Книга: Грани матрицы
Назад: Часть 2 СТРАЖ
Дальше: Часть 4 ТРОЕ ПРОТИВ ВСЕХ

Часть 3
ПОБОРНИК СВОБОДЫ

Крупные прозрачные капли шлепались с бетонного потолка в небольшую лужицу на бетонном полу и разлетались тысячами брызг. Только этот звук нарушал тишину. Рядом со мной сидела девушка и держала меня за руку. Рука была нежной, лицо девушки – печальным и красивым. Высокие скулы, слегка раскосые глаза, полные губы… Национальность ее определить было невозможно. Одно точно – среди гостей Леонида ее не было. Я бы запомнил. И в этом мрачном подвале она выглядела как вырванная с корнем роза. Такой девушке только на балах танцевать…
Одежда прекрасной незнакомки, впрочем, для балов не подходила. Камуфляжная куртка, брюки из того же материала, высокие армейские ботинки. Впрочем, очень маленькие – и где только нашли такой размер?
Скорее всего, девушка не была пленницей. Пленником был я…
– Все в порядке, Евгений! – тихо прошептала незнакомка. – Ты у друзей…
– У друзей, – кивнул я. Соображать было трудно.
– Как тебя звать?
– Лиза.
– Хорошее имя.
Девушка выпустила мою руку и потрогала лоб. Прохладное прикосновение было успокаивающим и приятным. От руки шел едва слышный аромат ландыша. Или какого-то еще более изысканного цветка. Тонкий, едва уловимый запах был прекрасен…..
– Не волнуйся, – ласково произнесла девушка.
– А что, есть повод?
– Нет, Конечно нет!
– Почему ты тогда думаешь, что я буду волноваться? – Я попытался улыбнуться. Девушка заулыбалась.
– Вот таким я тебя и представляла! – сказала она радостно. – Как здорово!
Я не понял, отчего она пришла в такой восторг. Приподнялся, опираясь на локоть, и посмотрел вокруг.
Вопросы задавать в таком месте и в таком положении глупо. Нужно —расскажут все сами. Нет – нечего и пытаться что-то выведать. Во всяком случае сразу.
– Ты в нашем секретном бункере, – объявила девушка, словно угадав мои мысли.
Отлично! Хорошо бы еще знать, кто вы такие. Впрочем, кем бы ни были, ситуация складывалась интересная.
Лиза поднесла к губам маленький брелок в форме капли, светло-зеленый, цвета молочного изумруда, и сказала:
– Антонина, Макс, он проснулся, идите к нам.
Прошло меньше минуты, и в бункере появились новые люди. Одеты они были в такой же камуфляж, как и Лиза. Парень – высокий, лет восемнадцати. Лицо – самое обычное. Выражение, пожалуй, доброжелательное. Вытравленные добела волосы. Девушка – постарше, некрасивая, с крупными чертами лица и мужеподобной фигурой, пепельные волосы уложены как-то странно. Этой я бы палец в рот не положил. Но внешность бывает обманчивой.
– Приветствую тебя, соратник! – церемонно сказал Макс, протягивая мне руку. На пальцах три серебряных перстня и еще какая-то пластмассовая штука.
Руку я крепко пожал, не вставая, слово «соратник» отметил про себя. Кто знает, соратники мы с вами, ребята, или нет?
– Здравствуйте, Евгений! – тоном классной дамы проговорила Антонина.
Я кивнул. После непродолжительных словесных реверансов приступили к делу.
– Обманывать и дурачить вас мы не собираемся – карты откроем сразу, – сказал Макс. – Вот только прибудет Брат…
По тону, каким Макс произнес это «брат», я сразу понял, что это вовсе не его брат, а «Брат» с большой буквы. Прозвище, должность?
– Брат все объяснит, – мягко улыбнулась Лиза. И сразу захотелось верить – действительно объяснит.
– Что-то не очень хорошее произошло? – поинтересовался я.
– Почти, – кивнул Макс.
– Или, напротив, хорошее, – улыбнулась Лиза.
– Болтайте меньше! – одернула их Антонина. Я улыбнулся некрасивой девушке.
– Не будьте так строги с друзьями!
Антонина сурово посмотрела на меня и ничего не сказала.
Тем временем я сообразил, что до сих пор полулежу как больной, хотя чувствую себя вполне сносно. Сел, оглядел себя. На мне были камуфляжные брюки и такая же рубашка. Ноги – босые.
– Все в порядке? – поинтересовался Макс.
– Ты насчет моего самочувствия? Да ничего…
– Вот и отлично! Силы вам понадобятся.
– Силы нужны всем, – вздохнул я. – Может быть, вы перестанете толпиться вокруг кровати? Я встану.
Ребята расступились, а я поднялся на ноги. Голова слегка кружилась, но в целом я, похоже, был здоров.
– Где тут у вас можно попить? И умыться? – спросил я.
– Пойдемте, я покажу, – предложил Макс.
* * *
Мы сидели за столом впятером. Макс, Лиза, Антонина, я и Брат. Брат оказался постарше остальных ребят, но тоже очень молодым, лет двадцати пяти. С улицы он пришел в черных джинсах и в черной водолазке, голову обтягивала черная бандана с мелким белым узором. Поздоровался, вышел на несколько минут и вернулся уже в камуфляже.
Говорить «Брат», обращаясь к этому русоволосому пареньку, было немного странно. Однако затруднений особых не вызвало. Он был довольно симпатичным. Назвать «братом» какого-нибудь урода у меня бы язык не повернулся, а этого – вполне. Улыбчивый, но себе на уме молодой человек.
– Ты скажи: тебе правду сразу выкладывать или по частям? – спросил Брат.
– Смотря какая правда… Если ее только сидя слушать можно – то по частям. Но за один раз.
– Ты – полностью реконструированная личность, – заявил Брат.
Сказал спокойно и бровью не повел. Только слегка побледнел. У остальных вытянулись лица.
– Как это понимать? – переспросил я, не слишком волнуясь.
– Тело – клонировано. Сознание взято из матрицы, перехваченной зондом-разведчиком в звездной системе за много световых лет отсюда. Суперпроект наших медиков и космонавтов.
– Стало быть, сейчас идет три тысячи какой-то год?
– Нет. Гораздо ближе, – ответил Брат. – Две тысячи пятьдесят девятый. Матрица сознания вряд ли сохранилась бы тысячу лет в открытом космосе…
– Может быть, – сказал я. Матрица… в космосе… Мне это ничего не говорило. – И что на дворе? Человечество воюет с внешним врагом? Загнано в подполье мыслящими машинами? Свирепствует ядерная зима? Или планета захвачена инопланетянами?
– В общем-то, нет, – ободряюще улыбнулась Лиза. – До таких ужасов не дошло.
– Но может дойти, – сурово заявил Брат. – Мы участвуем в сопротивлении. Противодействуем официальным властям и мафии. Методом открытой борьбы и тайного террора. Именно для этого мы выкрали матрицу с твоим сознанием. И восстановили твою личность в твоем теле.
Я промолчал. То, что говорил молодой человек, звучало как-то уж очень фантастично. Но почему бы и нет? Если они со мной шутят, то и я пошучу. Если нет – будем приспосабливаться к обстоятельствам.
– Стало быть, вы – террористы?
– Мы – борцы за свободу, – ответил Макс. – Но мы не отказываемся и от ставки на террор.
– Глупо, – пожал плечами я. – Звучит, конечно, красиво, да только террор не может привести ни к чему хорошему. Террор вызывает ответный террор, разве не так?
– Ты еще не успел осмотреться, а уже судишь нас, – заметила молчавшая прежде Антонина.
– Наверное, погорячился, – вздохнул я. – И чем же вы заняты? Пускаете под откос поезда? Угоняете самолеты?
Ребята испуганно вжались в спинки кресел.
– Нет, такими вещами мы, конечно, не занимаемся, – ответила Лиза.
– Это бесчеловечно, – сказал Макс. – Нельзя построить мир на крови. Мы опираемся только на угрозы. Преимущественно – экономического плана. Бьем буржуев по самому больному месту.
– Что же тогда вы делаете? Бросаетесь тухлыми яйцами в политиков? Или пачкаете витрины краской? Это не совсем террор-Брат задумчиво смотрел на меня. Думал. Потом протянул руку и как-то неуверенно дотронулся до рукава моей рубашки.
– Похоже, ты действительно тот, кто нам нужен, – объявил он. – Великие цели требуют великих свершений. А иногда – больших жертв. Надеюсь, ты нам поможешь. Занимайтесь с ним, ребята. Рассказывайте все, что он хочет узнать. Дайте свободный доступ к Интернету. А я поеду к Большому Брату. Нам надо обсудить операцию.
И тут я окончательно уверился в том, что Брат – не имя и не кличка, а должность. Или звание. Иерархическая ступенька в организации. А от меня Брат ждет, что я способен не раздумывая убить несколько тысяч человек. Они, похоже, разучились это делать. И считают, что если я спокойно говорю о катастрофах и чудовищных преступлениях, значит, одобряю их.
* * *
– Когда мы услышали о «Проекте восстановления», то купили прекрасное медицинское оборудование, – рассказывала мне Лиза, сидя перед экраном телевизора. – Достать прядь твоих волос и определить с их помощью формулу ДНК не составило труда. А потом нам удалось даже купить капельку крови в Национальном банке крови – она была нужна, чтобы еще раз проверить формулу. Там, как и везде, работают продажные чиновники. Дороже всего обошлись нам услуги хакеров по взлому компьютера министерства науки. Дело в том, что матрица сознания представляет собой огромный объем информации. Больше тысячи терабайт. Перекачивать его даже современными средствами долго. Но за двести тысяч рублей хакеры сделали это дважды. Независимо продублировали матрицу. Мы проверили ее три раза. Правда, лучше бы мы не заказывали вторую перекачку. Хакеры спалились, их засекли. И теперь правительству известно, что некто располагает матрицей. Скорее всего, они вычислили кто. И поняли зачем…
– Стой, стой, – прервал ее я. – У меня слишком много вопросов! Что это за матрица сознания? Как ее делают?
– Прочитай об этом в Интернете. Данные, насколько я знаю, не засекреченные.
– Своими словами ты не можешь объяснить?
– Ну, понимаешь, собственно говоря, матрицы не умеют делать, насколько я в этом осведомлена. Во всяком случае, со стопроцентной вероятностью успеха. Для ее образования нужно качественное водное зеркало больших размеров. Например, озеро. Или спокойное море. Отражаясь от водной поверхности особой формы и свойств, проекция нашего сознания начинает жить самостоятельно. Образуется так называемый «волновой ментальный пакет». Этим феноменом объясняется появление призраков – вторично отраженных матриц сознания. А первично отраженные матрицы, ушедшие в глубокий космос, несутся к звездам. Они становятся все слабее, но теоретически их можно поймать даже за несколько десятков световых лет от Солнечной системы. Что и было сделано в твоем случае.
– Случайно гуляли по космосу и случайно наткнулись на мою матрицу?
– Нет, конечно. Ученые-экспериментаторы прочли в твоей книге описание дня рождения твоего друга. Эпизод, когда ты выходил к озеру. И с точностью до нескольких минут узнали дату и время. Это немаловажно – и для измерения пройденного светом расстояния, и для определения вектора поиска. Ведь Земля движется, вращается… Потом они направили в нужную область прыжковый зонд. Он выполнил задание и вернулся. Редкое явление, надо заметить! Как правило, зонды не возвращаются. Наверное, так решила судьба…
Не знаю почему, мне стало тоскливо. Неужели все, что рассказывает эта красивая, немного грустная девушка, – правда? Только теперь я понял, почему они сомневались, стоит ли открывать мне подробности моего появления на свет. Фактически я – лабораторное существо. По всей видимости, не вполне полноценное – как переписанная несколько раз кассета. Хуже крысы. Та по крайней мере обрела жизнь естественным путем…
– Ты не расстраивайся, – попыталась успокоить меня Лиза. – Матрица сознания – как молекула ДНК, имеет много уровней. Если она не восстанавливается, то не восстанавливается совсем. Если ее удалось воспроизвести, провалов в памяти у тебя не будет.
