Суд состоялся спустя три с половиной месяца. Гусеву и Свистунова осудили к длительным срокам лишения свободы, но Верка освободилась раньше – оказавшись беременной, родила мальчика в тюрьме и попала под амнистию. Дом её новый, построенный самоуправно, как признал уже другой суд по иску исполкома, был изъят и передан в распоряжение советской власти, так что пришлось ей селиться с ребёнком в прежнюю хибару на Больших Исадах, где обитала она когда-то с Пастуховым-Скворцовым.

Прошло несколько лет, дело стало забываться, и забылось бы навеки, не случись оказии. В первые дни весны, когда только-только стаяли снега, обратившись в прозрачные лужицы, радующие мелюзгу, возник на пороге Веркиного домишки седой цыган. Пробыл он недолго, не поговорив наедине с хозяйкой и четверти часа. Вышел не один, крепко держал за руку мальчонку с такими же цыганскими глазами.

Верка было вышла провожать, но подломились ноги, села она на крылечке у порога, да так и не встала. Сухими были её глаза, покусаны губы, чтобы не разрыдаться, лицо почернело.

А цыган с цыганёнком не обернулись…