Перевозка раненых на войне

Статья «Перевозка раненых на войне» напечатана в «Медицинском вестнике», 1877, № 41, стр. 457–459; № 42, стр. 469–472.

Система рассеивания больных и раненых во время войны составляет одно из счастливейших приобретений военно-полевой хирургии. Нельзя, однако ж, сказать, что эта система разработана окончательно; в ней много пробелов, требующих разъяснения. Может быть, настоящая война даст ответ на некоторые вопросы. Посмотрим. Мы ограничимся рассмотрением некоторых обстоятельств, имеющих тесную связь с системой рассеивания раненых, и постараемся разъяснить их настолько, насколько представляется это возможным в настоящее время.

Война ведется с Турцией, которая в культурном отношении стоит ниже нашего отечества. По ту сторону Дуная кончилась железная дорога; мы перешли на грунтовые и шоссейные пути. Последних в Болгарии немного, да и существующие малоудовлетворительны. Знали мы, что нас ожидает в Болгарии, а все-таки не приготовились. Все наши заботы обращены были, по-видимому, на устройство приспособлений для перевозки раненых по железным дорогам. Мы имеем санитарные вагоны, приспособленные по системе Завадовского, по системе Городецкого, имеем хорошо приспособленные на пружинных подвесах вагоны Берлинского общества и др. Некоторые наши санитарные поезда на железных дорогах устроены не только хорошо и удобно, но даже роскошно. Что же мы сделали для перевозки раненых по грунтовым и шоссейным дорогам? Почти ничего. У нас есть несколько госпитальных линеек, но число их так ограничено сравнительно с действительной потребностью, что они составляют самое скромное подспорье при перевозке раненых. При современном огнестрельном оружии каждая битва дает очень большие потери в людях. Для перевозки раненых мы употребляем обыкновенные интендантские повозки, которыми пользуются для перевозки тяжестей в походе, и крестьянские телеги, в которых иногда только встречаются лошади, а обыкновенно – волы. Никаких приспособлений на этих повозках не делается. Хорошо, если можно бывало достаточно подостлать соломы; не то и без соломы обходились. Это первобытный способ перевозки раненых, который употреблялся в прежнее время и который в Сербии в прошедшем году вызывал в нас чувство негодования. Точно все, что говорилось и писалось во время войны прошедшего года, давно забыто, никого больше не занимает. Если картины, представляемые первобытным способом перевозки раненых на воловых телегах, по дурной дороге и в ненастную погоду, возмущают наблюдателя вообще, то как тяжело они действуют на чувства врача, сознающего к тому же громадный вред, причиняемый больным и раненым! Приведу в подтверждение сказанного несколько примеров из современной войны. В Галацский госпиталь доставлены были первые раненые при переправе чрез Дунай 11 нюня. Их не перевозили в телегах по скверным дорогам; павшие на правом берегу Дуная раненые положены были в лодки и доставлены на левый берег. Только легко раненные перевозились затем по городской мостовой до госпиталя; почти все остальные с тяжкими ранениями доставлены были в госпиталь на носилках. Результаты лечения на этих раненых (их было 95) получены замечательно благоприятные: из 5 случаев проникающих ран локтевого сустава с раздроблением сочленовных кондов костей выздоровели все, и только один из них подвергнут был операции (resectio); из 13 с проникающими ранами грудной полости выздоровело 10. 3 умерло в течение первых трех суток; 3 проникающие раны коленного сустава окончились выздоровлением при выжидательном способе лечения в неподвижных повязках. Такие благоприятные исходы зависели главным образом оттого, что раненые не подвергались влиянию дурной перевозки: галацские раненые не перевозились в телегах. Обстоятельство это получает громадное значение, если противопоставить описанные исходы другим, полученным при иных условиях. После битвы под Плевном, 18 июля, пришлось увезти раненых поспешно. На половине пути, в Болгарени, под влиянием паники 19 июля раненых наших провезли верст 5 или 6 вскачь; многие из них бежали пешком. Раненые прибыли в Зимничу чрез двое и чрез трое суток. Перевозились они тем же первобытным способом. Последствия были самые печальные. Мы не нашли в Зимниче ни одного из ампутированных на главных перевязочных пунктах 18 июля; был доставлен один раненый, которому сделана была (д-ром Духновским) на перевязочном пункте ампутация голени по способу Пирогова, да и тот умер в 63-м госпитале на 5-й день от гнилостного заражения. Гнилостное заражение (sepsis) производило страшное опустошение между ранеными под Плевном 18 июля, и это зависело преимущественно от крайне неудовлетворительного способа перевозки их на пространстве 60 верст. Из 17 больших ампутаций, сделанных в военно-временном госпитале, 63-м, в Зимниче умерло 9, а в соседнем госпитале № 47 умерли все ампутированные (около 30), как передавал мне проф. Левшин. Все операции сделаны были при невыгодных условиях вообще: они были межуточные, т. е. произведенные между 3-м и 9-м днями после ранения, состояние духа раненых было угнетено вследствие неудачи дела и последовательной паники, раненые голодали в течение 2 суток во время переезда. Битва под Плевном, 30 и 31 августа, опять представляет доказательные примеры: только небольшой процент ампутированных на главных перевязочных пунктах погиб; огромное большинство их выздоровело благодаря тому, что все ампутированные были задержаны на главном сортировочном пункте в 63-м госпитале близ Дервишко-село (у Болгарени). Несомненно, что задержание известного контингента раненых на главном сортировочном пункте близ Дервишко-село смягчило в высокой мере вредное влияние неудовлетворительного способа перевозки раненых.

