Глава 11. Татья
Метроплекс Санкт-Петербург
На какое-то время квартира наполнилась людьми. Медики, полиция, любопытные соседи. От гула голосов и неприятно громких шагов звенело в ушах. Все ходили по комнатам, заглядывали в углы и за шторы, спрашивали:
— У вас всегда такой кавардак?
– Посмотрите внимательно, все ли вещи на месте? Может, что-то пропало?
– Где ваша мать обычно покупала спиртное?
– Оставьте отпечаток своего пальца в качестве подтверждения, что вы ознакомлены. И здесь тоже.
И Татья даже отвечала, и даже вполне логично. О том, как обнаружила в квартире жуткий беспорядок и что все вещи НЕ на месте, а потому она не может пока сказать, пропало ли что-нибудь. Выпивку мать обычно покупала в магазине напротив, его видно из окна, вон тот с синей вывеской. А почему вы спрашиваете? Она умерла от…
– Милая девушка, — отвечали ей. — От чего скончалась ваша матушка, покажет вскрытие и экспертиза найденной водки, что была в стоящей на кухонном столе бутылке. Еще здесь отпечаток, пожалуйста.
Татья сбилась только раз: когда мать погрузили на носилки, накрыли с головой белой простыней, и роботоуправляемая каталка медленно поехала к входной двери. Увозя единственную и родную. Навсегда.
– Мне можно с ней в морг? — вырвалось у Татьи.
Врач посмотрел на нее с удивлением:
– Зачем?
Она потерянно пожала плечами:
– Не знаю… Так… Как она там будет…
— Не беспокойтесь, еще никто не жаловался, — серые глаза врача смотрели на нее спокойно и серьезно.
— Я… понимаю, — пробормотала Татья, провожая носилки взглядом.
***
А потом в доме стало вдруг пусто и тихо. Татья прошла по комнатам, ежась от звука собственных шагов. По затоптанному чужими ботинками полу тянуло сквозняком, кругом по-прежнему царил беспорядок, словно хозяева спешно куда-то собирались, отбрасывая все лишнее и не нужное для жизни в другом месте. Прошлое — прошлому.
Из маминой комнаты послышался шорох. Татья вздрогнула всем телом, замерла, прислушиваясь. Тишина. Ее охватил дикий страх. Скорее-скорее отсюда, не задерживаться ни одной минуты!
Схватив сумочку, и обувшись, она выскочила из квартиры. С грохотом захлопнула дверь. Сердце ухало в груди, как бешеное. Выбежав на вечернюю, окутанную сумраком улицу, Татья вдохнула прохладный сырой воздух, запоздало подумала, что надо было взять кофту, но возвращаться было подобно смерти. Подняв голову, она привычно нашла взглядом окна своей квартиры. Оказывается, она забыла погасить свет в коридоре, и окно было слабо освещено.
-- Танечка, – раздался справа женский голос.
Она повернула голову. Со стороны небольшого скверика, казавшегося в полумраке густым лесом, к ней приближалась соседка с шестого этажа. Она вела на поводке таксу. Узнав Татью, пес радостно рванул вперед, натянув поводок.
– Танечка, мне рассказали, – скомкано заговорила соседка. – Мои соболезнования…
Ее трагический голос и скорбное выражение лица резко контрастировали с радостным видом песика. Татья хотела ответить, как вдруг поняла – если скажет хоть слово, начнет рыдать и уже не остановится.
Махнув рукой, она развернулась и торопливо пошла в сторону шоссе.
– Танюша, обращайся, если что нужно, – крикнула вслед соседка.
Она обернулась, кивнула и бросила прощальный взгляд на свое окно. Там стоял человек. Худощавый силуэт мужчины четко прорисовывался на светлом экране окна. Татья замерла, пораженная. Тут же в ноги ткнулось что-то мягкое, теплое. Вскрикнув, она опустила голову и увидела, что это отпущенная с поводка такса.
– Как же ты меня напугал! – вырвалось у Татьи, и она вновь с дрожью взглянула на свои окна. Там никого не было.
«Померещилось!» – с облегчением подумала она и потрепала за ухом песика. Получив дозу ласки, он убежал довольный.
