13 мая 2015 года, 16.00 местного времени (7.00 по Москве). Южная часть Тихого океана
– Дрожишь, киви?
Майору покровительственный тон старшего оператора успел надоесть еще в прошлом вылете, больше суток назад, но он сдержался, шестым чувством ощущая, что американцу самому сейчас не по себе и бравадой он пытается скрыть свой страх.
– Мне-то чего дрожать, – пожал плечами майор. – Скажи лучше, почему второй вылет мы совершаем через сутки с лишним после первого? Неужели русские спутники летают так редко? Если так будет продолжаться, вы вряд ли сумеете сбить хоть один!
В прошлый раз они еще на обратном пути узнали, что их выстрел пропал даром. Какие бы повреждения лазер ни нанес спутнику – его основная функция не пострадала.
– Дело в кислороде, – нехотя пояснил американец. – Мы не можем хранить газ на борту достаточно долго. А ваших мощностей по его производству оказалось недостаточно. Или газ вы поставляли не совсем чистый, не знаю.
Майор подозревал, что дело вовсе не в недостатке мощностей, просто правительство страны разрывалось между похожей на ультиматум просьбой из Вашингтона и желанием держаться от конфликта сверхдержав подальше.
– Я слышал, сегодня вы опробуете новую тактику. Не поделишься?
– Ничего нового, – сквозь зубы процедил американец. – Яйцеголовые определили орбиту спутника более точно. Прицеливание пойдет один раз, а стрелять будем очередью, не корректируя прицел. Три выстрела… Или четыре. Баки выдержат… Надеюсь.
Красный свет под потолком заставил его прерваться.
– Ложимся на боевой курс, джентльмены. Проверить аппаратуру! До залпа триста секунд ровно.
На вспыхнувшем табло побежали к нулю цифры. Операторы один за другим докладывали о готовности.
– Цель в зоне!
– К выстрелу готовы!
– Огонь! – рявкнуло под потолком, как только на табло вспыхнул ноль.
Новозеландец придержал наушники руками. Неужели нельзя было поставить шумоизоляцию? На табло снова бежали к нулю секунды.
– Выстрел по готовности, – проскрежетало голосом командира расчета.
– Цель в зоне, окно тридцать секунд! – скороговоркой отрапортовал кто-то из операторов.
HEL выстрелил во второй раз. На этот раз звук выл тоньше и визгливее, а многотонная машина ощутимо дрогнула в воздухе. По командному посту поползла пелена удушающего жара.
– Цель в зоне, окно пятнадцать секунд!
– Температура лазера критическая!
«Боже правый! – мелькнуло в голове у майора. – После второго выстрела! На каком сгорел предыдущий борт? На шестом?»
Командир расчета, однако, не внял предупреждению, и лазер выстрелил третий раз. На этот раз самолет встряхнуло, как на хорошей воздушной яме. В кормовом отсеке дымилась минеральная огнеупорная облицовка энергомодулей, и с раскалившихся титановых конструкций фюзеляжа, скручиваясь, опадала краска.
– Пять секунд!
Одновременно с четвертым выстрелом по металлическому телу «Боинга» пробежала судорога, сопровождаемая странным звуком. Майор, судорожно вцепившийся в откидное сиденье, с ужасом сообразил, что подобный скрежет слышал в кино. Там с ним тонули корабли…
На табло снова горел ноль, показывая, что их цель покинула зону обстрела. Оператор повернул к майору лицо, покрытое крупными каплями пота, и тот понял, что сам наверняка выглядит не лучше. В командном посту было жарко, как в финской сауне.
– Отстрелялись, – одними губами выдохнул американец. – Четыре выстрела по двадцать миллионов каждый…
И почти сразу же взвыла сирена, а на стене красным светом вспыхнул транспарант: «Пожар в хвостовом отсеке!» До взрыва кислородных баллонов оставались секунды.