Вопрос о перевозочных средствах представляется таким важным, что следует теперь же подумать о мерах для удовлетворительного его разрешения. Военное ведомство сделало заготовление приспособленных линеек. Заготовлено недостаточное количество линеек. Нужно пополнить недостаток и сделать это скоро, особенно ввиду предстоящего зимнего похода. Общество Красного Креста могло бы взять на себя почин дела. Да не укорят нас в желании возлагать все на Общество Красного Креста. Это общество является представителем всего русского народа, оно эксплуатирует пожертвования народные, употребляет их на покрытие нужд армии. А армия сильно нуждается в приспособленных повозках. Заготовление удобных, приспособленных для перевозки раненых линеек могло бы сделаться предметом и частной благотворительности.

Отдельные лица или целые общества могли бы заготовлять такие линейки (по данным образцам) и передавать их в распоряжение военного министерства или Общества Красного Креста.

Перевозка раненых в Болгарии страдает еще от недостатка правильной и прочной организации дела. Владея железной дорогой и телеграфной проволокой, мы отправляем целые поезда раненых, предоставляя их случайности. Отправленный из N поезд может попасть в госпиталь А, а может и не попасть в него, застряв в госпитале Б. Подобное явление непростительно. Оно свидетельствует об отсутствии строгой организации дела или, может быть, об отсутствии лиц, проникнутых чувством законности и вполне подготовленных для правильного ведения дела. Указывая на факты, мы искренно желаем, чтоб более бдительная администрация позаботилась об устранении возможности повторения их.

Эвакуационные комитеты стали собираться только в начале июля; нескоро организовались они в прочные учреждения и долго не могли найти себе места: их сначала все перемещали; санитарные поезда и приспособленные вагоны появились тоже в июле. Отчего все это не было подготовлено вовремя? Почему все не находилось на своих местах по крайней мере за месяц до открытия военных действий?

