Глава 14
Стражник надел на шею Доктора тяжелый металлический ошейник. Запястья ее уже были прикованы к стене сырой камеры. По мнению Грэма, для такой хрупкой женщины предосторожностей было многовато. Темница представляла собой кошмарное место: по стенам струилась вода, по полу сновали мыши.
– Раз вы вздумали величать себя богом, тогда вам не составит труда выбраться из оков, – подметил Микадос.
Доктор перевела на него сердитый взгляд.
– Я никогда не называла себя богом. Ни разу.
Грэм чувствовал себя ужасно, ведь ничем в тот момент не мог помочь – рука стражника на плече держала крепко.
– У вас в распоряжении двенадцать часов, чтобы исповедаться перед Великим Доктором, после чего вы понесете самое страшное наказание. Надеюсь, Доктор простит вас и позволит войти в царство Тордоса.
Микадос повернулся к Грэму:
– Что касается вас, у меня еще остались вопросы. Стража, уведите его в комнату для допросов.
– Подождите! – Грэм вырвался из рук стражника и бросился к Доктору. – Все нормально? Чем я могу помочь?
Доктор одарила его легкой улыбкой.
– Просто скажи им правду. Возможно, он послушает тебя. Да если и не послушает, совесть у нас будет чиста.
– А как же ты?
Охранник схватил Грэма и поволок прочь из камеры.
– Я, по-видимому, остаюсь здесь. – Доктор дернула цепи. – Мне и до кармана не дотянуться.
Грэм понял, что это завуалированное сообщение – ей не достать звуковую отвертку.
– Я сделаю все, что в моих силах! – воскликнул он.
На этот раз Доктор широко улыбнулась.
– Пусть ты и не Великий Доктор, Грэм, но чертовски хороший человек!
Дверь за ними захлопнулась.
После того как Грэм вышел из камеры Доктора, его привели в другую темницу, где привязали к ледяному гранитному трону, покрытому ржаво-коричневыми пятнами. Кожаные ремешки врезались в запястья. Единственной радостью оказалось месторасположение – наконец-то они поднялись над уровнем моря, и через решетки камеры заструился дневной свет. В камере стояла жуткая вонь, и Грэму ничего не оставалось, кроме как дышать через рот.
– Покайтесь, – сказал Микадос, вышагивая вокруг Грэма, словно пантера. – Исповедуйтесь в грехах своих.
Грэм вытянул шею.
– Слушай, приятель, я никогда не утверждал, что я – Великий Доктор. Меня узнали ваши Глаза.
Священник наклонился настолько близко, что Грэм почувствовал, как неприятно у него пахнет изо рта.
– Как вы это сделали? Как одурачили их?
– Никого я не дурачил! Глаза узнали меня, потому что я уже бывал на Лобосе. Ведь даже фото остались! Мы фотографировались тогда!
– Брат Лазар, – позвал Микадос.
Очень худой и изможденный монах выкатил тележку с хирургическими инструментами. Острые как бритва скальпели и пилы поблескивали в лучах бледного света.
– Черт возьми! – Грэм так вытаращил глаза, что они чуть из глазниц не выскочили. – Пытать-то зачем? В этом нет необходимости! Я скажу все, что вы хотите! Я как открытая книга!
– Как вы украли облик Великого Доктора?
– Я свое лицо ни у кого не крал! – отрезал Грэм.
Брат Лазар выбрал длинную острую иглу.
– Погоди-погоди! – умолял Грэм, ерзая от вида инструмента. – Я все расскажу и буду честен, только скажи ему убрать эту вязальную спицу!
По взмаху руки Микадоса Лазар отложил свой инструмент.
– Прости, что изображал из себя Великого Доктора. Мне не следовало этого делать. Совершенно очевидно, что я не Доктор.
– Я так и знал!
Грэм говорил исключительно с Микадосом и крайне добрым голосом.
– Но придется мыслить шире, приятель. То, что произошло на самом деле, покажется тебе еще более маловероятным, чем мое божественное начало.
Микадос скрестил руки на груди.
– Отлично. Продолжай.
Грэм извивался на сиденье. Так и геморрой заработать недолго.
– Ладно. Что ж, та синяя будка, что пропала из рощи – машина времени.
Микадос вскинул бровь.
– Машина времени?
– Да. Космический корабль, который путешествует во времени. Я знаю, это звучит безумно! Я сам не сразу поверил! Однако это правда. Вчера моя подруга – женщина в камере внизу – доставила нас на Лобос.
– Вчера?
– Вчера для нас – шестьсот лет назад для вас.
– Потому что… ты путешествуешь во времени?
