Лукашинский музыкальный фестиваль

Сценарий празднования Нового года известен давно и по своей сути незамысловат. Дегустация закусок и горячительного, сопровождаемая фразами: «Оливье тает во рту… водочка изумительно мягковата… интересно, а воровать закончат… и чем же нас телевизор порадует?»

Чего скрывать, во многих семья превратившийся в плоскую «доску» «ящик» давно стал полноправным членом семьи. Неполноценным, но полноправным. И полноправный член семьи просто обязан выдать на гора праздничных салатов и выкатить на глянец холодцов, что-то весёлое, запоминающееся и по-настоящему новогоднее. Не зря ведь двенадцать месяцев ждали, что телевизионщики наконец-то включат выдумку и устроят настоящую музыкальную феерию, а не парад персоналий, многие из которых напоминают подтанцовку из клипа Майкла Джексона Thriller.

Понятно, что без традиций никак и созерцание неубедительно пьяного Жени Лукашина и нас и наших детей будет преследовать пожизненно. Но дело в том, что вслед за Лукашиным следует целая армия его поющих ровесников. И новогодняя музыкальная ночь превращается в Лукашинский фестиваль. Где всё давно предсказуемо и откровенно слабовато.

Но можно сказать участникам этого фестиваля и спасибо. Именно благодаря их желанию открывать рот под фонограмму и в далеко не юном возрасте, чувствуешь себя мальчишкой. Понятно, что некоторые из ветеранов, оккупировавших поп-сцену, смотрятся более чем комично. По мне, так лица экспонатов Музея восковых фигур мадам Тюссо выглядят натуральнее.

А вот пытающиеся скакать дедушки и бабушки с перетянутыми лицами, больше напоминающими припудренные ягодицы, кроме смеха и недоумения ничего не вызывают. Доходит до курьёзов. С детства я заслушивался вокалом Оззи Озборна из Black Sabbath и был тайно влюблен в Софию Ротару. Увидев в новогоднюю ночь облаченную во всё черное Софию Михайловну, мне издалека показалось, что это молодой Оззи Озборн, но только без очков.

И вспомнились мне времена СССР. Вспомнилось, как мы сокрушались по поводу отсутствия выбора каналов, засилья экранной серости и стремления оболванить население. С выбором каналов теперь проблем нет. Но на какую кнопку ни нажми, везде Киркоровы, басковы и Михайловы. Я понимаю, что народ их слушает, но ведь хочется лицезреть и слышать что-то посвежее.

Иначе зачем проводить бесчисленные конкурсы молодых исполнителей? Их участники, состарившись, будут рассказывать внукам о том, как тяжело оставаться талантливыми и вечно перспективными для сцены, за кулисами которой всё схвачено и поделено. Сцены, с которой не уходят. С неё могут либо выгнать, либо вынести. И вынести со вздохами облегчения.

И вот здесь снова не грех вспомнить Союз. Да, лица на «Голубых огоньках» были сплошь и рядом знакомыми.

Но эти люди умели петь!

Именно умели! У них был голос, они попадали в ноты. Но самое главное! Они пели душой! И репертуар у эстрадных певцов (я подчеркиваю, эстрадных) зачастую хоть и был политизированным, но точно не был убогим. Ладно рифму подобрать не можете, господа поэты-песенники, но куплеты для дебилов зачем песнями называть? Зачем возводить дурной вкус в степень?

Вот ждали в стародавние времена после «Голубого огонька» передачу «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады». Так может, сейчас эти самые зарубежные мелодии и ритмы вместо отечественного продукта и запускать? Узнаваемые мелодии, великолепные аранжировки, большинство слов народ не поймёт. И это хорошо!

Лучше ничего не понять, чем услышать «это не шутки, мы встретились в маршрутке» или «открытые раны на моём теле, Бог видит – мы этого не хотели». Или, может, просто уйти в подражание? Довелось увидеть, как Денис Клявер старается быть похожим на Стивена Тайлера из Aerosmith, а Евгений Дятлов – на Яна Гиллана. Попытавшись представить обратное, чуть котлетой не поперхнулся. Забавно.

Хоть смысл действа понять сложно, но всё равно – забавно. Вот и нужно делать «огоньки» из таких номеров. А там, смотришь, новое поколение певцов и певиц подоспеет. Только вот что-то мне подсказывает, что многие из них нам будут знакомы. Даже по фамилиям…

Модный приговор почтальона Тряпицына

Режиссер Андрей Кончаловский решил показать миру, что есть настоящее «народное кино». Это не братки, играющие в сериалах самих себя, не сценаристы, путающие интерьер с экстерьером, не воронки бутафорской крови, затягивающие зрителя в болото чернухи. Народное кино в понимании Андрея Кончаловского – это тягучее, изобилующее штампами повествование о жизни российского села. Эдакий документально-художественный арт-хаос, полный отталкивающего натурализма.

В центре действа – почтальон Алексей Тряпицын, человек, всю жизнь посвятивший борьбе с водкой. Затяжной и драматичный поединок закончился победой Алексея. Только не окончательной. Два года он не употребляет, но изредка горло и мозг просят огня. Кроме того, разносчика писем и пенсий окружают друзья, располагающие к совместному распитию спиртного в дозах, с нормальной жизнью несовместимых. Взять хотя бы Колобка – квадратного карлика, с полностью нарушенными функциями опорно-двигательного аппарата и лицом человека, заснувшего не то на включенной электроплитке, не то в осином гнезде.