Какое число раненых можно перевозить в один раз? Транспорт, идущий по грунтовым или шоссейным дорогам, чаще может подвергаться случайностям, чем транспорт, идущий по железной дороге. В первом случае несравненно труднее определить сроки для следования транспортов. Подача врачебного пособия раненым, проходящим по грунтовым дорогам, затруднительна; и если транспорт состоит из 800 или 1000 человек, то о правильном организовании врачебного пособия в подобных транспортах не может быть и речи: здесь пособие со стороны врача становится фиктивным. Не следует забывать, что уход за большим числом раненых в пути затруднителен вообще, трудно усмотреть за всеми, нелегко накормить их вовремя. Прибытие в госпиталь большого транспорта также неудобно. Госпитальные врачи в военно-временных госпиталях завалены работой, и неожиданное прибавление контингента в 800 или 1000 человек представляет громадное затруднение как для администрации госпиталя, так и для врачебного персонала. Мы полагаем, что транспорты раненых или больных на грунтовых и шоссейных путях не должны превышать числа в 150 или 200 человек. На железных дорогах число это может быть удвоено иногда. За таким числом раненых легко образовать правильный уход на пути, с таким числом легко совладает госпитальная администрация, и врачебный персонал не будет обременен работой не по силам. Посылая в течение 24 часов в один и тот же госпиталь 3 транспорта, следующие один за другим чрез несколько часов, мы достигаем только удаления раненых с места большого их накопления, но мы не доставляем раненым разумного врачебного пособия, мы не можем доставить им даже сносного приюта на первое время. Одним словом, мы производим эвакуации ради эвакуации, но не ради удобств и разумной помощи раненым.

В начале настоящей войны были устроены этапные пункты на линии румынской железной дороги от Ясс до Браилова. На каждом пункте было сначала 14, позднее 28 кроватей, размещенных в двух палатках. На этапном пункте находился врач, 2 студента медицины, несколько сестер милосердия и санитаров. Пункты предназначались, говорят, для лечения раненых; они заложены были между госпиталями военного ведомства. По чьей мысли устроены были этапные пункты, мне неизвестно; вышло дело дорогое и совсем непрактичное. После трехмесячного бесполезного существования этапные пункты в Румынии были сняты. В ожидании битвы под Плевном, 30 и 31 августа, Общество Красного Креста устроило этапный пункт при 63-м госпитале близ Дервишко-село; этот пункт устроен был уже на других началах – он предназначался для кормления раненых, которые должны были следовать по этому пути в Свищов и Зимничу. Это был пункт питания – одно из лучших дел Общества Красного Креста. После битвы 30 августа под Плевном все раненые прошли чрез 63-й госпиталь близ Дервишко-село. Прошло всего 9,5 тысяч раненых. Бывало скопление в госпитале в течение одного дня от 4 до 5 тысяч раненых. Накормить такое число людей при средствах одного госпиталя являлось делом невозможности. Общество Красного Креста, заложив рядом с госпиталем свой пункт кормления, оказало огромную услугу. Случалось, что перевозимые раненые не получали пищи в течение одного или двух дней; так было при перевозке раненых из-под Плевна после битвы 18 июля, так велось дело и при перевозке раненых из Габрова и Трнова в Свищов и Зимничу. Дело это прошлое. Не следует забывать его – нужно извлечь пользу из того, чему научил нас опыт. Хотя предполагается, что каждый транспорт раненых должен быть снабжен всем необходимым для приготовления пищи на пути следования, но на деле этого не бывает. Да и нельзя требовать, чтобы госпиталь, отправляющий чрез два или три дня транспорты, мог снабжать каждый средствами для полного ухода за ранеными и для приготовления им пищи. Тут нужна частная помощь. Общество Красного Креста может взять на себя заботы об устройстве пунктов кормления по пути следования транспортов. Где должны быть заложены пункты? Это заранее будет решаться в главной квартире сообразно с предстоящими делами. Но мы полагаем, что расстояние между ними не должно превышать 20 или 25 верст на грунтовых и шоссейных дорогах. Между Плевном и Свищовым заложен был только один пункт кормления. Этого было недостаточно. Если бы между Плевном и Свищовым находилось два или три пункта кормления и столько же военно-временных госпиталей, можно бы было распределить гораздо правильнее врачебные средства и легче было бы накормить раненых, из которых многие привозимы были на главный сортировочный пункт положительно голодными, не евши на позиции дня по два.

