Огромный корабль стремительно летел над поверхностью необычайно прекрасного моря. С самого утра он носился туда-сюда, всякий раз описывая широкую дугу, и наконец привлек внимание жителей острова – мирного народа, питавшегося дарами моря. Столпившись на берегу, они принялись всматриваться в слепящее солнце, стараясь разглядеть, что же там такое.

Любой опытный, образованный человек, который хоть сколько-нибудь повидал в этой жизни, наверняка заметил бы, что корабль похож на шкаф с папками – вместительный шкаф, где недавно кто-то порылся, опрокинутый ящиками вверх и летящий по воздуху. Островитяне, не имевшие такого опыта, подумали иначе: как мало у него сходства с омаром.

Они возбужденно обсуждали полное отсутствие клешней, негнущуюся спину и тот факт, что предмет должен был постоянно находиться в воздухе. Именно это и казалось им особенно смешным. Островитяне принялись прыгать, желая продемонстрировать глупому предмету, что ощущать под ногами землю – самая простая в мире вещь. Вскоре это развлечение им наскучило. В конце концов, поскольку им стало ясно, что предмет не является омаром, а последних в их мире предостаточно (кстати, к островитянам приближалось с полдюжины этих сочных созданий), они сочли, что нет резона тратить драгоценное время на загадочный летающий объект, куда полезнее заняться ловлей омаров для предстоящего обеда.

И в тот момент загадочный корабль неожиданно на мгновение застыл в воздухе и, приняв вертикальное положение, на всех парах рухнул в морскую пучину, подняв мощный фонтан брызг, отчего островитяне в ужасе завопили и бросились врассыпную в прибрежные заросли. Когда же спустя несколько минут, нервно дрожа и озираясь по сторонам, они вновь вышли на берег, их взгляду предстали лишь остатки кругов на воде да несколько поднимающихся из глубины пузырьков.

«Надо же, – сказали они себе, даже не удосужившись прожевать сочных омаров, которых больше нигде не сыщешь в Западной Галактике, – это уже второй случай за год».

Корабль же, который не был омаром, нырнул прямехонько на глубину двухсот футов и повис там среди плотной бирюзы, словно ожидая, пока наконец вокруг него не успокоятся огромные массы воды. Где-то наверху, там, где море оставалось спокойным и прозрачным, в сторону метнулась, переливаясь чешуей, стая рыб. Внизу царил непроглядный мрак – там синева постепенно сливалась с пугающей чернотой океанских глубин.

Ну а здесь, на глубине двухсот футов, солнце еще тускло пробивалось сквозь толщу воды. Рядом с кораблем лениво проплыло, поблескивая шелковистой кожей, какое-то морское млекопитающее. Оно покосилось на невесть откуда взявшуюся здесь диковинку, словно в принципе уже ожидало увидеть нечто подобное, и, удовлетворив любопытство, взмыло вверх, туда, где играли блики солнечных лучей.

Корабль подождал минуты две, проверяя показания датчиков, после чего опустился еще на сотню футов. Еще мгновение, и он отключил огни, и в течение нескольких секунд, прежде чем подводный мрак пронзили лучи мощных прожекторов, единственным источником света служила тусклая розовая табличка, на которой при желании можно было прочесть следующее: «Библброкс и Кº. Спасение всякой всячины и прочие чудные штучки».

Мощные лучи прорезали толщу черной воды, высветив стайку серебристых рыбок, которые тотчас в панике бросились наутек.

В полумраке капитанской рубки над компьютером склонились четыре головы. Машина же в данный момент анализировала слабые, едва слышимые сигналы, что исходили откуда-то с самого океанского дна.

– Это он, – произнес наконец обладатель одной из голов.

– Ты уверен? – недоверчиво спросил хозяин другой.

– На все сто процентов, – ответил хозяин первой.

– То есть ты на сто процентов уверен, что корабль, который рухнул в океанскую пучину и теперь покоится на дне морском, это тот самый, который якобы – кстати, не вы ли были в этом на все сто процентов уверены? – никогда не потерпит аварию, – произнес обладатель двух оставшихся голов. – Эй, я всего лишь спрашиваю. – И он в примирительном жесте поднял свои обе руки.