– Как я понимаю, клонировать тело было гораздо проще, чем спроецировать на мозг матрицу сознания? – спросил я.
– Да, в принципе это не очень сложно. Клонировать, вырастить кости и ткани, вживить базовые навыки… Работа на несколько дней.
– Несколько дней? – изумился я. – Даже не лет и не месяцев?
Лиза смущенно улыбнулась и мило пожала плечиками.
– Технологии идут вперед. Было бы достаточно питательного раствора и нужной аппаратуры… Контролировать рост клеток человек давно научился.
– Мне надо над всем этим подумать, – заявил я. – И желательно, не у вас в подземелье. Можно мне выходить к солнцу? В поле, в лес, в тундру? Где находится этот бункер?
– Этот – в лесу, – ответила Лиза. – В Подмосковье. Я с удовольствием составлю тебе компанию для прогулок. Если ты хочешь. Но для начала я все же предложила бы тебе узнать больше о современном обществе. Мы подготовили несколько обучающих фильмов. Может быть, ты посмотришь их? Это может пригодиться. Вряд ли нам встретится полиция, но все же… Документами мы тебя снабдим, а поисковый чип вставлять ни в коем случае не будем – нам как раз нужен человек, которого нельзя засечь стандартными средствами слежения…
– Давай посмотрим фильмы, – согласился я. – А потом погуляем. Кто же откажется от общества такой милой и прекрасной спутницы?
Как ни странно, Лиза покраснела и смущенно потупилась.
* * *
Сквозь листву летнее солнце грело мягко. От земли шел пар, даже в легкой одежде было душновато. Лиза, которую в комбинезоне защитного цвета трудно было различить на фоне листвы, с хрустом наступала на сухие сучки, шумно отстраняла ветки, смеялась и громко разговаривала, полностью нарушая маскировку. Я почему-то чувствовал себя будто на вражеской территории. Девушка немного ознакомила меня с предстоящей работой, и я прикидывал – каково это, скрываться от властей?
– Почему ты участвуешь во всем этом? – спросил я у Лизы, когда мы обсудили последние моды планеты и вскользь коснулись образа жизни современных людей. – Из того, что вы мне рассказывали, я понял, что риск при захвате ГигаТЭЦ очень велик. Не для исполнителя – для всего человечества…
Молодые бойцы, «соратники» обрисовали мне ситуацию только в общем. Однако же было ясно, что проект их грандиозен.
– Но ведь кто-то должен? – обезоруживающе улыбнулась девушка.
– Зачем? Разве тебе плохо живется?
– А я хочу, чтобы хорошо жилось всем. Хочу, чтобы наша страна шла в будущее с гордо поднятой головой. Чтобы мы смогли запускать свои исследовательские аппараты к звездам так же часто, как и американцы. Чтобы расширились возделываемые территории на севере. Мы ведь можем установить там устройства подогрева… Разве ты этого не хочешь?
Я не ответил. Разве можно на такой вопрос ответить отрицательно? Дело ведь только в цене, которую лично ты согласен за все это заплатить…
– Вот вы говорите, у меня нет чипа, по которому меня можно отследить… И что, это достаточное основание для моего воскрешения? Не проще ли было попытаться удалить чип у кого-то из ваших соратников?
Лиза покачала головой:
– Не проще. – Она немного помолчала, глядя себе под ноги. Потом повернулась ко мне. – Знаешь, меня считают у нас в отряде отчаянной. А на самом деле такая трусиха… Я вот что хочу сказать: наше общество больно. Каждый дрожит за свою жизнь, за безопасность. Даже те, кто входит в тайные организации. Для большинства это – способ пощекотать нервы. Или реализация каких-то личных целей, планов…
– И какие же планы у твоих соратников?
– Кто-то хочет разбогатеть. Кто-то – найти любимого человека. Кто-то – почувствовать себя гладиатором. Кто-то просто мечтает о власти…
– А чего хочешь ты?
– Я хочу жить полной жизнью. Иметь немножко денег, немножко власти, чуть больше любви. И чтобы все вокруг были при этом счастливы!
Темные волосы девушки растрепались. Она запыхалась, устала и поглядывала как-то чересчур ласково, с долей лукавства. Может быть, она надо мной смеется?
– И мы считаем, что ты сможешь преодолеть все трудности, связанные с реализацией проекта, который разработала центральная организация, – добавила Лиза после паузы.
– Почему? Так гласят пророчества?
– Так показывают расчеты. Вдали захрустели ветки. По лесу пробирались несколько человек.
– Твои соратники? Ищут нас? – спросил я.
– Где?
– Вон там.
Я показал рукой, и девушка только теперь услышала шаги. И сразу побледнела.
– Нет. Вряд ли. Макс бы сначала позвонил. Да и откуда он может знать, что мы здесь? Мы ведь бродили где придется.
– По поисковому чипу, – подсказал я.
– Им могут пользоваться только государственные структуры, – объявила девушка.
И в это время на другой край небольшой поляны вышли двое мужчин в черной форме.
– Полиция! – ахнула Лиза.
А один из полицейских, заметив нас, словно бы даже подпрыгнул от радости.
– Стойте, граждане! – громогласно закричал другой. – Предъявите ваши идентификаторы!
Даже лесному ежу было ясно, что меня сейчас заметут. Ведь ни идентификатора, ни поискового чипа, ни даже старого просроченного паспорта советского образца при мне не было.
– Убегаем? – обратился я к Лизе.
– Сопротивление закону… – прошептала девушка. – Конечно, убегаем! Мы ведь даже не переоделись!
Мы повернули к лесу и попытались скрыться за деревьями.
– Стойте, террористы! – раздалось сзади. – Мы применим спецсредства!
Есть ли у них при себе оружие или нет, об этом я раздумывать не стал. Какая разница?
Лиза бежала очень медленно. Тяжелые армейские ботинки были хороши для ходьбы по болотистым местам, но уж очень тяжелы. Вскоре стройные, не очень-то мускулистые ноги девушки начали заплетаться. Сам я бы мог бежать гораздо быстрее, но не оставлять же ее в лесу? Даже если за нами гонятся не бандиты, а полицейские. Кто знает, какие у них нравы.
Более шустрый полицейский, длинный, лет тридцати, был уже в двух метрах от нас. В руке он держал короткую дубинку с раздвоенным кончиком. Ударить сильно такой дубинкой вряд ли ударишь. Скорее всего, электрошоковое оружие.
Три прыжка – полицейский оказался возле Лизы и прикоснулся дубинкой к ее ноге.
Девушка жалобно закричала и рухнула лицом вниз.
Ах ты гад! Да разве можно так обращаться с женщинами? Я сделал шаг вперед, навстречу высокому полицейскому. Второй, очень крепкий, но тяжелый, отстал.
– Станьте на колени и поднимите руки! – приказал страж порядка.
Или бандит в форме. Вилка его трубки смотрела мне прямо в грудь. Наверное, Лизу он задел по ноге случайно – метил выше. Парализация в области груди была более надежной. Терялось дыхание, после этого уже не побегаешь.
Я бросился на полицейского. Терять мне было нечего – если поймают, уничтожат как подопытный образец. А девчонку жалко – из-за меня вся жизнь пойдет насмарку.
Дубинка полицейского уперлась мне в грудь. Взрыв боли, меня бросило на землю, я пытался вдохнуть и не мог. Тело ломало и корежило от боли, но двигаться я мог. Мгновение – и я из положения лежа ударил полицейского по ноге. Тот не ожидал сопротивления и тоже рухнул на землю. Вырвав электрошоковую дубинку, я ткнул ею полицейскому куда-то в спину. Тот вскрикнул и отключился. Ага, значит, использовать свое гуманное оружие – всегда готов, а испытать его действие на себе – слабо?
Тем временем рядом со мной оказался второй, крепкий тип в форме. Я поблагодарил судьбу за то, что у меня есть хоть какое-то оружие. С таким крепышом голыми руками не справишься – роста в нем от силы метр семьдесят пять, но шире меня раза в два. Хотя и я, в общем-то, совсем не щуплый.
Увидев у меня в руках дубинку своего товарища, полицейский замялся и начал двигаться гораздо осторожнее.
«Ну, если я не положу тебя сразу, ты меня узлом завяжешь», – подумал я. Сделав резкий выпад, я нырнул под выставленную дубинку мордоворота и ткнул его в живот.
Полицейский тихо крякнул, оседая, и успел-таки приложить своей дубинкой меня. На этот раз меня вообще отшвырнуло метра на два. Преодолевая страшную боль во всем теле, я поднялся, подполз к корчившемуся на земле полицейскому и ткнул его дубинкой еще пару раз – в ногу и в плечо. Мускулистое тело два раза вздрогнуло.
Я повернулся к высокому. Тот лежал смирно.
От боли на глаза сами собой наворачивались слезы. Но оставаться здесь было нельзя. Нападение на патруль… Да нас с Лизой просто убьют после этого!
Я сорвал с пояса крепкого полицейского футляр для дубинки, подобрал саму дубинку, валявшуюся на земле. Вставил ее туда, повесил на пояс. Вторую, ту, которую отобрал у высокого, зашвырнул в кусты. Похоже, она слегка разряжена. Пусть потратят время, поищут. Бросать табельное оружие не принято нигде. Каждое мое движение отдавалось болью.
Лиза перевернулась на бок и с тоской наблюдала за моими действиями.
– Больно? – спросил я.
– Нога отнялась, – тихо ответила девушка. – Полчаса точно не смогу идти. И ползти больно. До того времени нас найдут. Уходи! Я скажу, что тебя не знаю…
Я попытался рассмеяться, но ответом на это была волна боли.
– Не найдут.
Наклонившись, я подхватил девушку на руки. В моем нынешнем состоянии это было все равно что поднять бугая-полицейского до того, как по мне походила шоковая дубинка. Руки просто обрывались.
– Говори, куда идти.
– К той елке. – Лиза кивнула на дерево метрах в тридцати.
И я побрел.
Пять минут назад нести Лизу на руках было бы просто приятно. Весила она, наверное, килограммов пятьдесят. Ну, пятьдесят пять. А сейчас, когда руки и ноги пронзали спазмы и судороги, оставалось только скрипеть зубами.
– Как ты можешь идти? – спросила Лиза тихо. – У тебя страшное лицо… Серое, жесткое… Больно?
– Есть немного. Но с каждой минутой – все лучше.
Я был не совсем искренен. Боль действительно проходила. Но тяжесть в мышцах рук усиливалась. Вот если бы сесть под елку да никуда не ходить, скоро стало бы совсем хорошо…
– Я вызову Макса, – сказала Лиза, снимая с пояса телефон.
«Неглупо, – подумал я. – Можно было догадаться и пораньше».
При иных обстоятельствах мне бы вовсе не понравилось отдавать Лизу кому-то другому. Но сейчас в мозгу сидела лишь одна мысль – избавиться от тяжести! Да и насчет Макса… Если девушка бродит со мной по лесам, это еще не значит, что она не его подружка. Или не подружка Брата…
На телефоне, который Лиза сняла с пояса, загорелся экранчик, на нем показался Макс в обнимку с Антониной. Они сидели в том зале, где мне показывали, как пользоваться современным Интернетом.
– На нас напал патруль, – сообщила Лиза. – Евгений тащит меня на руках, но его тоже поразили электрошокером. Выйдите, помогите нам!
Я ожидал, что Макс вскочит, ринется к двери, но он остался на месте. Скорее всего, растерялся.
– А если нас вычислят средствами слежения? – строго спросила Антонина. – И найдут вход на базу? Инструкция категорически запрещает дежурным выходить в такой ситуации.
– База – частное владение. Никто не имеет права вторгаться туда без санкции. А наша стычка с полицейскими не имеет к базе никакого отношения.
