27

Никита расхаживал по комнате и чесал голову. Кожа на ней всё время зудела от жары, от лаков для волос, от нервов. Его хилая прическа растрепалась и встала торчком. Никита не обращал внимания. Случилось нехорошее. Всё это время сраный зятёк находился будто в полусонном состоянии. Лишних вопросов не задавал. Не кочевряжился. Никита подозревал, что Бобровский закидывается какими-то колесами, может, антидепрессантами. Но вот он проснулся и загавкал. Триста тысяч! С ума сошёл, что ли?

Он набрал номер мамы.

– Да, маленький? – ответила Лариса Ивановна.

Никита на выдохе ей всё рассказал.

– Хм, – сказала она. – Хм.

– Что делать, мать? – спросил Никита. – Башлять ему? Или что? Так-то его хуй отсюда выгонишь, с пропиской. Даже через суд.

– Хуй? Что это за слова мой сын говорит?

– Прости, мама. Зачем, зачем его вообще тут прописали?

Лариса Ивановна молчала.

– Мама? У меня нет столько денег, – соврал Никита. – Половину соберу. Но половину придется вам давать. Ты слышишь? Мама? Мамуля?

– Мама думает, – сказала Лариса Ивановна. – Хотя что тут думать. Ты сейчас где?

– Ну в квартире у этого козла вонючего.

– Кого?

– Да у Алексея, блин, уродского.

– Это не его квартира, запомни.

– Хорошо.

– Бегом в милицию!

– В смысле? – спросил Никита.

– Что непонятного? Он у тебя вымогает деньги. Живо в милицию, пиши заявление. Пусть они его возьмут за жопу.

– Не ругайся, мама.

– Мама злится. Что за люди? Откуда столько наглости и мерзотности? Ты меня понял, малыш?

– Понял, мама. Бегу в милицию.

– Умница.

Он положил телефон в карман. Настроение стало лучше. Выглянул на кухню. Игорь и Виталий, стоя на табуретках, скоблили потолок.

– Парни, я ухожу по делам. Скоро буду.

– Ясно, – сказал Игорь.

– Ещё. Появится мой зять… Короче, если он начнет вас гнать, сразу мне звоните. И никуда ни шагу.

– А чего ему нас гнать? – сказал Виталий. – Вроде нормальный мужик.

– Змея он, – ответил Никита. – Предатель. А ещё воевал!

– С кем? – спросил Игорь.

Никита не ответил. Он вышел из квартиры, спустился по лестнице, сел в машину и рванул через двор. Держись, зятёк, гнида!

В дежурной части старуха что-то канючила у рыжего лейтенанта, сидящего по другую сторону окна. Никита мягко отодвинул её плечом.

– Я хочу подать заявление. Дело срочное. Мне угрожают. В смысле вымогают деньги. Но и угрожают тоже.

– Двенадцатый кабинет, в порядке очереди, – вяло ответил рыжий лейтенант. – Второй этаж.

Никита поднялся на второй этаж. У двери кабинета никого не было. Он подергал ручку. Заперто. Никита постучался. Приложил ухо. Тишина. Почему всё так медленно? Мусора не хотят работать.

По коридору прошёл мужик в форме, с погонами майора. Он чему-то улыбался.

– Вы из двенадцатого? – спросил Никита. – Я с заявлением.

– Нет, ждите. Он в туалете, – ответил майор.

От него, кажется, попахивало марихуаной. Никита сел под стендом «Наши ветераны». Прошло пять минут. Мимо ходили люди в форме, не обращая на Никиту внимания. Прошло еще десять минут. От скуки он достал смартфон, просмотрел банковские приложения. Всего на картах у него было почти восемьсот тысяч. Потом открыл «Pornhub» и стал смотреть порнографические картинки. Псевдошкольницы, закованные в цепи, горловое траханье гламурных баб, групповуха с неграми. Никита возбудился и вспотел. «Может, быстро передёрнуть в ментовском сортире?» – подумал он.

В этот момент появился хозяин двенадцатого кабинета. Накачанный мужик в чёрной футболке с надписью «Мне за это ничего не будет». У него было недовольное лицо. «Наверно, запор, – подумал Никита. – Хорошо, злой мусор с запором мне поможет».

– Вы ко мне?

– Да, хочу подать заявление.

– Посмотрим.

Они зашли в кабинет.

– Присаживайтесь.

Никита сел у стола.

– Капитан Митин Иван Владимирович, – сказал хозяин кабинета, выдвинул ящик стола, достал пузырёк с какими-то таблетками и потряс им рядом с ухом.