Оба представителя «Администрации по обеспечению безопасности и гражданского спокойствия» отреагировали на замечание колючими взглядами, но человек с несколько необычным числом голов – как говорится, одна хорошо, а две лучше – не обратил на них внимания. Вместо этого он развалился в командирском кресле, открыл пару банок пива – одну для себя, вторую тоже для себя – и, забросив ноги на панель управления, произнес сквозь толстый иллюминатор проплывавшей мимо рыбе:

– Эй, привет!

– Мистер Библброкс, – несмело обратился к нему тот из представителей Администрации, что был пониже ростом.

– Да? – отозвался Зафод, швырнув слишком быстро опустевшую банку на какой-то сверхчувствительный прибор. – Вы готовы к погружению? Тогда начали.

– Мистер Библброкс, давайте сразу условимся, что…

– Давайте, я не против, – ответил Зафод. – Например, для начала вот о чем. Почему бы вам честно не сказать мне, что там было на борту корабля.

– Мы уже вам сказали, – возразил представитель. – Отходы производства.

Зафод обменялся усталым взглядом с самим собой.

– Отходы производства. Какого, хотел бы я знать?

– Отходы технологического процесса, – ответил официальный представитель.

– Какого процесса?

– Совершенно безвредного и безопасного.

– Святая Донна-Мадонна! – одновременно воскликнули обе Зафодовы головы. – Настолько безвредного и безопасного, что вы построили эту чертову летающую крепость, чтобы доставить эти отходы в ближайшую черную дыру и бросить их там! Но они туда не попали, потому что пилот решил сделать крюк – верно я говорю? – чтобы половить омаров? О’кей, он, конечно, парень крутой, но сейчас не до кайфа, дела обстоят хреново, можно сказать, дерьмо достигло критической массы, и… в общем, словарный запас исчерпан!

– Заткнись, – прикрикнула правая голова на левую. – Ближе к делу.

И Зафод вновь переключил внимание на остатки пива.

– Вот что я вам скажу, – продолжил он, немного поразмыслив и поостыв.

Двое представителей Администрации промолчали. Вести разговор на таких тонах не входило в их планы.

– Мне нужно знать только одно, – продолжал гнуть свою линию Зафод, – во что я с вами вляпаюсь?

Он ткнул пальцем в вереницу данных на компьютерном экране. Они мало что ему говорили, но даже вид их почему-то ужасно Зафоду не нравился. Было в них что-то скользкое, словно вся эта цифирь для того и требовалась, чтобы заморочить ему голову, вернее, головы.

– Ваши «отходы производства» разлагаются, признайтесь честно? Там у вас внизу целые горы радиоактивного топлива или чего-то в этом роде, способного изжарить этот сектор вселенной так, что от него и в помине ничего не останется. У вас там аористовые стержни, и они разлагаются! Верно я говорю? Их-то поисками мы с вами и занимаемся? Интересно, а не вырастет ли от этих ваших поисков у меня еще одна голова?

– Уверяю вас, контейнер не получил повреждений, мистер Библброкс, – возразил один из официальных представителей. – Я гарантирую, что корабль не представляет опасности. Никакой утечки там нет.

– Тогда зачем вам туда надо?

– Чтобы еще раз убедиться, что все в порядке.

– Так я вам и поверил!

– Мистер Библброкс, – терпеливо произнес официальный представитель, – вынужден напомнить вам, что сейчас вы заняты выполнением поручения.

– А вам не пришло в голову, что я могу неожиданно расхотеть? Кто я, по-вашему, такой – совершенно аморальный тип, без этих, как их там… моральных качеств, или как их еще называют?

– Принципов?

– Да-да, принципов, благодарю за подсказку. Так что вы скажете?

Оба официальных представителя тянули резину – в надежде, что он окончательно остынет, – и только время от времени покашливали.

Зафод вздохнул, вложив в этот вздох все свое отчаяние и словно тем самым снимая с себя ответственность за происходящее, и развернулся в кресле.