Заготовление перевязочных средств для грунтовых путей, организование правильного передвижения транспортов и устройство пунктов кормления составляют самые существенные стороны санитарного дела, первый шаг его. Поставьте прочно первый шаг – легко проведется весь дальнейший строй. На это следует обратить внимание и приступить к осуществлению предлагаемых мер непосредственно ввиду предстоящей зимней кампании. Много сделано для организования правильной перевозки раненых по железным дорогам; точно все наши заботы обращены были на линии железных дорог – мы забыли, что придется воевать в стране, не имеющей железнодорожных рельсов. Не думаю, что подражание готовым образцам заставило остановить все заботы на приспособлениях в вагонах. До войны шла речь о приспособлениях для перевозки раненых в обыкновенных телегах; мне пришлось видеть эти приспособления. Практичны они, удобны, легко применены повсюду. Я имею в виду приспособления для перевозки раненых в телегах по системе Городецкого. Но почему об этом забыли как раз тогда, когда понадобилось применить их, – это мне неизвестно. Ведь нашли же возможным налаживать веревочные приспособления Завадовского к интендантским повозкам, несмотря даже на то, что все находили эти приспособления негодными; почему же никто не позаботился о приспособлениях Городецкого, о которых дан был в свое время самый удовлетворительный отзыв со стороны компетентных лиц? Многое делалось как-то странно, не ради сущности дела, а для делания.

Без правильного сортирования раненых на главных перевязочных пунктах и в военно-временных госпиталях не может быть проведена система рассеивания больных и раненых во время войны. Сортирование раненых производится на главном перевязочном пункте, а позднее – в военно-временном госпитале. Кто должен производить сортировку раненых на главном перевязочном пункте? Кажется, этот вопрос остается неразрешенным; по крайней мере, на наших главных перевязочных пунктах предлагается сортировать раненых профессорам, иногда дивизионным врачам, иногда желающим врачам по очереди и т. д. Сортирование раненых на главном перевязочном пункте есть самый существенный вопрос. От правильного и своевременного сортирования зависит возможность систематизирования работы, которая иначе принимает характер хаотической. Сортирование раненых на главном перевязочном пункте должно быть предоставлено опытному хирургу, а если есть профессор хирургии, то сортирование должно быть предоставлено ему. Битва открывается обыкновенно артиллерийским огнем. Пока идет артиллерийский бой, на главных перевязочных пунктах не бывает большого скопления раненых; доставляются случаи весьма тяжких ранений, требующих непосредственного оперативного пособия. Профессор имеет здесь возможность производить сортирование раненых и следить за операциями, даже может сам производить труднейшие из них. Когда начинается ружейный огонь, битва переходит в атаку, тогда наступает хаотическая работа на главных перевязочных пунктах. Сразу доставляется огромное число раненых, которых нужно быстро распределить по категориям для оказания каждому соответствующего пособия. С началом атаки прекращается доставление на главные перевязочные пункты случаев с тяжкими повреждениями, требующими непосредственного оперативного пособия, по крайней мере безотлагательные большие операции теперь представляются сравнительно реже. Мне кажется, что без ущерба для дела профессор хирургии может отдаться исключительно сортированию раненых, предоставляя производство безотлагательных операций известной группе врачей. Я сказал уже, что таких безотлагательных операций представится немного: перевязки артериальных стволов (очень редко), tracheotomia, ampulatio (редко). Но правильное, быстро производимое сортирование раненых принесет огромную пользу, представляя возможность правильно и своевременно применить врачебное пособие с затратой притом при систематизировании работы наименьшего количества времени.