Добирайтесь сами, – заявила Антонина. – Вам осталось всего двести метров до потайного хода. Я засекла твой телефон.
Связь оборвалась. Всего двести метров! Я с трудом сдержался, чтобы не выругаться. Лиза тихонько заплакала.
– Она всегда меня терпеть не могла. А Макс у нее под каблуком, – сообщила она.
– Они хоть внутрь-то нас пустят?
– Конечно. Они только выходить боятся. Слишком неожиданно все произошло.
Шаг, другой, третий. Вот и покосившийся забор из сетки, отделяющий территорию базы от окружающего леса.
Сзади между тем послышались крики. Команды через мегафон, шум двигателей. Не иначе худой полицейский очухался и тоже вызвал по рации подмогу. Надо было вырубить его сильнее. Да поздно жалеть. Сделанного не вернешь.
Последние несколько метров до ржавой, закрытой на тяжелый висячий замок двери я пробежал. Лиза всунула в незаметную щелку карточку, и дверь вместе с замком уехала вниз. Сама дверь представляла собой муляж на бронированном листе, закрывавшем вход и открывавшемся совсем по другому принципу. Он двигался вверх и вниз на хорошо смазанных салазках.
* * *
Мы юркнули в образовавшийся ход. Дверь бесшумно поднялась за нашей спиной.
– Теперь, надеюсь, мой поисковый чип не так легко засечь, – довольным тоном сказала Лиза. – Из-под земли его сигнала не слышно.
– А они не определят, кто ты, по сигналу? – спросил я.
– Нет. Сигналы разных чипов, конечно, различаются. Но существует не больше тысячи базисных сигналов – на тот случай, если ищут конкретного человека в конкретном месте среди других людей. Всунуть всю информацию идентификатора в короткий пеленгующийся радиосигнал не так просто…
– Но они ведь поймут, где мы спустились под землю!
– Вряд ли они включили спутниковую систему обнаружения сразу. К тому же мы могли сесть в незарегистрированный бронированный автомобиль. Через него сигнал личного идентификатора не проходит. Сам автомобиль должен быть оборудован маячком, но его можно убрать. Это ведь не вживленный в тело чип!
Мы шли по длинному коридору. Каждые метров тридцать я прислонял Лизу к стене, чтобы передохнуть. Пот с меня лился градом, толстая камуфляжная рубашка промокла насквозь. Девушка не могла самостоятельно даже стоять.
Можно было, конечно, остановиться и отдохнуть, но мне хотелось отойти от потайного входа в бункер как можно дальше. Ближе к другой двери, через которую мы вышли на поверхность.
Когда я поставил Лизу на землю в очередной раз, поддерживая под мышки, она обняла меня за шею, поцеловала и шепнула:
– Спасибо.
Половину усталости словно рукой сняло. Мы были потные, грязные, уставшие… Но разве это было сейчас важно?
– У меня не было выбора, – тихо сказал я.
– Выбор всегда есть. Ты молодец.
– Тебя я мог бы нести на руках и три километра, – заявил я, понимая, что преувеличиваю свои силы.
Спасибо тебе, Лиза. Без тебя мне было бы здесь очень одиноко.
Девушка прижалась ко мне еще крепче. В глазах ее стояли слезы.
– Мое настоящее имя – Алиса, – внезапно призналась она. – Лиза – подпольная кличка. Также, как у Макса и у Антонины. Но ты называй меня так, как раньше. Мне нравится. Да и не хочу, чтобы кто-то знал, что ты знаешь.
– Конечно, – сказал я, снова поднял ее на руки и, одолев за один раз сотню метров, вошел в главный зал бункера.
Макс и Антонина сидели на диване и наше появление встретили равнодушно. Большой экран, разбитый на несколько квадратов, показывал разные участки леса, обозреваемые скрытыми камерами внешнего наблюдения. Под одной из камер сгрудилось человек десять полицейских и людей в белых халатах. Они оказывали помощь валявшимся на земле товарищам. Полицейские, которых я вырубил электрошокером, не спешили вставать. Ну прямо футболисты, зарабатывающие пенальти. Или больничный. Или премию – что им там полагается за бой с превосходящими силами противника.
– Поздравляю! – как ни в чем не бывало улыбнулся Макс. – Ты ранена, Лиза?
– Евгению досталось шокером два раза! – негодующе воскликнула девушка. – А вы даже не подняли дверь!
Она замолчала, сверля соратника гневным взором.
– Зато теперь мы знаем, что на Евгения можно положиться, – спокойно сказала Антонина, – Он способен выполнить то дело, ради которого мы хотим его нанять.
– Только буду ли? – спросил я.
– Это не нам решать, – заявила дурнушка. – Поговоришь с братьями – и все станет ясно.
Я положил Лизу на диван, осторожно пощупал ее больную ногу. Девушка тихо застонала и отстранила мою руку.
– Пройдет часа через два, – спокойно сказал Макс. – Если она сильно ей не дергала. А у тебя, наверное, снижен болевой порог?
– Наверное, – мрачно ответил я.
Скорее всего, я просто меньше обращал внимания на боль, чем все они. Но, может быть, у меня в мозгах действительно образовалась какая-то трещина. Или нервы стали менее чувствительными. Да и вообще, кто поручится, что вся эта провокация не была организована специально?
– У вас тут есть баня? Душ, на худой конец? Или, еще лучше, сауна?
– Есть, – улыбнулась Лиза. – Подожди минут двадцать – и мы пойдем туда вместе.
Заманчивое предложение. Я упал в кресло и расслабился. Очень хотелось пить, но просить Макса или Антонину принести воды я не стал принципиально.
* * *
Хотя Макс и Антонина не участвовали в последних событиях, в сауну они пошли тоже. Во-первых, по их словам, они сильно переволновались из-за нас, а во-вторых, по их же мнению, глупо было тратить энергию только на двоих. Сауна на базе была большая.
Все мы надели купальные костюмы и чинно расселись на полках, вдыхая раскаленный воздух с запахом эвкалипта. Лиза массировала больную ногу, я похлопывал себя по груди чужим веником, найденным в предбаннике. Говорят, в сауне с сухим паром веник не полагается, но кто-то здесь считал иначе. Я тоже. Макс, видно, не совсем потерял совесть, потому что скромно помалкивал. Антонина же донимала меня вопросами:
– Что, сильно больно, когда бьют электрошоковой дубинкой? А самому ударить человека – это не страшно? Случалось ли тебе вообще убивать?
Я не отвечал, но дурнушку мое молчание не смущало. Сейчас, когда она убрала с лица всю косметику, я понял, что Антонина молода, наверное, даже моложе Макса. И похоже было на то, она провоцировала меня специально.
Лиза, которая больше не морщилась – наверное, боль отпустила, – неожиданно встрепенулась, метнула сердитый взгляд на соратницу и заговорила:
– Я уже объясняла тебе, Евгений. Нынешнее общество любопытно и трусливо. Если где-то начинается конфликт, люди припадают к экранам мониторов, чтобы не пропустить особенно эффектные бомбовые и ракетные удары, взрывы заводов и жилых домов, эпизоды, где из-за угла расстреливают людей и машины… Но в то же время сами «граждане» боятся высунуть нос на улицу в девять вечера, вдруг что случится. Как же, ведь существует одна миллионная доля шанса, что наткнутся на уличную банду и те отберут у них безличную расчетную карточку. Особого вреда бандиты гражданам, как правило, не причиняют – они тоже очень трусливы, нарушая одни статьи кодекса, свято чтут другие – те, за которые наказывают строже.
А вот спроси любого из них: если бы он мог одним-единственным словом остановить войну, идущую в далеком краю, и лишиться зрелища, сказал бы он это слово? Только шестьдесят процентов добряков ответят: «Да, сказал бы»! А двадцать процентов заявят:
«Нам все равно»! Им лень языком пошевелить, произнести заветное слово, пусть даже это ничего им не стоило бы. Остальные двадцать процентов или готовы развязать войны еще в нескольких странах, себе на потеху, или категорически против прекращения той, что идет. По разным причинам: от простого любопытства до личной выгоды! И совсем ужасна статистика другого опроса – его проводили совсем недавно. Население спросили: что для вас важнее – потеря ста рублей с личного счета или гибель тысячи людей? Девяносто процентов заявили: сто рублей дороже, если эти люди будут иностранцами. Восемьдесят пять – если люди будут из другого города. А пятидесяти процентам сто рублей все равно дороже, даже если погибнут их соседи! Заметьте, никто не предлагал им отдать сто рублей – они не смогли расстаться с ними даже в мыслях!
Антонина скривилась, поняв, в чей огород брошен камушек.
– Ты всегда была поклонницей тестов и дешевых социологических опросов, – произнесла она пренебрежительным тоном. – Люди – стадо. Ими необходимо управлять.
– И управлять, конечно, собираешься ты? – вмешался я.
Дурнушка меня уже порядком достала.
– Нет. Я не против, чтобы мной управляли. И управляли железной рукой. Но это должны быть достойные люди. Я не побежала к вам не потому, что боялась попасть в лапы полицейских. Только кто бы выиграл от этого? Если б ты, Лизка, попалась, то под «правдосказом» рассказала б, наверно, и о нашей базе, существование которой до сих пор – тайна для спецслужб. Вот это было бы преступление. А я действовала по инструкции.
– Инструкции тебе дороже живых людей! – воскликнула Лиза.
От горячего спора в сауне стало еще жарче, чем прежде. Во всяком случае, так казалось.
– Пойдем, искупаемся в бассейне, – предложил я Лизе.
– Не могу встать, – прошептала она.
– Я могу тебя отнести, – начал было Макс, но Антонина так на него посмотрела, что он сразу сник.
– Теперь уже не надо, – тихо сказала Лиза.
Я подхватил ее на руки, вынес из горячей сауны и бросил в бассейн. А сам прыгнул следом – вдруг она начнет тонуть. Но Лиза, хотя нога ее до сих пор слушалась плохо, держалась на воде уверенно.
* * *
Большой Брат оказался мужчиной среднего телосложения. Нос с горбинкой, небольшие залысины… На вид ему было лет сорок. «Просто Брат» поглядывал на него с подобострастием.
Переодеваться в камуфляж, как делали в убежище все «соратники», Большой Брат не стал. Остался в темной водолазке и бархатном пиджаке. Взгляд у него был острый.
– Хотите говорить один на один или кого-то пригласим? – сразу перешел к делу Большой Брат.
Меньшему Брату, по-моему, это не слишком понравилось. Наверное, он думал, что уж ему-то командир доверяет. Я сдержанно улыбнулся:
– Зависит от того, насколько вы намерены быть откровенны. Если вам удобнее без соратников, давайте поговорим с глазу на глаз. Лично я не против, чтобы присутствовали ваши подопечные, хотя не все в их поведении мне нравится.
Большой Брат понимающе кивнул.
– Я просмотрел отчет о последних событиях, который дал мне Брат этой ячейки. Ваши боевые качества выше всяких похвал, остальные действовали по инструкции. Но желание гостя – закон. Давайте поговорим наедине.
Это была явная передержка, я говорил совсем не то. Большой Брат выдал свое желание за мое. Впрочем, не все ли равно?
– Идет.
Молодой командир удалился – с партийной дисциплиной у них был порядок.
– Не слишком ли они молоды для вашей работы? – напрямик спросил я, как только Брат вышел.
– Они сами хотят силы, власти и значительности. – Большой Брат пожал плечами. – Под руководством старших товарищей эти ребята способны добиться многого. А наши цели во многом совпадают с общественными интересами.
– Допустим, – кивнул я. – А от меня что вы хотите?
– Хотим предложить вам хорошо оплачиваемую работу.
Большой Брат проворно вытащил из-под стола кейс, открыл, на свет появились бутылка коньяка, два лимона и плитка шоколада. Там же нашлись и маленькие пластиковые стаканы.
– Я-то надеялся, что вы воскресили меня как последнего романтика… А вы, похоже, хотите сделать меня соучастником тривиального разбойного нападения.
