Глава 37
Поднимаясь по лестнице, ведущей на крышу Палм-билдинг, где и расположилась вертолентая площадка, Алекс буквально каждой клеточки ощущал желание О’Хары развернуться и бросится на подмогу Грибвоскому.
Светлые со своими заморочками аля «все за одного и один за всех».
Алекс-то знал, что в этом, да и любом другом, если таковые существовали, действовало лишь одно правило — «все против всех и каждый сам за себя».
И именно об этом он уже и собирался сообщить фейри, но та, цокая каблуками по едва освещенным тусклым светом, бетонным ступеням, процедила сквозь зубы:
— Ничего не говори, черный маг, — в этот раз она вложила в свои слова не только презрение, но и ничем не прикрытую ненависть. Причем не конкретно к Алексу, а вообще — ко всем темным существам в целом. — Твои слова ничего не стоят.
«Твои слова ничего не стоят» — эхом отозвалось в голове Дума.
— Де-жавю, — только и произнес он.
Тихо, так, чтобы даже самому не вспоминать.
* * *
— Соф-фя, — прочавкал маленький мальчик, качающий ногами под столешницей. — Фафифое ифя.
Девочка, сидевшая рядом с ним и точно так же качавшая ногами звонко рассмеялась.
Она смотрела на то, как очень красивый, но видимо, жутко голодный и, очевидно, невероятно чумазый мальчишка, пробравшийся к ним на кухню, с аппепитом уплетал закуски, заготовленные на Рождество.
Мама, наверное, будет недовольна, но… она всегда может попросить у поваров, чтобы те приготовили еще. Да и вообще, разве Рождество не один из тех праздников, когда надо делиться с теми, кто оказался за твоим столом?
Так что Соня не особо переживала.
Да, конечно, няни, как и мама с папой, предупреждали её, чтобы маленькая непоседа не разговора с незнакомыми взрослыми, но ведь Алекс не был взрослым!
Тем более они уже были знакомы.
Его звали Алекс Дум и он был учеником какой-то школы с ненормальным названием, которое Соня уже успела забыть. Он любил Кока-колу и гамбургеры.
Соне пришлось извиниться, потому как ни колы, ни гамбургеров у них не было. Папа был против вредной еды.
— С набитым ртом не разговаривают, — наставительно, копируя тон матери, произнесла Соня.
Впрочем, ей стоило очень больших своих детских усилий, чтобы не рассмеяться. До чего же забавный был этот Алекс.
Мальчишка, прокашлявшись, постучал себя по груди, затем отвернулся в сторону, издал какой-то звук, очень похожий на скрип тапок по кафелю, после чего повернулся и улыбнулся белоснежной, разбитой улыбкой.
У него явно не хватало нескольких зубов.
— Прости пожалуйста, — произнес мальчик.
Таким еще странным тоном. Такой обычно использовал её папа, когда Соня возмущалась вместе с ним тому, как неудачно постригли газон на их лужайке.
— Прощаю, — снисходительно кивнула Соня, а затем сразу же переспросила. — А это правда?
Мальчик икнул и медленно повернулся к ней, оторвавшись от тарталеток с черной икрой, которыми в последние пять минут так активно набивал свой рот.
— Правда… что?
— Ну, — немного смутилась девочка. — Про гамбургеры с колой.
— Ну да — правда, — кивнул Алекс. — они действительно существуют.
— Я не про это, — чуть надулась Соня. Она не могла понять, шутит мальчик или говорит серьезно. — правда, что они такие вкусные, такие вкусные, такие вкусные, что…
Девочка так и не смогла подобрать нужных слов. По маговизору, в фильмах, которые родители запрещали ей смотреть, потому что она могла от них «отупеть», как говорил папа, она иногда видела с каким удовольствием люди и другие расы уплетали эти самые бургеры.
Макдональдс.
KФС.
БургерКинг.
Соня помнила эти три названия наизусть!
— По сравнению с этим? — почему-то вдруг пропищал Алекс, указывая на тарталетки.
Соня посмотрела на икру и скривилась. Жутко соленая, почти безвкусная, она терпеть её не могла и не понимала, почему на каждом празднике гости расхватывали эту гадость буквально в миг.
— Ага, — кивнула она.
Алекс икнул, что-то прошептал — какие-то незнакомые девочке слова, они почему-то резали ей слух.
— Я променяла двадцать таких тарталеток хотя бы на один бургер! — в сердцах воскликнула Соня.
Алекс снова произнес. На этот раз девочка не смогла удержаться и спросила:
— А что значат слова, которые ты произнес?
«Произнес» ничего себе словарный запас у маленькой девчушки. Хотя чего еще ожидать от едва ли не маленькой принцессы в этом волшебном замке, где гамбургеры считаются вкуснее, чем черная, мать её, икра.
Если бы кто-то сейчас сказал Алекс, что тот подох под забором и, по какой-то ошибке, загремел в рай, тот бы даже спорить не стал.
Может он действительно стал первым черным магом, которого ждала не огненная бездна, а белоснежные небеса?
