Маленький человек в большом кресле

Стоп-стоп-стоп! Слишком уж мы увлеклись смертоубийствами. Тем более, что большинство маньяков – люди мирные и безобидные. Ну или хотя бы незаметные для окружающего их общества. И маниакальные их пристрастия могут быть совсем безобидными. Хотя, увы, не всегда. Иногда такие маньяки, попавшие на должность руководителя, губят множество людей – своих подчиненных. Я говорю не о кровавых злодеяниях в лесополосе, парке или на стройке. Речь идет об обычном профессиональном взаимодействии людей.

Я много лет работал под руководством одного умного, успешного и энергичного руководителя, за время нашего знакомства сменившего сразу несколько кресел главных редакторов различных изданий. Когда мы вместе работали в одной ведомственной городской газете, я наблюдал мощные психические метаморфозы, происходящие с сознанием и разумом этого человека.

Его фамилию я озвучивать не стану, но с методами работы этого человека хорошо знакомы сотни коллег, которые на собственных сознаниях испытали их мощную, сводящую с ума и губительную силу воздействия.

Он был назначен начальником ведомственного издания, по сути, стал человеком, имеющим права и возможности распоряжаться финансовыми потоками. Назначен на свою должность он был в чужой коллектив и, не успев сформировать там собственную команду, оказался в недружественном окружении. Почуяв опасность от людей, проработавших в издании многие годы, новый босс начал внедрять свою власть железной рукой.

В считаные недели редакция городской газеты (почти ежедневно «теряя» увольняемых старых сотрудников и обретая новых – из команды шефа) собрала свои манатки и переехала из уютного помещения с множеством маленьких комнат в дом, который раньше был зданием типографии, с огромными помещениями для цехов и высоченными потолками. Был быстро произведен ремонт: навесные потолки, сборные полы, куча ламп, красивая вывеска.

Отдельных кабинетов не стало (для всех, кроме руководства). Все работники теперь получили рабочие места в огромном зале, по образцу американских office-spaces – офисных пространств. И вот так вот, очень быстро, новый босс практически мгновенно сломил внутреннее сопротивление и противодействие подчиненных. Да, это были опытные и матерые журналисты, готовые и на войну поехать, и у диктатора интервью взять, и репортаж с пожара провести. Они ценили то, что их знают в правительстве, гордились своими профессиональными достижениями. И в одночасье вся их гордость и достоинство были сломлены, уничтожены, стерты в прах!

Его расчет был верен – «зубры» журналистики в свое время неплохо потрудились, чтобы достичь профессионального уважения и определенного статуса. Они подустали, принялись «почивать на лаврах», закрывались в своих кабинетиках, словно улитки в ракушках. А вот когда редакция была превращена в механизм, а они из мэтров журналистики стали винтиками этого самого механизма, их попытки сопротивляться новому руководителю рассыпались.

Шефу это дело понравилось. Я говорю про уничтожение сопротивления, власть. Поощряемый невероятной зарплатой (не буду озвучивать сумм, но примерно как у двадцати майоров полиции), а главное – страхом потерять эту самую зарплату и, конечно же, ужасом от вероятности потерять власть (!), шеф продолжил свои репрессивные методы правления.

Были введены утомительные совещания (в целом три совещания занимали примерно три – три с половиной часа в день), со своими правилами и установками. Если какое-то правило по небрежности нарушалось, виновника ждала суровая выволочка с вопросительными вскрикиваниями «ты что, дебил?!». Нет, это не оскорбление – он же не обвинял подчиненного в дебилизме, а всего лишь интересовался.

Горе тому, кто смел сказать шефу такую банальность, как «доброе утро». «Если ты в редакции, для тебя нет утра, – строго выговаривал шеф, – есть только день. И работа. Просыпаться и зевать надо дома. А здесь мы работаем, вкалываем!» В кавычках приведена не его прямая речь, но моя куда более приличная и печатная интерпретация того, что этот недобрый человек маленького роста обычно кричал в лицо покрасневшим от неожиданности, шока и внезапного стыда опешившим подчиненным. Стоп-стоп-стоп, я слышу отовсюду вскрикивания: «Начальник и не должен быть добрым!» Не спорю.

Поначалу мне нравились его тоталитарные и где-то садистские методы. Это было как в американской армии, где я имел честь служить когда-то. Помню Форт Беннинг (я был то ли первым, то ли вторым русским, оказавшимся на этой американской базе – Доме Рейнджеров США). Там я проходил boot camp – «курсы молодого бойца». Так вот, у нас в казарме – зале, рассчитанном на взвод, шестьдесят человек, – посреди зала на полу был вычерчен огромный прямоугольник. Это было место «табу». Заходить туда можно было только рядовому, назначенному мыть и полировать пол. Остальные из нас не имели права вступать в этот ритуальный прямоугольник.

Такая методика rough incorporative brainwashing (грубо принуждающая к сотрудничеству или «корпоративная» промывка мозга. – Прим. авт.) хорошо известна человечеству и применялась еще с незапамятных времен. Схожие «примочки» бытовали и в римских легионах, у крестоносцев за «неуставщину» в обмундировании (такую, как неправильно нашитый крест) могли запросто вызвать на поединок и заколоть «не отходя от кассы», а в немецких концлагерях малейший проступок, вроде неправильно надетой шапочки влек за собой немедленный расстрел мучеников. Третий рейх вообще крайне активно пестовал и развивал в своих гражданах мощные маниакальные структуры. Одной направленности.