– Без высоких идеалов нет жизни, – улыбнулся Большой Брат, разливая коньяк и нарезая лимон внушительной финкой с фиксирующимся лезвием, которую он выудил из кармана пиджака. – А предложить мы вам хотим совсем другое.
– Как к вам обращаться? – спросил я. – Большой Брат язык не поворачивается. Прямо что-то из Оруэлла…
– Там был Старший Брат. – Мой собеседник усмехнулся и поднял стакан.
Вообще-то, я это помнил. Любопытно, что и он тоже читал антиутопию, ставшую классикой.
– Зовите меня Анатолием. Хотя какая разница? Настоящего имени я вам не скажу. Выберите любое.
– Если вам нравится Анатолий, пусть будет так. И что же вы от меня хотите, Толик?
Мы пригубили коньяк. Судя по всему, Большой Брат не был к нему привычен – очевидно, хотел сделать приятное мне. Он как-то странно дернулся – то ли от коньяка, то ли от моего обращения – потом улыбнулся.
– Чтобы вы захватили термоядерную электростанцию на Печоре. Доказали, что это возможно. Взрывать ее не требуется, убивать живых людей – тоже. Думаю, никто, кроме охранников, на вашем пути не станет. А охранники – подлые наймиты, которые получают деньги за риск.
– Оставьте патетику для молодежи, – сказал я.
– За эту акцию нам очень хорошо платят владельцы сибирских гидроэлектростанций, – вернулся к теме Анатолий. – Мы получаем приличные деньги на продолжение нашей борьбы. Ну и, кроме прочего, мы должны потребовать долю в строящейся ТераТЭЦ.
– Что за ТераТЭЦ?
– Электростанция, которую собирают на орбите. Будет вырабатывать три тераватта мощности. Три тысячи гигаватт.
Мы выпили еще по стаканчику коньяка. Съели по дольке лимона. Я отломил кусочек шоколадки. На вкус она была плохонькой – что-то вроде соевой сладкой плитки.
– Понимаю задумку владельцев электростанций. Но доля в строительстве ТераТЭЦ? На кого вы собираетесь оформить акции? Это ведь смешно. Если не грустно. Организации, на которые вы захотите оформить полученные шантажом акции, закроют через несколько часов после такого требования. А людей арестуют – если вы предполагаете оформить акции на частных лиц. Или вы готовите мощную провокацию, дабы устранить конкурентов?
Анатолий смотрел на меня и ухмылялся.
– Мне нравится ход ваших мыслей. Но подобные провокации дорого обходятся. Думаю, акции ТераТЭЦ будут расти в цене с каждым днем. Что касается легализации нашей доли, то в современном компьютеризированном обществе, где в ходу только электронные деньги и поручения, а партнеры зачастую не знают друг о друге ничего, кроме электронных адресов, деньги отмыть трудно, зато легко сохранить заработанное. Мы выдадим доверенность банку, и он будет обслуживать наши интересы.
– Банк, связавшийся с террористами, закроют.
– Никогда. Ему еще приплатят за то, чтобы он вел с нами дела. Ведь правительству нужно будет с нами договориться!
– Тогда он закроет ваш счет или откажется представлять ваши интересы. Вернет акции обратно.
– После этого любой банк ждет разорение. Клиенты не захотят иметь с ним дел – ведь и их счета точно так же могут подвергнуться контролю. Никто не бьется за свою независимость и конфиденциальность сделок с таким остервенением, как банки. А какая реклама для банкиров! Поверьте, они согласятся. У меня уже есть договор с несколькими крупнейшими швейцарскими, общеевропейскими и американскими банками. Остается только выбрать. Патриотичнее было бы вложить средства в нашу кредитную организацию, но против нее действительно могут применить санкции. Зарубежные партнеры помощнее. Так что придется лить воду на мельницу врага. Я откинулся в кресле и расхохотался.
– Дело за малым. Захватить электростанцию. Вы предлагаете мне сделать это в одиночку? Или дадите пару рот зеленого молодняка в поддержку? Знаете, прежде я никогда не занимался подобными вещами. Спору нет, затея интересная. Но, может быть, стоит начать с малого? Скажем, ограбить кого-то в темном переулке. Или совершить разбойное нападение на поезд. Зачем же сразу замахиваться на хорошо охраняемый объект?
– Мы дадим вам деньги и оружие, – спокойно отозвался Большой Брат. – А также все ресурсы нашей организации. Это очень немало. И, надеюсь, вы проведете операцию сами, без поддержки. По своему сценарию, который не в состоянии будут разгадать представители властей. Поверьте, это не так сложно, как кажется. Если действовать нестандартно.
– Власти, естественно, осведомлены о том, что мы попытаемся захватить станцию? Точнее, о том, что вы планируете подобную акцию?
– Такую информацию не утаить. Но выбор времени и способа – в ваших руках. Есть некоторые нюансы… Мы обсудим их после того, как вы согласитесь.
– Если я не соглашусь, меня усыпят? Анатолий задумчиво посмотрел на меня.
– Может быть, не так просто… Но вы знаете слишком много…
– А если я возьму деньги, оружие и уйду? Сдамся властям?
– Вы вряд ли сделаете это, когда узнаете больше о строительстве ТераТЭЦ, – покачал головой Большой Брат. – К тому же мы платим вам триста тысяч единовременно и отдаем пять процентов акций, которые вы выторгуете у правительства. Точнее, у американцев… Думаю, они стоят еще больше.
– Подумаю, – кивнул я. – Вы умеете убеждать.
Анатолий довольно улыбнулся. На его месте я бы не стал радоваться. Позиции главаря террористов были слабые, если не сказать хуже.
– Тем более, вы не сбежите от Лизы, – добавил Большой Брат.
Я невольно поморщился.
– Почему вы решили, что она меня интересует?
– А кого она не интересует? К тому же вы спасали ее, рискуя жизнью.
– Последний романтик. В наше время так было принято.
Большой Брат покачал головой. Что ж, он был прав. Лиза, или Алиса, мне не просто нравилась. То, что я испытывал по отношению к ней, было намного глубже.
– Нужно обсудить гарантии нашей с ней безопасности после операции, – заметил я. – В ваших руках рычаги давления. Думаю, было бы справедливо сделать невозможным их использование.
– Слова соратника вам недостаточно?
– Естественно.
– Думаю, мы сможем разработать меры безопасности, приемлемые для всех.
Мы выпили еще по рюмке. Слегка захмелевший Большой Браг спрятал бутылку и снедь в кейс. Хоть он и пытался повторить некоторые приятные обычаи прошлого, получалось у него так себе. Кто же пьет так воровато?
* * *
После достижения договоренности мы собрались вместе. Большой Брат и просто Брат. Лиза, Антонина и Макс, а также два паренька, приехавшие с большим Братом. Они ожидали своего начальника в машине наверху, изображая влюбленную парочку. Теперь эти ярко наряженные ребята сидели среди нас, и их поведение не позволяло заподозрить молодых людей в гомосексуальных наклонностях. Впрочем, кто знает?
В совещании принимали участие два хакера, ярые сторонники организации. Они присутствовали на собрании в виртуальной форме. Каждый – на своей половине экрана большого монитора, висевшего на стене в большом зале.
Большой Брат держал речь, обращаясь ко мне, но одновременно говорил для всех – чтобы молодежь оценила степень доверия к ней. Впрочем, сведения, которые он оглашал, мне были интересны, но представляли мало ценности, пожелай кто-то продать их правительству.
– Когда мы выкрали матрицу сознания господина Воронова и купили аппаратуру для клонирования и воспроизведения личности, это, к сожалению, не прошло незамеченным властями. И они в срочном порядке реализовали свой проект. По данным наших источников из института клонирования, там воспроизвели еще одну личность господина Воронова, – сообщил Большой Брат, произнеся последние слова почти шепотом.
Чувствовалось, что говорить о таких вещах лидеру тайной организации нелегко. Сказывалось табу на разговоры о клонировании, об экспериментах с сознанием и прочие «скользкие» темы. Анатолий пытался выглядеть прожженным циником, но в роль вошел не полностью.
– Как сообщают наши коллеги-хакеры, «Институт К» оборудует помещения и закупает материалы, продукты и одежду, соответствующую началу века. Это позволяет предположить, что они или воскресили вторую версию господина Воронова, или сделают это в ближайшее время.
– Зачем? – преувеличенно спокойно спросил я.
– Они просчитали, какое поручение мы можем дать вам. Найти вас они не в состоянии. Поэтому пошлют против вас вашего клона.
Неглупо. Мой клон – считай я сам – может предвидеть мои действия. Но и я могу предвидеть его.
– Есть определенная доля вероятности, что мы сговоримся, – заметил я.
– Исключено! – выдохнул Большой Брат. – У человека нет злее врага, чем он сам.
Я был несогласен с лидером террористов. Впрочем, все зависит от человека. Для Анатолия, возможно, так оно и есть, а для меня – все иначе. Но и я могу ошибаться…
– Одним словом, главное препятствие – линия обороны, построенная тобой самим, – неожиданно перешел на «ты» Большой Брат. – Впрочем, если начать атаку сейчас, когда они еще не успели подготовить твоего двойника, даже если клонировали его, эта проблема снимается.
– Но я не умею пользоваться оружием и не знаю ничего о станции, – возразил я. – К тому же мы так и не условились относительно гарантий.
– Каких гарантий? – встрепенулся меньший Брат.
На лице Лизы тоже изобразилось разочарование, она, видно, не ожидала, что я начну торговаться. Одного она не понимала, что и сама не более чем пешка в этой игре, что старшие товарищи, не задумываясь, пожертвуют и ее чувствами и, возможно, даже ее жизнью.
– Тех, о которых мы говорили с вашим руководителем, – ответил я. – Напрасно вы думаете, что я полезу в пекло очертя голову. Вы, возможно, знаете меня давно, а я вас – совсем недавно. И пока не вижу, почему я вам должен доверять, во всяком случае большинству.
Макс потупил глаза, Антонина вздернула подбородок с таким видом, будто мои слова ни в коей мере к ней не относятся.
– И без подготовки я никуда лезть не собираюсь, – заявил я. – Пусть хоть трижды внезапность будет на моей стороне.
– Это разумно, – буркнул меньший Брат. Как будто я не знал этого без него!
* * *
В результате переговоров с Большим Братом, с которым мы вновь остались одни после общей беседы с соратниками о принципах деятельности организации, мне удалось добиться определенных обязательств с его стороны. Беседа шла долго и тяжело, но теперь я был почти уверен в том, что меня не обманут.
Хакеры предоставили мне удостоверение личности, называемое сейчас идентификатором, на имя Евгения Галкина. Фамилию я выбрал сам. Галка – не ворона, но близкая по духу птица. В принципе, можно было оставить и прежнюю фамилию – мало ли на свете Вороновых? Но в таком деле все-таки лучше перестраховаться.
Документы, конечно, были липовыми. Тем не менее обычный полицейский патруль вряд ли что-то заподозрит, а детальной проверки не выдержит и настоящий идентификатор, выписанный на мое имя. Потому что спецслужбы в состоянии раскопать любые сведения о человеке, попадись он им в руки. Мне полагалось иметь еще и трудовую книжку, и налоговое свидетельство, и карточку пенсионного фонда. Точнее, не сами бумажки, а соответствующие счета. Подделать их было можно, но требовался не один день.
Теперь я владел кредитно-расчетной карточкой, на которой лежали триста тысяч рублей, сумма по нынешним временам баснословная. Карточка была самой настоящей, не фальсифицированной. В этом обществе к деньгам относились намного серьезнее, чем даже к идентификации личности. Последняя, по большому счету, касается одного отдельного человека, а деньги нужны всем, без них никуда. Так что денежный оборот был под контролем, деньги не могли взяться из ниоткуда и исчезнуть в никуда. Мои друзья-террористы неплохо зарабатывали. И поделились со мной. Поразительно щедро… Ну да на это у них, наверное, имелись свои резоны.
