Глава 29

– Кофе. В приемной, – едва слышно я еще раз отчеканил Аяне почти в самое ухо, провожая до двери.

Явление матери без всякого предупреждения и учета моей реальной занятости раздражало само по себе, не говоря уже о том, что я мог прекрасно предсказать, что за ним последует. Но когда моя кукляха исчезла из поля зрения, внутри будто началась какая-то странная дерготня прямиком за нервы. Как если бы к раздражению примешалась еще и тревога.

– Обязательно все это выпячивать, а тем более передо мной? – едко процедила родительница сквозь зубы. – Разве так сложно хоть в моем присутствии держаться в рамках приличий.

– Обязательным я считаю то, чтобы МОИ подчиненные и служащие слушались только МОИХ указаний, а не чьих-либо еще.

– Ну да, служащие эти, очевидно, получают у тебя очень неплохую заработную плату, учитывая стоимость ее обуви и одежды, – язвительности в тоне матери стало еще больше.

– Только лишь ту, что реально заслуживают, – безразлично пожал я плечами, позволив ее словам скатиться с себя как с гуся вода. Да-да, учусь у лучших в этом, мама. – Я тебя предупредил, что у меня сейчас очень напряженный рабочий момент, так что переходи, пожалуйста, к неприятной сути своего внезапного визита.

– К сути? – Видно вспомнив о Родионе, что, между делом, расположился в кресле в своей прежде обычной расплывшейся позе, она ткнула в него: – Это что такое?

– Это твой младший сын, мамочка, если ты вдруг забыла, как я выгляжу, – ухмыльнулся брат, явно возвращаясь к своему образу хамовитого мажора.

– Вопрос как раз в том, КАК ты выглядишь, – прищурилась она и указала на нашивку «охрана». – Это что за ужас?

– Хм… Это обычная форменная одежда всех действующих охранников в нашем холдинге, – пояснил я, прислоняясь спиной к дереву двери. Нарочно не садясь, чтобы еще и этим намекнуть дражайшей госпоже Уваровой, что мне сильно недосуг. – И чтобы выяснить эту ничуть не секретную информацию, тебе совсем не нужно было подниматься ко мне, как, впрочем, и дабы прояснить факт наличия этой формы на твоем младшем сыне. Он вполне мог бы все объяснить и на своем рабочем месте.

– Рабочем месте?! – чуть не взвизгнула мать, но тут же взяла себя в руки, покосившись в сторону приемной. – Так, все, хватит. Родион, снимай это и выйди, пожалуйста, мне необходимо перемолвиться с твоим братом парой слов.

– Мама, напоминаю, что мне так-то уже двадцать пять, и я вправе самостоятельно решать, во что одеваться, где и кем работать и когда и куда ходить, – с непрошибаемой ухмылкой ответил брат, а наша родительница моргнула недоуменно, будто услышала некую несусветную дичь. – И, кстати, если ты пришла насчет вчерашнего инцидента с Аланой, то мне тоже есть что сказать по этому поводу.

– Неужели? И что же?

– А то, что Захар в случившемся дер… безобразии вообще не виноват. Я напал на Алану, а значит, и все претензии ко мне. – Родька поднялся, становясь прямо и как-то слишком знакомо вызывающе задирая подбородок, а я мысленно закатил глаза. Мелкий всерьез думает, что он мне понадобится в качестве защитника и адвоката от матери? Наивный пацан.

– Ясно, – сухо прокомментировала наша визитерка. – А теперь, если ты высказался, то я все же прошу тебя покинуть кабинет.

Брат прищурился и демонстративно перевел взгляд на меня.

– Захар Александрович, разрешите вернуться на рабочее место? Или мне тоже подождать в приемной?

Упрямый мальчишка повторил иерархический фокус Людмилы и Аяны и этим вывел мать из себя.

– Ну хватит! Ты здесь не работаешь! Я не позволю тебе позорить семью…

– Мама, с каких пор честно работать, пусть и рядовым охранником, является более позорным, чем напиваться, накуриваться и дебоширить по клубам? А тем более для семьи, владеющей крупнейшим холдингом безопасности? – перебил я ее не слишком вежливо. – И да, Родион Александрович, вы можете идти на рабочее место.

– Просто Родион, – почти огрызнулся брат, нахмурившись, и исчез за дверью.

– Ну и? – выжидающе уставился я на мать.

