53.
(Район озера Дженива, 5 ноября 1960 года)
Литтел еще раз прошелся по списку.
Защитные очки, пара берушей, кусачки, стеклорез — есть. Магниты, перчатки, боезапас — есть.
Динамит с водонепроницаемым запалом — есть.
Звуконепроницаемое полотно, молоток, гвозди — есть.
Не забыть:
Тщательно протереть все поверхности, где могли остаться отпечатки.
Оставить плату за проживание в ящике комода.
Избегать всяких контактов с другими постояльцами.
Он снова и снова просматривал список того, что ему надо было сделать за эти две недели из соображений безопасности.
Каждые два дня он менял мотели — продвигаясь зигзагами вглубь южного Висконсина.
И все время носил фальшивые усы или бороду.
Взятые напрокат машины он менял через неравные промежутки времени.
А от одного автопроката до другого ездил на автобусе. И страховал автомашины в отдаленных друг от друга местах: в Де-Мойне, Миннеаполисе и Грин-Бей.
В автопрокатах он всякий раз предъявлял фальшивое удостоверение личности.
И всякий раз платил наличными.
Он парковал взятые напрокат машины как можно дальше от мотелей, в которых снимал номера.
Он никогда не пользовался телефоном в своих номерах мотелей. И всякий раз, съезжая, тщательно стирал все возможные отпечатки.
Он использовал различные уловки, чтобы уклониться от возможного «хвоста». Спиртное он ограничил до шести порций виски перед сном, чтобы успокоить нервы.
Никаких «хвостов» он не обнаружил.
Он пристально вглядывался в лица одиноких мужчин, но ни в одном из них не было ничего, что могло бы выдать в нем легавого или мафиозного «быка». Большинство из них выказывали неловкость: теперь у тебя, Уорд, лицо опасного человека.
Он тщательно изучил поместье Джулиуса Шиффрина. И установил, что на территории поместья не живет никто из прислуги, и охранника тоже нет.
Изучил он и распорядок дня Шиффрина.
В субботу вечером последний отправлялся поужинать и сыграть в карты в «Бэджер Глен кантри клаб». Раннее воскресное утро господин Шиффрин проводил в обществе некой Гленды Рэй Мэттсон в ее доме.
Иными словами, с 19.05 субботнего вечера до 02.00 утра воскресенья он находился вне дома. Каждые два часа обстановку вокруг его поместья проверял патрульный автомобиль — методом простого объезда на машине по периметру.
Литтел выяснил местоположение сейфов и схему расположения системы сигнализации. Для этого он опросил семнадцать различных служб. Он представлялся лейтенантом полицейского управления Милуоки, подтверждая личность поддельными документами, купленными у фальсификатора документов, которого он арестовал много лет назад.
Всякий раз при этом он был в гриме и при фальшивой растительности на лице.
В доме находились два сейфа, обшитые стальными пластинами. Каждый из сейфов весил по сорок пять кило. И он тщательно запомнил их точное местоположение.
И вот — последние приготовления.
Осторожно снять комнату в мотеле на въезде в Белуа.
Вырезать из газеты статью о принадлежащей Шиффрину коллекции картин и бросить на месте ограбления.
Литтел глубоко вздохнул и быстро осушил три порции виски. Нервы, повибрировав еще немного, почти унялись.
Он посмотрелся в зеркало в ванной комнате. Последний взгляд — для смелости…
Луну закрыли низкие облака. Литтел подъехал к поместью и остановился в полумиле от него.
Было 23.47. На все про все у него был час тринадцать минут.
Патрульный автомобиль полиции штата обогнал его машину и укатил дальше к югу. Как раз вовремя: стандартный объезд территории в 23.45.
Литтел резко свернул с тротуара. Шины заскользили по утрамбованной грязи. Он включил ближний свет и заскользил вниз с холма.
Постепенно склон выровнялся. Литтел покрутился на месте, слегка сдавая назад, чтобы стереть отпечатки шин.
Полянка, на которой он очутился, была окружена деревьями — с дороги его машину видно не будет.
Он вырубил фары и схватил спортивную сумку. На холме, в западном направлении, мелькали огни дома — слабый, но хорошо указывающий направление свет.