Сложнее всего было решить, как быть с Лизой. Я боялся за нее и не мог никому этого показать. Брать девушку с собой не хотелось, да и Большой Брат был против – что мешало мне сбежать, соблазнив их соратницу кучей законно полученных рублей? Я был уверен, что Лизу не сманишь и тремя миллионами, но соратники друг другу доверяли не слишком. Хотя постоянно демонстрировали прямо-таки безграничную преданность.
В конце концов я решил, что, если захвачу станцию, поговорю с Лизой по телефону, и она, следуя моим советам, уедет, куда сама захочет. Я заручился обещанием, что смогу убедиться в этом лично. Ну а если станцию захватить не удастся, тогда и говорить не о чем.
Большому Брату отпускать меня, полагаясь на одни только чувства, которые я питал к Лизе, конечно, не хотелось. На кону стояли большие деньги. Но поисковый чип мне не встроишь – его сразу же обнаружат спутники слежения над ГигаТЭЦ и выведут на меня патруль, где бы я ни находился. Поэтому он ограничился немного затянувшейся лекцией о том, какие длинные руки у их организации. Меня это, конечно, страшно испугало. Особенно если учесть, что я собирался вступить в противоборство со спецслужбами нескольких мощных государств.
Потом Большой Брат уехал, а хакеры поступили в мое распоряжение. И мы начали плотно работать над воплощением наших замыслов в жизнь, активно используя для этого компьютерную псевдореальность.
* * *
Интернет – такая штука, от которой было сложно оторваться даже во времена моей молодости. Я не хочу этим сказать, что стар сейчас. Просто те времена давно прошли, двадцать первый век перевалил за середину… А Сеть с еще большей силой затягивает в себя мелкую пользовательскую рыбешку, хищников-хакеров, акул-профессионалов. Три дня после разговора с Большим Братом я провел в Сети. Макс одолжил мне свой виртуальный шлем, и я снимал его, только чтобы поесть. И часа на четыре – чтобы поспать. Тем более что Лиза уехала в город сдавать экзамены (она училась в университете), и ничего интересного на секретной базе террористов для меня не осталось. Зачем мне их секреты?
Несколько часов обучения – и я почувствовал себя в Сети как дома. То есть почти как дома. Например, в родном городе.
Конечно, я не мог пока самостоятельно взламывать секретные коды интересующих меня защищенных объектов, но со мной были талантливые ребята, которые могли пролезть и в игольное ушко. В локальную сеть, которая вовсе не была частью большой Сети.
Вы спросите, как это возможно? Да, например, через браслет – мини-компьютер какого-нибудь должностного лица, имеющего доступ к локальной сети. По инструкции он должен носить два разных браслета. Но это ведь неудобно! И он носит только браслет связи с локальной сетью, подключаясь через него и к большой Сети. Не для каких-то глобальных целей, а для того, например, чтобы узнать точное время. Или расписание поездов. Или расположение какого-то ресторана. Но фокус в том, что, подключившись один раз, отключиться уже невозможно. Ведь компьютеры живут в автономном режиме и обмениваются информацией совершенно независимо от желания пользователя. Поэтому нужно только найти человека. Или компьютер. И слегка изменить настройки.
В странствиях по Сети меня часто сопровождал хакер по кличке Буравчик. Познакомились мы почти случайно. Я его нанял, чтобы не зависеть от хакеров, связанных с террористами. Доверяй, но проверяй. Чем меньше соратники будут знать обо мне и моих делах, тем лучше.
Мы с Буравчиком подписали стандартный хакерский контракт. Абонентская плата за прикрепление, плата за возможность постоянного вызова, бесплатное время и количество бесплатных консультаций, ночная надбавка. Как он объяснил мне позже, похожие контракты составляли все. Но отношения наши быстро вышли за рамки чисто деловых.
Иногда мы созванивались, чтобы поболтать. Мне были интересны его суждения, а он почему-то заинтересовался мной, хотя я о себе почти ничего не рассказывал. Сказал только, что родился давно, а в Сеть вышел недавно. Может быть, именно это вызвало его любопытство? Продвинутый старичок, который открывает для себя Интернет?
Можно сказать, что за несколько дней мы даже подружились – если можно подружиться с человеком, которого ты живьем ни разу не видел и не слышал и который живет в Нью-Йорке. Буравчик сам признался в этом, и такое признание дорогого стоило – о своем местопребывании хакеры распространяться не любят. Он учился в американском университете, хотя сам был из России. В Сети, будучи классным специалистом, Буравчик подрабатывал.
На третий день, когда мы в очередной раз пытались взломать локальную сеть «Института К», нам сказочно повезло. Буравчику через «пейджер» начальника охраны, досье на которого вместе с электронным адресом мы выкрали в одном из специальных магазинов, удалось подключиться к охранной системе. В результате сотни экранов стали показывать нам разные помещения.
«Пейджер» господина Позднякова – точнее мобильный компьютер с ограниченными возможностями – жалобно пищал, то и дело сообщая, что он не рассчитан на перекачку таких больших объемов информации. Но это нас ничуть не волновало. Пусть хоть сгорит – лишь бы успел сообщить нам что-нибудь путное.
Мы спешно осматривали помещения. Буравчик надеялся найти открытый журнал с важными записями или подсмотреть через плечо программиста, как тот набирает пароли. Я помогал ему. И вдруг увидел на мониторе себя самого. Точнее, мужчину в бежевом свитере, с любопытством глядящего прямо в камеру слежения.
– Буравчик! – срочно вызвал я своего товарища. – Переключись на мой канал!
– Есть, – коротко ответил хакер.
– Это – человек, которого мы ищем. Мой клон.
Буравчик на другом конце провода нерешительно помедлил.
– И что?
– Нужно подать ему знак.
– Это нелегко. А что ты, собственно, хочешь ему сказать?
– Пусть убирается из этого института. По-моему, это решит массу проблем.
– Пиши письмо. Мы выведем текст на телевизионный экран. Он сейчас как раз смотрит телевизор, – заявил хакер.
А я – то все думал, с какой стати он пялится в камеру слежения? Оказывается, она была совмещена с телевизионным экраном. Точнее, замаскирована под какую-то кнопку или окошко дистанционного управления. Или спрятана в динамике.
Я быстро набил на портативной клавиатуре:
– Воронов, беги оттуда! Беги в город!
Вы скажете, глупо называть себя по фамилии. Но откуда клон мог знать, кто к нему обращается? Как бы иначе он понял, что послание обращено именно к нему? А растолковывать смысл послания я не стал. Рано, да и некогда. Пусть лучше узнает все сам.
Меня бы такое письмо, появившееся на экране телевизора, заставило задуматься. Надеюсь, то же самое произойдет и с моим двойником.
– Переслал. Он мог наблюдать твое послание в течение трех секунд, – отрапортовал Буравчик.
– Да, прочитал, я вижу, – ответил я, наблюдая за реакцией человека, так похожего на меня. – В городе, вообще говоря, можно скрыться?
– Без проблем. Если есть деньги и идентификатор. И немного мозгов. В этом случае даже идентификатор не очень нужен.
– А мы сможем сделать для него идентификатор?
– Конечно, – ответил Буравчик. – Если ты пожертвуешь на это рублей триста.
– Пожертвую. И денег ему нужно перевести.
– Тоже проблем нет. Только на какой счет?
– Нет расчетных карточек на предъявителя?
– Почему нет? Есть. Только нужен пароль. Придумай пароль, который известен только вам двоим, и смело перечисляй на счет деньги. Практически любую карточку для этого счета сможешь получить в любом банкомате.
– Отлично.
В этой игре надежный союзник мне бы очень не помешал. А кто, как не я сам, может им стать? Так что я больше всех заинтересован в том, чтобы моего двойника не поймали. Чтобы он жил с максимальными удобствами, имел возможность купить необходимое оборудование и помочь мне. Стало быть, нужно снабдить его документами и средствами, пока он сам не в состоянии их раздобыть.
Я умел открывать счета – наука нехитрая. Буравчик показывал мне, как обращаться к сервисными программами банков, чтобы я распределил свои триста тысяч с наименьшим риском. И чтобы они приносили доход.
Обратившись на сервер одного из самых уважаемых банков, я перевел им тридцать тысяч и назвал пароль: день, месяц и год, когда поломал в детстве ногу. Я эту дату помнил прекрасно, мой двойник тоже должен был помнить. Нас ведь восстанавливали с одной матрицы сознания!
Теперь нужно подумать, как передать идентификатор и карточку. С архитектурой современной Москвы я знакомился, путешествуя по Сети. Сейчас я быстренько вошел в программу реального слежения за улицами города. Осмотрел небольшую площадь перед станцией метро «Алексеевская» – нашел эту станцию по схеме. Я ездил туда по делам незадолго до того, как отправиться на день рождения к Леониду и появиться здесь. И покупал ананас.
Помнил о станции и ананасе я – должен помнить и мой двойник. Какие еще воспоминания связаны у меня с этим метро? Жажда и ледяная газировка. Банку из-под которой я выбросил в урну.
Как это ни смешно, через пятьдесят лет урна стояла на том же месте. Ну, наверное, не та самая урна. Но я был уверен, что в той же нише под стеной станции. Я видел ее через камеру, предназначенную для встречающих пассажиров. И, естественно, для работников спецслужб.
Буравчику я доверял, но решил, что даже его посвящать в детали совершенно незачем. На клавиатуре я набил следующий текст:
– Карточку с деньгами найдешь там, где покупал ананас во время своего последнего приезда в Москву. Под днищем мусорной урны. Код активации соответствует дню, когда ты сломал ногу.
– Передай, – попросил я хакера.
Тот зашелестел на своем конце провода, и через минуту я увидел интерес в глазах двойника. Он прочел надпись. Поехал бы я на эту станцию? Конечно, поехал бы. Не сразу, но, скажем, на следующий день.
А, может быть, его еще и сторожат? Нужно побыстрее съездить в Москву самому – положить идентификатор и карточку на место. Идентификатор еще нужно забрать у Буравчика, или у того, кому он его заказал.
– На какую фамилию сделать документы? – спросил между тем хакер. Он прекрасно понимал, что за деньгами и идентификатором мой двойник может явиться очень скоро.
– Пусть будет Каркунов, – предложил я. – Что-то воронье в этой фамилии есть.
– Идентификатор пришлю пневмокурьером через три часа, – пообещал Буравчик. – Переведи пятьсот рублей на мой счет.
Я последовал его указаниям. Если наш план удастся, жить станет легче и интереснее.
– Кстати, я разблокировал все замки в том здании, – сообщил Буравчик. – Совсем бесплатно. Удивляюсь, как на современных объектах можно ставить такие древние охранные системы! Все экономия… Теперь любая карточка открывает любые двери. Лишь бы что-то засунули в щель. Твоему приятелю будет проще сбежать.
– Спасибо, – улыбнулся я.
Буравчик действительно парень что надо!
* * *
До станции монорельсовой дороги меня проводил Макс. Он же подробно объяснил, как пересаживаться с монорельса на подземку и как платить за проезд. Я в его объяснениях не нуждался, потому что заранее посмотрел учебный фильм для детей младшего школьного возраста, но терпеливо слушал. Сначала Макс настойчиво пытался отговорить меня от поездки, но я объяснил, что этого требуют интересы дела. И попросил все претензии предъявлять Большому Брату. С ним, я был уверен, мы договоримся. Однако же оповещать заранее о своих действиях ушлого главаря террористов я не хотел. А Макс с ним связываться не станет. Не по чину.
Одет я был как и большинство граждан. Белая рубашка с широкими короткими рукавами, шорты, немного не достающие до колен, сандалии на высокой платформе. В руках – большой пластиковый пакет, закрывающийся на «молнию». Макс уговаривал меня подкрасить кончики волос или мелировать хотя бы несколько прядей. Так сейчас было принято, а русый цвет волос – не в моде. Но я все же воздержался – мне и так не очень-то нравился мой внешний вид. Особенно сандалии. Да и вообще, Брат ходит русоволосым, и ничего. Впрочем, он ведь носит бандану…
На станции я купил солнцезащитные очки. Выбрал самые строгие, в черной оправе, узкие, спортивного типа. Макс сразу вынес приговор: в них меня будут принимать за тайного сотрудника полиции. Ну и пусть. Мне в поезде с девушками не знакомиться. Лишь бы не носить зеленые стекла в фиолетовой оправе.
