Глава восемнадцатая
Я позвонил Кэссиди от брокера.
— Есть сообщения?
— Кто говорит? — официально поинтересовалась она.
— Тут в будке жарко, — фыркнул я. — Ты хочешь, чтобы я урезал тебе жалование?
— Ах, это ты. Я так редко тебя слышу, что забыла голос. Да, есть сообщение от мистера Калхейма.
— А кто это?
— Клерк из Сэрроугейт-корт. Ты подал петицию, но ведь ее должен подписать Данэм.
— Да, я знал это.
— И что?
— Он пока недоступен. Я подумал, что так сойдет, потом исправим.
— Клерк хочет, чтобы мы исправили сейчас.
— Ладно, — вздохнул я. — Посмотрю, что можно сделать.
Я вышел из будки и прислушался к обрывкам разговоров брокеров, которые наблюдали за котировками.
— Не доверяйте Вашингтону…
— Следите за Ближним Востоком…
— Все зависит от профсоюзов…
Фьючерсы, игра на понижение, на повышение…
Мне захотелось заорать:
— Почему бы вам не заняться работой, бездельники!
Я пошел в суд и забрал петицию Клайда Данэма.
Клерку я сказал, что просмотрел отсутствие подписи. После обеда я поехал к Фэй Стэнтон.
Она открыла мне, стирая с лица крем, в халате и бигуди. Даже так она выглядела прехорошенькой. Не смущаясь, она пригласила меня войти.
— Вы что-нибудь слышали о Клайде? — спросил я.
— Нет.
Его разыскивала половина полицейских, так что напрасно было ждать другого ответа. Я сказал:
— Фэй, я не полицейский, я его адвокат. Мне нужно кое-что выяснить.
Она продолжала смотреть на меня.
— Вы ведь читали газеты? — спросил я.
— Да.
— Тогда Вы знаете, что на Клайда пытаются навесить и убийство Цицерона. Они думают, что Цицерон видел, как он возвращался в квартиру.
— Клайд невиновен.
— Мы с вами так думаем, но согласятся ли присяжные? Лучше бы Клайд в момент убийства Цицерона сидел в тюрьме.
— Он не переносит заключения.
— Я знаю, потому я пытаюсь добыть доказательства, чтобы снять с него подозрение.
— Сьюзен мне говорила, и мы это ценим.
— Он звонил Сьюзен, Вы знаете?
Она кивнула.
— Сьюзен его сестра, а Вы его подруга. Он любит Вас и должен был звонить Вам.
Она невозмутимо посмотрела на меня.
— А что, если и так?
— Тогда я хочу, чтобы Вы мне помогли. Мне надо его видеть.
— Зачем?
— Я подаю претензию на наследство Линды со стороны Клайда, и он должен ее подписать.
Она встала и подошла к окну.
— Он собирался позвонить вечером… Дайте мне бумаги, я ему передам.
— Их надо заверить нотариально.
— Исключено. Я знаю Клайда, он не покажется на публике.
Я подумал. Кэссиди была нотариусом, она может заверить. Так поступают почти каждый день.
— Ладно, — буркнул я. — Вот они. — Я показал, где надо ставить подпись. — Будьте поосторожнее, и попытайтесь вернуть мне бумаги завтра утром.
С этим я ушел.
Лейтенант Нолан вызвал к себе Эдди Майлса. У того был забинтован нос. Он мимоходом глянул на меня и повернулся к Нолану.
— Что вы от меня хотите? Я рассказал все, что знаю, лейтенанту Голдсмиту.
У Нолана на столе лежал протокол, и он явно все уже изучил.
— Вы будете повторять до тех пор, пока мы не устанем слушать.
Эдди пожал плечами.
— Кем Вы работали в «Экспортс инкорпорейтед»?
— Экспедитором.
— Кто еще работал на складе?
— Только я.
— Где записи?
— Какие?
— О сделках фирмы. Мы нашли пустые папки.
— Украли, наверное.
— То есть, вы их сожгли.
— Нет.
— Ваша фирма занималась незаконным экспортом боеприпасов.
— Нет, сэр, только химикатами и удобрениями.
— Кому вы их продавали?
— Я только работал на погрузке, сэр, я не помню клиентов.
Оба акционера мертвы, кто может назвать его лжецом? Этим делом должно заняться ФБР.
— Вы слышали о некоем Салазаре?
— О ком?
— Хуан Салазар. Он обделывал дела с Цицероном, покупал оружие для повстанцев где-то в Южной Америке.
Эдди Майлс изобразил удивление:
— Я о таких вещах ничего не знал.
Только в Боливии было сто семьдесят девять переворотов. В Колумбии — осадное положение, не спокойнее в Парагвае, Перу, Аргентине. Порох мог быть использован быстрее, чем «Лейзинг индастриз» его производила.
— Часто Цицерон приезжал на склад? — спросил Нолан.
— Редко. Он управлял делами из дому.
— Как часто Вы его видели?
— Раз в неделю, когда получал зарплату.
— У него были враги?
— Они есть у любого бизнесмена.
Ну да, подумал я, особенно в «Экспортс инкорпорейтед».
— Ему кто-нибудь угрожал?
— Да, сэр.
— Кто?
Эдди ухмыльнулся:
— Вон тот тип, Джордан, угрожал подать в суд.
Нолан еле сдержался, чтобы ему не врезать.
— Вы уверены, что ничего не скрыли?
— Я говорю предельно откровенно.
— Тогда почему вы напали на Джордана?
— Потому что он покушался на частную собственность, а я ее защищал.
— С молотком и ножом?
— Человек имеет право защищаться. — Он явно читал законы.
— Вас когда-нибудь арестовывали?
— Нет, сэр.
— Ограбление в Детройте в 1946 году, два года в Мичиганской тюрьме.
— Я забыл.
— Вэник, — позвал Нолан. В дверях показался сержант в штатском. — Уведите его.
Эдди Майлс вышел, не взглянув на меня. Нолан казался усталым.
— Что нового по делу Цицерона? — спросил я.
— Да ничего. Его убили из пистолета 32 калибра.
— Как его обнаружили?
— Сосед услышал выстрел и позвонил.
— Что ты собираешься делать с Эдди?
— А что я могу? У тебя есть его алиби, он был тогда на складе.
— Мне кажется, он лжет насчет деятельности фирмы.
— Знаю, но я не судья. Не могу допрашивать под присягой. Итак, двоих убрали, и ты знаешь, кто следующий.
— Кто?
— Ты.
Я засмеялся:
— Не понимаю, почему, я так же далек от разгадки, как ты.
— Но убийца в этом не уверен. Он знает, что ты говорил с Цицероном, и что-то заставило его действовать. Он в отчаянии, потому и убил Цицерона. Хочешь совета, Скотт?
— Давай.
— Скройся. Поезжай в Атлантик-сити, отдохни, подыши воздухом, пока все не уладится.
— У меня полно работы, Джон, я не могу.
— Пойди посмотри на Цицерона, у него тоже было полно работы.
— Не могу.
— Я так и думал, — хмыкнул он.