Не отводя глаз от своих окон, Татья пошла спиной вперед вдоль стены дома, решив, что если там кто-то есть, она обязательно заметит. Но окна были пусты.
«Померещилось», – вновь подумала Татья и завернула за угол. Пронизывающий ветер тут же пробрал до костей и засвистел с протяжным воем. Обхватив себя за плечи, она подошла к остановке, села, не зная, что делать дальше. В сумке завибрировал коммуникатор. Достав его, Татья увидела лицо Натки на узком дисплее.
Она совсем забыла, что договорилась сегодня вечером встретиться с подругой. Казалось, тот разговор состоялся в другой жизни, когда и она сама была другой.
– Я вижу тебя! – улыбнулась подруга. – Отвечай, что смотришь, как замороженная? Ты где?
Татья нажала кнопку ответа, не узнавая собственного голоса, сказала:
– У меня мама умерла.
И зарыдала.
***
Натка приехала за ней на машине. Рыдающую, усадила в теплый салон, привезла домой и включила в «Умном доме» программу «Тропический лес». Вокруг буйно разрослись папоротники и деревья, с ветвей которых свешивались огромные алые цветы, а на стволах вились орхидеи. Потом вместе с тетей Надей укутала в мягкий клетчатый плед и отпаивала какой-то горькой настойкой. Истерика от настойки прекратилась, но потянуло в сон. Лес вокруг слился в сплошную зеленую стену, щебет птиц убаюкивал, а голоса тети Нади и Наташи доносились приглушенно, хотя они сидели напротив.
Из-за дерева вышел большой зелено-красный попугай и в упор глядя на Татью, заорал дурниной:
– Кларрррисса!
Натка с матерью испуганно завизжали, Татья проснулась. Во все глаза смотрела на Раймонда, не понимая: как его могли загрузить в программу «Умного дома»?! Между тем, попугай взлетел ей на колени, оказавшись чересчур тяжелым для визуализации программного кода.
– Салатик, как ты нас напугал! – воскликнула Ната.
– Салатик! – горестно повторил попугай, глядя на Татью с выражением, которое можно было расценить: видишь, до чего я дожил!
– Его зовут Раймонд, – сказала она, погладив птицу по голове.
– Кларррисса, Кларррисса! – тут же радостно затарахтел попугай.
Это была полнейшая фантастика: прийти к Натке и встретить Раймонда. Но как он здесь очутился?! Вспомнился репортаж о пожаре в лавке старьевщика. К своему стыду, Татья тогда совсем забыла о попугае. Может, он вылетел на улицу, кто-нибудь из горожан поймал его, сдал в зоомагазин, а Наташа купила? Других вариантов у Татьи не было.
– Откуда у тебя Раймонд? – спросила она, перекрикивая попугайское тарахтение. Раймонда всерьез заклинило на Кларрриссе.
– Брат подарил, – ответила Ната. – А вы что, знакомы?
– С попугаем или с братом?
Подруга хихикнула:
– С обоими.
– С Раймондом – да. Он раньше жил у одного очень хорошего человека. А твой брат где его взял?
– Не знаю, не спрашивала. Мам, ты не знаешь, откуда Егор попика притащил?
Тетя Надя покачала головой:
– Не знаю. Смотри, как он к Тане ластится.
Натка ревниво взглянула на попугая и протянула руки, желая забрать птицу. Раймонд издал боевой клич и слетел на пол. Некогда длинный хвост теперь был почему-то куцым, должно быть, пострадал при пожаре.
– Не поняла, это что за заговор подарков? – расстроено воскликнула Ната. – Сначала дракон меня игнорил, теперь попугай. У меня скоро комплексы начнутся!
Тетя Надя бросила на Татью косой взгляд, под которым сразу сделалось неуютно.
– Он просто обиделся за дурацкие прозвища, – сказала Татья. – То Салатик, то попка.
– Думаешь, он понимает? – со смешком спросила подруга.
– Раймонд хороший мальчик! – неожиданно заявил попугай. – Хочешь конфетку?
Вдруг Татью осенило, откуда он появился у Натки. Это оказалось столь очевидно, что впору было рассмеяться над собственной глупостью. Всего-то и требовалось провести стрелки: «полицейские в лавке»-«пожар»-«подарок брата-полицейского», и все выстраивалось в стройную цепочку.