Позднее сортирование раненых производится в военно-временных госпиталях, представляющих непостоянный, беспрерывно меняющийся контингент раненых. Здесь сортирование должно быть производимо на иных началах и должно быть предоставлено вполне ординаторам отделений, которые успели более или менее ознакомиться со своими ранеными и могут дать надлежащую оценку каждому повреждению. Имея в руках правило для руководства, ординаторы могут производить скоро и безошибочно сортирование, распределяя свой контингент по категориям для отправления одних далеко внутрь страны, других – в ближайшие к месту военных действий госпитали. В Яссах, Кишиневе, Одессе и, наконец, в Петербурге я находил здоровых солдат или с такими ранениями, ради которых не следовало отправлять раненого в Московский или даже Петербургский госпиталь: он мог бы остаться в госпитале, ближайшем к месту военных действий, и поступить чрез две или три недели в действующие войска. Правильно поставленные требования, точные инструкции и строго проведенные административные приемы могли бы устранить повторение указанных фактов, в силу которых без нужды ослабляются силы действующих армий и наносится немалый финансовый ущерб при отправлении людей в отдаленные места страны.

Коснувшись обоих мест сортирования раненых, мы займемся теперь еще одним вопросом: какие раненые должны быть перевозимы непосредственно с главных перевязочных пунктов и какие не должны подвергаться перевозке? И в этом отношении нет точных правил для руководства, несмотря на то что во все последние войны система рассеивания раненых применяется в самых широких размерах. Обыкновенно принято делить раненых на тяжело и легко раненных.

Одни предлагают перевозить только легко раненных, оставляя в ближайших пунктах тяжело раненных; другие предлагают поступать наоборот в том предположении, чтобы избежать скопления тяжело раненных в передовых госпиталях и возможности развития эпидемий непосредственно в тылу действующей армии. Начнем с того, что понятия «тяжело и легко раненный» очень неопределенны, растяжимы; что должно разуметь под одним и другим понятием, трудно сказать. Сложный огнестрельный перелом конечности есть тяжелое ранение; но если переломанный член заключить непосредственно в прочную неподвижную повязку и не подвергать раненого влиянию транспорта, то перелом может срастись без лихорадочного состояния. Понятие «тяжелое ранение» в этом случае неприложимо. Но солдат получил ранение покровов волосистой части головы; пуля пробила кожу и подкожную клетчатку и, образовав небольшой ход, вышла. Заволочное это ранение считается «легким» – раненый перевозится дальше и оставляется вообще без особенно строгого наблюдения. Но спустя 8 или 10 дней обнаруживается потрясающий озноб, за которым в непродолжительном времени показывается другой и третий, и раненый погибает при явлениях гнойного заражения. Таких примеров можно было бы привести еще немало. Они показывают несостоятельность общепринятого деления ранений, обязательных в официальных отчетах.

Мы приготовлялись к третьей битве под Плевном. Раненых предполагалось везти чрез Свищов и Зимничу на Фратешти; только небольшое число раненых должно было поступать в госпиталь Горняго-Студня, находящийся вправо от предположенного пути. Между Плевном и Свищовым, верстах в 20 от наших позиций, раскинут был 63-й госпиталь. Он разбит был по сию сторону реки Осмы, близ моста. При госпитале устроен был питательный пункт на средства Общества Красного Креста. 63-й военно-временный госпиталь превращен был в главный сортировочный пункт для предстоявшей битвы под Плевном. Первый транспорт раненых прибыл в 63-й госпиталь близ Дервишко-село 27 августа, в 11 часов ночи. Он состоял из 32 человек; все были ранены осколками гранат. В числе раненых находилось 6 ампутированных.

Из 6 случаев только две культи имели хороший вид; все же остальные представляли уже явления омертвения при значительной лихорадке, несмотря на то что ампутации сделаны были всего за 24 или 48 часов до прибытия раненых в наш госпиталь. Такое состояние культей зависело исключительно от неудовлетворительного способа перевозки: все раненые доставлены были на интендантских повозках.

