Всплытие в «проекте Андропова»

По воспоминаниям, Гайдар вошел в группу советских «стажеров» в IIASA именно благодаря ее обновлению. Несмотря на трогательно поддерживаемый впоследствии миф о «железном Винни-Пухе», он не обладал волей и твердостью, которых требовал от своих стажеров профессионал сталинской выучки Андропов, и при его жизни не мог бы даже близко подойти к проекту. Характерно воспоминание о том, как, попав на Ладоге во внезапный смертельно опасный шторм, которыми она славится, Гайдар утратил самообладание, лег на дно лодки и стал молиться. Долгую тяжелую борьбу за свои и его жизни вели два других члена экипажа, в том числе чуть не впервые оказавшийся под парусами Чубайс, не дававший себе поблажки, хотя был залит кровью из своих изрезанных тросами рук.

Однако после смерти Андропова укорененность Гайдара в советской элите принесла плоды: он не просто вошел в «команду реформаторов», но и стал ее лидером.

Ее члены объясняют это тем, что у каждого была своя сфера интересов, и лишь Гайдар занимался всей проблематикой сразу – реформами как таковыми. Каждый из «птенцов гнезда Андропова» имел свою квалификацию, свое дело, которым интересовался в первую очередь. И лишь у Гайдара специальности как таковой не было: он занимался «всем вообще», то есть ничем конкретно.

Но именно это отсутствие специализации позволило ему видеть картину в целом и, первым выделяя наиболее значимые направления и привлекая к ним внимание, обеспечивать себе постоянное интеллектуальное лидерство, – которое, пока сохранялось хотя бы эхо советской системы, означало и лидерство административное.

«Команда реформаторов» получилась отличной: целостной, беспощадной, нацеленной на результат, способной рекрутировать и проверять в деле новых членов.

Принципиально важно, что ее члены в ходе своей повседневной работы тщательно анализировали предложения западных специалистов и в своих докладных записках подробно показывали пагубность их предложений, – тех самых, которые потом, через 5–8 лет реализовывали с упоением и твердой верой в свою безнаказанность.

Поэтому их последующие разговоры о том, что они хотели «как лучше» и просто не ведали, что творили, или же совершили «отдельные ошибки», представляются заведомой ложью. Для большинства либеральных реформаторов того времени это простое прикрытие их кипучей, иррациональной (хотя, возможно, и естественной для их происхождения, жизненного пути и ситуаций, в которые их ставили в ходе отбора и подготовки к «стажерству») ненависти к своей стране и своему народу.

Они стали врагами и сделали все, чтобы стать могильщиками России, отнюдь не из-за неграмотности (хотя она и облегчила им исполнение их задачи) или ошибок, а в силу своей мотивации.

«Зря денег не дают»?

Одним из важных эпизодов пребывания Гайдара в редакции «Коммуниста» стало решительное выступление против проекта одновременного начала пяти крупных строек в Западной Сибири. Причиной, как можно судить сейчас, стала жестокая межведомственная конкуренция за ресурсы: как значимый функционер партхозноменклатуры, Гайдар выступил на стороне конкурентов нефтегазового лобби. Однако нельзя забыть, что эти проекты, призванные качественно повысить глубину переработки сырья и решительно увеличить добавленную стоимость, извлекаемую нашей страной из ее природных ресурсов, повышали эффективность советской экономики. Многие проекты, приводимые им в качестве примеров неэффективности, сегодня не только гордость, но и опора России.

Выступление Гайдара не могло остаться незамеченным. Целых шесть министров во главе с тогдашним Министром нефтяной и газовой промышленности СССР и будущим многолетним ельцинским премьером В.С. Черномырдиным ответным письмом в журнал обвинили Гайдара в том, что он «в поспешном и недостаточно взвешенном экономическом обозрении… не утруждая себя аргументами, ставит под сомнение необходимость комплексного развития производительных сил Западной Сибири».

В начале 1989 года Гайдар ответил министрам яркой и убедительной статьей «Зря денег не дают». Поскольку финансовое положение страны стремительно ухудшалось, ЦК КПСС отказался от планов строительства новых заводов: поле боя осталось за Гайдаром, и уже в следующем, 1990 году он как победитель стал редактором отдела экономической политики «Правды».

В той статье Гайдар виртуозно, опираясь на реальную неэффективность советского управленческого организма и подчеркивая тактические проблемы в интересах уничтожения стратегических проектов, выступил против экономического развития нашей страны.

Поразительно, что вместе с тем он столь же уверенно и убедительно выступил и против своей собственной, – правда, тогда еще будущей, – социально-экономической политики.

Разоблачая корпоративный лоббизм советских министерств и ведомств, Гайдар не жалел и западные корпорации, с которыми тогда уже сращивались советские внешнеэкономические структуры, и прямо подчеркивал: «Современные западные корпорации могут приспосабливать рынок к своим целям», – за 2,5 года до того, как, придя к власти, стал вместе со своими помощниками с пеной у рта пропагандировать этот самый приспосабливаемый к нуждам западных корпораций рынок как панацею от всех бед общества.

В 1989 году Гайдар жестоко и справедливо издевался над теми, кто «на фоне ломки стереотипных представлений о современном капитализме» начинает путать «западные фирмы… с благотворительными обществами» и даже вынес в заголовок статьи предостережение против западных займов! Политкорректно пользуясь примером Мексики, он показал опасность, в том числе и коррупционную, «бесконтрольного привлечения иностранных займов».

Трудно представить, что этот же человек через 2,5 года будет рассматривать привлечение иностранных инвестиций и получение иностранных кредитов в качестве смысла существования государства! Правда, уже российского…

С едкостью, достойной сатирика, Гайдар описывал этапы принятия бюрократией необоснованных решений о реализации крупного проекта; похоже, они так хорошо врезались в его память, что были с фотографической точностью воспроизведены им при подготовке либерализации цен и, далее, при подготовке им и его коллегами почти всех либеральных реформ. Особенно показательна в этом отношении реформа электроэнергетики, основанная на запугивании грядущим дефицитом электроэнергии при помощи абсолютно произвольных и заведомо ложных прогнозов.

И, наконец, подлинное умиление вызывает сегодня апелляция Гайдара к необходимости расширить социальную помощь. Буквально через три года в адрес ее получателей будет вынесен бессмертный приговор «они не вписались в рынок», – но в начале 1989 года их интересы еще были хорошим аргументом для блокирования развития нашей страны.

Статья Гайдара 1989 года «Зря денег не дают» воспринимается сегодня как блистательный обвинительный акт в адрес его собственной политики и всей его последующей жизни.

Она исчерпывающе убедительно доказывает, что реформаторы, – и, в частности, Гайдар, – прекрасно сознавали порочность и убийственность своих действий для страны и народа.