– Корабль! – позвал он.

– Слушаю! – отозвался корабль.

– Делай то, что и я.

Корабль несколько миллисекунд обдумывал это распоряжение, после чего проверил на прочность мощные переборки и в тусклом сиянии огней начал медленно погружаться в морские глубины.

Пятьсот футов.

Тысяча.

Две тысячи.

Здесь, под давлением почти в семьдесят атмосфер, в ледяном холоде непроницаемого придонного мрака природа поселила свои самые безумные творения. На мгновение перед смотровым объективом возникли какие-то кошмарные существа и, поболтав длинными извивающимися конечностями, вновь растворились в кромешной тьме.

Две с половиной тысячи футов.

В тусклом свете корабельных огней мимо проплыли еще несколько монстров с глазами на выступающих вперед отростках.

Постепенно на экране все четче начали вырисовываться очертания океанического дна, и глазу вскоре предстала полная картина того, что покоилось по соседству с ними под толщей воды. Это была слегка перекошенная, громадная цилиндрическая крепость – где-то посередине она резко расширялась по всей оставшейся длине корпуса, с тем чтобы вместить тяжелую обшивку, которая толстым щитом покрывала трюм и которая, по мнению ее создателей, представляла собой самую надежную и неуязвимую защиту, какую только можно придумать. Прежде чем состоялся запуск корабля, как только эту обшивку не испробовали на прочность – ее таранили торпедами, пытались взорвать, прорубить, пробить всеми мыслимыми и немыслимыми способами, какие только были в распоряжении строителей, – и все с единственной целью: продемонстрировать, что нет ничего такого, чему она была бы не в состоянии противостоять.

Вскоре молчание в рубке стало откровенно гнетущим – еще бы, выяснилось, что корабль аккуратно разломился пополам.

– Не вижу никакой опасности, – бодро заявил один представитель. – Конструкция судна такова, что даже в случае, если оно и треснет, грузовые трюмы не пострадают.

Три тысячи восемьсот двадцать пять футов.

Из открывшегося люка спасательного судна появились четыре силуэта в водолазных костюмах и медленно двинулись вдоль луча прожектора к зловещим очертаниям потерпевшего крушение корабля, едва видневшимся на фоне непроглядного мрака. В движениях водолазов сквозила неуклюжая грация, словно под давящей толщей воды они обрели невесомость.

Правой своей головой Зафод всматривался в высившуюся над ними темную махину, и на какое-то мгновение его объял неподдельный ужас. Но, взглянув на левую свою голову, он слегка успокоился – та с деловым видом разглядывала передаваемую на шлем с внешней камеры картинку. Чуть сзади и слева от него двигались оба официальных представителя «Администрации по обеспечению гражданского спокойствия и безопасности». А впереди вышагивал пустой скафандр, который нес необходимые инструменты и измерительное оборудование.

Вскоре они миновали трещину в корпусе космического грузовоза, на ходу посветив в нее фонариками. В растерзанном чреве корабля между мощными, толщиной в два фута, переборками виднелась его начинка – груды покореженного оборудования. Теперь там обитало семейство огромных прозрачных угрей – новое жилище пришлось им по вкусу. Пустой скафандр шел впереди на протяжении всего пути вдоль темного гигантского корпуса, время от времени пробуя на прочность люки. Третий по счету люк со скрипом, словно нехотя, открылся. Спасатели смогли проникнуть в промежуточную камеру, но им пришлось еще несколько минут ждать, пока насосы, борясь с нечеловеческим давлением, откачивали изнутри океанскую воду, а затем с тем же нечеловеческим трудом нагнетали внутрь смесь воздуха и инертных газов. Наконец внутренняя дверь отъехала в сторону, и они шагнули в темноту корабельного трюма.

Прежде чем добраться до цели, им пришлось преодолеть еще несколько мощных титановых дверей, каждую из которых официальный представитель отмыкал специальным кварковым ключом – их у него имелось несколько. Вскоре спасатели оказались в засекреченном секторе. Картинки на экранах шлемов начали постепенно меркнуть, и Зафод был вынужден включить одну из видеостанций. В принципе все, что хотелось увидеть, теперь было у них прямо перед глазами.

