиазмом. Поднялся шум, который смог унять только громкий окрик Игнатова.

— На первый этап испытания, вам отводится два часа, — продолжил он, после того как тишина была восстановлена. — Первой идет синяя группа, остальные ждут в казарме.

Получив указания, воспитанники разделились — часть отправилась дожидаться своей очереди, а мы вместе с куратором двинулись в сторону тренировочной площадки, где со вчерашнего дня разместились массивные конструкции, которые нам предстояло преодолевать. Первая часть испытания начиналась.