Глава тринадцатая

Манипуляторы из мира сумерек

Придет время, и дьявол войдет в коробку, из которой будут торчать только его рога.

Из пророчеств святого Космы Этолийского

Сейчас вызывающие рога-антенны спрятались в кабель-хвост, а у многих и вовсе стали эфемерными эфирно-интернетными. Но поверьте мне, дьявол в этой коробке сидит. И, видимо, из-за того, что коробка стала плоской и тесной, дьявол стал куда более яростным, чем был в той старой доброй коробке с выпуклым кинескопом. Злющий дьявол в бездне плоской сидит и из бездны этой на нас глядит.

Впервые слово «телевидение» прозвучало из уст российского ученого Константина Перского на парижском Международном электротехническом конгрессе в 1900 году. Это слово ученый составил из греческого «теле» – «дальний» и латинского «video» – «видеть». Симбиоз оказался успешным, слово прижилось. В отличие от термина «иконоскоп» – так назвали первый, к слову, успешный прототип появившегося позднее кинескопа.

Телесети и телетрансляции стали появляться в США, СССР, Великобритании и Германии в 30-х годах ХХ века. Очень быстро политики сообразили, какой гигантский потенциал таит в себе передача изображения и звука на расстоянии, и вовсю принялись это эксплуатировать. Вслед за ними потянулись и люди бизнеса, которые стали зарабатывать деньги, используя невероятное влияние «коробки из ада» на умы людей. Берлинская Олимпиада 1936 года стала первым событием такого уровня, которое напрямую транслировалось по телевидению, и соревнования могли увидеть в других странах. А 25 июня 1967 года состоялась первая спутниковая телевизионная трансляция – в прямом эфире 400 миллионов человек в 25 странах услышали песню The Beatles «All you need is love». И увидели исполнителей!

Сегодня телевидение уже не развивается. В эту отрасль человеческого бытия были вложены поистине гигантские ресурсы, и сегодня TV представляет собой мощные организации с обильным финансированием и возможностями нанимать лучших специалистов по промывке мозгов. Но, несмотря на все его ресурсы, развитие телевидения прекратилось в том числе и из-за еще более мощного и всеобъемлющего Интернета. Хотя главной причиной деградации этого вида, кхм, «развлечения» стала не конкуренция с Интернетом, а взросление человеческого социального разума вкупе с полной дискредитацией правдивости и объективности, получаемой из ящика информации. Тем не менее нам стоит разобраться – насколько же сильно на личности людей повлияло телевидение.

Жвачка. По избитым законам жанра

Телевидение не могло стать и не стало заменой печатному слову. Хотя да, ящик с живыми картинками занял большое место в жизни человека. Помните выражение «написанному верить»? Человеческий разум устроен таким образом, что и в самом деле неосознанно, но, поступившая таким образом информация первоначально (если нет строгой обратной установки) воспринимается как истинная. Только затем, для кого мгновения, а для кого и годы спустя, но критическое мышление включается и начинается анализ полученной информации. А теперь представьте себе, насколько же более мощной является информационная атака, исходящая из зомбоящика! Лучше один раз увидеть, верно? И – да, наш разум настроен так, что глазам своим мы верим априори как главному источнику достоверной информации.

Едва нажав кнопку «вкл», «operate» или «power on», вы подписываете ненаписанный и непрозвучавший договор и добровольно отдаете собственный рассудок во власть Телевидения. Ящик начинает работать и – вуаля! – ваша личность под контролем!

Чтобы понять, насколько сильно телевизор влияет на человеческий разум, неплохо провести небольшое наблюдение. Возьмите стул, пойдите в комнату, где домочадцы смотрят в ящик. Наденьте наушники, чтобы не слышать трансляции, и поставьте стул так, чтобы сидеть параллельно экрану и таким образом изолироваться от навязанной аппаратом реальности. Сядьте и посмотрите на людей. Проведите так четверть часа и сравните увиденное с тем, что удалось разглядеть и понять мне.

1. Телетранс сознания. Именно так можно назвать состояние, которое охватывает личность человека – реципиента телевизионной трансляции. Ослабевает или полностью пропадает способность к критическому анализу навязанной Реальности. Человек не просто доверяет увиденному, он полностью воспринимает и «записывает» увиденное.

2. Ослабление реакций на раздражители извне. Телезритель (уже не совсем человек) ослабленно или совсем не воспринимает происходящее вокруг в Реальности. На отвлекающие факторы реагирует с раздражением: «Сам покорми кошку!» И реакция, если она будет вообще, проявится замедленно, не сразу.