Наконец распахнулась последняя дверь, и они оказались в огромном пещерообразном помещении. Зафод направил на противоположную стену луч фонаря, и… светлое пятно упало на чье-то перекошенное в крике лицо.

Зафод и сам вскрикнул, правда, едва слышно. От перепуга он уронил фонарь и осел на пол, вернее, на чье-то тело, которое лежало здесь, никем не потревоженное, вот уже около полугода. Отреагировало же оно на то, что на него кто-то сел, тем, что взорвалось со страшной силой. Зафод гадал, как ему самому на все это реагировать, и после бурных, хотя и непродолжительных мысленных дебатов решил, что самое лучшее в такой ситуации – это вырубиться.

Он пришел в себя через несколько минут и притворился, будто не понимает, кто он такой, где находится и как вообще сюда попал. Увы, хитрость не сработала – убедить никого не удалось. Поэтому пришлось притвориться, будто к нему неожиданно вернулась память и от пережитого шока он вновь лишился чувств. И вновь без особого успеха. Пустой скафандр бесцеремонно поднял его на ноги – Зафод уже начал испытывать к этому настырному типу подспудную неприязнь, – и ему ничего не оставалось, как все-таки примириться с действительностью.

Та была темной и мрачной, лишь кое-где мерцал тусклый зеленоватый свет. В общем, она показалась Зафоду омерзительной, хотя бы потому, что части бывшего главного навигатора судна теперь валялись разбросанные по полу, гирляндами висели по стенам и потолку и, что самое главное, налипли на нижнюю половину его, Зафода, скафандра. Эффект получился настолько омерзительный, что мы до окончания нашего повествования воздержимся от упоминания о нем. Ограничимся лишь тем, что скажем, что беднягу вырвало прямо внутри водолазного костюма, отчего ему пришлось в срочном порядке поменяться с пустым скафандром, произведя предварительно соответствующую подгонку головной части. К сожалению, стоявшего в трюме зловония (плюс вид собственного скафандра, разгуливающего по дну морскому в гирляндах из чьей-то гниющей требухи) было достаточно, чтобы вновь извергнуть содержимое желудка внутри нового костюма, с чем, увы, пришлось мириться, ибо третьего в запасе не было.

Ну вот и все. Точка. Давайте поговорим о более приятных вещах.

Или по крайней мере менее противных.

Хозяин перекошенного в крике лица, кажется, немного успокоился и теперь, пуская пузыри, нес что-то невразумительное, сидя в огромном баке, наполненном желтоватой жидкостью. Это был специальный аварийный контейнер.

– Нет, это безумие! – верещал он. – Полнейшее безумие! Я же говорил ему, что мы всегда успеем полакомиться омарами на обратном пути. Но этот псих и ухом не повел! Он же упертый! Не понимаю, как вообще можно сходить с ума из-за каких-то омаров? Вы сходите? То-то же, вот и я нет. Согласитесь, резина резиной, и вкус под стать. Я, например, предпочитаю морских гребешков. Так ему и сказал. О Боже, я так ему и сказал!

Зафод уставился на странное видение, размахивавшее руками, сидя в баке с желтоватой жидкостью. Человек этот был обмотан трубками искусственного дыхания. Усиленный динамиками, его голос громогласно разносился по всему кораблю, жутковатым эхом возвращаясь откуда-то из глубин трюма.

