1767. Бутыль Вульфа
Есть мнение, что химик должен быть аккуратен всегда и во всём. Конечно же, при проведении экспериментов мы должны быть внимательны и точны, но временами аккуратность в одном компенсируется хаотичностью в другом: я знаю коллег (да что знаю, сам к ним отношусь), рабочий стол которых что на работе, что дома наводит на мысли о представителях маленького народца, которые в отсутствие хозяина прибегают развлекаться, раскидывая бумаги, ручки и прочие элементы офиса).
С другой стороны, беспорядок на моём столе воспринимается мной как особая форма порядка, которая подконтрольна только мне, и на выездах в командировки за чужими столами бывает тяжело работать, особенно если на них царит идеальный порядок.
Один из самых неаккуратных химиков, вошедших в историю химии (я вполне допускаю, что это не был самый неаккуратный химик вообще, но ещё менее аккуратные химики следа в истории науки не оставили) – Питер Вульф – вспоминается в связи с разработанной им стеклянной лабораторной посудой, которая сделала работу с газами эффективнее и безопаснее – бутыли Вульфа.
Вульф родился в 1727 году в Теермаклейне, пригороде ирландского города Лимерик, более всего известного появившейся в нём особой формой стихосложения. В молодости после провала второго якобитского восстания, одной из целей которого была попытка реставрации династии Стюартов и передачи власти католику по вероисповеданию Карлу Эдуарду Стюарту, ему пришлось бежать из Британии в Европу, где он присоединился к ирландцам-католикам, рассеянным по Испании и Франции. Пожив некоторое время в Испании, Вульф переехал в Париж, где жил и работал его родственник – банкир Джордж Вульф, который помимо всего прочего был агентом Карла Стюарта или, как его звали сторонники, Красавчика принца Чарли.
В Париже Вульф начал посещать лекции по химии, в которых принимал участие талантливый химик-самоучка Гийом Франсуа Руэль (сам Руэль прежде всего известен тем, что в 1754 году ввёл в химию понятие основание – вещество, при вступлении в реакцию с кислотой образующее такую твёрдую форму как соль). Руэль занимал должность ассистента лектора по демонстрационному эксперименту в парижском «Саду растений» – в то время «сад» был институтом, преимущественно связанным с естественной наукой, сейчас это открытый для посетителей ботанический сад. Поведение Руэля на лекциях успело обрасти скандальной славой: он мог начать возражать лектору, а мог вообще оттеснить ученого мужа с кафедры и начать читать лекцию за него, в возбуждении расстёгивая сюртук. Такое поведение человека, который, как предполагалось, должен был представлять безмолвную функцию демонстратора экспериментов, развлекало аудиторию. На лекциях с участием Руэля появлялись и молодой Антуан Лавуазье, и энциклопедист Дени Дидро.
Вульф свёл знакомство с Руэлем, под его началом начал заниматься практической химией и вскоре познакомился со многими другими известными химиками того времени. Во время проживания в Европе Вульфа главным образом интересовала минералогия, он совершал экспедиции в Германию, Венгрию и Богемию (нынешняя Чехия), откуда привозил целые коллекции образцов. В 1750 году Вульф вернулся в Лондон, где его парижские друзья свели его с Джоном Стюартом, графом Бьютским, шотландским аристократом, которому был не чужд интерес к естественным наукам, прежде всего – ботанике и минералогии. Граф Бьютский был наставником принца Уэльского, будущего короля Георга III, его покровительство значительно повышало шансы молодого католика на карьеру в протестантской Британии. Вульф начал работу в домашней лаборатории герцога.
Через семнадцать лет, в 1767 году Вульф становится членом Королевского научного общества. В этом же году он пишет статью «Эксперименты с перегонкой кислот и летучих щелочей…» (Phil. Trans. 1767, 57, 517 (DOI: 10.1098/rstl.1767.0052), в которой описывает способы работы с такими токсичными газами, как аммиак, хлороводород и хлорэтан, предлагая предварять сбор газа в контейнер процедурой его пропускания через колбу или бутылку, содержащую воду. Сама по себе предложенная процедура не была новшеством – за сто лет до Вульфа охлаждал газы, пропуская их через жидкость, еще Иоганн Глаубер.