Монорельсовый экспресс дернулся, стремительно разогнался, резко затормозил, и я понял, что этот вид транспорта мне не по душе. Хорошо, что ехать до метро недолго, каких-то двадцать минут. А потом – мерный стук колес в течение двух часов.
К исходу первого часа я понял, что совершил ошибку. Нужно было потерпеть еще десять минут на монорельсовом экспрессе, а не тащиться на метро. Экспресс двигался гораздо быстрее, а станций, с которых можно было перейти на линии метрополитена, имелось несколько. Но зато я ехал с относительными удобствами, в полупустом вагоне. И работал с маленьким, не больше книги, ноутбуком, выполнявшим и функции видеотелефона. У меня даже был федеральный номер: 125-315-321. Звоните, если сможете. Зарегистрирован телефон на вполне добропорядочного гражданина. Впрочем, что же, сам я – не добропорядочный? Электростанций пока не захватывал. А что с полицейскими подрался, так с каждым бывает…
Компьютер-телефон, к сожалению, не держал связь с Сетью на этой ветке метро, но в его памяти было достаточно информации, которую мне нужно было освоить.
Кое-как, потолкавшись на пересадочных станциях, я добрался наконец до «Алексеевской». Народу вокруг шныряло огромное количество. Все больше – люди пожилого возраста. Молодые, наверное, работали. А старикам не сиделось дома. Или, может быть, их просто стало больше.
Хорошо наблюдать за площадью перед станцией с экрана монитора и размышлять, куда ты положишь контейнер с карточкой и идентификатором. А попробуйте-ка засуньте непромокаемый пакет под урну, не привлекая внимания!
Постояв некоторое время в стороне, я успокоил себя простыми логическими рассуждениями. Если, скажем, кто-то на моих глазах полезет сейчас в урну, буду я обращать на него внимание? Отвернусь, да и все. И каждый, наверное, поступит точно так же. Нечего теряться, нужно действовать!
Кусок липкой ленты у меня был заготовлен, карточка и идентификатор давно в конверте. Письмо своему двойнику я тоже написал. Подойти, немного приподнять урну, закрепить пакет на дне – и ходу! Впрочем, нет. Нужно понаблюдать за урной несколько минут, чтобы никто не украл мой пакет.
Решительно подойдя к цилиндрическому контейнеру для сбора мусора, я опустился перед ним на колени. К счастью, урна была заполнена не целиком. Но от нее все равно сильно попахивало. Тем лучше – больше никто с ней обниматься не станет.
Крепко обхватив урну одной рукой, другой я быстро вытащил из пакета конверт и одним движением прикрепил его к дну. Опустил урну и оглянулся.
Ничего себе! Вокруг меня успела собраться небольшая толпа. Девочка лет десяти дергала маму за рукав художественно порванной во многих местах джинсовой блузки и спрашивала:
– Мамочка, это нищий, да? Он ищет себе еду, да? Он прямо сейчас будет кушать, да? А можно я ему дам огрызок моего яблока?
Взрослые не задавали вопросов, но разглядывали меня с живейшим интересом. Не знаю, заметили ли они манипуляции с конвертом. Со стороны вполне могло показаться, что я только заглянул в урну. Скажем, в поисках бутылки. Хотя сейчас, наверное, стеклянных бутылок уже не выпускают, а нищие их не ищут. А может, и выпускают, и ищут?
Народ, конечно, вел себя странно. Но на улице всегда найдется достаточное количество идиотов. Граждан же вокруг меня все прибывало. Задние напирали с криками:
– Что случилось? Кому-то плохо?
Вместо того чтобы посторониться и вызвать помощь, они перли вперед, лишь бы взглянуть на человека, которому стало худо.
Я решил, что самое безопасное в такой ситуации – поддерживать амплуа нищего, удачно подсказанное мне девочкой. Одет я, как мне кажется, был прилично, даже по моде. На поясе – портативный компьютер, на руке – часы. Ну и что с того? А пакет… Что ж, в него я, возможно, собирал отбросы!
– Пропитание ищу, – обратился я к толпе. – Что, не видели никогда?
– Не видели, – подтвердил разноголосый хор.
– Первый раз в столице! – объявила одетая ярче всех полная дамочка лет шестидесяти с бирюзово-зелеными волосами. – У нас тунеядцы по трудовым лагерям сидят. Или в большие города бегут.
– Жрать хочется, – еще раз объяснил я народу. – Уже два дня как не ел ничего. Толпа сочувственно завздыхала.
– Не выкидывают ничего съедобного буржуи, – продолжал я, поднимаясь и делая вид, будто намереваюсь отправиться к другой урне. Надо было отвлечь внимание от этой.
– Ты в «Макдоналдс» зайди, дятел, – бесцеремонно обратился ко мне мальчишка лет тринадцати. – Там булок на полу валяется – только подбирай.
– Тебя забыл спросить, – холодно ответил я пацану, переходя к следующей урне. Толпа пропускала меня, но шла следом. – У меня, может быть, диета. От американской еды тошно.
С отвращением я заглянул в небольшой мусорный контейнер. Он был наполнен до краев. И кое-что среди мусора представлялось вполне съедобным. Прямо поверх отбросов лежали черствая половинка булочки, кусок какого-то сладкого желе, недоеденное полурастопленное мороженое.
– Сейчас он поест, да, мама? – не умолкала маленькая зануда. – Я бы на его месте съела сначала мороженое. Чтобы совсем не растаяло. А закусила бы булочкой. А ты, мама?
Мама шикнула на девочку, замечание которой было встречено дружным смешком собравшихся.
– Что вы собрались, уроды? – прикрикнул я на зевак. – Вы и поесть не дадите человеку?
– Ешь, – заметил хилый лысоватый мужчина лет пятидесяти. – До чего же приятно на нищего посмотреть! Даже лучше себя чувствуешь! Помолодевшим…
– И значительным! – перебил его другой мужичок, помоложе и потолще. – Рядом с такой-то швалью!
– Сам ты шваль, – не остался я в долгу, внутренне удивляясь, зачем я все это делаю. С чего это мне вздумалось спорить с каким-то психопатом, подбежавшим посмотреть на якобы нищего?
– Так ты, мил человек, вспомоществования не дождесси, – заявила старушка лет восьмидесяти, бойко постукивавшая палкой по асфальту в такт ритмичной музыке, раздававшейся из киоска неподалеку, где продавали диски с музыкой. – Нисчему нужно обходительность проявлять – тогда добрый человек его угостит…
Происходящее начало напоминать театр абсурда, Может, я сошел с ума? Больно все вокруг похоже на дурной сон!
И тут сквозь толпу я заметил добрых людей в серых мундирах.
– А расходимся, граждане, а освобождаем дорогу, – приговаривал один из них, помахивая дубинкой. – А и чего же здесь такого случилось?
Некоторые зеваки куда-то заторопились, те, что остались, охотно объяснили:
– Нищий вот побирается.
– Ложь, – заметил я. – Не побираюсь, но занят исключительно своими делами.
– Кто-то ему что-то дал? – мрачно спросил молчавший до сих пор полицейский. – И он взял? Взрослые молчали.
– Он в урне питание себе ищет, – заявила словоохотливая девочка. – Он не кушал давно. А булочку есть не торопится.
– Значит, не побирается, – констатировал страж порядка. – И урны ни одной не опрокинул, как тот чудик давеча. Ваш идентификатор, гражданин!
Было большое искушение юркнуть в толпу и попытаться сбежать. Но зачем? Успеется! Проверим заодно липовый хакерский идентификатор.
Я протянул карточку полицейскому – кажется, сержанту. Тот засунул ее в считывающее устройство, пробежал взглядом по экранчику.
– Журналист, – коротко бросил он своему напарнику. – И кого сейчас может привлечь тема нищих?
– А вот их, – кивнул второй полицейский.
– Будем предъявлять нарушение общественного порядка?
– Да ну его… Он еще из нашей каталажки кляузу какую напишет, – заметил страж порядка, проявляя уважение к прессе.
– Разойдитесь, граждане, – предложил полицейский. – А вы, гражданин Галкин, шли бы с нашего участка. Вне его какие хотите эксперименты проводите.
– Да чего они собрались-то? – обратился я к людям в форме. – Я ведь ничего плохого не сделал. Только нагнулся над урной.
– Не стройте из себя простачка, гражданин, – поморщился сержант. – Вам ли не знать, что народ на любую сенсацию бросается, как муха на мед? А ведь здесь – реальная жизнь, не телевизионные сказки. Каждому интересно рассказать, что он живого нищего видел. Вы бы уж лучше пришельцем со звезд представились. Все так делают.
Я подумал, что людям по-прежнему свойственны два порока: излишнее, до подлости, любопытство, и стремление научить другого делать работу, о которой сам не имеешь ни малейшего понятия. Зачем же мне представляться пришельцем, если все так делают? Работай я в современной прессе на самом деле, я бы постарался придумать такое, чего еще не случалось. Пусть и не так эффектно, как инопланетяне и лох-несское чудовище, зато свое! Подумаешь, собака укусила человека… Уж лучше пусть человек укусит собаку!
* * *
Общение с неравнодушными гражданами и грязными мусорными контейнерами не прошло для меня даром. Я испачкался, вспотел, и мне ужасно захотелось изменить как-то свой внешний вид. Купить новую одежду, тем более что она мне так и так нужна – не проблема. А вот где можно помыться и привести себя в порядок?
Некоторое время я размышлял, у кого, не вызывая подозрений, можно спросить, где расположена ближайшая баня и парикмахерская. Потом сообразил, что великолепный, информированный и даже способный подсказать дорогу справочник висит у меня на поясе. И обратился к мобильному компьютеру.
Миниатюрный ноутбук выдал мне список саун, помывочных, русских парных и бассейнов. Здесь были и элитные заведения, где за вход надо было уплатить пятьдесят рублей, и самые рядовые туалеты с душевыми кабинками, предназначенные для тех, кто вынужден работать вдали от дома, с расценками от тридцати копеек за десять минут пребывания. В третьесортную помывочную мне не хотелось, поэтому я выбрал салон «Лотос» – баню с парикмахерской. Две остановки на метро.
Бани мало изменились за пятьдесят лет. Тот же общий зал и шайки с водой, парная с сухим паром и душевые. Маленький бассейн с холодной водой. К достижениям прогресса можно было отнести прачечную. Входя в баню, я сдал туда одежду. На выходе мне вернули ее выстиранной и выглаженной. Обошлось все удовольствие недорого – три рубля пятьдесят копеек. Или, напротив, с меня взяли очень много?
Постригся я в процессе купания. В «Лотосе» парикмахерский зал располагался рядом с душевыми, и все стриглись голыми или полуголыми. Парикмахер предложил мне подкрасить волосы, но я решительно отказался. Ни завивок, ни укладок, ни краски! А многие молодые люди, похоже, приходили не столько в баню, сколько в парикмахерскую. И терпеливо ждали своего мастера. Очередь голых худосочных юнцов, топтавшихся на кафельном полу и время от времени выбегавших ополоснуться под горячим душем, чтобы согреться, выглядела забавно.
После бани я надел купленные в салоне напротив легкие брюки, более-менее нормальные туфли и рубашку классического покроя. Прохожие оглядывались на меня. Полагаю, не потому, что я уж очень здорово выглядел, просто одежда моя не соответствовала моде и времени дня. Туфли, которые мне продали, шли с этикеткой «вечерние», да и рубашка рекламировалась как «парадная» (что здесь, шили одежду специально для парадов?).