– То, что случилось вчера в твоей квартире, просто недопустимо.

– Согласен. Использовать всякую химическую возбуждающую ерунду на мне считаю абсолютно недопустимым. Доведешь это до сведения госпожи Мазуровой сама, или мне этим озадачиться?

– Не понимаю, о чем ты. – Лицо матери стало ледяной непроницаемой маской. – Я имела в виду то, что ты не должен позволять брату мешать вам и использовать его как препятствие для вашего с Аланой сближения. Думаешь, я не понимаю, зачем он торчит у тебя? Семьям надоело ждать, когда вы созреете для окончательного воссоединения.

– Ух ты, какая интересная интерпретация событий. – Ей-богу, я чуть не рассмеялся. – Семьям, говоришь, ждать надоело? А чего, мама? Моего согласия соединиться с женщиной, которая не является моей истинной?

Даже не вздрогнула и не моргнула. Но как раз эта ее тотальная непрошибаемость являлась четкой характеристикой реального положения вещей.

– Опять городишь чушь. – Взгляд ее был непробиваем. – Если ты думаешь, что я не уловила от той девицы запах твоего… хм… физического интереса, то ты ошибаешься. И твоя невеста тоже, напоминаю, не лишена обоняния, но терпеливо сносит это. Все мы подвержены мимолетным увлечениям, Захар, но они же не должны становиться на пути у действительно ценных вещей и поступков в этой жизни.

София Уварова и ее излюбленная манера сворачивать с нежелательных тем на реальные или внушаемые недостатки и проступки собеседника. Только не забывай, что мы родная кровь, и у меня были годы тренировки общения с тобой, мама. И если я не проявлял раньше желания давать тебе понять, что давно могу противостоять, то это только потому, что и причин особенно не видел.

– Замечательно сказано, – ухмыльнулся я, вспоминая ее похождения по молодым кобелям, после которых я был вынужден кое-кому замазывать рты деньгами и угрозами. – Только я все же хотел бы выяснить, является ли вообще милашка Алана моей парой, или это вы дружным женским коллективом придумали и организовали?

– Ты позволяешь себе в чем-то меня обвинять? – Она подняла брови недоуменно и высокомерно. Ну точно картина маслом – оскорбленная невинная гордая аристократка.

– Я себе позволяю усомниться в достоверном толковании некоторых событий моей жизни и намерен с этим разобраться.

– Нет, ты не станешь заниматься такой ерундой, Захар. – Ах, что же это за царственный поворот головы, что за неимоверно повелительный взгляд! – Вместо этого ты сегодня же пригласишь Алану вечером в какое-нибудь приличное место на романтическое свидание, извинишься за вчерашнее недоразумение, и вы начнете всерьез обсуждать ваше ближайшее будущее!

– При всем моем к тебе уважении буквально через несколько часов я улетаю из города, ибо у меня не терпящие отлагательств дела. Я упоминал об этом не далее как вначале твоего визита, но ты, конечно же, не обязана запоминать столь несущественные мелочи. Но и по возвращении я ни черта не собираюсь тратить свое время на Алану, уж не до тех пор, пока буду иметь ясность с ее ролью в моей жизни. И тем более я не намерен извиняться за ту ситуацию, которую она сама целиком и полностью спровоцировала. Поставив, между прочим, под угрозу жизнь Родиона в первую очередь.

– Девочка просто устала ждать решительных действий от тебя!

Ну естественно!

– Бедняжка.

– Прекрати это, сын!

– Нет, мама.

– Ты не забываешься ли, противопоставляя себя семье? – Наконец-то гнев, настоящая эмоция сквозь треснувший вечный стокилометровый слой льда. – Кто ты без нас? Глупый щенок, пустое место!

– И я тебя люблю, мамуля, но не могла бы ты уже меня покинуть. Глупому щенку и пустому месту нужно немного поработать, чтобы у семьи, без которой я ничто, было на что позволять себе привычный образ жизни.

– Ты немедленно уволишь Родиона и велишь ему вернуться к себе!

– Сожалею, но у меня нет причин увольнять его. Да и гнать родного брата прочь из дома – натуральное скотство, не находишь? Он меня нисколько не стесняет.

Сверкающие острые ногти скрипнули по кожаной обивке кресла, выдавая бешенство матери, но поднялась она медленно и, как всегда, грациозно.