Тем не менее, в подходе Вульфа были свои преимущества, которые значительно улучшали условия работы в лаборатории. Как отмечал Вульф в своем письме, пропускание газа сквозь воду в процессе получения азотистого воздуха (оксида азота (II)) служило для предотвращения образования опасных газов, которые могли бы повредить лёгким экспериментатора. Предложенная им аппаратура для пропускания газов через жидкости позволяла получать сильные кислоты и щелочи. Позже Вульф провел эксперимент по нитрованию индиго и получил окрашенную в жёлтый цвет пикриновую кислоту (тринитрофенол), хотя и не оценил потенциал применения этого вещества в качестве взрывчатки. Для пропускания газов через жидкость Вульф разработал двух- или трёхгорлый сосуд из толстого стекла, который ещё можно встретить в лаборатории, где его называют просто «Вульфом» или «Вольфом». Правда, бутыль Вульфа встречается в лабораториях всё реже – её заменила более удобная в использовании промывная склянка Дрекселя.
Практические навыки Вульфа и его личные связи со временем привели к тому, что он стал поставщиком новых образцов минералов для английских минералогов, хотя известно, что ряд минералогических описаний был сделан непосредственно Вульфом. Вульф мастерил стеклянную посуду для Джозефа Пристли и учил его работать с газами. Вульф готовил реактивы для Джозефа Бэнкса, отправлявшегося исследовать южные моря с экспедицией Капитана Кука – с точки зрения положения в обществе Вульфа вполне можно было считать успешным учёным своего времени.
Однако история сохранила имя Вульфа только в бутылке его имени. Как учёный Вульф исповедовал в работе странноватые и устаревшие подходы. Если к лично приклеенным Вульфом к каждому химическому прибору в своей лаборатории рукописным текстам молитв можно было бы отнестись с пониманием, то химические воззрения, которых придерживался Вульф, были весьма архаичны даже для его времени, и он не менял их даже под влиянием новых открытий. Вульфа не впечатлила кислородная теория горения Лавуазье, до конца дней он оставался активным сторонником флогистонной теории. Не исключено, что Вульф верил не только в флогистон, но и в возможность трансмутации металлов в золото (некоторые из его экспериментов со ртутью и серой слишком похожи на попытки получения философского камня).
Известно, что в год, когда Королевское общество приняло Вульфа в свои ряды, он уже был членом занимавшейся оккультными практиками масонской ложи «Лондонское универсальное общество постижения Новой Иерусалимской церкви», которое, действуя на грани дозволенного, привлекало радикально и эксцентрично настроенных священников, художников и учёных, и общий настрой членов этой ложи как нельзя кстати соответствовал эксцентричному поведению Вульфа. Он запросто мог пригласить друзей позавтракать у него в 4 утра, но открывал дверь только тому, что стучал в дверь секретным стуком. Те, кто все же попадали на это «чаепитие жаворонков», потом удивлялись, что завтракать (в частном доме, в Лондоне, в 18-м веке) приходилось в лаборатории, где в беспорядке стояли жаровни, химикаты, стопки бумаг, различные ящики, коробки и мешочки. Упоминается, что однажды, зайдя в домашнюю лабораторию, Вульф снял шляпу и больше не смог её найти – затерялась где-то среди всего «рабочего порядка». Умер Вульф в возрасте 76 лет, подхватив простуду, которую, как он думал, можно вылечить, прокатившись в карете от Лондона до Эдинбурга и обратно (современные атласы говорят, что сейчас для этого путешествия по автомобильным дорогам Британии придется ехать без малого 600 километров только в одну сторону). Столь нетривиальный подход к самолечению стал последней эксцентричной выходкой Вульфа в жизни.
Сейчас, конечно, никто из моих коллег не рискует потерять головной убор, сняв его в лаборатории, однако ирония в том, что современные стандарты рабочего места химика продиктованы тем же, чем руководствовался Вульф – техникой безопасности.