Принявши во внимание наблюдаемые явления в первом транспорте и все те данные, которые мы успели собрать после битвы под Плевном 18 июля и на Шипке (от 9 до 20 августа), мы составили себе следующий план действия в ожидании большого числа ранений. Весь наличный состав врачей (12 человек) был разделен на три группы; хирургические силы распределены были равномерно в каждой группе. I группа предназначалась для оперирования, II – для гипсования, III – для перевязки раненых вообще. Сестры милосердия, студентки и студенты были распределены по этим же группам. В первые дни при громадном наплыве раненых некогда было думать об оперировании: все заботы обращены были на кормление и сортирование раненых. Следовательно, I группа естественным образом должна была заняться сортированием раненых. Ежедневно роли групп менялись, для того чтоб дать каждой группе относительный отдых (я говорю «относительный» – отдыха собственно не было) и предоставить какое-нибудь разнообразие труда. Начала, которыми мы руководились при сортировании раненых, были следующие: а) часть раненых оставляема была в госпитале, б) другая, большая, после предварительного осмотра, кормления и перевязки отправлялась далее.

При сортировании раненых получались четыре категории:

1) категория оставляемых в госпитале; 2) подлежащих гипсованию; 3) получающих простую перевязку и 4) категория людей, которые чрез день или два должны были идти обратно в действующие войска. В первую категорию попадали следующие раненые: I – все оперированные (ампутированные) на главных перевязочных пунктах; II – с проникающими ранами черепа; III – с проникающими ранами грудной клетки; IV – с проникающими ранами живота; V – со сложными огнестрельными переломами конечностей и VI – с ранами, проникающими в полость больших сочленений.

Раненые V и VI разделов оставляемы были для передачи в группу гипсующих. Они получали неподвижные повязки, с которыми отправляемы были дальше, если огнестрельное ранение не осложнялось лихорадочным состоянием; в противном случае раненый, получив неподвижную повязку, задерживался в госпитале на несколько дней до прекращения лихорадочного состояния.

Оставляя в передовых военно-временных госпиталях тяжело раненных, мы образуем скопление такого контингента, который грозит развитием эпидемий в непосредственном тылу действующей армии. Но оставлять таких раненых в передовых пунктах совершенно необходимо или, лучше сказать, не должно их подвергать влиянию перевозки. Почему? Ответ на это после. Теперь скажу, что скопления не должно опасаться, его не бывает, если дело сортирования будет поставлено и проведено надлежащим образом. После ряда атак на Шипке в течение шести дней, от 9 до 15 августа, мы имели около 2500 раненых. Главный перевязочный и сортировочный пункт находился в Габрове, где мы руководились изложенными уже приемами при сортировании тех раненых. По окончании сортирования и после эвакуирования тех раненых, которые могли перенести транспорт, оставалось в Габровском лазарете всего около 140 раненых и оперированных, которые позднее, после моего отъезда под Плевен, были доставлены под надзором д-ра Таубера частью в Трновский, частью в Свищовский военно-временные госпитали. После третьего нападения на Плевен чрез главный сортировочный пункт в 63-м госпитале, близ Дервишко-село, прошло 9,5 тысяч раненых. По окончании сортировки и эвакуации на основании тех же начал оставались в госпитале к 5-му и 6-му числу сентября всего около 600 раненых, следовательно, число, которое военно-временный госпиталь должен вмещать нормальным образом.

Но из этого контингента тяжело раненных (sit venia verbo!) постоянно вывозится известное число; многие раненые должны оставаться в передовом госпитале не долее 6, 8 или 10 дней; после этого срока они могут выдержать без вреда для здоровья перевозку, особенно если она производится в повозках более или менее приспособленных. Передвижение же этого контингента в приспособленных вагонах по железной дороге можно производить безопасно и раньше означенного срока. Итак, скопления раненых в передовых госпиталях не бывает при том приеме сортирования, который мы предлагаем, а кажущееся переполнение передовых госпиталей имеет характер только кратковременного. Между тем приобретение выгод санитарных, сохранение многих жизней находится в прямой зависимости от этих приемов.