– Я так понимаю, что тебе стоит взять время на обдумывание и принятие единственно правильных решений, – произнесла она с неестественной невозмутимостью. – Что я была бы за мать, если бы этого не понимала и не пошла тебе навстречу. Не волнуйся, занимайся ПОКА спокойно своими делами, а я пообщаюсь с Аланой и ее семьей, все им объясню и прикрою тебя до момента твоего неизбежного переосмысления ситуации. Удачной поездки, сынок.

– И тебе всего хорошего, – ответил уже ей в спину и последовал за ней, намереваясь пресечь любой возможный выпад в сторону Аяны, при этом усмехаясь и качая головой. Интересно, сколько понадобится «подходов к снаряду», чтобы до нее хоть частично дошло, что беспрекословно подчиняться я больше не буду и добиваться своего ни впрямую и сразу же, ни в обход и продавливая упрямо и неотступно, у нее не выйдет. И странное дело, сейчас, решив не уступать ей, я вдруг ощутил себя дурным, упертым, но в то же время… счастливым, что ли, пацаном. Не тем, кто был вынужден сразу принять взвешенный и взрослый взгляд на мир и свои обязательства перед всем и всеми, а желающим… ну изучить его заново… Черт, лезет же в голову всякое. На самом деле нет ничего радующего в том, что я вынужден противопоставлять себя своей же матери. Это ненормально. Даже где-то гадко, но… но… но. Это моя семья, и не я изначально установил в ней правила.

В приемной мать притормозила-таки перед стоявшей у стола Людмилы Аяной, демонстративно игнорируя мое намекающее продолжить путь нависание у себя за спиной, и уставилась на мою кукляху своим «фирменным», вгоняющим в пол кого угодно взглядом. Учитывая, что моей девочке и так приходилось смотреть на нее снизу вверх, эффект должен был получиться мощный. Я видел столько людей, которых она реально заставила ощутить себя никчемным дерьмом одним только этим визуальным прессом. Уже открыл рот и потянулся к локтю Аяны, готовый «вытащить ее из-под обстрела», как вдруг сама мультяха откровенно вызывающе вздернула остренький подбородок, и не думая отвести свои громадные глазищи, и отхлебнула кофе из кружки. Госпожа асфальтовый каток отшатнулась, врезавшись в меня. Оглянулась почему-то едва ли не испуганно и рванула прочь, громко стуча каблуками.

– Идем, – потянул я Аяну обратно в кабинет.

– Я ничего не сделала, – тут же насторожилась она. – И слова ей не сказала!

– Захар Александрович, авиабилеты у вас на пятнадцать двадцать, – напомнила о насущном Людмила, и, глянув на часы, я понял, что у меня остался где-то час, чтобы подбить все самое срочное на пару дней вперед и собрать сумку в поездку. Благо давно имею привычку держать все самое необходимое наготове прямо тут, в офисе.

– Спасибо, Людмила. Аяна, расслабься.

Закрыв дверь, я не смог себе отказать в потребности облапать мою куклу и оставить поцелуй на ее шее, прежде чем усадить обратно на диван. Хрен знает почему руки и губы притянулись к ней как по собственной воле, как железо к магниту, несмотря на то, что мыслями был уже весь в работе.

– Так-то кое-кто уже официально трудоустроенный может теперь и иск кое-кому не в меру озабоченному вчинить за домогательство с использованием служебного положения, – пробурчала она, очевидно даже и не замечая сама, что прильнула ко мне сразу же, чисто на инстинкте, стоило только коснуться.

– Хм-мм, – потерся носом о ее висок и подтолкнул вперед, – ролевые игры начальник-подчиненная мы обязательно попробуем попозже, когда с самым срочным разберемся.

Оставшееся время я от Аяны не слышал ни звука, но сам факт ее присутствия в одном со мной пространстве успокаивал, компенсируя рабочее напряжение и стирая противный осадок от явления матери, что непременно будет иметь последствия.

– Так, все, поехали! – выключил я комп.

Родька, встреченный в холле, вроде двинулся ко мне, но потом махнул рукой и пожелал счастливого пути.

– То есть меня ты тоже с собой потащишь? – Аяна начала нервно ерзать на подъезде к аэропорту. – Вот на кой, скажи?

– Я большой начальник, и мне никак без личной помощницы. И к тому же я состоятельный бизнесмен, а всем же известно, что они прямо-таки не могут путешествовать без смазливеньких любовниц.

