Социально-экономическая политика: Ясина вызывали?

Грезы Медведева об «обеспечении динамичных и устойчивых темпов экономического роста» звучат бредом. Он не хочет рассматривать причины спада, чтобы не быть вынужденным описывать самоочевидные на протяжении всей эпохи национального предательства меры их преодоления, несовместимые с либеральными догмами, – и в итоге предостерегает Россию от «риска искусственного ускорения»! По цинизму это можно сравнить лишь с проповедью о недопустимости переедания, обращенной к умирающим от голода.

В качестве палочки-выручалочки Медведев видит «комфортную среду для участников экономической жизни»: это тот самый «благоприятный инвестиционный климат», о котором рассказывают либералы с 1994 года.

«Создание комфортных условий начинается с обеспечения макроэкономической стабильности» – это стандартная мантра МВФ, убивающая нашу страну с 1992 года. «Мелочь», в которой кроется дьявол либерального разрушения, заключается в обеспечении макроэкономической стабильности чрезмерно жесткой финансовой политикой, уничтожающей реальный сектор и поощряющей лишь спекуляции. Подчинение экономической политики снижению инфляции превратило в ад 90-е годы, – и теперь Медведев хочет превратить в такой же ад вторую половину десятых годов!

Вслед за либеральными схоластами начала 90-х годов Медведев вопреки реальности, отвергая опыт не только Китая, но и Евросоюза, и Японии, и даже США (где доля госрасходов, а следовательно, присутствие государства в экономике выше российской), утверждает: «высокая доля государства в экономике становится… причиной ограниченности доступных для инвестиций ресурсов».

А нежелание российской бюрократии выполнять роль собственника госкомпаний глава этой бюрократии трактует как некую объективную закономерность.

Последовательной реализацией либеральной политики в стиле 90-х годов доведя людей до нищеты, а бизнес – до панического бегства из страны, Медведев «на голубом глазу» лепечет о важности частных инвесторов. Не понимая, что частный инвестор вложит свои деньги, лишь когда государство покажет ему пример.

Повторяя мантру либералов 1992 года о важности иностранных инвестиций, Медведев отвергает весь мировой опыт и весь более чем 25-летний опыт России, доказывающий: иностранные инвестиции идут в страну только по следам национальных. Без массовых национальных инвестиций приходят лишь спекулянты, ориентированные на форсированное разграбление, – и Медведев, похоже, готов призывать их так же истово, что и Гайдар с Ясиным.

Полностью игнорируя весь мировой опыт, Медведев самозабвенно токует о «технологическом трансферте», – вероятно, не подозревая, что он невозможен без специальных государственных усилий и весьма жесткой политики по отношению к обожествляемым либералами иностранным инвесторам.

Говоря об импортозамещении, Медведев блистательно игнорирует его невозможность без коренного изменения всей государственной политики: без дешевых кредитов реальному сектору, без подготовки системой образования квалифицированной рабочей силы (а не безумных хипстеров и «интернет-хомячков»), без доступной инфраструктуры, без реального рынка сбыта.

Говоря о развитии конкуренции, Медведев умудрился даже не помянуть необходимость ограничения произвола монополий. Еще бы! – ведь для либерала, истово служащего глобальным спекулянтам и монополиям, вожделенная свобода предпринимательства, насколько можно судить, сводится к свободе спекулянтов и монополистов грабить страну, ее потребителей и ее бизнес.

Организуя уничтожение российского здравоохранения и образования, Медведев декларирует нормальность стремления учиться и лечиться за рубежом. Думаю, появление такого стремления в России он полагает своей заслугой.

Его рассуждения о здравоохранении и образовании свидетельствуют, что он не имеет представления о деятельности собственного правительства по уничтожению этих сфер, – или же обладает цинизмом, до которого далеко даже Чубайсу и Березовскому. При этом он не сознает специфику этих отраслей, рассматривая их как обычный бизнес, игнорируя их суть как инструментов созидания нации и человеческого потенциала, в которых потребитель не способен оценить качество «услуг», а цена ошибки неприемлемо высока как для него, так и для общества.

Говоря о пенсионной системе, Медведев вместе с остальными либералами игнорирует как факт повышения производительности труда (благодаря чему один работник при нормальной организации экономики должен выдерживать большую пенсионную нагрузку, чем полвека назад), так и причину пенсионного кризиса.

Агитируя за повышение пенсионного возраста, Медведев не хочет обсуждать регрессивность шкалы обложения оплаты труда, из-за которой россиянин платит тем больше, чем он беднее. Либералы превратили Россию в налоговый рай для миллионеров (включая себя, любимых) и налоговый ад для остальных. Богатый человек может снизить налогообложение доходов до 6 % (как индивидуальный предприниматель) и даже ниже (операциями с ценными бумагами), а человек с доходами ниже прожиточного минимума будет отдавать более 33 %. Установив для большинства запретительно высокий уровень обложения доходов, либералы выталкивают его «в тень», – а теперь хотят лишить возможности доживать до пенсии.

Медведев, судя по его грезам, считает это нормальным, – и по мере сил поддерживает этот процесс.

Заявления премьера о необходимости развития судов и ответственности органов власти ярко оттеняют, например, «дело Васильевой», показавшее: коррупция – самый эффективный бизнес. Не стоит забывать и усилия самого Медведева, позволившего коррупционерам откупаться за взятки, на которых их поймали, из взяток, на которых их не поймали, – и, вероятно, вместе с премьером считать это «системой ответственности за принимаемые решения».

Утверждая, что Россия «по многим социально-экономическим параметрам является развитой страной», Медведев тактично не называет эти параметры: если они и вправду сохранились, то в основном вопреки, а не благодаря его трудам.

Косноязычно резюмируя «выводы о происходящих изменениях в мире и в стране», Медведев не замечает, что перечисляемый ими «ряд приоритетных задач, решение которых необходимо для устойчивого развития», отнюдь не «вытекает» из этих выводов.

Похоже, это проблема не уровня образования или интеллекта, а самого типа сознания, – которое американцы политкорректно называют «альтернативным».