18

Клеверный мед (Trifolium spp.)

Мягкий, пахнет свежей травой и только что распустившимися цветками.

Это мед нежности, он пробуждает фантазию.

Имеет привкус банана и молочной карамели.

Цвета слоновой кости, почти белый.

Медленной кристаллизации.

В то утро на улице было много народу. Анжелика чувствовала на себе чужие взгляды. Она отвечала на редкие приветствия и даже обменялась улыбкой с парой ребятишек. Войдя в булочную, она подумала, что это всего лишь обычное утро в самой обычной деревушке, и ей стало намного легче.

– Добрый день, могу вам помочь?

– Да, мне, пожалуйста, каразау. – Хлеб времен ее детства она не могла забыть. «С медом Маргариты будет объедение», – подумала она, пока продавщица выкладывала хлеб один за другим на блюдо.

– Анжелика Сенес? Это и правда ты?

Она подняла голову и посмотрела в сторону только что вошедшей женщины.

– Помнишь меня? Я Сильвия Перра, мы в школе вместе учились.

Конечно, Анжелика помнила.

– Привет!

Женщина подошла поближе, обняла и расцеловала Анжелику.

– Мне говорили, что ты вернулась, но увидеть тебя здесь, в моем магазине… Слушай, вот это сюрприз. Я так рада! Может, по кофейку? Как ты? Замужем, дети? Это правда, что ты живешь в доме Маргариты Сенес? Намерена тут остаться?

Раньше в таких обстоятельствах Анжелика сбежала бы, нашла бы способ уклониться от обоймы вопросов и ускользнуть, не попрощавшись, так, что только пятки бы сверкали. Но она осталась стоять напротив Сильвии и выслушивать поток ее слов.

– Да, я остаюсь в Аббадульке. – Сказав это, она почувствовала себя окрыленной. Наконец-то у нее было место, где можно остаться. И вырисовывались планы на будущее, как и само будущее.

– Вот мой магазин, – с гордостью произнесла Сильвия, указав на цветные стены. – Открыла его пару лет назад, и дела идут хорошо. А ты? Чем занимаешься?

– Медом. Я работаю с пчелами.

У Сильвии глаза на лоб полезли.

– Ты уже начала? Многие ведь спрашивают про мед, особенно летом. Я бы могла перенаправлять их к тебе. Знаешь, с Маргаритой мы так и делали.

– Вы с ней сотрудничали?

Сильвия наморщила лоб.

– Нет, не то чтобы… Скорее просто сарафанное радио. Я делаю хлеб, Маргарита делала мед, Альберта и Чинция салфетки на ткацком станке. И еще одна женщина, Пина. Она своеобразная…

– Да, да, она живет со своей матерью в доме на холме.

– Да, они самые. Ее мать, Лилия, делает потрясающие ткани, Пина раскрашивает изделия из керамики. Знаешь, я таких больше нигде не видела. Она немного странная… несчастное создание, но ее работы великолепны.

Анжелика кивнула.

– Да, я видела.

– Вот, в итоге все друг друга выручаем, кто как может.

Анжелика вернулась домой, нагруженная пакетами – что-то купила, а часть просто подарили.

Ей было приятно поболтать с Сильвией. «А ты помнишь?..» Это была самая частая фраза, которую она слышала. «Ты помнишь?..» Она была немного сбита с толку и удивлена просьбой, которую произнесла женщина на прощание.

– Можно я как-нибудь загляну к тебе? Всегда мечтала побывать в этом шикарном доме, но мне все не хватало смелости попросить об этом Маргариту.

– Серьезно?

– Да.

– Ты мне никогда не говорила.

Сильвия улыбнулась.

– Ты всегда была скрытной…

От этого признания Анжелике стало не по себе. Эти слова не выходили у нее из головы весь оставшийся день. Да, она стала скрытной. Ей пришлось такой стать. Начальная школа была для нее кошмаром. Она не понимала этих детей, которые постоянно высмеивали ее сшитые вручную платья, ее рассказы о барашках, пчелках и цветочках. И ракушки, которые она иногда приносила синьорине Адель. И ветер, который рассказывал истории, и аромат вещей, который таил в себе секреты. Да и потом, что ей было известно о жизни в обществе? У нее ведь даже телевизора не было.

