2.

Если вам в любопытно, как я попал на эту галеру, ответ будет до смешного простым: меня, видите ли, попросили. Скажем так, попросили люди, которым я не хотел отказать, не бандиты – мои коллеги. Деликатная просьба к коллеге-специалисту, депортированному из сопредельной страны с другими российскими специалистами. И оказавшемуся в простое for reasons beyond his control. Год или около того я через консульский отдел МИДа не мог вызволить контейнер с моими вещами. Год или около того я слушал, что в новой России своих денег полно и никто не берет кредитов Всемирного банка. Год или около того я слушал, что в новой России нет программ замещения импорта, нет проектов регионального развития, нет проектов экономической конверсии, нет производств по лицензии, нет многого, я точно сверзился с неба или явился на дворовую спортплощадку из спорта высоких достижений. Допустить к работе типа вроде тебя означает проститься с работающим директоратом, с людьми, на чьи столы ложится твое громоподобное резюме и впечатляющие рекомендации, а это ни к чему. В новой России нельзя поскользнуться дважды. Вы будете сидеть на скамейке запасных, один бог знает, как долго, максимум – консультируя людей или откликаясь на просьбы, чтобы поддержать репутацию.

Менеджеры – клан. Мы знаем друг друга – как юристы или врачи, и, как в каждом клане, у нас своя этика. Я могу не взяться вытаскивать компанию с того света, например, – но посмотреть, что можно сделать, обязан. Это означает провести полный анализ положения дел в компании, начиная с наличия признаков банкротства и кончая юридической историей и перспективами.

Это не занимает много времени, если ты – профессионал. На это есть определенные правила, выработанные не нами. Просмотрите, если вам любопытно, хорошую книгу по бизнесу, например, «Управленческое консультирование», в двух томах, и вы поймете три вещи: специалист по управленческому консультированию работает по часам, на условиях полной или частичной предоплаты, но непременно на дистанции от клиента (крайне щекотливый вопрос); специалист по управленческому консультированию знает, что его приглашают, когда основатели компании довели ее ручки; крайне важно, чтобы из тебя не сделали внешнего управляющего или company doctor – врача компании, потому что твое дело – выработать рекомендации и смотреть, следуют ли им. И немедленно прекратить сотрудничество, если владельцы компании дословно им не следуют. Тем более, если тебя пытаются вынудить выполнять твои рекомендации вместо нанявших тебя людей.

Опыт учит, что зовут тебя тогда, когда больной скорее мертв, чем жив, потому что наша национальная трагедия в том, что кухарка по-прежнему правит государством, все понимают в футболе, медицине и литературе, прежде всего – в бизнесе, и исключений из этого правила нет.

Пригласить консультанта для большинства означает признать себя безмозглым идиотом, в бизнесе все-таки не понимающим – вот с чем большинство может примириться для вида, но в глубине души – никогда! Никому не достает мужества и ума выйти из бизнеса вовремя. Я говорю о тихой минуте наедине с собой – или со стаканом, как-нибудь поздней ночью, когда глядя в окно и отупев от усталости, признаешь, что ты не состоялся, как предприниматель – по зависевшим или не зависевшим от тебя причинам – и что все усилия напрасны, деньги и время потрачены зря, ты просто приобрел некий опыт, и, если умеешь подниматься, надо начинать все заново.