Приодевшись, я купил букет цветов и вновь спустился в метро. С этим букетом я совершенно выбивался из общего ряда жующих ребят в мятых шортах. По-моему, если бы публика не была такой трусливой, мне бы шикали вслед. Просто никто не хотел связываться.
На метро я добрался до университета, где училась Лиза. Девушка оставила мне номер телефона, но я не хотел звонить – пусть мое появление стане! сюрпризом. Приятным или нет – это уж как получится. Вместо этого я запустил подаренную мне Буравчиком хакерскую программку, которая позволяла определить примерное местонахождение владельца сотового телефона с известным номером.
Более продвинутые программы могли даже включить камеру видеотелефона и показать, что находится вокруг. Имея в виду такую возможность, владельцы «мобильников» держали их в плотных чехлах и в ответственные моменты выключали. Мне совсем не хотелось подглядывать, поэтому я лишь удостоверился, что Лиза находится в здании университета. И сел на лавочку неподалеку от главного входа.
Ждать пришлось долго – часа два. Несколько раз я включал поисковую программку, чтобы удостовериться, что девушка еще не ушла неизвестным мне путем.
От нее, опытной подпольщицы, всего можно ожидать! А еще она могла оставить сумку с телефоном в аудитории… Конечно, не исключено, что она занимается в библиотеке, а не сидит на лекции. Тогда разумнее было бы позвонить. Но я подавил в себе эти порывы, и, наконец, мое терпение было вознаграждено.
Лиза появилась в дверях стремительно, как будто спешила вырваться на свободу, в яркий солнечный день. Была она одна, что несказанно меня обрадовало. А как она выглядела!
До сих пор я видел девушку только в камуфляжном брючном костюме и в купальнике. И так, и эдак она выглядела отлично. Но в современной одежде – короткой юбке, блузке в обтяжку, на высоких каблуках, ее было трудно узнать. Когда она появилась, я просто сделал стойку на очень красивую девушку-студентку. И только спустя мгновение понял, что это Лиза.
Поспешно встав со скамейки, я стремительно пошел ей навстречу. Моя внешность, нужно заметить, тоже сильно изменилась. К тому же Лиза не ожидала меня встретить в городе. Но я об этом не подумал. А попытался взять ее за руку и тихо шепнул:
– Алиса!
Пожалуй, здесь в ходу была не подпольная кличка, а настоящее имя…
Девушка рывком обернулась. Мгновение – и в ее руке оказался маленький пистолет, дуло которого смотрело мне прямо в лицо.
– Что вам надо?
Увидев цветы у меня в руках, она как будто смягчилась, но от этого ее тон не стал менее настороженным.
– Немедленно представьтесь и скажите, что вы от меня хотите. Или я позову на помощь!
«Предварительно пальнув в меня из газового пистолета, – подумал я. – С другой стороны – сам виноват. Незачем распускать руки и хватать ее. Достаточно было позвать».
– Евгений Воронов. По паспорту – Галкин. – ответил я. – Мне показалось, что мы с вами знакомы… Извините.
Конечно, было бы очень обидно, если бы Лиза сделала вид, что не знает меня. Но глаза девушки распахнулись шире, она прикрыла рот ладонью и рассмеялась.
– Женя! Я тебя не узнала… Думала, какой-то сумасшедший… Ты тоже даешь – вырядился как клоун, да еще с цветами! У нас вокруг университета часто бродят шизанутые. Изобретатели вечного двигателя по большей части. Ну и поэты-романтики. В вечерних костюмах, с книгами или тросточками. Только и мечтают, чтобы рассказать кому-то о своих великих идеях. Симпатичным девчонкам прохода от них нет. Сразу в любви признаются. До гроба.
Не скажу чтобы меня речь Лизы оставила равнодушным. Я даже немного обиделся. Немного – потому что, разговаривая, она взяла меня за руку и повела куда-то в глубь парка.
– Ты извини, если поставил тебя в неловкое положение… В мое время так одевались… Я выбрал одежду по своему вкусу. А цветы – тебе.
Девушка улыбнулась и взяла букет. И куда она теперь его денет? Об этом я не подумал.
Мне действительно было неловко и стыдно. То-то студенты поглядывали на меня искоса, когда я дожидался у входа. Хорошо, хоть полицию не вызвали!
Сзади послышались быстрые шаги. Кто-то схватил меня за рубашку.
– А ну-ка, отпусти ее! – возмущенно выкрикнул парень лет двадцати, с густыми черными волосами, явно химически завитыми, в немыслимо цветастой Рубашке. Сандалии у него были почти такие же, как те, что лежали у меня в пакете. Парень был высокий и мускулистый.
– В чем дело? – холодно спросил я.
– Он к тебе пристает, Алиса? – спросил парень, игнорируя меня.
– Нет, Дима. Это мой старший товарищ. И будет лучше, если ты нас оставишь.
– Странные у тебя друзья. Вот я ему наподдам сейчас!
Такое наглое заявление меня слегка удивило.
– Не горячитесь, молодой человек, – спокойно сказал я.
– У меня четвертый дан по карате! – предупредил юноша. – И я сделаю из тебя отбивную!
– Вы считаете, что если научились драться, так теперь можете избивать человека прямо на улице? – усмехнулся я. – Только потому, что вы сильнее?
– Типичная гладиаторская риторика! – заявил молодой человек, размахивая руками.
На опытного бойца он не походил – слишком размашистые движения. Впрочем, какая разница? Драться с ним я не собирался в любом случае, будь он чемпионом мира по карате или увечным дистрофиком.
– Лиза, этот молодой человек тебе нужен? – спросил я.
Понял, что напрасно назвал девушку тем именем, к которому привык, но было уже поздно. Проще всего – не замечать ошибки. Парень примет ошибку за оговорку. Да и вообще, может быть, дома ее действительно зовут Лизой. Называют же иногда Елен Ц Аленками?
– Ты боишься его? – удивленно спросила Лиза.
– Боюсь? Почему ты так решила?
– Потому что ты не принял вызов, – ответил за нее Дима, самодовольно улыбаясь.
Девушка спрятала пистолет в сумку. Меня она сначала испугалась, а этого приставалу, видимо, считала безобидным.
– Как я должен поступить? – холодно поинтересовался я у парня. – Избить тебя? Или ответить на твои угрозы угрозами? Будь уверен, я в долгу не останусь! Но ты пока не сделал мне ничего плохого. Если ты повернешься и уйдешь – инцидент исчерпан.
Тут Дима размахнулся и без предупреждения въехал мне по носу. Если бы в последний момент я слегка не повернулся и удар не пришелся большей частью вскользь, по щеке, кровь из носа пошла бы точно. А мог бы и сломать – бил не шутя.
Я согнулся, закрыв лицо руками. Настырный каратист попытался въехать мне под дых ногой. Впрочем, удар пришелся по локтям, и, наверное, его ноге досталось так же, как моим рукам. Сандалии – не лучшая обувь для ударов ногами.
Лиза испуганно вскрикнула, но пистолет не доставала. Видимо, считала, что, когда мужчины выясняют отношения, лучше не встревать. И была права.
Однако ж с этим безобразием пора заканчивать. Пусть у тебя четвертый дан по карате, но и я когда-то занимался боксом. Сейчас ты узнаешь, как нападать исподтишка!
Резко выпрямившись, я выбросил кулак, вкладывая в движение всю энергию тела. Если каратист успеет увернуться от прямого удара, я полечу дальше и буду легкой мишенью. А потом этот слон меня растопчет. Но он не успел.
Не знаю точно, в какую точку головы я попал, но попал хорошо. Кулак заныл от крепкого удара. А Дима тяжело рухнул на кусты рядом с дорожкой. Я было собирался нанести контрольный удар. Конечно, лежачего не бьют и все такое, но когда я начинаю драться, то дерусь на поражение. Однако Лиза не позволила мне пойти против неписаных правил, схватив за руку.
– Достаточно. Это будет ему хорошим уроком. Каратист лежал поверх пышных зеленых кустов в отключке.
– Я вызову «скорую», – сказала Лиза. – И пойдем отсюда скорее.
Девушка нажала несколько кнопок на своем телефоне, быстро проговорила что-то в микрофон и повернулась ко мне, широко улыбаясь:
– Побежали! Ты прав, и суд тебя оправдает, но зачем нам терять время на выяснение отношений с полицией? К тому же лучше не засвечивать идентификатор лишний раз.
Меня не надо было упрашивать. Мы быстро пошли дальше по дорожке. Хорошо, хоть сейчас вокруг нас не собралась толпа. Думаю, зрителей не было не потому, что драка никого не интересовала, – в этот час парк был почти безлюден.
– Дима давно нарывался, – заметила на ходу Лиза. – Он избил трех парней, которых застал радом со мной. Двое подали на него в суд, и он заплатил каждому сто рублей штрафа, возместил лечение и ущерб. Но не успокоился.
– А к тебе он не приставал? – спросил я.
– Сексуальные домогательства – это уже тебе не обычная драка. Не хочет же он в тюрьме сидеть? – улыбнулась Лиза. – Честно говоря, я не очень-то и переживала, что он меня сторожит, – по крайней мере никто не приставал в университете. Хотя надоело, конечно, – и поговорить-то ни с кем нельзя было. А сам он мне никогда не нравился.
Девушка посмотрела мне в глаза и рассмеялась. От этого мне стало тепло и хорошо. Едва ли не впервые с того времени, как я очнулся в бункере.
– Поедем ко мне, – предложила Лиза. – У тебя щека начала опухать… Или заедем в больницу?
– Из-за такой ерунды? Поехали к тебе. Купим что-нибудь пожевать по дороге. Ты умеешь готовить?
Лиза замялась, и я понял, что богатой кулинарной практики у нее не было.
– Зато я умею, – успокоительным тоном сказал я – с голода не умрем!
Ну что за жизнь! Роешься в мусоре, едва не попадаешь в милицию – и только привел себя в порядок, постригся и побрился, как девушка говорит тебе, что ты похож на клоуна, а ее невезучий воздыхатель пытается своротить тебе нос набок! И снова нужно или умываться, или даже лечиться!
– Может, мне переодеться? – спросил я, когда мы отошли от места происшествия довольно далеко. – У меня в пакете есть современные тряпки. Не хочу тебя позорить.
– Разве ты меня позоришь? – тихо рассмеялась Лиза. – Ты просто одет не так, как все.
Она встала на цыпочки и осторожно поцеловала в распухшую щеку.
– По дороге заедем в магазин, купим чего-нибудь. Хочешь, я тебе помогу?
– Еще бы!
– Деньги у тебя есть? А то у меня всего тридцать рублей до стипендии осталось…
– Денег сколько угодно. Спасибо Большому Брату. Лиза быстро зажала мне рот ладошкой.
– А вот об этом на улице не надо! Что ж, она была права.
* * *
Какое удовольствие бродить по огромному супермаркету с красивой, внимательной и скромной девушкой! Мы выбрали футболку, брюки и кроссовки для меня, три платья, две пары босоножек и немного косметики для Лизы. Заставить ее купить какую-нибудь вещь за мой счет оказалось не так легко. В долг она брать ничего не хотела – долги ведь надо отдавать. А грабить меня только потому, что у меня сейчас есть деньги, считала неправильным.
Мы сошлись на том, что мне уже выдали аванс за очень важное задание. А она – активный участник проекта, которого привлекут к делу немного позже. Я нанимаю ее за свой счет. И, соответственно, вычту потом потраченные деньги из ее гонорара.
Платья были замечательные. Я смотрел, как Лиза примеряет их, и не мог отвести от нее глаз. Ей все так шло, что я готов был скупить половину магазина. Но Лиза решительно пресекала все мои попытки пуститься в мотовство, хотя стоили легкие летние платьица копейки – от пяти до десяти рублей.
Уже по пути в гастрономический отдел я заметил, что Лиза как-то уж очень торопливо проходит через секции джинсовой одежды. Еще бы – приличные джинсы стоили около ста рублей, джинсовая рубашка-безрукавка – пятьдесят. Натуральная ткань, хлопок… Я предложил девушке примерить и джинсы, и юбку, и рубашку – якобы собирался подарить племяннице, которая была примерно такого же роста и телосложения, как Лиза. И, естественно, купил все.