– Когда придет твой брат? – резко спросилаТатья.
В дверь позвонили.
– А вот и он! – радостно воскликнула Натка, вскакивая с дивана.
Татья тоже поднялась, в замешательстве огляделась по сторонам. Ей совсем не хотелось встречаться с одним из тех двух полицаев из лавки, и уж тем более просить помочь в поисках Крюка.
– Танюша, что с тобой? – встревожено спросила тетя Надя. – Ты вся посерела.
– Я…
Она понимала, что сама приехала, сама попросила вызвать Егора, или как его там зовут, и не может просто взять и уйти... Но…
«Может, я ошиблась, и брат Натки не один из тех двоих?» – с надеждой подумала она.
В ответ на ее вопрос в комнату вошел высокий блондин, которого она видела в лавке старьевщика. Он, как и тогда, был в форме – пошитые на военный манер брюки, серая строгая куртка с черными вставками на груди, плечах и локтях, на ней ярко горели шевроны и номер 36489. Только сейчас полицейский показался Татье еще выше и крупнее. А сама она себе – жалкой и маленькой.
Чувствуя, как ее накрывает паника, Татья рванула из комнаты, надеясь, что успеет проскочить мимо полицейского не узнанной. Но он не дал уйти. Схватил за руку железной хваткой, развернул к себе и холодно произнес:
– Я слишком далеко ехал, чтобы так сразу расстаться с вами, Татьяна.
– Обалдеть… Мам, оказывается, они уже знакомы! – воскликнула Ната.
Лес вокруг неожиданно исчез, забрав с собой гомон птиц и шелест листвы, людей обступили белые стены и давящая тишина. Краем глаза Татья видела, что тетя Надя сделала Нате знак выйти из комнаты. Ее вновь захлестнула паника. Хотелось закричать: «Не оставляйте меня с ним!» – и только остатки гордости не позволили этого сделать. Хотя было страшно, ведь пальцы полицейского по-прежнему сжимали ее руку выше локтя.
– Мы пойдем пока, на стол накроем в столовой, – мягко сказала тетя Надя, переводя взгляд с сына на Татью. – Попугая заберем с собой. Вы как поговорите, приходите к нам.
– Непременно, – заверил Егор и, когда за ними закрылась дверь, указал Татье на диван: – Присаживайтесь.
Она села, чувствуя, как на плечи опустилась усталость. Полицейский сел рядом, спокойно сказал:
– Ну, рассказывайте, писательница страстей, что у вас случилось?
Татья бросила на него взгляд исподлобья. Сначала нужно выяснить, что произошло в лавке, и не узнали ли полицейские о том, что старьевщик передал ей непонятную табличку?
– Я слышала, в лавке был пожар, – сказала она. – Вы случайно не знаете, что с Карлом Вениаминовичем?
Она пытливо всматривалась в его лицо, надеясь прочесть ответ раньше, чем он скажет. Но лицо полицейского было непроницаемо. Красивое и мужественное, как с плаката «Они берегут наш покой!»
– Со стариком все в порядке, – сказал Егор. – Пара переломов: неудачно сбегал с лестницы, но вполне бодр.
Татья облегченно выдохнула:
– Хоть у кого-то все хорошо. А то я все больницы и морги обзвонила.
«А потом морг пришел ко мне домой», – подумала она, вспомнив о матери. К горлу сразу подкатил комок слез.
– А разве вы код его коммуникатора не знаете? – спросил Егор. – Позвонили бы ему, спросили.
Она не сразу поняла, о чем он? Кому позвонила? А, Карлу Вениаминовичу… А зачем он об этом спрашивает? Может уже узнал о табличке? Хочет подловить?
– Я не знаю его код, – ответила она. – Мы не в таких близких отношениях. Он когда-то был приятелем моего отца, а я заходила к нему редко и только как покупательница. Я люблю старинные вещи.
– Вы такая молодая, что вас привлекает в старых, расшатанных табуретках? – он смотрел на нее с добродушным выражением хорошего парня.