3. Сопереживание образам. Этот эффект ужасает. Телезритель сопереживает персонажам телетрансляции настолько, что реагирует на увиденное физически. Нет смысла описывать – посмотрите на поведение телезрительниц во время ток-шоу или «мыльной оперы». Иногда, в особенно волнующие моменты, напряженные мышцы охватывают телеспазмы. Думаю, каждый из читателей может признаться, что он их чувствовал.

4. Пролонгированное транс-эхо. Это испытывал каждый из нас. К примеру, обсуждение увиденного фильма или шоу – это эхо трансляции, или транс-эхо. Или идешь ты себе задумчивый по улице, тротуар под ногами не видишь, потому что в глазах у тебя продолжается обрывочная фрагментарная трансляция – транс-эхо в действии!

Нет смысла говорить, что «коротание вечеров перед ящиком» мужиков приводит к ранней импотенции, а дам к увеличению риска бесплодия. Из-за чего? Да из-за банального застоя крови в малом тазу! У телезрителя падает зрение, ухудшается слух, снижается внимательность. Физически телезритель менее развит, чем свободный от этой зависимости человек. Да, вы не ослышались. Я говорю именно о зависимости.

В замечательной книге доктора наук, психолога и германиста Райнера Пацлафа «Застывший взгляд» детально разбирается воздействие телетрансляции на человека. Господин Пацлаф анализирует анатомические изменения, которые происходят в центральной нервной системе и органах зрения телезрителя во время просмотра.

«…Для большинства зрителей телеизображение – в принципе такое же, как все остальные. Но это роковая ошибка, как будет показано в следующих главах. Если кино- и диапроекторы создают на экране полносоставные картины, то электронно-лучевые трубки, применяемые в телевизорах (по имени своего изобретателя они называются еще трубками Брауна), в принципе не могут создать полносоставной картины. В такой трубке имеется только один исходящий из катода электронный луч, который, столкнувшись с экраном, создает на нем крошечную световую точку. Эта световая точка посредством системы развертки шаг за шагом обходит всю поверхность экрана, следуя при этом заложенной в экране растровой сетке, состоящей из 625 строк, в каждой из которых по 833 точки (по европейскому стандарту).

За время своего прохождения по растровой сетке электронный луч точка за точкой воспроизводит заданные телекамерой значения цвета и яркости, так что кадр складывается в своего рода мозаику из 625 × 833 отдельных точек. Все это происходит с умопомрачительной скоростью: световой луч 25 раз в секунду обходит 520 625 точек растра, что составляет ни много ни мало 13 миллионов точек за секунду!

Правда, в действительности дело обстоит так, что хотя за секунду проецируется 25 кадров, каждый кадр состоит из двух частичных кадров: сначала электронный луч проходит на экране сверху вниз по всем нечетным строкам, потом, за второй проход, по всем четным. Стало быть, вместо 25 полносоставных кадров воспроизводится 50 неполносоставных, на каждый из которых требуется ¹/₅₀ секунды.

Как глаза реагируют на такое неестественное, всегда неполносоставное изображение? Так же, как при просмотре диапозитива или другого изображения, они сканируют телекадр быстрыми движениями, чтобы получить целостный образ. Значит, они фиксируют какой-нибудь случайный пункт, чтобы сканировать его пристальнее, но еще задолго до того, как вообще начнется фиксация, электронный луч успевает уйти с этой точки, возбужденное им свечение угасает и мгновенно исчезает. Значит, здесь уже нечего сканировать. Поэтому глаза совершают саккаду (быстрое баллистическое движение глаз в определенном ритме. – Прим. авт.) к другому пункту фиксации, делают следующую попытку – и снова попадают впросак: то самое, что только что ярко светилось, в следующий миг растекается бесформенной тенью. Так и продолжается: взгляд может прыгать куда угодно, но нигде не найдет постоянного объекта, который можно было бы просканировать. Бешено мчащаяся световая точка всегда опережает его.

Даже если бы для фиксации глазам хватало очень малого срока в 120 миллисекунд, электронный луч за это время послал бы на сетчатку уже шесть частичных кадров, или соответственно три полных. Значит, еще прежде чем у глаз появилась возможность самостоятельно зафиксировать образ, нарисованный электронным лучом мозаичный кадр уже попал на сетчатку, и остается он там гораздо дольше, чем на экране, потому что сетчатка слишком инертна, чтобы следовать за бешено мчащимся световым лучом. Полносоставная, равномерно освещенная картина, которую мы, как нам кажется, видим на экране, на самом деле существует только на сетчатке.

