98.
(Лас-Вегас, 1 декабря 1966 года)
На сцене: Милт Ч. и Джанки-Манки.
Милт спросил:
— Чего это Говард Хьюз устроил тут шумиху?
Джанки-Манки ответил:
— Слышал, он педик и решил переехать поближе к Либерале.
Зрители захихикали и заржали.
Милт сказал:
— Да ну, ерунда. Слышал, он трахает Аву Гарднер.
Джанки-Манки ответил:
— Это я трахаю Аву. Она бегает ко мне от Сэмми Дэвиса. Раз к Сэмми подошел на поле для гольфа какой-то мужик и спросил: а у тебя какой гандикап? Ну тот и ответил, мол, я одноглазый черножопый еврей и никак не могу купить себе дом в здешних местах. Я хочу, чтобы Конго и Израиль подписали договор о мире и согласии, а то мне некуда вешать костюмы от Сая Девора.
Зрители хрюкнули. Милт шевелил губами, озвучивая куклу. Получалось у него не очень. Пит смотрел и курил. Пит оплакивал отъезд Барби.
Прошло три дня с тех пор, как она ушла. Не звонила и не писала. И он не звонил ей и не писал. Вместо этого он набросился на Уэйна.
И сделал глупость. Уэйн был прав — и он это знал. Барби его бросила, и он сделал себе поблажки, оправдываясь тем, что у него личная трагедия. Стал курить, есть калорийные бутерброды и вообще положил на диету с прибором. Он пил и смотрел, как выступает Милт и группа Барби. «Бондсмены» без Барби смотрелись отвратительно.
Тем не менее бар был полон. В основном молодежь — юные модники обожали Милта.
Джанки-Манки изрек:
— Фрэнк Синатра спас мне жизнь. Его головорезы били меня ногами на парковке «Песков». Пришел Фрэнк и сказал: «Ладно, парни, хорош».
Толпа заржала. Кто-то тронул его руку. Пит обернулся и увидел Дуайта Холли.
Они зашли в кабинет Пита.
Устроились возле бара — стоя совсем рядом, теснили друг друга.
Пит сказал:
— Давненько не виделись.
— Ну да, с шестьдесят четвертого. Ваш Уэйн пристрелил двоих чернокожих.
Пит зажег сигарету:
— И ты предъявил.
— Он мне изрядно нагадил, но вы с Литтелом все уладили. А теперь угадай — я пришел говорить «спасибо»?
Пит налил себе виски:
— Был в городе и решил заскочить.
— Не совсем. Я приехал, чтобы встретиться с Литтелом, — и предпочел бы, чтобы ты об этом не распространялся.
Пит отпил из стакана. Дуайт легонько постучал по его груди.
— Как моторчик?
— Работает.
— Бросил бы ты курить.
— Тебя забыл спросить.
Дуайт рассмеялся и налил себе виски.
— Не хочешь помочь мне? Надо поймать с поличным одного коммуняку.
— Тебе и мистеру Гуверу?
— Я не буду отвечать на этот вопрос. Молчание, говорят, знак согласия, вот и делай выводы сам.
Пит сказал:
— Выкладывай. Сперва о деньгах.
Дуайт отпил из стакана:
— Лично тебе — двадцать штук. «Наживке», ассистенту и тому, кто будет устанавливать жучок, — по десять.
Пит рассмеялся:
— Уорд блестяще устанавливает жучки.
— Уорд в этом деле — король, но я бы предпочел Фредди Турентайна, а также чтобы король остался в неведении.
Пит придвинул к себе пепельницу и затушил в ней окурок.
— С какой это стати я стану плевать на Уорда, чтобы помочь вам?
Дуайт развязал шейный платок:
— Во-первых, к Уорду это не имеет прямого отношения. Во-вторых, это работа на высшем уровне, от которой ты не сможешь отказаться. Ну и в-третьих — ты повязан, рано или поздно ты вляпаешься — а мистер Гувер вступится за тебя без лишних вопросов.
Пит глотнул виски, повернул шею — и стукнулся головой о стенку.
— Кто?
— Бейярд Растин, мужчина, негр, пятидесяти четырех лет. Борец за гражданские права, питающий слабость к молоденьким белым мальчикам. Похотливый, горячий — и насквозь пропитанный коммунистическими идеями.
Пит постучал по голове:
— Когда?
— В следующем месяце, в Эл-Эй. В «Беверли-Хилтоне» будет благотворительный концерт.
Дуайт пожал плечами:
— Остается наживка. Думаешь…
— Наживка у меня есть. Молодой, гомосексуальный, привлекательный. А еще — на него есть что повесить, так что…
— Так что ему можно посулить, что мистер Гувер за него заступится.
Пит еще раз постучал по голове. Достаточно сильно — аж разболелась.
— В качестве помощника я хочу нанять Фредди Оташа.
— Согласен.
— Плюс Фред Турентайн и десять тысяч на расходы.
— Согласен.
У Пита заурчало внутри — виски раздражало стенки желудка. Питу страшно хотелось чизбургера.
Дуайт улыбнулся.
— Быстро клюнул, ты смотри. Я-то думал, тебя уламывать придется.
— От меня ушла жена, так что у меня есть время.
Оташ сказал:
— Сэл сегодня будет при деньгах. Ставлю шесть к одному.
Они сидели в машине Фреда О. И наблюдали, откинувшись в креслах. Воняло, как и прежде, газами и одеколоном Фредди.
На улице было чисто. Они видели машину Сэла и вход в бар «Клондайк». Пит зажег сигарету. И тоже испортил воздух — еще бы, слопать два чизбургера в столь поздний час.
— Конечно при деньгах. Он же, блин, кинозвезда.
Он тут же вылетел в Лос-Анджелес, позвонил Оташу и просветил его. Они съездили на квартиру Сэла — того не оказалось дома. Тогда они отправились в его любимые заведения: «Четыре звезды», «Рампус рум» и «Биффс байю».
Черт — ни машины, ни Сэла.
Они проверили «Голд кап». И «Артура Джи». Даже «Клондайк» на пересечении Восьмой и Ла-Бреа.
Пит сказал:
— Как думаешь, мог он смыться?
— Из-за Дома? Нет конечно.
— Это почему?
— Потому, что я его новый папочка. Потому, что именно со мной он пьет кофе каждое утро. Потому, что это я сбросил Дома и его машину в известняковый карьер в Анджелесском лесу.
Пит сказал:
— Вегасские концы замели хорошо. Копов пока нет.
— Дом был мальчиком по вызову. Думаешь, его дружок сутенер станет сообщать о его исчезновении?
Вышел Сэл. Не один — в обнимку с мускулистым юношей.
Оташ посигналил. Пит врубил фары. Сэл заморгал. Увидев автомобиль, он попросил своего знакомого подождать и подошел к ним.
Пит опустил стекло. Сэл облокотился о дверь.
— Черт, вы, парни, от меня до конца жизни не отстанете.
Пит достал фотоснимок — напоминание. В свете уличных фонарей показался большой палец «Ослины» Дома. Сэл сморгнул, сглотнул и мгновенно изменился в лице.
Пит сказал:
— Тебе нравятся черные? Ну, периодически хочется?
Сэл развел руками: без разницы, что черный, что белый.
Оташ сказал:
— Мы тут нашли тебе кое-кого.
Пит добавил:
— Славного парня. Потом спасибо скажешь.
Оташ подхватил:
— Симпатичного. На Билли Экстайна похож.
Пит заключил:
— Коммуниста.