Татья пожала плечами:
– В них есть что-то настоящее, – она обвела взглядом пустую комнату, где еще недавно буйствовала дикая природа: – Например, они не исчезнут, если нажать на пульт.
Она вдруг подумала, что этот парень разговаривает совсем не как полицейский. И если бы на нем не было этой идиотской формы с номером, и они не встречались раньше в лавке, у них могла бы получиться милая беседа.
– Ната сказала, что вы хотели поговорить о пропавшем женихе, – сказал Егор.
Она не сразу поняла, что под женихом подразумевается Крюк. Почувствовала, как заливается краской. Что сказать? Соврать, что Крюк нашелся – а что если он не объявится ни завтра, ни через неделю? К кому потом обращаться за помощью? А рассказать правду – значит плотно общаться с Егором и его хамоватым напарником. Татье все же хотелось держаться от них подальше.
– Я такая паникерша. Простите… – скомкано ответила она.
– Так он нашелся или нет?
– Нет, но он только сегодня утром пропал. Может, уехал по делам… – заметив, что Егор смотрит на нее, как на дурочку, она торопливо добавила: – Еще у меня мама умерла.
Она осеклась, сама не понимая, зачем рассказала про мать. Ведь совсем не собиралась. Просто почему-то не хотелось, чтобы он считал ее дурой.
– Соболезную, – сказал Егор.
Она кивнула, подумала, что здесь ей больше делать нечего. Возвращаться в пустую квартиру было боязно. Перед глазами стоял бардак, как будто мать перед смертью решила перевернуть все вверх дном. А еще тот загадочный человек в окне…
На какое-то мгновение появилось острое желание рассказать Егору о своих страхах, попросить защиты, но Татья сдержалась. Довериться полицейскому? Чтобы он потом использовал ее откровения против нее? Исключено. Сейчас она поедет в гостиницу, где они с Крюком снимали пару раз номер, хорошенько выспится. А завтра… Сегодняшний жуткий день закончится, а это уже немало.
Она встала, взяла с пола белую с красным квадратом сумочку.
– Куда вы? – спросил Егор.
Она напряглась:
– Я уже не могу уйти?
– Ночь на дворе. И мама с сестрой ждут нас в столовой, – сказал спокойно, без вызова.
Татья вздохнула:
– Если вас не затруднит, извинитесь за меня. Я сегодня плохая собеседница.
Егор посмотрел на нее внимательно, но ничего не сказал. Встал, прошел через комнату и открыл перед ней дверь в коридор.
– Может вас довезти?
– В наручниках и с мигалкой? – нервно усмехнулась Татья.
Он равнодушно пожал плечами, как будто так шутит каждый второй, и холодно заметил:
– Как хотите.
Слева из столовой раздавались женские голоса.
– Вы извинитесь, что я ушла не попрощавшись? – шепотом спросила она.
Егор кивнул.
– Звоните, если жених в ближайшее время не объявится, – сказал он.
Неопределенно мотнув головой, Татья вышла из квартиры. За спиной с тихим щелчком закрылась дверь. Несколько десятков ступеней вниз, и она попала на улицу. В лицо дул сырой ветер с реки, напоминая, что Татья так и не обзавелась теплой одеждой. Закинув за плечо сумку, она пошла вдоль ночной магистрали к остановке. Рекламные баннеры, потемневшие без зрителей, вновь засветились, «считали» информацию о ее поле и возрасте, и стали наперебой предлагать разные товары. Татья прибавила шагу. «Скидка действует до следующего поворота!» – неслось ей вслед.
К счастью, остановка близко. Забраться в теплый салон автобуса, доехать до отеля и провалиться в сон – это все, что ей сейчас нужно.
Она проходила мимо продуктового магазинчика с потускневшей вывеской, вдоль тротуара вереницей стояли сонные автомобили. Вдруг дверца черного фургона отъехала в сторону, и навстречу Татье выскочили двое мужчин. Один из них схватил ее в охапку, зажал рот мозолистой ладонью – так, что Татья не могла проронить ни звука. Она в ужасе застучала по асфальту ногами, задергалась, но тут же получила тычок в бок. От боли перехватило дыхание, и Татья обмякла в руках мужчины.