Он побрел на свет. Сухая листва не позволяла ему оставлять следы на вязкой земле. Каждые несколько секунд свет усиливался.
Литтел подошел к выездной дороге, рядом с которой располагался навес для автомобиля. «Эльдорадо-брогэма» Шиффрина под навесом не было.
Тогда новоиспеченный вор подбежал к окну библиотеки. Изнутри тускло светила лампа — этого ему было достаточно.
Достав инструменты, он обрезал два провода, прикрепленные к ливнестоку. Затрещал и погас дуговой фонарь возле дома. Он увидел провод сигнализации, обрамлявший оконную раму — в аккурат между двумя толстенными стеклами.
Литтел очертил на стекле окружность.
Отрезал кусочки магнитной ленты и приклеил их к внешней стороне стекла — так, что получился почти идеальный круг.
Ноги отчаянно болели. От стекавшего по лицу холодного пота стали саднить порезы, оставшиеся после бритья.
Он прошелся магнитом над пленкой. И внутри очертания прорезал стеклорезом круг.
Стекло и впрямь было ТОЛСТЫМ — чтобы проделать в нем паз, ему пришлось упереться обеими руками и навалиться всем своим весом.
Сигнализация не сработала. Свет не включился.
Он выдавил круглые отверстия в стекле. Никаких сирен не заревело; в общем и целом никакого шума, который мог быть услышан на дальнем расстоянии.
Ладони его горели. Лезвие стеклореза затупилось. От холодного пота он в буквальном смысле дрожал.
Разбилось наружное стекло. Он засунул рукава в перчатки и стал сильнее давить на лезвие.
ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ МИНУТ ИСТЕКЛИ.
Внутреннее стекло не выдержало нажима локтем. Литтел проделал в нем более-менее приличное отверстие, чтобы можно было протиснуться внутрь.
Он запрыгнул в комнату. Проделанное им отверстие оказалось впритык — острые края оцарапали кожу.
Библиотека: обшитые дубовыми панелями стены и обитые зеленой кожей кресла. На боковых стенах висели те самые картины: Матисс, Сезанн, Ван Гог.
Напольные лампы давали ему ровно столько света, сколько было нужно для работы.
Он приготовил инструменты.
Ему почти сразу удалось найти сейфы — они располагались в двух закрытых панелями нишах в стене.
Он покрыл каждый сантиметр стены тройным слоем звукоизолирующего полотна. И крепко-накрепко приколотил его — забив в дорогущий лакированный дуб пятицентовые гвозди.
Отметив крестом местонахождение сейфов, он надел защитные очки и вставил беруши. Потом зарядил дробовик и открыл огонь.
Один заряд, два заряда, — громкие взрывы в отдельно взятом помещении.
Три заряда, четыре — в воздух полетели щепки и опилки разломанной твердой древесины.
Острые щепки расцарапали ему лицо. От порохового дыма тянуло блевать. Видимость мигом стала нулевой: на стеклах очков осела вязкая древесная пыль.
Литтел перезаряжал дробовик и стрелял, перезаряжал заново и снова стрелял, перезаряжал и стрелял. Сорок с чем-то зарядов разнесли стену и тыловые потолочные балки.
Дерево и цемент не выдержали. Со второго этажа посыпалась, падая и с треском ломаясь, мебель. Из каменных обломков выпали два сейфа.
Литтел принялся пробиваться к ним — прошу тебя, Господи, сделай так, чтобы я мог дышать.
Его вырвало — щепками и виски. Он выкашлял оружейный дым и черную от пороха мокроту. Он разгреб кучи опилок и подтащил сейфы к своим сумкам.
СЕМЬДЕСЯТ ДВЕ МИНУТЫ ИСТЕКЛИ.
Из зиявшей в стене библиотеки дыры виднелась гостиная. Сорок с лишним зарядов дроби снесли картины на пол.
Сезанн не пострадал. Матиссу слегка повредило раму. От Ван Гога осталось лишь изрешеченное дробью ничто.
Литтел бросил на пол вырезку из газеты.
Литтел привязал сумки к спине стропами из штор.
Литтел схватил картины и бросился к парадной двери.
От чистого воздуха у него закружилась голова. Он жадно втянул в себя воздух и пустился бежать.