Выше мы заметили, что ни один из ампутированных первично на главных перевязочных пунктах под Плевном 18 июля не пережил операции – мы не нашли их в госпиталях. Они погибли, полагаем, во время переезда 60 верст из-под Плевна в Свищов. Все ампутированные первично на главных перевязочных пунктах под Плевном 30 и 31 августа были задержаны в 63-м госпитале близ Дервишко-село, в 20-верстном расстоянии от наших позиций. Огромное большинство из этих ампутированных выздоровело (до 80 %) благодаря тому, полагаем, что они не подверглись влиянию дальнейшей перевозки. Перевозка на пространстве даже 20 верст оказалась многим ампутированным вредной, что можно заключить из приведенных цифр первого транспорта. Неподвижная повязка, гипсовая повязка не может уничтожить вполне вредного влияния перевозки раненых непосредственно после ампутации. Если же представилась необходимость перевозить ампутированных непосредственно после операции, должно перевозить их не иначе, как в прочных гипсовых (неподвижных) повязках.

Что касается проникающих ран больших полостей: черепа, грудной клетки и брюшной полости – влияние перевозки убийственно для раненых с подобными повреждениями. Мы указывали уже на это (см. Военно-медицинский журнал, 1876 г., ноябрь. Из наблюдений во время Славянской войны, 1876 г., стр. 269 и далее); там предлагали мы задерживать таких раненых на перевязочных пунктах или в помещениях ad hoc, созидаемых непосредственно у перевязочных пунктов. Ведя войну с Турцией, нельзя требовать осуществления этого положения не всей полноте, особенно ввиду возможности отступления. Но при европейских войнах в других местах и при иных условиях проведение такой меры возможно, и оно желательно в высокой степени. Перевозка убийственна для раненых с проникающими ранами черепа, груди и живота. Не подвергая таких раненых влиянию перевозки, мы сохраняем жизнь очень многим из них. В 63-й госпиталь близ Дервишко-село доставлено было вместе с ранеными 8 трупов – умерших на пути между Плевном и Дервишко-село вследствие проникающих огнестрельных ран грудной и брюшной полостей; немало наблюдали мы в нашем госпитале, что случаи с подобными ранениями скоро оканчивались смертью вследствие вредного влияния перевозки. А между тем при отсутствии этого влияния проникающие ранения полостей протекают гораздо благоприятнее: вспомним Галацский госпиталь, в котором из 13 проникающих огнестрельных ран грудной полости 10 представили благоприятный исход. Образующаяся тотчас после ранения пробка из крови и частиц размятых тканей закупоривает отверстие и превращает проникающую огнестрельную рану в непроникающую. Оставление пробки на двое или трое суток достаточно, чтоб успело образоваться слипчивое воспаление между пристеночным и внутренностным листками подреберной плевы (брюшины). Это возможно при совершенном покое. Как диаметрально противоположно поступаем мы, как убийственно вредим раненым, отправляя их немедленно в отдаленные госпитали, чтоб избежать скопления в передовых местах!

Раненые V и VI разделов передавались в группу гипсующих. В эти разделы входили случаи сложных огнестрельных переломов конечностей и проникающих ран сочленений. Известно, как разрушительно действует перевозка на подобных раненых. Ввиду этого мы задались планом не перевозить ни одного из этих раненых без неподвижной повязки. Благодаря разделению и систематизированию труда задача эта могла быть исполнена, в Габрове наложено было более 150 гипсовых повязок, и почти 10 % раненых, прошедших через 63-й госпиталь близ Дервишко-село, было загипсовано. Если вспомним, что через 63-й госпиталь прошло всего 9,5 тысяч раненых, то число наложенных гипсовых повязок вырастает на очень почтенную цифру. Трудна была задача, но она возложена была на кружок врачей 63-го госпиталя, и это было ручательством за успех. Единодушие и искренняя преданность делу воодушевляли всех членов кружка; трудились они беззаветно и неутомимо в течение многих дней – и достигли своей цели. Воспоминание о трудных днях, проведенных у Дервишко-село за беспрерывной работой в обществе врачей – товарищей 63-го госпиталя, останется для меня всегда одним из самых приятных воспоминаний!