– Зачем я только это сделал! – вопил безумец. – Зачем я сказал ему, что предпочитаю морских гребешков? В ответ он сказал мне, что я за всю свою жизнь просто не пробовал настоящих омаров – таких, какие водятся на планете, откуда родом его предки. То есть здесь, и он решил мне это доказать. Он сказал, что проблем не будет, сказал, что здешние омары стоят того, чтобы махнуть рукой на все наше задание, не говоря уже о том, чтобы сделать небольшую остановку и на время заняться чем-то более приятным. Он поклялся, что возьмет на себя корабль, пока тот будет находиться в атмосфере. Но это безумие, чистой воды безумие! – продолжал кричать обитатель контейнера с желтоватой жидкостью. На мгновение он умолк и вытаращил глаза, словно что-то припоминая. – Корабль вышел из-под контроля! Я поверить не мог, что мы на такое решимся – подумать только, ввязаться в авантюру, и все ради того, чтобы доказать, будто эти чертовы омары и впрямь так хороши, как о них трезвонят. Извините, я, наверное, совсем заколебал вас этими омарами, сейчас закончу, но они вот уже несколько месяцев не дают мне покоя, пока я сижу в контейнере. Но можете себе представить, что значит сидеть в корабле несколько месяцев кряду, каждый день видеть одни и те же рожи, питаться одним и тем же консервированным дерьмом, когда он при этом заладил: «Омары! Омары!», – а потом еще шесть месяцев пропадать здесь, один-одинешенек, и эти омары никак нейдут из головы. Обещаю, я постараюсь закрыть рот и больше слова не скажу про омаров. Клянусь. Омары! Омары! Омары! Сколько можно. Кажется, спасся только я один. Только мне удалось добраться до аварийного контейнера еще до того, как мы рухнули в океан. Я едва успел послать сигнал бедствия, и в следующее мгновение корабль ухнул в воду. Катастрофа! Полнейшая катастрофа! И все потому, что кто-то питал слабость к омарам. Вы хоть понимаете, о чем я? Поверьте, мне нелегко сохранять спокойствие.

Обитатель контейнера бросил на них умоляющий взгляд, и неожиданно до него словно дошло, что, собственно, происходит. Будто упавший с дерева лист, он вернулся на грешную землю и, растерянно заморгав, как-то странно посмотрел на нежданных гостей. В этот момент он стал похож на обезьяну, удивленно уставившуюся на диковинную рыбу. Снедаемый любопытством, он корявыми пальцами поскреб о стеклянную стенку контейнера. Изо рта и ноздрей вырвались крошечные желтые пузырьки и устремились вверх, на мгновение застряв в его спутанных волосах.

– О Боже, о Небеса! – бормотал он себе под нос. – Меня нашли! Я спасен!

– Допустим, – тотчас поспешил вставить слово официальный представитель, – что вас по крайней мере нашли.

Представитель с решительным видом подошел к главному компьютеру в середине помещения и быстро пробежал пальцами по клавиатуре, желая получить данные о характере и размерах причиненного судну ущерба.

– По крайней мере аористовые стержни не пострадали.

– Гром небесный! – воскликнул Зафод. – Так, значит, тут все-таки есть аористовые стержни!

Эти самые аористовые стержни некогда использовались для получения энергии методом, теперь устаревшим и, к счастью, почти забытым. Давным-давно, когда поиски новых источников энергии в какой-то момент фактически зашли в тупик, одна молодая и светлая голова додумалась искать их там, где этой энергии было немерено, но куда прежде никто не заглядывал, – а именно в прошлом. Испытав, как бывает в подобных случаях, внезапный прилив крови к вместилищу дум, он в ту же ночь изобрел способ ее добычи, и уже в течение года значительные участки прошлого были подчистую вычищены и, истощенные, доживали свой век.

Тех же, кто считал, что прошлое лучше оставить в неприкосновенности, просто-напросто обвинили в непозволительной сентиментальности и желании пожить за чужой счет. Прошлое в изобилии обеспечило дешевую и безопасную энергию. Для тех же, кто видел в этом разграбление бесценных ресурсов, были созданы несколько Заповедников Прошлого – при условии, что найдутся желающие раскошелиться на их содержание. Что до заявлений, что, мол, истощая прошлое, мы обкрадываем настоящее, – может, так оно до известной степени и есть, однако эффект от использования дешевой энергии был несопоставим с возможным ущербом, и поэтому будет лучше, если критики посчитают его с калькулятором в руках.

