122.
(Лас-Вегас, 9 июня 1968 года)
Вот он и дома.
Горит свет. Окна не закрыты шторами, а одно приоткрыто, чтобы впустить прохладу.
Уэйн поставил машину, побрел по дорожке и открыл входную дверь.
Он сидит в баре. Это ежевечерний ритуал. На нем — ночной колпак, при нем — трость.
Уэйн подошел к нему. Отец улыбнулся и повертел тростью.
— А я знал, что ты заедешь.
— Откуда?
— Ну… в последнее время произошли якобы не связанные друг с другом события, имеющие непосредственное отношение к нашему с тобой процветающему партнерству.
Уэйн выхватил у отца трость, повертел ею и проделал пару отцовских фокусов.
— Хорошее начало.
Уэйн-старший подмигнул:
— На следующей неделе я встречаюсь с Диком Никсоном.
Уэйн подмигнул в ответ:
— He-а. С ним встречаюсь я.
Уэйн-старший гоготнул: фу, как противно.
— Скоро и ты с ним встретишься. Хочешь — устрою тебе отдельную ложу в день инаугурации.
Уэйн повертел отцовской тростью:
— Я говорил с Карлосом и людьми мистера Хьюза. Мы пришли к соглашению: место Уорда Литтела займу я.
Уэйн-старший дернулся и медленно — точно в замедленной съемке — улыбнулся и сделал себе коктейль. Одна рука напряженно вцепилась в перила. Вторая осталась свободной.
Их взгляды встретились. Оба смотрели друг другу в глаза — долго, черт побери, бесконечно.
Уэйн достал наручники. Ухватил отца за запястье и приковал к перилам. Наручники были первосортные — фирмы «Смит и Вессон», позаимствованные у лас-вегасской полиции.
Уэйн-старший рванулся было, но цепочка наручников выдержала. Затрещала доска перил. Достав нож, Уэйн выбросил лезвие и перерезал провод телефонного аппарата, стоявшего в баре.
Уэйн-старший дернулся. Опрокинул табуретку, пролил коктейль.
Уэйн повертел тростью:
— Я вернулся в лоно прежней веры. Мистер Хьюз был счастлив узнать во мне доброго мормона.
Отец рванулся. Звенья цепочки противно заскрежетали.
Уэйн вышел и остановился возле своей машины. Вдалеке мерцали огни Вегасского бульвара. И тут он увидел свет — это были фары приближавшегося автомобиля.
Машина подъехала к дому и остановилась. Из нее вышла Дженис. Покачнулась, но удержалась.
В руках она вертела клюшку для гольфа. Из тех, что зовутся «айронами». С большой головкой и толстой рукояткой.
Проходя мимо Уэйна, она взглянула на него. Он почуял ее отравленное болезнью дыхание. Она вошла в дом, небрежно бросив дверь открытой.
Уэйн поднялся на цыпочки. Мысленно нарисовал рамку кадра. Он все увидел в окно. Головка биты описала дугу. Раздался крик его отца. Кровь забрызгала тиковые доски.
notes