Сортирование раненых на главных перевязочных пунктах составляет громадное приобретение военно-полевой хирургии; имя Н. И. Пирогова, положившего начало сортированию во время Крымской войны 1854–1856 годов, соединяется с этим приобретением, которому суждено играть все большую и большую роль по мере усовершенствования орудий истребления и возрастания потерь в военное время. Организование разумного пособия тем раненым, которые не должны подвергаться вредному влиянию перевозки, является логическим, необходимым последствием сортирования. Перевозка раненых первых четырех разделов убийственно вредна для них; раненые этих разделов должны быть оставляемы на перевязочных пунктах или по крайней мере в ближайших к ним госпиталях. Не следует опасаться большого скопления тяжело раненных и возможности развития эпидемических болезней. Следует гораздо больше опасаться вредного влияния самой перевозки, которая для большинства из раненых означенных разделов положительно убийственна. Мы видели, наконец, что переполнение передовых госпиталей есть кажущееся. Через несколько дней можно начать передвижение раненых всех четырех разделов, но только уже без вреда для них. Раненые V и VI разделов могут быть перевозимы непосредственно после включения поврежденных их членов в неподвижные повязки; может быть, придется задержать только небольшое число из них, именно случаи сложных огнестрельных переломов бедра, проникающих рак коленного и тазобедренного суставов, если раненые при наложении им неподвижных повязок представляли лихорадочное состояние большего или меньшего напряжения. Должно подождать, пока минует лихорадка, и тогда спокойно можно перевезти их в отдаленные госпитали. Мы имели возможность не один раз убеждаться в том, что гипсовые повязки, наложенные в 63-м госпитале близ Дервишко-село, сохранялись в транспорте на большие пространства: так, в офицерском отделении 50-го госпиталя в Свищове я видел двух офицеров, у которых гипсовые штаны сохранились в целости спустя более трех недель после наложения их; видел несколько повязок в других отделениях того же госпиталя и в евангелической больнице, которой заведовал профессор Валь. Большинство из этих повязок принадлежало случаям с самыми тяжкими повреждениями, со сложными огнестрельными переломами бедра, с ранами, проникавшими в полость колена, и др. Гипсовая повязка, наложенная на совершенно свежий огнестрельный сложный перелом, может оставаться несколько дней без перемены и даже без прорубленных окон. Часто мы имели возможность убеждаться в истине этого положения, часто мы не снимали в течение 4 и 5 дней гипсовые закупоривающие повязки с культей после первичных ампутаций, сделанных на перевязочных пунктах. Хорошо промытая рана после ампутации, закрытая герметически (листеровская перевязка), может оставаться свежей в течение 4 и 5 дней, если культя одета в прочную гипсовую повязку таким образом, что укреплено ближайшее к культе сочленение. И в этом мы имели возможность убедиться не один раз.

Итак, нечего опасаться переполнения в передовых госпиталях. Через несколько дней почти весь контингент тяжких ранений может быть двинут в более отдаленные госпитали и далее внутрь страны. Передвижение это должно быть предпринято тогда, когда минует возможность опасных для раненых осложнений вследствие вредного влияния перевозки. Ампутированных можно начать перевозить чрез 10 дней, когда гноящиеся поверхности культей успеют одеться грануляционной тканью; раненых с проникающими ранами груди и живота можно начать перевозить после 5 и 6 дней, но лучше позже, если возможно ждать; только раненые с проникающими ранами черепа должны быть задерживаемы в передовых пунктах на более продолжительное время. Кажущееся переполнение в передовых госпиталях быстро исчезает чрез два или три дня вследствие передвижения загипсованных раненых (V и VI разделов); они составляют большинство задерживаемого контингента, а весьма многие из них могут перевозиться дальше уже непосредственно после наложения неподвижных повязок. Предлагаемые сроки более или менее вероятны; они могут быть изменены сообразно случайностям войны и при различных санитарных условиях в госпитальных учреждениях.