— Ну как тебе сказать, — задумался он, подбирая нужные синонимы. — это словосочетание, если так подумать, обозначает собаку женского пола и легкого поведения.
— Легкого поведения?
— Ну да.
— Это как?
— Ну вот так, — развел руками Алекс. Чего она его пытала?! Он и так придумал метафору к матерному выражению! Чего еще ей от него нужно!
— Легкого поведения, — задумчиво протянула Соня. — получается, что она… берет в рот все подряд?
Алекс едва было тарталетки не подавился. И только осознание, что он сейчас уплетает деликатес стоимостью свыше полутора тысяч кредитов за баночку в пятьдесят грамм, не дало ему распрощаться с икрой путем высмаркивания оной через нос.
Но когда он прожевал угощение, то рассмеялся так, как не смеялся уже, пожалуй, очень давно. И смеялся он так громко и заливисто, что совсем не успел среагировать на тихое:
— Ой.
Соня вскочила с места и буквально подлетела к двум новым действующим лицам на кухне, размерами превосходящей некоторые квартиры.
Девочку мгновенно подняли на руки крепкие, мужские руки. Её высокий отец, статный и подтянутый, буквально светился здоровьем и богатством.
Усилия личного фитнесс тренера и диетолога разве что не неоновыми буквами просвечивали через его широкий лоб. В шелковых штанах от ночнушки, он крепко прижимал к себе дочь и ястребиным взором черных глаз смотрел на Алекса, в голове которого билась лишь одна мысль: «И как мне сейчас съеб…».
— Мама, папа, вы только не злитесь! — воскликнула девочка.
Тут взор Алекса упал на дамочку, стоявшую чуть позади мужика. Высокая, стройная, с гладкой кожей шоколадного оттенка, пухлыми… пухлыми всем. Всем, что должно быть пухлым, чтобы сводить мужское население сума. А все остальное было стройным и подтянутым.
Во всяком случае, так бы её описал Робин.
Алекс же просто подумал, что она красива и, судя по глазам, совсем не глупа.
Наверное на таких и женятся ребята, которые могут позволить себе тарталетки из черной икры. Хотя, может быть, все наоборот и это эта цыпочка вышла за муж за приятного на вид мужика, чтобы покупать ему тарталетки.
Кто знает…
— И кто вы такой, молодой человек? — спросила она холодным тоном, который резко контрастировал с её горячей внешностью. — И что делаете в моем доме.
Кажется, именно вторая версия оказалась ближе к реальности происходящего.
— Я…
— Это Алекс Дум, — быстро ответила Соня. — Он очень хороший, мама, правда. Он мне сказал, что бургеры есть плохо! А еще он сирота! А скоро Рождество! Он очень замерз! И ему понравилась твоя сковородка! А еще он говорит, когда ест и забавно чафкает! Он хороший, правда!
Поток несвязанного сознания лился из Сони аки из рога изобилия. И все это в то время, пока двое взрослых смотрела на Алекса с явным подозрением, а тот, тайком, стягивал нож со стола.
Хрен он сдастся им так легко.
Паршивые толстосумы.
Дум слышал, что такие как они, делали с такими молодыми и красивыми мальчиками, как он. Нет уж, лучше смерть.
Тем более в аду сейчас тепло и, может даже, подают макароны на ужин.
— Сирота на Рождество, — вздохнула мадам. Она подошла к нему качая тем, на что не должен обращать внимания маленький мальчик. Овеяла его своими ароматными духами, после чего взяла салфетку и вытерла грязный лоб. — Ну и чумазый же ты. Интересно, как ты сюда попал… впрочем, раз уж Соня просит… не хочешь остаться у нас, скажем, на каникулы?
Алекс задумался над предложением.
Бесплатный сыр только в мышеловке.
Кто знает, что задумался толстосумы…
— Господи, как же ты замерз! — произнесла мадам, прикасаясь к его лбу.
В этот момент Алекс заметил крестик на её груди, а уже через мгновение его ожгло с такой силой, что он вскрикнул от боли и упал со стула.
— Триш отойди немедленно в сторону!
Прозвучал щелчок. Очень знакомый Алексу щелчок. Так что еще до того, как зрение вновь вернулось мальчику, а мир перестал быть размытым мыльным пятном, он уже знал ответ на вопрос этой Триш:
— Сергей, что ты делаешь?!
Сергей, весьма характерное имя, взвел курок револьвера, дуло которого наставил на Алекса.
— Этот крысеныш, — произнес он без всякого акцента. — Черный маг. Вот тебе урок на будущее Соня — не верь черным магам. Их слова весят меньше, чем воздух, которым они дышат.
* * *
Дверь на вертолетную площадку открылась и Алекс с наслаждением втянул ноздрями морозный, вечерний воздух. На такой высоте дышалось очень легко и приятно.
— Поторапливайся! — прокричала О’Хара, пытаясь перекрыть гул от лопастей вертолета, только-только приземлившегося в центре площадки.
