27
Сердце заклинания
Лина искала, но лес оказался пуст. Окутанные облаком деревья тянулись далеко вдаль. Она бежала, и сапоги тонули в мульче лесного покрова.
– Где ты? – позвала она, но голос ее поглотила тишина.
Да и что она искала?
Боль в груди заставила Лину опустить взгляд. Внутри вскрытой грудной клетки трепетало, ворчало и сверкало ее сердце. Она нахмурилась. Пара крыльев медленно отделилась от клубка из крови и бури, и оттуда появилась бабочка. С бесстрастным видом Лина наблюдала, как она выползла на грудную клетку, а затем взмахнула крыльями.
Бабочка приземлилась на ближайшую ветку. Ее медное тело стало блестящим и мокрым от крови. Под каждым крылом жужжала маленькая шестеренка. Как только бабочка порхнула вправо на следующую ветку, Лина последовала за ней, крепче завернувшись в старые одежды, чтобы скрыть зияюще-вскрытую грудь.
Казалось, она шла нескончаемо долго, но наконец услышала голос.
– Лина? Лина?
Голос доносился откуда-то издалека, словно пробиваясь сквозь завесу деревьев.
У подножия дерева лежал мертвец со спрятанным лицом. Он будто уснул в последние часы своей вахты. Лина опустилась на колени рядом с телом. Она не боялась.
– Что мне делать? – спросила она.
Грозовое облако закружило между стволами, а мертвые листья зашуршали по земле.
Мужчина поднял голову, и хотя лицо его почернело и сгнило, Лина не отвернулась.
– Та, кто распускает нити облака, ткет из них бурю, – прошептал он голосом, пахнущим сладостью и гнилью.
И тогда наконец она все поняла.
Очнувшись, Лина обнаружила на лбу бабочку. Она порхала перед глазами, быстро хлопая крыльями и дико пыхтя, как будто пытаясь сказать что-то важное. Боль в сердце, как и во всем теле, была просто невыносимой. Ей казалось, будто ее положили на стол и вскрыли.
– Эмрис? – Она повернула голову, сморщив от боли лицо.
Он стоял слева в нескольких футах от нее, и Лина увидела между его ладонями маленькое грозовое облако. По лицу струился пот, отчего параллельные шрамы на лице блестели во мраке. Облако рычало, билось и пускало голубые молнии, озаряя зал зловещим светом.
– Силой Фола я изгоняю тебя, Хаос, – воскликнул Эмрис.
Его слова и грохочущее облако подстегнули память. Лина посмотрела на свою грудь, ожидая увидеть обнаженное сердце – но, конечно, кроме грязной и опаленной приключениями серой формы Фола она ничего не увидела. Бабочка порхнула над ее сердцем и многозначительно направилась в сторону облака.
И тогда ее осенило: облако и есть ее сердце.
– Эмрис, нет!
Сумев скатиться с саркофага, Лина болезненно приземлилась на живот и приподнялась на локтях. Констанция стояла без маски, прикованная к стене невидимой силой. Глаза ее горели яростью, но она не могла промолвить и слова. Ее трость со светящимся наконечником валялась на полу. Лампы вокруг мерцали, а мертвецы шевелились, словно в беспокойном сне.
– Силой Фола я связываю тебя с пустотой, – произнес Эмрис.
Встав на четвереньки, Лина дрожащими мышцами подтолкнула себя на корточки. Она видела, что Эмрис с трудом произносил слова заклинания: шторм в его руках был беспокойным, сильным, сверкающим. Еле-еле Лина поднялась на ноги. Ее тело кричало в агонии, а перед глазами все расплывалось. Ей не хватало воздуха, но она старательно цеплялась за сознание. Бабочка порхнула ей на плечо, и с внезапной уверенностью Лина почувствовала связь с существом – ту единую нить, которая связывала ее с заклинанием, с жизнью.
– Эмрис! – воскликнула она. – Если ты уничтожишь облако, я умру!
Но он не слышал. Он не чувствовал ничего, кроме решимости. Лина ощущала прилив его сил, которые пытались побороть грозовое заклинание. Она понимала, что должна что-то сделать, пока он не закончил свой ритуал.
– Силой Фола я связываю тебя…
Лина прыгнула прямо на грозовое облако.
От ее прикосновения облако взорвалось, озарив зал сине-зелеными вспышками. Силы нахлынули на нее, словно волна, и в приливе чистой эйфории вся боль мгновенно исчезла. В ушах пульсировало. Лина снова оказалась здоровой и за один глубокий вдох забрала облако обратно в легкие. В зале стало ясно. Лина стояла над Эмрисом, который лежал на земле без признаков жизни. На его лице застыло выражение ужаса, а широко открытые глаза уже ничего перед собой не видели.
Констанция упала на колени, тяжело дыша. Заклинание Эмриса разрушилось вместе с его жизнью.
– Бестолочь! Вот глупая бестолочь! – кричала Констанция дрожащим голосом, спеша в сторону Эмриса.
Она не плакала. Она была в ярости. Лина не понимала, на кого она кричит: на нее, на Эмриса или на саму себя.
– О… – Голос Лины осип, и по щекам хлынули слезы. – Что же я натворила?
Но времени не оставалось. Мертвые поднимались на ноги, замечая живых среди своих. Лина обернулась. При виде гремучих конечностей и измученных лиц без плоти она задрожала от страха. Уверенность, которая овладела ею при пробуждении, мгновенно испарилась. Однако слова мертвого мужчины до сих пор звучали в ее ушах.
«Та, кто распускает нити облака, ткет из них бурю».
Разве это не значит… что она могла использовать заклинание и командовать им? Но как? Как она вернула к жизни мертвецов? Она не хотела оживлять трупы – точно не гниющих Предков, которые окружили их и медленно приближались. Это не жизнь. Это лишь заклинание, которое питалось жизнями людей. Лина хотела вернуть Эмриса, его улыбку, его дух, его самого. Она едва могла поверить, что потеряла его.
– Помоги мне, Констанция, – попросила она. – Я не знаю, как это сделать! Разве ты тоже его не любишь? Прошу тебя!
Констанция могла и не прятать лицо под маской. Ее эмоции все равно не менялись. В глазах ее вспыхнуло сомнение, но лишь на секунду, после чего лицо снова застыло. И тогда она просто ответила:
– Нет.
– Нет?
Констанция поднялась на ноги и взяла трость. Маска ее лежала чуть дальше в окружении мертвецов. Несмотря на угрюмый вид, она, казалось, смирилась с потерей.
– Все вы сделали свой выбор, – заявила Констанция, глядя на Лину, брата и мужчину, которого любила. – Здесь мне больше нечего ждать.
Порхнув мимо нескольких вставших на пути Предков, она скрылась за аркой.