Дело не в том, что люди малодушны. Хемингуэй прав: люди не верят в поражения, пока не увидят руины. Люди с упорством одержимых бьются за проигранное дело – за честь, выродившуюся в дело чести (читайте Альбера Камю). Компании – как дети. Стратегия управления, в сущности, стоит на этой аналогии, хотя подходы Ансоффа могут показаться механичными. Дети зависят от среды – в большей степени, чем от родителей. Конечно, если родители шире и выше среды, то есть способны заменить среду, то в состоянии не только защитить свое чадо, но научить его использовать среду, в которой плохого и хорошего поровну. Это то же, что одолеть жизнь. Некоторым удается. Но статистика – гигантский мартиролог начинаний – гласит, что девяносто восемь процентов компаний не живут и трех лет, а ведь это кошмарная цифра! Гибнет почти всё, что начиналось, как вдохновение, во что верили люди, ради чего выбивались из сил, когда мерцали мониторы и телефонные трубки к концу дня протирали салфетками. Мы – особый случай. Если страна проиграла войну – и что всего хуже, идеологическую, когда всё проиграно и пошло прахом, но проигравшие ее чины остались на своих местах, а мир изменился в мгновение ока – безразлично, как ты командовал ротой. Это больше не имеет значения. Просто менеджер может вывести компанию из боя с наименьшими потерями, а то и вовсе без потерь, если ему повезет. Если повезет, спасти роту.

Можно многое, и, что ни говори, все зависит от людей. Я повидал людей – и, может быть, поэтому предпочитаю работу надомную или кабинетную той, которой учился столько лет – высшей математике управления: инвестиционному проектированию, менеджменту, директированию – словом, всему, чем должен владеть универсал.

Я повидал людей всяких и разных. Одни смотрели на меня как на мага, по мановению которого пустота в их головах не будет больше заполняться секретаршами, креслами, клерками, вертолетами, кейсами, а наполнится цифрами, схемами сделок, оговорками контрактов, движением товаров, производством услуг, и дела в их компании придут в порядок как по щелчку, и компания попрет по проторенной дороге в большой бизнес, как лимузин представительского класса; другие ненавидели меня задолго до того, как я переступал порог, и в их глазах читался ужас – перед тем, что вот сейчас я полезу в документы, в безграмотные договоры, устав, сварганенный тяп-ляп, в балансы, отчеты, разворошу всю эту смердящую навозную кучу – и обнаружится дно обычной выгребной ямы, полной отбросов, что для них было даже страшней ареста счетов, банкротства и кредиторов пятой очереди; третьи готовы были кормить меня, подавать плащ, стул, воду, водку, возить на себе в баню с девками и заменить их, если припрет – лишь бы не делать то, что нужно – думать, считать и принимать решения, только бы этот распроклятый эксперт думал и делал всё за них; четвертые пытались лезть со мной в споры, в управленческие и мировоззренческие – и в таких случаях я снимал часы, клал на стол, и час спустя спокойно и доходчиво объяснял, что они потеряли еще сто семьдесят пять долларов и ровно час времени для принятия решений; пятые вели себя как психопаты в предынфарктном состоянии – звонили мне среди ночи, а днем держали меня за руку, будто я сейчас растворюсь, вернусь назад в сон хорошей поры, который снился им, когда они начинали свое дело (одна пожилая дама даже купила мне пейджер, который я должен был носить, не снимая, как пес – ошейник с электронным маяком), – словом, я повидал людей в избытке.

Но эти две были особенные. Конечно, я еще не знал, что Иришка – актриса с дипломом, а вторая – воплощенная кротость, глупей Иришки в шестнадцать раз, если такое возможно теоретически. Когда меня представляли им, обе сидели на диване, прижавшись друг к дружке, и вторая – Маша, или Машец, как называла ее Иришка, только что прилетела из Канады, и ее познабливало; кутаясь в шаль, – в эдакий атрибут приусадебного быта – она глазела на меня, не мигая и не отрываясь, тихо и безоговорочно вверяясь мне, – мне же было наплевать с высокого дерева на них, на серую шаль, и на мамины блинчики (о блинчиках мы тоже поговорим), потому что я пришел делать дело.

Совет: если хотите заработать деньги консультациями по управлению, встречайтесь с людьми в офисе, курите свои сигареты и не давайте угощать себя кофе, колой, и, тем более, блинчиками. Профессионал это знает. И может купиться на одно: на сложность задачи – а это была задача задач.

В принципе, мне было ясно всё – или то, что мне нужно – где-то минут через сорок. Я, разумеется, не мог знать одного – спасти Иришку было то же, что спасти Россию. Сейчас объясню, почему.