– Очень смешно, – огрызнулась она, зыркая по сторонам недовольно и все больше мрачнея.

– Не хочешь перекусить перед полетом? – поинтересовался я, заметив вывеску закусочной впереди и понимая, что приступ зверского голода может настигнуть сейчас девчонку в любой момент.

– Нет, – глухо ответила Аяна.

– Уверена?

– Да.

Пока мы стояли в очереди на посадку, она становилась все более тихой, при этом как-то очень пристально вглядывалась в лица стоящих поблизости будущих пассажиров, будто что-то в них выискивала.

– Может, в туалет? – сделал я еще попытку, закончив с очередным телефонным разговором.

– Нет. Лучше уж на такси и обратно в камеру, – она не говорила тихо, и на нас оглянулись. – Слушай, Захар, а давай я поклянусь тебе, что и шагу из квартиры до твоего возвращения не сделаю, а ты за это меня с собой не возьмешь? Еду чисто буду заказывать и на пробежки забью, а?

– Ты в Питере была?

– Нет.

– А теперь будешь. Я тебе город покажу. Не дури, со мной ты имеешь шанс увидеть то, что никогда не видела.

А еще я покажу тебе много чего нового и интересного, забравшись в тебя, как только мы заселимся в гостиницу. Так что прекрасно, что жить мы будем в отдельном домике, а то в соседних номерах никому отдохнуть бы не удалось. От предвкушения тело аж зазвенело в напряжении, и я невольно оскалился в довольной ухмылке.

– Я не хочу ничего, – насупилась Аяна, уткнувшись взглядом в пол, и сглотнула. А я внезапно ощутил себя слепым идиотом.

– Аяна, ты боишься летать? – спросил, взявшись за ее подбородок, чтобы взглянуть в глаза, но она резко дернула головой, освобождаясь и ускользая.

– Откуда мне, блин, знать! Я никогда этого не делала!

Слишком бледная, над верхней губой крошечные капельки пота, дыхание чаще нормы. Деби-и-ил! Я.

Наклонившись, я поймал ее аромат, и он мне сказал то, в чем отказывалась признаться упрямая кукла, подтверждая мою догадку и присвоенные себе эпитеты. Она действительно боялась. Еще как. А я, кусок дурака безмозглого, занятый только своими проблемами и мыслями, собирался затащить готовую впасть в панику полукровку на грани спонтанного обращения в самолет. И после этого я выходку Аланы нахожу недопустимой и тупой? Да я тут, похоже, по всем пунктам ее чуть не обошел.

– Идем! – Я подхватил наши сумки и потащил ее в сторону парковки.

Облегченный вздох девушки прозвучал как еще один укор мне. Ладно, я никогда не считал себя чутким и не прикидывался таким чересчур. Но сейчас стало мерзко и стыдно, и мне это чертовски не понравилось. Но еще больше меня покоробили свои же чувства от еле заметной улыбки моей анимэшки, когда мы выехали из города на трассу, а я отзвонился своему заказчику, что по семейным обстоятельствам прибуду на место не к вечеру, а завтра утром. Да уж, обломилась ночка бурного грязного секса на сегодня. Ну ничего, я на тебе потом отыграюсь, кукляха.

– Чем это ты так довольна? – строго спросил, не испытывая, однако, настоящего раздражения. Ну да, целая ночь за рулем перед напряженным рабочим днем – такая херня неважная.

– Я обожаю на машине путешествовать, – призналась Аяна, перед этим пару раз недоверчиво покосившись на меня, словно решая, можно ли доверить такую информацию. – Мы когда с парнями добирались сюда из нашей глухомани…Короче, это, наверное, самое прикольное, что было в моей жизни.

Тоже мне… другие поездкам на курорты и острова рады, а эту наивную балду, выходит, достаточно и просто на машине прокатить. Вон глазищи как сияют, и на каждую хреноречку и пригорок пялится восхищенно. Надо же… И, в принципе, не так уж и трудно по стране ездить, а не летать. Заранее просто нужно временной зазор предусматривать. А над страхом полетов нужно будет поработать. Потом, когда поймет, кто она, и научится сдерживать обращение осмысленно. Вот, кстати, у меня же знакомый есть в любительском аэроклубе, Сергей Фирсанов, оборотень. Так что суть нашей проблемы понять должен.

Нашей. Бля.