7
— Ты, Александр, пустой пессимизм на рабочем месте не разводи, — внушительно заметила товарищ Зотова, прикуривая от новой, привезенной из буржуазного Парижа зажигалки «Dupont». — Не могут, научим, не хотят — заставим. Или в армии не служил?
Комбатр Полунин, дрогнув могучими плечами, взглянул неуверенно.
— У нас в отделе французский только ты, Ольга, знаешь. Немецкий — трое, причем один лишь со словарем читает. А тексты, между прочим, технические, терминов непонятных — море…
Поймал начальственный взгляд, осекся, но все-таки решил продолжить.
— А еще не каждого к такой работе подпустишь. Ты мне документы из Германии, дала, а там, между прочим, пропаганда присутствует, прямо между чертежей спрятана. Программа НСДАП, партии ихней, и письмо товарища Штрассера, который, между прочим, никакой не товарищ, а фашист. Пишет, что русских большевиков он, конечно, очень уважает, но евреев нам следует все-таки перевешать. Он даже списочек приложил.
— Я ему ответ напишу, — улыбнулась кавалерист-девица. — А ты, Александр, не теряйся, выход ищи. Не знают языки? Так пусть учат, дело трудное, но решаемое. И не раскисай. Забыл про Вечные двигатели и посевы с призывами к инопланетным пролетариям?
Ответом был тяжелый вздох.
Дела решали в кабинете, под чай с мятой. Одноногий комбатр был во многом прав, но посторонних в сектор привлекать строжайше запрещалось. А то пойдут по Красной Столице копии письма «товарища Штрассера»!
— Я с товарищем Кимом беседовала, — сообщила начальница. — Вопрос ставила об укреплении, чтобы, значит, языкатых к нам прислали. А он мне вот что ответил…
Однако узнать ответ товарища Кима орденоносцу Полунину не довелось. Мягко хлопнула дверь.
— Ольга Вячеславовна!
Товарищ Бодрова прошла к столу, взглянула неуверенно.
— Там, в коридоре… Что-то случилось, вам лучше пока не выходить.
Ольга отодвинула в сторону недопитую кружку, встала.
…Выстрел — совсем близко, за дверью. Еще один, еще… Чей-то крик, снова выстрелы.
— «Наганы», — рассудил бывший комбатр, расстегивая кобуру. Товарищ Бодрова прислушавшись, согласно кивнула. Револьвер секретарша держала в руке, пока что стволом вниз.
— И еще «парабеллум», — прохрипела кавалерист-девица выкладывая на стол «маузер» № 1. — Полунин, к двери, слева станешь, чтобы не задели. Ты, Татьяна, справа. Без команды не стрелять, а скомандую — целить только по конечностям, вдруг субчики для допроса пригодятся? Но учтите — первый мой.
— Ольга Вячеславовна, мы сами справимся, — попыталась возразить секретарша, но Зотова лишь зубами щелкнула.
— По местам!..
…Снова выстрелы, крик, тяжелые шаги, шум многих голосов. Тишина… И выстрел — резкий, отчетливый. Последний.
Громкий стук в дверь.
— Товарищ Зотова! Товарищ Зотова!..
Ольга кивнула, и Бодрова, не опуская «наган», потянула за дверную ручку.
— У вас все в порядке, товарищи?
Трое в знакомой форме с «разговорами». И лица знакомые — стрелки охраны. Старшой, хмыкнув одобрительно, поднес ладонь к козырьку.
— Здравствуйте, стало быть! Гвардейцам революции помощь, вижу, не требуется.
Осмотрелся, посерьезнел лицом.
— Оружие, товарищи, спрячьте, потому как стрелять больше не в кого. А потом прошу пройти со мной на предмет, значит, личного опознания тела.
Ольге вспомнился одиночный — последний — выстрел. Значит, не ушел… Почему-то заныло сердце.
— Что случилось-то? — спросила, как можно спокойнее, отправляя «маузер» обратно в недра письменного стола. Старшой пожал крепкими плечами:
— Хай разбираются! Мы приказ сполнили и уйти не дали. А все прочее уже по вашей части, товарищ, Зотова, по технической. Вражина-то не простой, сквозь стены проходил, чуть к вам, значит, не просочился. Аж до соседнего кабинета добрался, который сейчас пустой. Хорошо, что сообразили, заранее позицию заняли.
«Гвардейцы революции» переглянулись.
— Товарищ взводный, — внушительно проговорил одноногий комбатр. — Будьте добры про вражину еще раз, понятнее только. Внятно и по подразделениям.
Старшой выпрямился, пристукнул прикладом об пол:
— Товарищ Полунин! Чего видел, то и докладываю. По подразделениям если… У входа в корпус заметили. Пропуск предъявлять не стал, а сразу внутри казался, на лестнице, у нижних ступеней. На второй этаж ногами зашел, а как охрану увидел, к стене кинулся. Руку, значит, с блюдцем каким-то приложил — и просочился. Мы вслед пальнули…
— Пошли! — хрипло выдохнула Зотова. — Поглядим на блюдце…
* * *
Труп лежал у стены, уткнувшись лицом в окровавленный паркет. Знакомый костюм — темный в полоску, на левом локте пиджака большая заплата. Старые ботинки с бечевкой вместо шнурков…
Вытянутая вперед рука все еще сжимала «парабеллум».
— Осторожнее товарищи, под ноги смотрите, — негромко предупредил охранник. — Блюдце там, которое, значит, сквозь стены.
Ничего похожего на «блюдце» Ольга не заметила. И не пыталась — на мертвого смотрела. Лица не разглядеть, но это ни к чему. Сразу догадалась, еще когда выстрелы гремели.
«А про меня ты, поди, слыхала. Касимов я, Василий Сергеич.»