Он поскальзывался на листьях и рикошетил от деревьев. У него сладко засосало под ложечкой — еще никогда ему не было так хорошо. Он спотыкался и едва не складывался вдвое — почти сто килограммов стали стремительно несли его вниз по склону холма.
Он упал. Тело его сделалось точно резиновое — он не мог ни встать на ноги, ни поднять свою сумку.
Ползком и волоком добирался он сам и дотаскивал сумку до машины. Убрав ношу в багажник, он медленно доехал до подъездной дороги, останавливаясь каждые несколько метров, чтобы отдышаться.
Когда он увидел свое лицо в зеркале заднего вида, первым словом, которое пришло ему в голову, было слово «герой».
Как и прежде зигзагами, он поехал на северо-запад. И скоро нашел место, предназначенное для большого взрыва: лесную полянку возле «Собачьей прерии».
Осветив полянку тремя большими коулменовскими фонарями, он сжег картины и раскидал пепел по всей округе.
Он загнул задние концы шести динамитных шашек и прислонил их к кодовым замкам на дверях сейфов.
Оттянув шнуры запала метров на сто, он чиркнул спичкой.
Сейфы взорвались. Двери взлетели чуть ли не до верхушек деревьев. Легкий ветерок разбросал обгоревшие остатки купюр.
Литтел разгреб их руками. Взрыв уничтожил по крайней мере тысяч сто.
Но не повредил:
Три большие «амбарные книги», завернутые в пластиковые пакеты.
Остатки купюр Литтел закопал, а то, что осталось от сейфов, побросал в ближайшую сточную канаву. И поехал в свой новый мотель, соблюдая по пути все ПДД.
Три толстые тетради. По двести страниц в каждой. На каждой странице в аккуратных колонках — цифирь и условные обозначения стандартного бухгалтерского типа.
Листы были исписаны большими числами, простиравшимися от левого края страницы до правого.
Литтел разложил книги на кровати. Его первая интуиция:
Суммы, указанные на страницах, превосходили все возможные комбинации ежемесячных или годовых транзакций пенсионного фонда.
Две тетради в коричневой кожаной обложке содержали закодированную информацию. Записанные в крайней левой колонке комбинации из букв и цифр по числу символов вполне могли быть именами собственными.
Вот, к примеру:
AH795/WZ458YX —
Имя из пяти букв и фамилия из семи.
МОЖЕТ БЫТЬ.
В тетради с обложкой из черной кожи никакого кода не было. Она содержала обычные бухгалтерские подсчеты, правда, с такими же большими числами, как и в предыдущих, — а крайняя левая колонка содержала сочетания из двух или трех букв.
Которые могли быть инициалами кредитора или заемщика.
Страницы черной тетради были поделены па вертикальные колонки. Которые были озаглавлены словами:
«кредит под % такой-то» или «денежный перевод № такой-то».
Литтел отложил черную тетрадь. Его вторая интуитивная мысль: взломать код будет нелегко.
И он вернулся к тетрадям в коричневой обложке.
Он стал отслеживать символы и цифры и следить по горизонтали за нарастанием процентов. Аккуратно умноженные вдвое суммы подсказали ему процент, под который выдавались кредиты из пенсионного фонда: ростовщические пятьдесят процентов.
Он обнаружил, что некоторые буквы повторяются в сочетаниях от четырех до шести букв — очень похоже на примитивный код «буквы вместо цифр»: А обозначает единицу, Б — двойку; что-то подсказало ему-, что это слишком просто.
Он стал сопоставлять буквы и цифры с известной ему информацией.
Наживаться на кредитах пенсионного фонда стали еще тридцать лет назад. Буквы и цифры росли слева направо — вплоть до начала 1960 года.
Средняя сумма кредита была миллион шестьсот. С учетом сборов по возврату: два миллиона четыреста.
Самый скромный кредит составил четыреста двадцать пять тысяч. Самый большой — восемь миллионов шестьсот тысяч.
Возрастающие слева направо числа. Умножение и деление в крайнем справа столбце — разрозненные подсчеты процентов.
Он продолжал сопоставлять факты.
Разрозненные суммы были прибылями от кредитных сумм: они неизменно следовали за ними и, как правило, были надписаны над процентами от выплат.
