Эпилог

По другую сторону пролива в городе начинают зажигаться огни, появляясь то тут, то там, в бледном сумеречном свете.

Вечер почти безоблачный, но воздух все равно влажен и тяжел.

Анна-Мария Каллини сидит в машине, думая об упорно стучащей в висках головной боли. Не связана ли она с переменой погоды? Впрочем, Анна-Мария точно знает, когда у нее заболела голова. Тогда, утром, когда она читала папку с новым делом.

Что-то не сходится. Ей уже доводилось защищать убийц и педофилов, но это на нее никогда так не действовало. Все они имеют право на защиту, и точка. Но с этим делом что-то не так. Что именно, она не могла понять.

Этот Освальд натворил на Туманном острове много гадкого, и, вероятно, все это правда. Однако всегда существуют лазейки и смягчающие обстоятельства, и если кто-то и может их найти, то именно она.

Нет, беспокоят ее не его поступки. Может, его упорство? Он настаивал на том, чтобы за его дело взялась именно Анна-Мария. Она, и никто другой. Человек, которого он даже не знает. Почему, ей неизвестно; и, возможно, именно этот вопрос так сильно стучит у нее в висках.

Подкралась темнота. Вдали, в конце дороги, Анна-Мария увидела возвышающееся к небу здание тюрьмы, темную тень с холодными, освещенными окнами. По улице едут редкие машины. В свете фар поблескивает асфальт. Высоко над дорогой горят огни в отдельных офисах и квартирах. У нее возникает грустное ощущение, будто жизнь выскальзывает из ее надежной хватки. Она ругает себя за мрачные мысли. Решает быстро покончить с этим, поспать, чтобы отделаться от головной боли, и тогда утром все снова будет как обычно.

Предъявив тюремному охраннику в будке удостоверение, она объясняет ему свое дело. Массивные железные ворота со скрипом скользят вверх. Поздним вечером парковка почти пуста. Анна-Мария паркует машину, выходит и смотрит на жуткое здание. Железные решетки на окнах ухмыляются ей сверху, как обнаженные ряды зубов. Значит, его содержат здесь…

Внутрь ее сопровождает охранник. Идет рядом с ней на подобающем расстоянии, но ей слышно его дыхание. Дышит он через рот, и из легких доносится хрип, как будто он простужен. Коридор темный, со сквозняком; освещение слабое, зеленоватое. Одна люминесцентная трубка прекратила работать и беспокойно вспыхивает над ними.

Слышно только эхо от ее стучащих по каменному полу каблуков. От остроконечных, десятисантиметровых каблуков. Она, возможно, не так уж красива, но стиль у нее есть. А в этой сфере главное стиль, а не красота.

Присутствие охранника ей мешает. Он, похоже, нервничает. Его хриплое дыхание действует ей на нервы. Опять возникает волнение, становится не по себе. На ладонях выступает пот. А она ведь почти никогда не потеет…

Они подходят к двери. Охранник откашливается и, немного посомневавшись, вставляет ключ в замок.

– У вас будет час, – говорит он. – Я останусь за дверью. Если вам что-нибудь понадобится, стучите. Правда, насколько мне известно, он вовсе не буйный.

Анна-Мария видела его фото в газетах. В настоящее время его лицо присутствует на первой странице любой паршивой газетенки. И на всех снимках он чертовски красив, под любым углом, как в полный рост, так и крупным планом. Это она уже знает – и готова к нему.

Тем не менее, когда она открывает дверь, у нее перехватывает дыхание.

Он сидит в центре пустой комнаты; сцепленные руки лежат на письменном столе, длинные ноги вытянуты вперед; у него блестящие черные волосы и загорелая кожа; на нем обтягивающая футболка, подчеркивающая его мускулатуру. Почти сразу ее обдает его запахом. Таинственным, приятным ароматом. На сотнях встреч, презентаций и мероприятий она ни разу не сталкивалась с мужчиной, от которого бы так пахло.

Его взгляд приковывает к себе ее глаза и притягивает ее, как бьющуюся на леске рыбу. Потом он оглядывает ее с головы до ног и обратно, и внизу живота у нее вспыхивает огонь.

С тяжелым вздохом, который ей не удается сдержать, Анна-Мария проходит в комнату и берется за стоящий перед ним стул, поскольку внезапно ощущает дрожь и слабость.

– Я так рад, что вы наконец пришли, – говорит он, указывая на стул.

Она садится. Вешает на стул сумочку. Кладет на стол папку. Замечает, что ноги ее слабо подрагивают. Почти незаметно. Но все же…

С тех пор, как она вошла в комнату, он не спускал с нее взгляда. Теперь же у него в глазах вспыхивает искра, и он улыбается. Открыто и тепло, как будто они знакомы всю жизнь.

– Все будет хорошо, – говорит он. – Все будет очень хорошо.