Однако позднее все же стало очевидно, что настоящему наносился колоссальный ущерб, и причиной тому – что где-то в будущем обитали точно такие же беспринципные, алчные до сиюминутной выгоды эгоисты, выкачивавшие из настоящего все соки точно так же, как эгоисты из настоящего выкачивали соки из прошлого. И тогда все до единого поняли, что все до единого аористовые стержни – и та тайна, какой окутано их производство – должны быть уничтожены, и чем скорее, тем лучше. Утверждалось, что, мол, это якобы надо сделать ради дедов и внуков, хотя в действительности все делалось ради внуков их дедов и дедов их внуков.

Официальный представитель «Администрации по обеспечению безопасности и гражданского спокойствия» только пожал плечами.

– Стержни не представляют ровно никакой угрозы, – произнес он и, покосившись на Зафода, добавил с неожиданной откровенностью: – Здесь есть кое-что похуже. По крайней мере хотелось бы надеяться, что груз все еще здесь.

В ответ на что второй официальный представитель одарил коллегу укоризненным взглядом.

– Что ты несешь? – рявкнул он.

Первый лишь вновь пожал плечами.

– Какая разница, – равнодушно произнес он. – Пусть что хочет, то и говорит, все равно ему никто не поверит. Иначе зачем мы его выбрали? Можно ведь было провести официальное расследование. Но чем больше несусветных баек он станет рассказывать, тем лучше. Народ решит, что у парня не все в порядке с головой, и только посмеется. Пусть он даже скажет, что узнал это от нас, – нам же лучше: сразу видно, что этот малый параноик.

С этими словами официальный представитель как ни в чем не бывало улыбнулся Зафоду, который был готов взорваться от возмущения внутри своего облеванного скафандра.

– Если хочешь, можешь пойти с нами, – предложил ему представитель.

– Вот видишь, – произнес представитель, разглядывая толстую титановую обшивку трюма, где хранились аористовые стержни. – Им ничего не грозит.

Представитель повторил эти свои слова, когда они прошли через отсеки, где хранилось химическое оружие, причем такой невероятной мощности, что одной чайной ложки хватило бы, чтобы отравить целиком всю планету.

Представитель повторил эти свои слова, когда они прошли через отсеки, где хранились зета-активные компоненты такой невероятной мощности, что одной чайной ложки хватило бы, чтобы взорвать целиком всю планету.

Представитель повторил эти свои слова, когда они прошли через отсеки, где хранились тета-активные компоненты такой невероятной мощности, что одной чайной ложки хватило бы, чтобы взорвать целиком всю планету.

– Какое счастье, что я не планета, – пробормотал себе под нос Зафод.

– Тебе нечего опасаться, – заверил его официальный представитель «Администрации по обеспечению безопасности и гражданского спокойствия». – Планете ничего не угрожает. При условии… – добавил он и сделал многозначительную паузу.

Тем временем они приблизились к той части трюма, что располагалась ближе всего к трещине в корпусе судна. Коридор, которым они шли, был искривлен и перекорежен, пол – местами мокрый и склизкий.

– Так-так, – произнес представитель, – вот так-так.

– Что здесь хранится? – потребовал ответа Зафод.

– Отходы производства, – сухо прокомментировал официальный представитель.

– Отходы производства? – тихо, но твердо спросил Зафод. – Какого?

Оба официальных представителя пропустили его вопрос мимо ушей. Зато с особой тщательностью осмотрели ведущую в отсек дверь. Увы, сила удара был такова, что переборки перекосились или обрушились. Официальный представитель слегка прикоснулся к двери. Та открылась. Внутри было темно, и лишь где-то в глубине отсека слабо мерцали две тусклые желтые лампочки.

– Какого? – прошипел Зафод.

Один официальный представитель повернулся к другому.

– Здесь, по идее, должна находиться аварийная капсула, – произнес он. – Предполагалось, что экипаж воспользуется ею перед тем, как вместе с грузом сбросить корабль в черную дыру. По-моему, следует проверить, на месте ли она.

Второй официальный представитель кивнул и, не говоря ни слова, удалился. Тогда первый поманил Зафода к себе. Где-то в паре десятков футов от них тускло мерцала большая желтая лампа.