Между тем решительный комбатр, подозвав стрелков, распорядился уложить тело на спину, сам же склонился над чем-то круглым и маленьким, лежавшим возле кровавой лужи. На блюдце предмет никак не походил, скорее, на миниатюрный, ладонью накрыть можно, обруч. Полунин осторожно притронулся, поднял, закусил губу.
— Легкий… Очень легкий, это даже не алюминий. А здесь что-то круглое, наверное, кнопка. Смотрите, товарищи!
Секретарша подошла ближе, наклонилась.
— Ольга Вячеславовна! Вам стоит взглянуть…
Зотова не стала отвечать — смотрела. Труп, перевернув, оттащили в сторону, подальше от кровавой лужи. Лицо Василия Сергеевича Касимова, при жизни обычно хмурое, казалось теперь спокойным, даже умиротворенным. Бывший замкомэск вновь вспомнила, что хотела позвать парня на день рождения. Если бы успел, прорвался — точно бы пригласила…
Василий пытался пройти… Для чего? Предупредить, предостеречь — или перестрелять всех, кого встретит, оставив себе последний патрон?
— Пробуем! — Полунин поднял обруч, прислонил к стене, резко выдохнул. — Нажимаю!..
Бывший замкомэск неохотно оторвала взгляд от мертвого лица.
— Ага, действует!
Поначалу Ольга ничего не поняла. Стена оставалась стеной, разве что посреди, вокруг прижатого к побелке обруча, образовалось пятно странного молочного цвета. Исчезла штукатурка, проступили неясные контуры кирпичей, молочный цвет сменился ярко-белым…
Рука комбатра мягко провалилась в стену…
— Назад! Хватит! — Зотова, шагнув вперед, попыталась схватить Полунина за плечо, но тот, пристукнув полированным протезом, уже проскользнул сквозь светящийся контур. Белый цвет вновь сменился молочным. Погас. Стена стала прежней. Товарищ Бодрова, ойкнув, выбежала в коридор.
— Вот так он, вражина, и проходил, — один из стрелков кивнул на труп Касимова. — Только быстрее, ваш товарищ примеривался слишком долго.
Ольге было все равно. Видела она сто чудес, это сто первым станет, а хорошего парня не вернешь. И не напомнит уже ей товарищ Касимов, о чем у них разговор был, и что за справедливая война намечается.
— Я здесь! Здесь! — послышалось с порога. Полунин стоял у входа, вздымая вверх «блюдце». — Товарищ Зотова! Товарищи! Получилось!..
Но порадоваться ему не дали. Чьи-то крепкие руки ухватили комбатра под локти, выдернули странный обруч, оттащили в сторону. В комнату тяжело шагнули двое в светлой форме. Винтовки с примкнутыми штыками наперевес, в глазах — злой азарт.
— Ни с места! Кто дернется, враз положим!..
Стрелки, стоявшие возле тела, молча двинулись навстречу. Штыки дрогнули…
— Отставить!..
В дверях стоял невысокий широкоплечий крепыш, тоже в форме, но без петлиц и нашивок. Голова до синевы брита, белые брови — легким пушком. Глаза, словно гвоздики, не смотрят — царапают.
— Всем, кроме Зотовой, выйти! Быстро!..
На этот раз подчинились без звука, даже прикладами не загремев. Нрав Ивана Москвина, заведующего всесильным Орграспредом, в Главной Крепости уже успели изучить. Желающих спорить с белесым другом товарища Бокия оказалось не слишком много.
— Касимов, значит?
Иван Москвин подошел к телу, скривил узкий рот.
— К тебе он шел, Зотова, больше не к кому. Зачем? Какие у тебя с ними дела имелись? И еще вопрос — что это за устройство? Ваше? По Странным Технологиям оно не числится, значит, со стороны пришло. А с какой стороны? Ты, как я помню, недавно из Франции приехала?
Отвечать Ольга не торопилась. Отвернулась, в серое окошко взглянула. Никак, уже в шпионки записали? Вспомнилась новогодняя открытка, что дома под старыми журналами спрятана. «Happy New Year!», привет от праправнуков. Непрост был Вася Касимов, бывший истопник Цветаевского музея, друг мистика Игнатишина…
— Если ты, Зотова, мне отвечать не хочешь, в другом месте спросят, уже под протокол. Понимаешь?
Глаза-гвоздики впились в лицо. Бывший замкомэск все понимала, но решила молчать. Семь бед — один ответ!
— Товарищ Москвин, вы бы отдохнули.
Знакомый голос с порога. И черная грива волос, тоже знакомая.
— Мы сами справимся. Я, между прочим, специалиста привел.
Белесый резко повернулся к двери, голову наклонив, словно бодаться собрался. Ольга не удержалась от усмешки. Попробуй, если рогов не жалко! Или не видишь, что власть переменилась?
Валериан Владимирович Куйбышев, заметив Ольгу, махнул рукой-лопатой и внезапно подмигнул. Из-за его стены выглянула Сима Дерябина, улыбнулась и, явно не желая отставать от начальства, показала кавалерист-девице острый язычок.
Всесильный глава Орграспреда, засопев, тяжело шагнул к порогу, но Куйбышев загородил путь.
— Погодите, товарищ Москвин. Вы еще не выразили благодарность нашей отважной сотруднице. Ольга Вячеславовна, рискуя жизнью, лично помогла обезвредить опасного вооруженного террориста. Я не ошибаюсь?
Дерябина, между тем, уже прошмыгнула в комнату. «Блюдце»-обруч девушка держала в руках, явно примериваясь к ближайшей стене. Бывший замкомэск облегченно вздохнула. Выручили!
Почему бы им чуть раньше подойти? Эх, Касимов, Касимов!..