– Верно. Я сказал, что это звучит глупо, но правда есть правда. Мы покинули Лобос, когда между людьми и лобосцами было заключено перемирие. Клянусь. Мы вернулись лишь потому, что Великий Ра… Потому что Райан потерял телефон. Должно быть, что-то пошло не так, потому что мы совершили огромный скачок во времени – в будущее. Вот почему ты узнаешь меня, приятель. Я был здесь раньше.
– Но ты больше не претендуешь на звание Великого Доктора?
Грэм покачал головой.
– Микадос, я не знаю, как тебе сказать, но Великого Доктора не существует, – заявил он со всей мягкостью и добротой. – Есть просто Доктор, и она внизу. Она помогла людям и лобосцам заключить перемирие. Да, она удивительная личность, и все же… она не бог.
Лицо Микадоса исказилось от ярости.
– Тебе язык нужно отрезать!
Кто-то постучал в тяжелую дверь камеры.
– Заходите!
Дверь распахнулась, и на пороге появились трое монахов: двое старших и приятель Райана… Как его там, Темпика?
– Ваша милость?
– Отец, братья? Что вас беспокоит?
Вперед шагнул один из старших монахов с длинной белой бородой. Он выглядел именно так, как представлял монаха Грэм.
– Первосвященник Микадос, по храму ходят слухи, что вы намерены казнить одного из новоприбывших?
– Слухи не врут. Ее казнят за богохульство.
Старшие монахи неуверенно переглянулись. Грэм попытался высвободить руку из оков, но сам не знал, что будет делать, если освободится. Грэм посчитал, что в схватке с Микадосом (при условии, что та пройдет один на один) победу одержит именно он. Но это были лишь мечты – узлы на веревках оказались настолько тугие, что руки уже начали затекать. Нет, сбежать ему не удастся.
– Однако… людьми овладела тревога, – сообщил третий монах. – Многие из младших братьев считают… верят, что наши гости – божественные создания.
– Они лжецы и язычники! – выплюнул Микадос.
Бородатый снова заговорил:
– После всего, что мы увидели в восточных шахтах, они полагают, что это испытание нашей веры, ваша милость.
Микадос вскинул руки.
– Скорей уж испытание моего терпения, отец Орнид!
– И все же…
– Ерунда! Этот кретин даже сам признался, что он не Великий Доктор! Он смертный! Он человек, как вы и я!
– Эй! – возмутился Грэм. – Человек – да, но с «кретином» ты явно погорячился!
Отец Орнид поднял кривой палец.
– Но разве не это сказал бы Доктор, если бы испытывал нашу веру?
– Если эта женщина в темнице действительно божественное создание, Великий Доктор обязательно спасет ее. Неужели он даст обезглавить ангела?
– По моему скромному мнению, вера устроена иначе, ваша милость.
Микадос ударил отца Орнида тыльной стороной ладони.
– Вы смеете подвергать сомнению мою веру, отец?
Орнид, казалось, подумывал нанести ответный удар, но только поклонился и смерил Микадоса суровым взглядом.
Темпика кашлянул.
– Ваша милость? Разве не пишут в Книге Истин, что когда незнакомые с писанием странники, глупцы или дети забредут на Лобос, наша святая обязанность обучать их пути Великого Доктора? То же самое относится и к гостям. Наши законы им неведомы.
– Ваша милость, – снова подал голос третий монах. – Я не знаю, что будут делать младшие монахи, если казнь свершится. Они поговаривают о восстании – Братья Храма Святого Расмина в частности.
– Реформисты и неотесанные либералы, – усмехнулся Микадос.
– Вы не можете убить нас всех, Микадос, – заявил отец Орнид, держась за щеку. – И не думайте, что нам неизвестно о случившемся с братом Картерисом.
– Представления не имею, о чем вы толкуете.
«Может быть, Микадос не обладает властью столь явной, как думает? Инакомыслие в рядах…» Грэм оставил эту мысль на потом – может, еще пригодится.
– Замечательно. Пусть братья придут и сами убедятся в обмане. – Микадос улыбнулся, как грызун, и Грэму жутко захотелось ему наподдать. – Я предлагаю компромисс. Вместо того чтобы приговаривать женщину к смерти, устроим ей суд поединком, как изложено в Книге Истин. Мне нравится эта идея. Если чужаки и впрямь бессмертны, она быстро расправится с Тромосом.
Все три монаха застыли.
– С Тромосом, ваша милость?
Грэму не понравился их тон.
– Вы правильно услышали. Велите стражникам подготовить его и привезти на старую арену в Канду.
– Но арена заброшена! – настаивал Темпика. – А Тромос… Тромос сотрет ее в порошок.
– Да, брат Темпика. Да, так все и будет.