Анжелика привыкла быть одна. И так, потихоньку, не осознавая, сама выбросила из своей жизни остальной мир. К ее величайшему удивлению, во время беседы с Сильвией она узнала, что одноклассницы не презирали ее, как ей всегда казалось. Завидовали, да. Отчасти ее дружбе с Николой, самым красивым и богатым мальчиком на острове. Отчасти тому, что она жила на этой старинной вилле, такой необычной и загадочной. В доме женщины, на которую все смотрели с уважением и даже подобострастием.

И еще кое-что ее поразило. Преданность Сильвии своей работе, эта ее способность мечтать по-крупному. В ее речах не слышалось ни опасений, ни обиды, ни сожаления. Она любила свою работу. С магазином она связывала большие планы и надежды. Она хотела, чтобы хлеб снова, как и раньше, стал особенным, почетным гостем на столе.

И тогда Анжелика вспомнила о Книге меда. Там что-то было сказано про хлеб. Она дала себе слово найти это место и показать той женщине, которая, как Анжелика теперь точно знала, была отныне ее самой близкой подругой в Аббадульке.

Когда позвонил Никола, она умирала от желания рассказать все-все. И уже собиралась начать, как услышала, что тон его переменился и как устало он вздохнул.

– Ты уверена, что все в порядке?

– Да, спасибо. Хочешь, завтра увидимся?

Конечно, она хотела встретиться с ним. Будь на то ее воля, она сейчас бы помчалась к нему. Но у него, наверное, свои дела. Эта мысль подпортила радость от того дня.

– Если ты хочешь…

Она была подчеркнуто холодна. И как же ругала себя, когда он положил трубку. Неужели так быстро, всего за пару дней Никола смог полностью завладеть ее мыслями.

Но что за глупости лезли ей в голову?

Она не могла положиться на него. До смерти хотела позвать его вернуться к ней, но не могла так поступить. Это уже не тот парень, в которого она сто лет назад была влюблена. Это мужчина. Посторонний мужчина.

На все следующее утро Анжелика намеренно загрузила себя делами. Она тщательно исследовала самые отдаленные уголки дома, до которых не добралась раньше. Записала, что нужно приобрести для пчел и для дома. И задумалась о той девочке, которую видела рядом с ульем. Анжелика рассказала о ней даже Софии, когда подруга позвонила ей. Но ни слова не сказала ни о ночном вторжении, ни об угрозах.

Она не хотела вспоминать об этом происшествии, не хотела, чтобы даже тень мысли о незваном госте просочилась в ее жизнь. И минуты не хотела тратить на разговоры о нем.

Размышления снова привели ее к Николе. Несмотря на все намерения держаться от него подальше, именно его образ всплывал перед мысленным взором, стоило немного ослабить контроль.

Рамки из ульев сочились от меда. Анжелика приподняла крышку стамеской, просунула указательный палец в соты и попробовала мед. Разнотравный с преобладанием асфоделуса. Она посчитала рамки – больше тридцати, неплохой урожай. Она уже перенесла все рамки с остальных ульев в хранилище.

Здесь когда-то была мастерская Маргариты.

Яя качала мед из сот. С помощью специального поршня через резиновую трубку мед поступал в стальные бочки. В них мед отстаивался, то есть расслаивался. К верху поднимался воск, а более тяжелый мед опускался на дно резервуара. Когда мед был готов, его нужно было только разлить по емкостям.

Но лучшим подарком Маргариты считала самый первый сбор меда – она изымала лишние соты, которые появлялись в периоды роения пчел.

Тогда она разрезала переполненные соты на крупные куски и хранила их в больших стеклянных банках.

– Это для доктора Ниедду, а это для дона Пилуду, пусть его пение мессы станет еще слаще после меда.

– Но ты же никогда не ходишь на мессу, Яя.

– Верно. Но священнику мед необходим. С медом все делается намного проще. Чуточку меда для языка, чуточка для души, запомни это, Анжелика. Мед услащает, не заглушая другие звуки, он подчеркивает другие вкусы, и если его смешать с маслом или с солью, он потеряет часть своих свойств, но приобретет иные. Тогда он становится душистым и незаменимым помощником на кухне.

Какой-то шум прервал ход ее мыслей. Она подняла брови и улыбнулась, но не обернулась. Она знала, кто пришел к ней в улей. Наконец-то! Сама мысль, что девочка вернулась к ней и к пчелам, переполняла радостью. А в те дни, после вторжения, ей было необходимо искать любой повод для радости.