Мы уже покинули секцию, когда до Лизы дошло, что тут что-то не так, и она спросила:
– Откуда у тебя взялась племянница?
– Откуда и у всех, – ответил я, делая равнодушное лицо. – Ты что же, думаешь, у меня совсем нет родственников?
Откуда было им взяться, если меня, а вернее, мое тело, вырастили почти что в пробирке? Впрочем, у прототипа моей личности была большая семья. А я не считал себя клонированным монстром. Я ощущал себя Евгением Вороновым. И не только ощущал: Я им был!
– Сколько ей лет? – прервала мои размышления Лиза.
– Столько же, сколько и тебе.
– И где она живет?
– В Ростове.
Лиза подумала еще немного, решила, наверное, что я нашел родню по Интернету, и успокоилась. Подумаешь, захотел сделать подарок внучатой племяннице. Или правнучатой. Эка невидаль!
Мы накупили продуктовых полуфабрикатов, овощей и фруктов, из готовых продуктов взяли торт и пошли к Лизе домой.
* * *
«Домом» назвать тесную клетушку девушки в общежитии было трудно. В каморке с трудом помещались узкая кровать, шкаф и письменный стол. Туалет, душ, рукомойник – общие на пять комнат. В других комнатах жили такие же девушки-студентки. В некоторых – даже по две. Те комнатки были немного больше, но свободного места в них не оставалось вообще – оно съедалось лишней кроватью. Кухня общая на три секции. В ней стояло две электроплиты и большой стол.
Я не ходил по общежитию с экскурсией, просто Лиза на ходу рассказала мне о своих жилищных условиях и добавила, что общежитие считается престижным. В нем живут только студенты. Нет ни посторонних, ни криминальных элементов, что нередко встречается в других местах.
В комнате образцовой студентки я ожидал увидеть множество книг, но их не было. Только несколько тетрадок и ручек. А на стене висела не очень большая панель монитора.
– Учусь по Интернету. Беру в библиотеках любые учебники, монографии. И некоторые домашние задания отправляю по электронной почте. Правда, подключена по экономичному тарифу, – ответила девушка на мой вопрос о книжках. – Только экзамены и сдаем в университете. Ну и на лекции, практические занятия, конечно, ходим. Чтобы больше позаниматься, иногда использую компьютер нашей базы. Ты ведь видел – там места довольно…
Теперь стало понятно, почему Лизе так нравилось дежурить на базе. В маленькой комнатушке общежития стены давили. Что ж, теснота – плата за жизнь в большом городе. Дворцы могут позволить себе очень немногие. И уж, во всяком случае, не студентки со скромными доходами, родители которых живут в какой-то северной деревне.
Когда живешь вот так, возникает желание что-то изменить. И в своей жизни, и вообще. Да, те, что живут во дворцах, любят иногда поразглагольствовать о всеобщей нищете и убожестве, порассуждать о том, как долго и упорно должен работать человек, чтобы чего-то добиться, намекая, естественно, на себя. В действительности же и те, кто работает, и те, кто работать не намерен, почему-то всегда хотят всего и сразу. Это вполне объяснимо. Ведь когда человеку не хватает самого необходимого, ему свойственно стремиться это получить. Вопрос лишь в цене.
Лиза вышла на кухню вскипятить воду. У нее в комнате даже не было электрического чайника. Или пожарные не позволяли?
Я подумал, что неплохо было бы еще раз искупаться. Но третий раз за несколько часов – это слишком! Сорока унесет. Поэтому просто умылся.
Гадкий Дима испортил-таки мне внешность. Синяк образовался небольшой, и кожу на щеке он свез не сильно, однако же было больно и, главное, обидно. Мало я его приложил, нужно было добавить!
– Может, не стоит готовить на кухне, а сделать салаты здесь? – сказал я, когда Лиза вернулась. Она удивилась, но без возражений накрыла письменный стол полиэтиленовой пленкой, и он на время превратился в обеденный.
Взяв острый нож и доску – эта утварь у Лизы нашлась – я принялся резать капусту, огурцы, крабовые палочки, открывать банки с кукурузой и майонезом. Девушка с интересом наблюдала за тем, как я сооружаю салат. Даже предлагала помочь. Но второго ножа и доски не нашлось, а открывать банки с консервами – занятие не для женщин. Поэтому я предложил ей заниматься исключительно чаем. Салат готовить не так уж трудно, сам справлюсь.
Мелко порезав крабовые палочки, капусту, огурец, я вывалил все в глубокую салатницу, добавил полбанки кукурузы, залил майонезом и тщательно размешал. Салат готов! А Лиза принесла вскипевший чайник, залила в больших чашках заварку и подозрительно оглядела приготовленное мной блюдо.
– Угощайся, – предложил я. – Нарежем еще ветчины, и полноценный обед готов!
Лиза съела ложку, другую. Тяжело вздохнула.
– Никогда не ела такого вкусного салата, – призналась она. – С голоду ты точно не умрешь…
– Еще бы. Если есть продукты, с голоду не умрет никто.
– Не о том речь. Ты вполне мог бы пойти поваром в элитный ресторан, – заметила девушка. – Хорошая зарплата, интересная работа…
Я хмыкнул. Зарплата – может быть. Но интересную работу я представлял себе немного по-другому.
Впрочем, труд повара действительно не очень скучен. Пожалуй, даже разнообразен. Но мне почему-то все время мечтал ось о другом.
Мы съели весь салат, съели ветчину и перешли к торту. Лиза кондитерское изделие хвалила – то ли из вежливости, то ли потому что не ела ничего лучше. На мой вкус торт был жирноват и отдавал химией. Впрочем, натуральных продуктов никто и не обещал. Из чего, по-вашему, состоит торт, который может храниться шесть месяцев при любой температуре?
– Хорошо, – вздохнула Лиза. – Деньги – мусор, но куда без них?
– Сколько платишь за комнату? – поинтересовался я.
– Тридцать рублей. Больше половины стипендии.
Я увидел, что Лиза изо всех сил борется со сном. Настоящий джентльмен пожелал бы ей приятно отдохнуть и удалился. Сразу видно – девушка не спала ночь перед экзаменом, переволновалась. Да и на улице уже стемнело.
Остаться? Но Лиза меня не приглашала. А так хотелось побыть с ней подольше. И заодно пообщаться с Буравчиком без посторонних ушей.
– Ты бы поспала, – предложил я Лизе. – А я тебя посторожу.
– Хорошо будешь сторожить? – сонно улыбнулась девушка.
– Изо всех сил.
– Тогда отвернись.
Я послушно отвернулся. Когда разрешение поворачиваться было получено, Лиза уже лежала под покрывалом.
– Можно, я воспользуюсь твоим компьютером? – спросил я.
– Конечно. Только он может сбоить. За линию давно не плачено, – прошептала Лиза и заснула.
Похоже, она и в самом деле мне доверяла. Я бы не заснул так легко рядом с чужим человеком.
Я активировал монитор, пополнил счет на подключение двадцатью рублями – хватит больше чем на месяц работы в любом режиме – и вызвал Буравчика.
* * *
– Наконец-то ты на нормальном адресе, – приветствовал меня хакер. – Хуже мобильных компьютеров – только обычные видеотелефоны. С них правительственные агенты читают разговоры в реальном времени.
– Ну, мне особенно нечего скрывать, – заметил я.
– Не считая девушки, что сопит в углу. Клевая девчонка, надо заметить!
Я вздохнул. Никак не могу привыкнуть, что все компьютеры и телефоны оборудованы отличными видеокамерами широкого обзора.
– Кстати, я могу поместить на экран что-то вроде твоего изображения? – поинтересовался я. – Мне бы хотелось стать медвежонком или бурундучком…
Хакер, с которым я общался на экране, был мультяшным. Высокий лоб, короткая стрижка и длинный, немного изогнутый несколько раз по часовой стрелке нос. Эдакая стилизация под буравчик.
– Картинку ты поместить можешь. Будешь выглядеть на экране хоть дыркой от бублика, – ответил хакер, поводя из стороны в сторону своим буравообразным носом. – Да только на всякую хитрость есть еще большая хитрость. Если захочу, увижу тебя таким, какой ты есть.
– Если только я не залеплю жвачкой глазок камеры, – заметил я.
Буравчик подумал пару секунд.
– Тогда, скорее всего, компьютер не будет воспринимать сигналы мыши. Попросту говоря, твой пульт управления перестанет работать. Для экономии видеосенсоры ставят в одном месте. Эго возможно только со специальной аппаратурой.
– Да уж, от совершенной техники – одно зло.
– Ну, кому зло а кто капусту на этом рубит, – ухмыльнулся Буравчик. – Ты по делу или так соединился? У меня минут пять свободных есть, а потом надо заказ срочный делать.
– Понял, – кивнул я. – Карточку кредитную, которую я оформил, мой друг в б нижайшее время получит. Могу я его по этой кредитке вычислить?
– Зная пароль? Да без проблем. Делай запросы о своих расходах – и все дела.
– И программы никакой не нужно? – удивился я.
– Без программы запросы долго делать. Сканирующая программа, естественно, нужна. Я тебе ее в мобильный компьютер скину. А ты пятнадцать рублей не забудь на мой счет перевести. Программа – самая передовая. Эксклюзивный товар!
– Кстати, меня, наверное, тоже можно по карточке вычислить? – поинтересовался я. – Которой со мной работодатели расплатились?
– Еще бы, – хмыкнул хакер.
– И что же, с этим ничего нельзя поделать? Программ хитрых нет?
– Еще как льзя, – ернически подрагивая носом, сообщил Буравчик. – И без всяких программ. Пароль доступа смени – и норма. Кстати, лох ты, если еще этого не сделал и хоть копейку на старой карточке оставил.
– Оставил. Что же ты сразу не сказал, когда ми деньги по счетам распихивали? – возмутился я.
Именно Буравчик советовал мне распределить деньги «в разные корзины». Но, сделав вложения в разные банки в разной валюте, тысяч тридцать я оставил на прежнем счету.
– Деньги обратно перевести могут, – продолжал как ни в чем ни бывало Буравчик. – Как только пароль твой сменится – конец. Пусть ты сам счет открывал, все равно доступа к нему не будет. А на меня ты напрасно наезжаешь. Я-то не знал, что ты в элементарных вещах не рубишь. Думал, ты давно пароль сменил, только соображаешь, как бы деньги лучше крутились, и чтобы инфляция их не сожрала…
– Значит, и мой друг может пароль сменить, и я его больше не найду? – уточнил я.
– Естественно. Деньги – это серьезно. Но первый контакт ты отследишь. – Мультипликационный Буравчик пожал плечами. – Это уже что-то. Может, напарник твой пароль и не сменит. Он ведь тебе и ему только известен. Если он тебе доверяет, так менять ничего не станет.
– Ну, доверять мне у него причин нет, – заметил я. – И не доверять – тоже.
Буравчик достал из кармана нарисованную сигарету и нервно затянулся.
– Ладно, сами разбирайтесь, меня время поджимает. Если срочное что сделать нужно будет, а меня не сможешь найти, на нашем сайте аскни Белочку. Сделает, что надо.
– Подружка твоя? – уточнил я.
– Дружок, – ответил хакер. Это – он, и ему под пятьдесят лет. Так что заигрывать с ним не стоит. Хотя на экране он хоть куда. Юбочка короткая, хвостик пушистый…
– Буду иметь в виду, – кивнул я. И принялся загружать в мобильник поисковую программу.
После десяти минут сканирования Сети портативный компьютер сообщил мне, что «золотую» карточку еще не активировали. Как только ее сунут в щель банкомата, максимум через три минуты, а минимум через ничтожные доли секунды я об этом узнаю.
Назад: Часть 2 СТРАЖ
Дальше: Часть 4 ТРОЕ ПРОТИВ ВСЕХ