– Значит, у меня вымогают, – сказал Никита. Он вдруг занервничал. К тому же перед глазами до сих пор крутились порнографические сцены.

Митин, казалось, разглядывает его причёску. От этого Никита засмущался сильнее.

– Деньги? – спросил Митин.

– Да. Триста тысяч. И немедленно. Сегодня.

– Коллекторы?

– Что? Кто? Нет. Мой зять.

Митин закинул в рот пару таблеток.

– Угу. Зять, говорите?

– Да, брат моей сестры. Она умерла, недавно, – сказал Никита и попытался придать лицу плаксивое выражение. Но получилось плохо. Выглядело так, будто он унюхал чей-то пердёж.

– А как вашего зятя зовут, вы говорите?

– Бобровский Алексей… Отчество не помню. Отчество надо?

Митин откинулся на спинку стула, закинул ногу на ногу и скрестил руки на груди.

– За что же он с вас трясёт бабло? – спросил капитан.

– А это важно?

– Конечно. Может, вы ему должны. Знаете, так бывает. Люди занимают в долг, отдавать не хотят и бегут к нам, строчат заявление, что у них вымогают.

– Нет. Я ему не должен.

– Но не просто же так?

Никита пожал плечами.

– Семейные разборки, понимаете?

Митин улыбнулся.

– Уверены?

– Ещё бы!

Митин перестал улыбаться.

– Скажите, но с какого хера вы бежите в полицию решать семейные разборки? Вы видели над входом табличку «Решение семейных проблем»? Видели?

– Но триста тысяч! Зять, падла, с меня трясёт.

– Ещё раз. За что? Если скажете, что просто так, я вас прямо отсюда отправлю на десять суток, в камеру к бомжам и чуркам.

У Никиты открылся рот.

– Правда?

Митин снял трубку телефона. Для вида.

– Ладно, слушайте. Там такое дело. Он должен был съехать из квартиры нашей семьи. Но сейчас упёрся. И требует отступные. Хотя мы давно обо всем договорились. Кто-то его науськал, какая-то подлюга.

– А он прописан там?

– Да, но мы договорились, что он выпишется, – сказал Никита.

– И?

– А он теперь деньги за это требует, скотобаза.

Митин покивал.

– Так в чём он не прав? Смотрите, какая ситуация. Вы со своим родственником договорились, что он свалит из квартиры, где прописан. Просто так. Вы, конечно, довольны. Доволен ли он? Не думаю. Он решает, что ситуация складывается не совсем справедливо, даже говённо. Правильно? Он вполне разумно требует отступные. Причём сумма далеко не космическая. Смех, а не деньги. А иначе он останется в квартире. На законных основаниях, кстати. Вам это не нравится. Но жизнь так устроена, всегда кому-то что-то не нравится. В такой ситуации, как ваша, у меня для вас только один совет.

– Какой? – спросил Никита.

– Договориться с родственником.

– А заявление?

– А про заявление забудьте, – сказал Митин. – Это ваши фантазии. Никто у вас не примет заявление. Потому что вы клоп.

– Кто?!

– Наглый, жадный клоп и кровосос. Без стыда и совести. Хотите своей жопой усидеть на двух стульях, и чтобы полиция вам в этом помогла?

– Нет, – сказал Никита. – Всё не так. Просто мы с ним договорились. Он сказал, что съедет. Теперь он говорит, чтобы я ему башлял. Это же беспредел.

– Прощайте, – сказал Митин.

– Как это?

– Дверь у вас за спиной.

– Но…

– Знаете, что такое гильотина?

– Нет.

– Ай, ладно, не важно. Просто идите вон отсюда и решайте свои семейные проблемы сами.

Никита продолжал сидеть и таращиться на Митина. Тот достал из ящика стола небольшой чёрный шокер. Нажал на кнопку. Шокер затрещал, выстрелив маленькой синей молнией.

– Это ускоритель, – сказал Митин. – Могу помочь.

Никита выскочил из кабинета, спустился в дежурную часть.

– Я хочу подать заявление.

– Двенадцатый кабинет, – ответил рыжий лейтенант. – А, это вы? Там нет никого, что ли?

– Есть. Но заявление не принимают.

Рыжий лейтенант достал откуда-то снизу пластиковую чашечку с чаем и немного отпил.

– Ну. Тогда. Боюсь. Что…

Он замолчал. Немного подумал и сказал:

– Очистите помещение. Очистите. Вы оглохли?

Митин тем временем написал Бобровскому эсэмэску: «Мои условия те же, что и раньше». Почти сразу его смартфон заиграл песню «Белый лебедь на пруду». Но это был не Бобровский.

– Слушаю, – сказал Митин. – Здравствуйте, Таня.