Она дождалась, пока девочка сама подойдет к ней и почувствует себя комфортно. Анжелика запела. Пчелы благодушно летали вокруг. Вечер был очень теплым, и в воздухе витал аромат асфоделей, нежный и диковатый, как и сама девочка. Листва шуршала под ее ножками. Анжелика слышала, как малышка приближается, и чувствовала ее нерешительность. По ее шагам Анжелика четко уловила момент, когда девочка решила довериться. Но продолжала работать с пчелами.

– Госпожа царица, дорогие пчелки, вы настоящие молодцы. Мед, который вы произвели, очень вкусный.

Анжелика отщепила кусочек соты и, аккуратно держа его пальцами, обернулась, но не полностью. Протянула руку к девочке, которая смотрела на Анжелику с недоверием, но одновременно и с жадностью.

– Держи, он очень вкусный. Попробуй высосать.

Анжелика прождала минуту, затем еще одну, когда девочка наконец-то решилась взять эти жемчужные, свежие соты. Слегка улыбнулась и продолжила работать. Нужно было набраться терпения, она не хотела напугать девочку.

– Нужно угостить пчелок, знаешь? Когда делишься тем, что имеешь, с другими, ангелы улыбаются и все счастливы. – Эта старинная пословица сама собой всплыла в ее памяти. Яя постоянно повторяла эти слова. Анжелика продолжила напевать. – Это медовая рамка, ее помещают в улей, чтобы собирать мед. А это, – Анжелика указала на улей, – это нижняя часть, она называется пчелиное гнездо. С гнездом нужно обращаться очень осторожно. Это сердце улья. В нем живет пчеломатка вместе со своими пчелами-кормилицами и расплодом.

Малышка подошла ближе. Шажок, потом еще один, и она стояла уже рядом с Анжеликой. Анжелика позволила себе разглядеть ее внимательнее. На вид ей было лет семь. Все в той же желтой маечке, которая прямо посередине была перепачкана землей. А волосы… ох, волосы были тихим ужасом.

– Спорим, ты каталась по пляжу с водорослями? – заговорщицким тоном обратилась Анжелика к девочке. – Веселее всего останавливаться прямо у воды.

Девочка вытаращила глаза, и улыбка обнажила небольшую расщелину между зубками. У Анжелики перехватило дух. Она почувствовала, как что-то зашевелилось у нее в груди, нежно защекотало. Неужели вот так легко можно в кого-то влюбиться? Интересно, сейчас происходило то же самое, что когда-то у нее и Яи?

– Меня зовут Анжелика, а тебя?

Девочка молчала как рыба и больше не улыбалась. Она перевела взгляд с Анжелики на ульи. Вытянула вперед липкую ручку.

– Можешь взять себе, он твой, – сказала Анжелика.

Девочка сомневалась. Мед стекал по ее маленьким пальчикам. У Анжелики засветились глаза.

– Хочешь, я тебе кое-что покажу? – Она не дождалась ответа малышки и тоже отщипнула кусочек сот, поместила себе на ладонь и подняла вверх. Анжелика запела, и тут же пчелы налетели на соты и принялись высасывать мед. – Да, именно так, молодец, – подбадривала она девочку, когда та повторила ее жест. Малышка ничего не боялась, наоборот, она поднимала ручку все выше, чтобы пчелы могли легко на нее садиться. Немного волнуясь, Анжелика прервала пение. Прошлое указывало ей, как поступить. Воспоминание сначала затрепетало у нее в душе, а затем разрослось и достигло самого сердца.

Анжелика подошла к девочке и присела перед ней на колени, так что их глаза были на одной высоте. Это было несложно, она знала, как и что нужно было делать. Она вдруг поняла, как может помочь этой бедняжке. В свое время Яя не смогла дать ей все необходимое, не успела поделиться всей своей мудростью, потому что Мария слишком рано перевезла Анжелику в Рим. Она многого так и не узнала, слишком многого, и многие годы затем чувствовала себя неполноценной, словно чего-то недополучила. Хотя, может быть, она и ошибалась. Пусть ей рассказали не все, но многое показали. И она берегла это в виде воспоминаний, рассказов, образов. Неосознанно все увиденное в детстве сохранялось в ее душе и давало о себе знать в виде опыта, пусть и спрятанного в глубине.