Резь в глазах заставила его остановиться. Три порции виски взбодрили его.
Внезапно ему пришла в голову идея.
Надо найти те самые деньги на строительство Солнечной долины, которые позаимствовал из фонда Джимми Хоффа.
Вооружившись карандашом, он принялся просматривать колонки цифр. Чтобы соединить точки — с середины пятьдесят шестого до середины пятьдесят седьмого — и десять символов имени «Джимми Хоффа».
Он нашел суммы в миллион двести и миллион восемьсот — не иначе, как Призрачные Три Миллиона. Он нашел пять символов, шесть и снова пять — в превосходно подходящей к ним пересекающейся колонке.
5, 6, 5 — Джеймс Риддл Хоффа.
Хоффа без труда стряхнул с себя обвинения по Солнечной долине. Причем эта легкость была оправданной: его махинации были тщательно скрыты.
Литтел принялся просматривать книги и выбирать разрозненные суммы. Количество крошечных нулей росло — фонд был мультимиллионером.
У него стало двоиться в глазах. Пришлось воспользоваться лупой.
Он снова быстро просмотрел книги. Снова и снова ему попадались идентичные комбинации цифр — четыре цифры в квадратных скобках.
[1408] — снова и снова.
Страницу за страницей просматривал Литтел коричневые тетради. Искомая комбинация 1408 встретилась ему двадцать один раз — причем дважды по соседству с Призрачными Тремя Миллионами. Быстро сложив в уме цифры, он получил результат: сорок девять миллионов — либо занятых кому-то от имени фонда, либо, напротив, взятых у него в кредит. В любом случае, господин-1408 был человеком со средствами.
Он просмотрел начальные столбцы черной тетради. Все было расположено в алфавитном порядке и аккуратно написано печатными буквами рукой Джулиуса Шиффрина.
Было девять утра. Он изучал бухгалтерские книги уже пять часов.
Когда он в очередной раз увидел подзаголовок «кредит под %…», он едва не подпрыгнул. Ниже по столбцу он вдруг увидел буквы «Б» и «Е» — а это значило, что цифро-буквенный код на четверть разгадан.
И он снова принялся сопоставлять.
Инициалы означали имена кредиторов пенсионного фонда — которым выплачивали кредиты обратно — под жирный, но все же не столь грабительский процент.
Он проверил колонку «перевод №…». Все пункты списка были абсолютно идентичны: первые буквы каких-то слов и шесть цифр — и больше ничего.
Он продолжил сопоставлять.
Первые буквы были номерами банковских счетов — отмытыми деньгами возвращаемых мафии кредитов. В конце каждой группы букв непременно стояла буква «О» — вероятнее всего, имелось в виду «отделение».
Литтел тщательно переписал комбинации в планшет-блокнот.
БОАБХО — «Банк оф Америка», отделение Беверли-Хиллс. ХСЛМБО — «Хоум Сейвингз & Лоун», отделение Майами-Бич.
Сработало!
Он мог определить названия известных банков по каждому набору букв.
Он еще раз пробежал глазами колонки в поисках сочетания 1408. Прямо тут, над суммами: ДПК, СТ/ СФНБО/8115124404.
«СФН» означало «Секьюрити — фёрст нэшнл». «БО» — отделение банка в Буффало, Бостоне или еще каком-нибудь городе, начинающемся на «Б».
СТ — вероятнее всего, означало «старший». Но зачем это уточнять?
Как раз над ДПК, СТ: ДПК [1693] БОАДО. Этот парень был просто мелкой сошкой в сравнении с господином 1408 — он занял фонду жалкие шесть миллионов четыреста тысяч.
Уточнение «СТ» понадобилось всего лишь для того, чтобы отличить этого кредитора от другого — с такими же инициалами.
ДПК, СТ/СФНБО/8115124404. Некий ростовщик, наживший несметные богатства нечестным…
Стоп.
Стоп — на этом самом месте.
ДПК, CT/Джозеф П. Кеннеди, старший.
БО — бостонское отделение.
Август пятьдесят девятого — Сид Кабикофф говорит Безумному Сэлу: «Я ведь Джулиуса давным-давно знаю», «…когда он ТОРГОВАЛ НАРКОТОЙ И НА ВЫРУЧЕННЫЕ ДЕНЬГИ ФИНАНСИРОВАЛ ФИЛЬМЫ, которые снимались на студии «РКО», — тогда ее директором был Джо Кеннеди».