– Знаете, почему на этом корабле все пока вроде бы как в целости и сохранности? Объясняю: потому что никому из них не пришло в голову чем-то воспользоваться. Никому. По крайней мере никому из тех, у кого хватило бы безумства приблизиться к грузу. Такие безумцы опасны, и это заставляет нас всегда быть начеку. Да, люди бывают глупы, но не настолько, чтобы рисковать собой и всем миром.

– Отходы производства? – вновь прошипел Зафод. Он был вынужден шипеть, чтобы не выдать, что на самом деле голос его дрожит. – Какого?

– А, людей по индивидуальным спецзаказам.

– Что-что?

– Корпорация «Сириус кибернетикс» получила громадный грант на разработку и создание искусственных людей по индивидуальным спецзаказам. Результаты оказались, мягко говоря, катастрофическими. Все эти «люди» или «личности», как они именовались, представляли собой сочетание качеств, несовместимых в природе. Большинство из них вышли жалкими хлюпиками, но были среди них и опасные, более того, на редкость опасные особи. Опасные, потому что другие люди не могли заподозрить в них эту червоточину. Они, подобно призракам, что проходят сквозь стену, могли пройти сквозь любую ситуацию и выйти из нее сухими, как гусь из воды, и все потому, что никто не догадывался, насколько они опасны.

А наиболее опасны были трое, похожие между собой как две, то есть три капли воды. Их поместили в этот отсек, чтобы раз и навсегда убрать, вместе с кораблем, из этой вселенной. Нет, они отнюдь не злы, а по-своему даже милы и симпатичны. Тем не менее они самые страшные создания из тех, что когда-либо знал этот мир, потому как если им что-то разрешить, они никогда не станут этого делать, и наоборот, все, что им не разрешено.

Зафод посмотрел на тусклый желтый свет, на два тусклых желтых огонька. По мере того как его глаза привыкли к освещению, он сумел разглядеть, что два светлых пятна обрамляют участок пространства, где что-то явно было разбито. А на полу растеклось что-то липкое.

Вместе с официальным представителем он осторожно направился к огням. В этот момент у них в шлемах раздались слова второго официального представителя.

– Капсулы нет, – произнес он коротко и ясно.

– Проследи, куда она делась, – распорядился первый представитель. – Куда могла улететь. Мы обязаны это выяснить!

Зафод приблизился к двум оставшимся контейнерам. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: в них плавают два совершенно одинаковых существа. Зафод присмотрелся внимательнее. В густой желтоватой жидкости плавало тело пожилого мужчины. Лицо у него было доброе и улыбчивое, с веселыми морщинками вокруг глаз. Волосы выглядели подозрительно густыми и темными для его возраста, кисть правой руки то и дело ходила туда-сюда, вверх-вниз, словно он раздавал рукопожатия сонму невидимых призраков. Лицо мужчины при этом светилось искренней улыбкой, и он что-то невнятно гулил, словно полусонный младенец. Время от времени все тело его начинало подрагивать, словно от смеха, как будто он только что рассказал сам себе новый анекдот, ну, если не новый, то порядком подзабытый. Вот так, покачиваясь, улыбаясь, усмехаясь, пуская ртом небольшие желтые пузыри, незнакомец, казалось, обитал в только ему ведомом мире сладких грез и сновидений.

В шлемах вновь раздались четкие слова второго официального представителя. Удалось установить планету, к которой держала курс аварийная капсула. Она находится в галактическом секторе ZZ9 Plural Z Alpha.

Зафод обнаружил рядом с контейнером небольшой динамик и включил его. Человек внутри контейнера что-то лепетал о сияющем городе на холме.

А еще в шлеме было слышно, как официальный представитель «Администрации по обеспечению безопасности и гражданского спокойствия» довел до сведения начальства, что пропавшая без вести аварийная капсула, на борту которой находится некий «Рейган», в настоящий момент держит курс к планете в галактическом секторе ZZ9 Plural Z Alpha. После чего отдал распоряжение принять все необходимые меры по обеспечению ее «безопасности».