Кроме того, точка экрана, на которую упал электронный луч, излучает свет не по прямой, к зрителю, а во все стороны, так что в, скажем, нечетной строке вокруг этой точки возникает «гало», распространяющееся и на соседние четные строки. Но поскольку луч, создавая второй частичный кадр, уже через ¹/₅₀ секунды проходит через эти четные строки, чистое зернистое изображение не получилось бы, если бы он не попадал на совершенно темное место.

Стало быть, частичный кадр угасает уже в то время, когда он только «вырисовывается»; к тому моменту, когда луч попадает на последние точки растра, первые уже давно погасли. Вот и выходит, что глаза никогда не видят на телеэкране готовой, полносоставной картины, которую могли бы сканировать привычным для себя образом, а всегда находят лишь призрачно исчезающие образы, к которым им по-настоящему не подступиться.

Рассматривая цветную репродукцию, скажем, какой-нибудь картины, мы тоже можем заметить, что она составлена из тысяч крошечных растровых точек. Но когда наш взгляд падает на них, они неизменно сохраняют свои свойства – цвет, освещенность и четкость. А теперь попробуем представить себе такую странную печать, которая выцветает до неузнаваемости, как только ее касается взгляд зрителя: его глаза могут напрягаться сколько угодно – стоит им приступить к фиксации какого-нибудь места, как точки растра на нем уже почти обратились в ничто. Оптическое впечатление от такой картины всегда было бы сильно размытым.

Но как раз в этой ситуации и оказываются глаза телезрителя: куда бы они ни направлялись, целая картина от них всегда ускользает. Тут мы имеем дело со странным явлением – постоянно светящиеся точки растра, которых взгляд тщетно ищет на экране, появляются на сетчатке, но при этом собственная активность глаз в значительной степени отключена.

Сюда добавляется и полное замирание аккомодационных движений, т. е. вращений глазного яблока, с помощью которых угол оптических осей глаз постоянно изменяется, приспосабливаясь к смене расстояний до объектов, как происходит, к примеру, в театре, когда нужно четко видеть находящихся на разных расстояниях от зрителя актеров и кулисы. При телепросмотре же расстояние до экрана остается неизменным, и потому глаза, приспособившись к нему один раз, уже не делают аккомодационных движений, пока взгляд направлен на экран.

Что же происходит, когда сканирующие усилия нигде не находят опоры, а растровая картинка и без них возникает на сетчатке? Столь оживленная в других случаях деятельность глаз становится ненужной и почти целиком сменяется пассивностью. Взгляд цепенеет, превращаясь во всем знакомый «телевзгляд». Народная мудрость неспроста назвала прибор, вынуждающий принимать столь противоестественную установку, «ящиком для идиотов». Но было бы ошибкой думать, будто «оцепеневший взгляд» – недостаток телезрителя: такой взгляд с первого же мгновения навязывается ему самой природой телекадра, и никто не в состоянии избежать этого принуждения.

Разумеется, сознание телепотребителя сопротивляется такой информации: ведь на своем опыте он не замечает никаких изменений и как раньше, так и теперь чувствует себя полностью свободным и активным. Увы, все проводившиеся до сих пор исследования доказывают обратное…»

Человек – создание зависимое. Мы – часть этого мира, и мы полностью от него зависим. От его воздуха, воды, пищи, половой близости с другими особями нашей расы. Мы склонны к зависимостям самых разных видов с рождения и до последнего вздоха. Так уж мы, люди, устроены. И, возвращаясь к созданному самими же людьми телевизору, остается констатировать, что практически все, за редкими исключениями, человечество крепко «подсело» на мощную иглу телеаддиктивности, воткнутую прямиком в наш мозг.

Когда в начале книги мы синтезировали понятие когнитивная апатия, то лишь поверхностно прошлись по этимологии этого состояния у современного городского человека. А сейчас подошли и встали прямо перед одним из первоисточников этого состояния. Так, чуть в сторонку, не попадайте под облучение! Особенно ярко апатия когнитивности проявляется у телезрителей, тех самых, что так долго отходят от трансляций своих любимых телепередач и сидят с блуждающим взором.

Разбирать содержание телепередач смысла нет. Все они уже давным-давно и многократно разобраны в десятках книг. Нет смысла рыться в содержимом тех информационных испражнений, что льются в наши беззащитные мозги из окон в Бездну. Куда важнее понимать, что происходит с потребителями этой… информации. Нет, сами телепроизводители давно уже не используют это слово, вместо него вворачивая замечательное словечко «контент», калька с английского content – «содержание».