Стоп. Надо позвонить. Представиться офицером Бюро и либо подтвердить, либо опровергнуть эту гипотезу.
Литтел нажал «О». Пот с него капал на аппарат.
Оператор принял звонок:
— Номер, пожалуйста.
— Мне нужен номер банка «Секьюрити — фёрст нэшнл» в Бостоне, Массачусетс.
— Минуточку, сэр. Я найду номер и соединю вас.
Литтел держал трубку и ждал. Адреналин ударил ему в голову: он почувствовал, как закружилась голова и пересохло во рту.
В трубке раздался мужской голос:
— Банк «Секьюрити — фёрст нэшнл».
— Говорит специальный агент Джонсон, ФБР. Соедините меня с управляющим, пожалуйста.
— Не вешайте трубку. Переключаю.
Литтел услышал щелчки — его переключали. И снова мужской голос:
— Мистер Кармоди. Чем мшу служить?
— Э-это специальный агент Джонсон, ФБР. У меня есть номер банковского счета вашего банка, и мне необходимо узнать, кому он принадлежит.
— Это официальный запрос? Сегодня воскресенье, и я занимаюсь месячным отчетом…
— Это официальный запрос. Я мог бы принести ордер на проверку банковского счета, но решил, что не стану вас беспокоить личным визитом.
— Понятно. Ну… полагаю…
Литтел твердо заявил:
— Номер счета — 8115124404.
На другом конце провода послышался вздох:
— Гм, все номера, заканчивающиеся на 404 — это номера банковских сейфов, так что если вас интересует баланс счета, боюсь…
— Сколько сейфов отдано в аренду владельцу счета?
— Ну, этот номер мне знаком, в первую очередь из-за размера. Видите ли…
— Сколько сейфов?
— В настоящий момент — целое хранилище из девяноста сейфов.
— Могут ли ценности извне быть переданы непосредственно в это хранилище?
— Конечно. Они могут быть помещены в хранилище тайком от посторонних глаз даже третьими лицами, при условии что они знают пароль держателя счета.
Девяносто сейфов. Миллионы отмытых мафией НАЛИЧНЫХ.
— Кому принадлежит этот счет?
— Ну…
— Мне явиться с ордером?
— Вообще-то я…
Литтел едва не сорвался на крик:
— Владелец счета — Джозеф П. Кеннеди-старший?
— Ну… гм… да.
— Отец сенатора Кеннеди?
— Да, сенатора…
Трубка выскользнула из его руки. Литтел швырнул аппарат о стену.
Тетрадь в черной обложке. Господин-1408: миллионер-ростовщик.
Он снова вернулся к цифрам и нашел подтверждение. Он трижды проверил каждую цифру — кончилось тем, что все поплыло перед его глазами.
Да: первоначальный капитал на строительство Солнечной долины занял фонду Джо Кеннеди. Да: фонд перезанял деньги Джеймсу Риддлу Хоффе.
Дело Солнечной долины представляло собой дело о преступных махинациях с недвижимостью. Из-за Солнечной долины Питом Бондюраном были убиты два человека: Антон Гретцлер и Роланд Кирпаски.
Литтел снова принялся отыскивать в колонках цифры 1408. На сей раз он заметил многочисленные запятые — и ни одного единовременного изъятия денег, которое было бы отчеркнуто жирной линией внизу страницы.
Джо Кеннеди забирал только проценты. Суммы основных кредитов Джо оставались ликвидными внутри фонда.
И росли.
Отмытыми, утаенными, хитро спрятанными, укрытыми от налогов и периодически поступающими в распоряжение нечистоплотных профсоюзных лидеров, наркоторговцев, гангстеров-ростовщиков и диктаторов профашистского толка.
Полностью закодированные бухгалтерские книги содержали точную информацию. Если он сможет взломать код, он точно узнает, куда именно ушли деньги.
Это только мои секреты, Бобби, — я ни за что не позволю тебе ненавидеть отца.
Литтел превысил свой лимит спиртного на восемь порций. Последнее, что он помнил, — как он выкрикивал числа.