В доме было тихо. Пепита свернулась клубочком на подушках у каменного дымохода в кухне. Она уже привыкла к дому, словно там и родилась. Анжелика погладила кошку и поставила чайник на плиту. Она выбрала травяной сбор и оставила его настаиваться. Затем отправилась в комнату Яи, открыла шкаф и заглянула внутрь. На полках стояло пять картонных коробок. Анжелика достала одну из них, в ней были десятки листов, исписанных мелким почерком. Пока она перекладывали листы, запах Маргариты окутал всю комнату так, что Анжелика почувствовала ее присутствие рядом. Она улыбнулась, и ей вспомнились день и вечер, проведенные с Николой.

– Ты ни за что не поверишь, Яя. Мы с Николой Гримальди снова вместе… представляешь? Его отец, наверное, не помянул нас добрым словом на том свете.

Она отчетливо помнила те два раза, что встречалась с Гвидо Гримальди. Это было там, в саду у Маргариты. Он сопровождал свою жену. Синьора Мария Антония была хрупкой, изящной женщиной. Никола унаследовал от нее выражение глаз, а вот всем остальным пошел в отца: горделивой осанкой, крепким телосложением и способностью пронзать тебя взглядом насквозь.

Синьора улыбнулась Анжелике, пока рылась в куче приготовленных для Яи маечек, выбирая лучшую, и в итоге подарила ей одну. А ее муж тем временем самоустранился от своих обязанностей и, едва коснувшись шляпы, вернулся к машине ждать жену. Он даже краем глаза не взглянул на Анжелику.

Именно тогда Анжелика поняла значение слова «пренебрежение». Это когда человек и секунды своего времени не хочет потратить на то, чтобы взглянуть на тебя, потому что ты не заслуживаешь таких усилий с его стороны.

Листок задрожал в ее руках. Анжелика дождалась, пока нить воспоминаний оборвется, и продолжила читать. Со временем она осознала, что презирать тебя может только тот, кому ты это позволяешь. Она утратила те привычки, что укоренились в ней в детстве. Но зато приобрела другие. Это были правила Яи. Каждый человек уникален, не существует в мире двух одинаковых людей, но все заслуживают одинакового уважения. В этом и состоял закон различия и в то же время абсолютного равенства, которому ее обучила Маргарита Сенес. Яя научила ее еще кое-чему: никто не может требовать, чтобы ты была с кем-то против твоей воли, если тебе не хочется оставаться рядом с этим человеком, ты спокойно можешь уйти. И никогда не пытайся менять других. Это полнейшая глупость: люди не меняются.

Анжелика снова принялась читать. На листке были записаны истории и легенды о Янас, маленьких феях с острова Сардиния, которые ткали золото и заботились о справедливости – это был их основной закон. Анжелика была совершенно спокойна. Она посмотрела на кровать Яи, на высокие стены, на цветы с картин, затем перевела взгляд на шкаф и его драгоценное сокровище.

Теперь у нее тоже был красивый дом и ульи. Теперь синьор Гвидо удостоил бы ее взгляда, посмотрел бы в ее сторону своими аристократическими очами. Только ей было бы уже все равно. От этой мысли она заулыбалась. За свою жизнь она научилась рассчитывать только на себя и на свои возможности. Но главное – она научилась верно оценивать все вокруг. Внешность ей была не важна. Она сразу ловила сущность вещей. Одеяло из вторсырья грело не меньше, чем шелковое. Ведь что требуется от одеяла? Чтобы оно было теплым, а не его красота и ткань. Это было основным ее кредо. И этому тоже ее научила Яя.

Но феи Янас снова овладели ее вниманием. На Сардинии был лес, который выходил к берегам Тирса и тянулся вплоть до замка Санлури. В самом сердце этих мест маленькие женщины в развивающихся платьях, что сверкали, будто солнечные лучи, пели и танцевали. Жили они в высеченных в скалах домиках, потому что происходили из земли и были ее жрицами.

Какая прекрасная история, подумала Анжелика. Она взяла коробку со сказками, перенесла ее на кровать Яи и, облокотившись на подушки, продолжила чтение. Она все читала и читала, пока буквы не побледнели, а маленькие феи не вышли со страниц и не повели ее с собой сквозь цветущие поля, мимо душистых мастиковых деревьев и сучковатых ветвей можжевельника. И пока ветер, порывистый ветер, пахнущий морем и медом, не унес ее с собой.