Содержание – штука разнообразная. Взять, к примеру, буренок. Стоят себе коровки и жуют. А рты их наполнены полупережеванной травой вперемешку со слюной. Насытившаяся корова эту смесь не глотает, она ее просто беспрестанно жует. В данном случае содержимое ее рта не является пищей – это жвачка.

Помните пик популярности жевательных резинок, когда они только появились в Советском Союзе? Я-то прекрасно помню, я был тогда школьником начальных классов. Ох уж эти душистые сладкие или мятные пластинки. Как мы все их жевали-жевали-жевали! С какой же завистью мы смотрели на «блатных» детей, которых родители снабжали заветными кусочками синтетики с ароматическими добавками. А потом, дорвавшись, мы жевали ее долго-долго, пока не пропадали остатки вкуса.

Если копнуть современное российское телевидение, то мы увидим именно эту самую пресловутую жвачку. Причем пережеванную до полной потери вкуса и цвета. Это констатация совершенно реального факта. Впрочем, жвачка остается жвачкой в любом случае. Новенькая, вся такая розовая и душистая, она, безусловно, лучше, чем скользкий синтетический комочек без вкуса и запаха. Но суть дела не меняется. Использование жевательной резинки просто для того, чтобы жевать, – привычка не очень здоровая. Большинство с этим согласится.

Поглощаемый телезрителем контент бесспорно является жвачкой разума в полном смысле этого слова. Механизм жевания жвачки подразумевает ненужное задействование жевательных мышц, не нуждающихся в дополнительной тренировке и накачке. Красоты накачанные жвала не прибавляют. Жвачка портит зубы и «награждает» носителя кариесом, выпавшей пломбой и прочими радостями жизни. А еще во время жевания обильно вырабатывается слюна и, не огорчайтесь, желудочные соки. Вырабатываемые вхолостую, эти кислотные секреции наносят вред пищеварительной системе, и у особо рьяных потребителей жвачки могут вызвать гастриты и язвы. Кроме того, кто ж знает, какой коктейль из химикатов на самом деле пихает в жвачку щедрая рука производителя?! Да и мусором жвачка становится мерзким и противным.

Тивигамка штука тоже мерзкая. И механизмы задействует те же самые. Это не пища для разума, тивигамка – квази-информация, которая подделывается под жизненно важную информацию. Ты как будто поглощаешь важную информацию, чему-то учишься, но в реальности практическая ценность практически всего контента российского телевидения равна нулю. Разум не питается, хотя среда для усваивания информации создана и мозгу приходится записывать то, что показывает экран. Бесполезное. У телезрителя со стажем ячейки памяти в мозаичном беспорядке заполнены разнообразными и в большинстве своем совершенно ненужными клочками телеконтента.

Ты жуешь, но не поглощаешь.

Как и в случае с воздействием жевательной резинки на желудочно-кишечный тракт (ЖКТ), потребление тивигамки вредно для центральной нервной системы (ЦНС). Тивигамка изнашивает алгоритмы усваивания информации своими фальшивками, она порождает тупое оцепенение апатии когнитивности, у особенно рьяных телезрителей она вызывает язвы… простите, психозы и деградацию личности. Сейчас (я очень хочу в это верить) таких одержимых зрителей стало все же поменьше. Узнать их легко – по погружению и интеграции личности в телереальность.

Разоблачить бесполезность телевидения предельно легко и просто, но на тебя зашумят, замашут рукой, обзовут занудой или странным. Как хорошо, что людей с отвращением к тивигамке становится все больше с каждым годом. Такое повальное отторжение телевидения связано и с невероятно массовой когнитивной апатией, которая задевает целые слои населения, и с тем, что ящик полностью утратил объективность. Но главным образом уход homo commodum от телевизора вовсе не означает, что рабы «всевидящего ока» предают владыку своего подсознания. Просто телевидение устаревает – ему не хватает интерактивности, той самой возможности сделать выбор. Сейчас на жвачке «сидят» в основном пожилые люди и люди с ограничениями по здоровью, те, кому просто нечем заняться из-за того, что им тяжело передвигаться. Да, книги, музыка, изобразительное искусство – они будут видоизменяться и будут жить. При оптимистичном варианте развития человечества. А вот телевидение, нанесшее массированный удар по умам поколений второй половины ХХ века, будет отмирать и уходить в прошлое. Или, мутируя, переползать в интернет-пространство.