С друзьями Тряпицыну по трезвости неинтересно, а вот к бывшей однокласснице Ирине, мечущейся между Архангельском и деревней, тянет. Правда, не как мужчину. Алексею с ней просто забавно. Особенно после того, как удалось случайно подсмотреть сцену ирининого самоудовлетворения. Судя по широким глазам, до этого Леше такого наблюдать не приходилось: это зрелище намного увлекательнее, чем передача «Модный приговор», которую Тряпицын любит смотреть во время приема пищи.

Музыкальная заставка из «Приговора» звучит в фильме аж целых три раза, а вот песня Натали «О Боже, какой мужчина!» – всего два. Я ждал появления Стаса Михайлова, но пересаливать с музыкальным рядом Андрей Сергеевич не стал. И так всё понятно. Людей зомбируют идиотскими передачами, идиотскими песнями, а народ ест, пьет и впитывает плохое.

Поэтому в картине мэтра и диалоги соответствующие. Изъясняются герои примерно на том же языке, что и мэр Киева. Один из спивающихся персонажей произносит: «Постоянно в душе боль. Но как напьюсь – отпускает. А за горизонтом жизнь: серебряная, алая». В отличие от других фраз, которые разобрать из-за дефектов речи «актеров» очень сложно, эта звучит отчетливо. По плохой игре народного актера чувствуется, что снимали всё далеко не с первого дубля. Этими словами режиссер как бы невзначай дает нам понять, о чем фильм.

Фильм о боли. О боли за Родину. За убогую, жалкую, спивающуюся, но местами трогательную Россию. С пьяным генералом, приземляющемся порыбачить на казенном вертолете. С Рыбнадзором, олицетворяющим коррумпированность власти. С добряком-импотентом Тряпицыным, доказавшим, что секс для настоящей любви необязателен. Достаточно Иру за косички подергать. Всё это Родина. И чарующие пейзажи, и рябь на глади озера, и колосья пшеницы с ползущими по ним муравьями, на которые мочится счастливый от любви почтальон. И мотор, украденный с лодки Тряпицына, и последовавшая за ним потасовка, – всё это мозаика, из которой Родина и сложилась.

Разве такой взгляд на Россию мог не понравится жюри Венецианского кинофестиваля, которое присудило картине «Серебряного льва»? Да, есть такая же Америка, такая же Италия, есть обнищавшие Греция, Болгария и республики Прибалтики. Но смотреть на такую Россию западным кинокритикам интереснее, а главное – приятнее. Это же так похоже на этнологические экспозиции, то есть на человеческие зоопарки, пользующиеся популярностью в Европе начала прошлого века. Тем более что люди, показанные в фильме еще и говорить способны. Но говорят только о боли. Пенсию им платят, по словам алкоголика Юры, и в магазинах всё есть, а народ всё равно нервный. Вот тут Тряпицын подводит черту. Тяжело вздохнув, он произносит: «Время такое, Юра».

Представляю, как на этих кадрах увлажнились щеки представителей пятой колонны. Вот он, простой российский мужик Леша Тряпицын, отрезанный от мира озером, и тот понимает, какое время тяжелое. Больше 30 лет запоя, 2 года трезвости и долгожданное прозрение. Может, Алексея и к женщинам не влечет по причине переживаний за Отчизну. И Андрей Кончаловский за Родину переживает сильно. Так сильно, что отказался участвовать в битве за «Оскар». Оно зря.

Статуэтку, может быть, и не дали бы, но стоя аплодировали бы – точно. Нет, не за художественную ценность картины, которую и один раз посмотреть уже подвиг, а за умение вовремя прочувствовать конъюнктуру, что безусловно является одним из признаков высочайшего профессионализма. Кончаловский показал российскую глубинку однобоко, уродливо. Если с чем-то сравнивать, то снятый 10 лет назад фильм «Старухи» про село, которое тоже далеко от нормальной жизни, намного теплее и ближе. Но ближе российскому человеку.

Фильм про Тряпицына появился в «нужный момент». Делался он не под зрителя, а под фестивальные жюри. Только вот неужели досточтимые эксперты перестали отличать искусство от пошлости? Алкоголизм, оболванивающее телевидение, видимость несчастной любви, коррупция, загубленное образование в виде порушенной школы, похороны и пляски. Всё это Андрей Сергеевич умудрился спрессовать в полтора часа экранного времени. Если на протяжении всех 90 минут всё было скучно, тоскливо и предсказуемо, то финал оказался смешным.

Почтальон Тряпицын ведет очередную философскую беседу с алкоголиком Юрой на фоне лесистых гор, а из-за гор в небо взмывает ракета. Нет, не баллистическая. Тогда бы приз точно не дали. В небо взмывает обычная космическая ракета. Хорошо балерины Большого из близлежащей рощицы не выбежали. В таком случае бы маневра для размышлений вообще не осталось.

Закончив просмотр кино про Тряпицына, вспомнил фильм Этторе Сколы «Отвратительные, грязные, злые». Там тоже нищета, безнадега, пороки. Правда, ракеты в финале не взлетают. А еще снято с юмором и любовью.