Ладно, допустим, что когда шефу требовалось сломить сопротивление и неприятие его «старой командой», ему попросту не оставалось ничего другого. A la guerre com a la guerre, ничего не попишешь. Затем ему необходимо было заставить контору действовать как единый организм и создавать действительно хорошую газету. Окей. Насколько это было возможно в рамках ограничений «эту тему не трогайте», этот метод вкупе с поощрениями сработал.

А вот затем прагматизм закончился. Воцарившись, в полноте своей власти, шеф продолжил усиливать сводящее с ума угнетение подчиненных, которые, уже тихие и безропотные, попросту не понимали, что происходит. Какие же мерзости периодически случались на планерках – тех самых совещаниях! Находиться там должны были члены редколлегии (какое счастье, что я не редактор, а честный пишущий репортер!), и этим бедолагам доставалось сполна. Сеанс плоских шуток и феерических унижений длился часа полтора, а затем все расходились.

Подчиненные пытались защищаться, впадая в транс, их тела присутствовали на совещании, а души витали в Облачном Мире. Но беспощадная перекличка, неожиданно заданный каверзный вопрос моментально выявляли дезертира, и того ждала жестокая выволочка. «Ты что, совсем дебил?!» било в душу, но рвущийся ответ сдерживали ипотека, общий кризис профессии и становящаяся привычной внедряемая сабмиссивность.

Люди терпели, подчинялись, смирялись, начинали целовать руки и ноги (в переносном смысле, надеюсь). Те, кто терпеть не мог, бунтовали: увольнялись или были уволены, устраивали различные выходки, открыто высказывали свое мнение о руководстве и уходили, с шумом хлопая за собой дверьми. Журналисты – народ говорливый, и вскоре в профессиональном сообществе поползли слухи. А когда секретарь шефа, очень милая дама, которой не было еще и пятидесяти, внезапно скончалась, злые языки заговорили о «кровавой жатве», которую собирает «упырь».

Жертвами в этой ситуации стали не только члены коллектива, но и их руководитель. Для начальника работа из творческого и интересного процесса трансформировалась в постоянную, изматывающую, маниакально настойчивую борьбу за контроль и укрепление власти над каждым членом коллектива. Он словно мутировал, из адекватного начальника и толкового журналиста с талантливым пером превратился в микротирана, изводившего всех, кто был под гнетом его власти. И сам же страдал от того, что окружен «ничтожествами».

Не знаю, может в одной редакции с высокими потолками и сегодня дела обстоят схожим образом. Надеюсь, что нет. Но, я точно знаю, что корпоративную промывку мозга с удовольствием применяют многие маньяки-начальнички во множестве коллективов по всему свету. И с большим удовольствием делают это у нас, в России. К слову, в капиталистически беспощадных вроде бы Соединенных Штатах элементы такой мозгопромывки прописаны юридически и запрещены на законодательном уровне как «негуманные» и «наносящие непоправимый моральный вред».

Нет, я не отвлекся от темы. Корпоративное программирование личности применяется именно для того, чтобы сделать из человека своего рода маньяка, или, скажем помягче, маниакально приверженного работе сотрудника. Такое воздействие обязательно приводит к ломке личности и, как следствие, развитию побочных маниакальных увлечений.

Многие маньяки-убийцы, будучи пойманными, на весь свет вещали о том, что, несмотря на решетки и цепи, они по-настоящему свободные личности (в основном такая возможность предоставляется американским нелюдям из-за пресловутой свободы слова). Это наглая ложь. Склонность к маниям и сабмиссивность – родные сестры-злодейки. Маниакально одержимый какой-либо идеей человек подчиняет этому увлечению всю свою суть и личность. Он отдаст мании всего себя. И будет рабски служить своему маниакальному увлечению. Будь то подглядывание за кем-то, мания величия или же патологическая тяга к насилию и убийствам.

Отличить подверженного мании человека или же распознать эту патологию в себе можно по ряду признаков. Вот наиболее явные из них:

1. Улучшение настроения. Часто беспричинное, не вызванное какими-то явными внешними причинами. Эйфория, которая сменяется приступами гнева, раздражительности, страха.

2. Чрезмерная физическая активность. Часто она сопряжена с предметом мании и перерастает в суетливость, бесцельные метания. Повышенная психомоторная активность может ввергнуть подверженного мании в деструктивное состояние.

3. Отсутствие критического восприятия. Личность продолжает считать себя полностью адекватной и отдающей отчет в своих действиях, которые считает нормальными. Даже если действия эти носят явно патологический характер.

4. Пропульсия высшей нервной деятельности. Термин «пропульсия» происходит от латинского propellere – «гнать вперед» – и означает болезненное состояние, при котором человек не может контролировать себя и каждый шаг делает быстрее предыдущего. Пропульсия, или ускорение мыслительных процессов ярко характеризует маниакальное состояние, когда подверженный ему перескакивает от одной мысли к другой. Мысли становятся скомканными, речь неровной, сопровождающейся выкриками, слушателю сложно уследить за мыслью говорящего.

Мания – это опасная патология. Даже полезное пристрастие к чистоте, превратившись в манию, станет настоящим проклятием для одержимого человека. Ведь можно просто помыть руки – намылить и смыть водой. А если речь идет о мании, то человек будет мыть руки по десять, двадцать минут, с щеткой, до тех пор, пока не начнет сходить эпителий и руки не покроются кровоточащими ранами. Дело, конечно, ваше. И если вы осознанно идете на это, добро пожаловать в мир маний. Развивайте в себе Систему, укрепляйте ее, подчиняйтесь ей. Но если вы хотите остаться полностью свободной личностью, разрушайте Систему, избегайте неосознанного подчинения всем правилам безоговорочно. Думайте, а потом делайте. Поступайте абсурдно. И какой бы бредовой ни была действительность, относитесь к происходящему со здоровым чувством юмора.