13

Весна пришла рано. В конце марта весь снег за неделю смыло дождем. Вокруг острова установилось удивительно высокое атмосферное давление, и средняя температура за несколько дней подскочила от минусовой до плюс тринадцати градусов. На острове все сразу ожило: птицы, насекомые, растения.

София почти закончила с библиотекой. Беньямин превзошел себя и, совершив множество ездок на пароме, переправил сюда все книги, которые теперь стояли на полках, распространяя вокруг себя приятный запах. Компьютерная система была готова, мебель расставлена по местам. В половине шестого утра София пришла в библиотеку для последней проверки – чтобы к приходу Освальда все было в идеальном порядке.

Позади нее заскрипел пол, и, обернувшись, она увидела перед собой Освальда. Как он открыл дверь, она не слышала. Освальд был одет в кожаную куртку и голубые джинсы, глаза казались слегка красноватыми, на щеках виднелась отросшая за день щетина.

– Я пришел сюда, чтобы подзарядиться позитивной энергией, – сказал он и зевнул. – По крайней мере, хоть один человек не дрыхнет, когда я работаю.

Он огляделся, подошел к стеллажу, достал несколько книг, посидел для пробы на диванах и протестировал компьютерную систему. Когда София продемонстрировала, как можно скачивать и заказывать книги, он удовлетворенно кивнул. Больше всего порадовался, увидев заставку для мониторов, – фотографию главного здания усадьбы с ним самим на переднем плане. Поверху София выложила его девиз: «Мы идем земным путем».

Освальд долго смотрел на фотографию, одобрительно насвистывая, а потом хлопнул ладонью по столу. «Чертовски красиво!» – такова была его окончательная оценка. Он еще раз прошелся вокруг – и внезапно оказался позади нее. Положил руки ей на плечи и начал массировать большими пальцами лопатки. Скользнул руками вверх, нащупал чувствительную точку на затылке и принялся медленно ее растирать.

– Ты превзошла саму себя, – произнес он. – Ты, маленькая жемчужина, которую я подобрал на лекции… Посмотри на это место! У тебя отличное чувство стиля, София.

У нее перехватило дыхание. Она стояла совершенно неподвижно, не смея даже набрать воздуха, – ведь тогда пылающий внутри нее огонь распространился бы до его пальцев, и он почувствовал бы, насколько она возбуждена. Освальд наклонился и подвел свою голову настолько близко к ее голове, что его щетина царапала ей щеку.

– Отдохни сегодня, ты это заслужила, – прошептал он ей в ухо.

Затем провел рукой вниз вдоль ее позвоночника и чуть приобнял ее за талию. София почти не почувствовала, когда его руки соскользнули с ее тела; кожа продолжала гореть от его прикосновения. Она лишь услышала его шаги, когда он покидал библиотеку.

София осталась стоять, не в силах заставить тело пошевелиться.

«Почему он так прикасается ко мне? – думала она. – Он меня дразнит или это совершенно нормально? Дружеский массаж усталой спины… Может, я просто чересчур чувствительна? Вероятно, он просто рад, что я хорошо себя проявляю… Благодарен за то, что кто-то здесь выполняет свою работу…»

Тут она вспомнила, что Освальд только что освободил ее на остаток дня.

Остальные по-прежнему спали, когда София прокралась в спальню, достала рюкзак и заполнила его всем, что ей требовалось на день. Несмотря на запрет, она решила забрать из отделения для персонала мобильный телефон. Весь офис пребывал в спячке, с опущенными жалюзи. София открыла в шкафу для личных принадлежностей свой ящичек и сунула телефон и зарядное устройство в карман.

Когда она вышла во двор, солнце уже начинало вставать. Полное отсутствие ветра. На небе ни облачка. День обещал быть прекрасным.

София вернулась в библиотеку, сварила себе кофе и поставила телефон на зарядку. Кофеварку ей подарил на Рождество Беньямин, поэтому теперь не приходилось постоянно бегать к маленькому киоску, где сотрудники могли покупать кофе, а также мыло и шампунь.

Пока телефон заряжался, София опустилась в самое удобное кресло и пила кофе из самой большой чашки. И думала об Эллисе. Почему, она не знала, просто в голове внезапно всплыли воспоминания о нем. Она подумала, что он, возможно, уже нашел себе другую. Какую-нибудь несчастную женщину, которая не знает, что ее ждет…

София взяла телефон и послала эсэмэску Вильме.

«Сегодня свободна. Как у тебя?»

Она решила воспользоваться велосипедом Эльвиры, подумав, что та наверняка не стала бы возражать. Быстро поехала к лодочным сараям на западной стороне острова, сделала несколько снимков с пристани и послала Вильме вместе с новым сообщением:

«Соня, ты проснулась?»

Ответ пришел почти сразу.

«Отличные снимки! В.»

На Вильму было не похоже отвечать настолько кратко; значит, что-то не так.

«В чем дело?»

Ответа не последовало. София немного подождала. Сняла туфли и носки, макнула пальцы ног в ледяную воду. Набрала номер Вильмы.

– Я знала, что ты позвонишь!

– Что случилось?

– Не дергайся, просто мне явился твой мучитель.

– Что? Что ты имеешь в виду?

– Я столкнулась на улице с Эллисом. Он держался крайне неприятно. Сказал, что знает, что ты вступила в эту проклятую секту и что он тебя уж как-нибудь оттуда вытащит. Грозился все там спалить и угрожал разными другими ужасами.

София внезапно почувствовала, что у нее пересохло во рту. Из живота стала подниматься знакомая тошнота, связанная с Эллисом.

– Господи! Но что он может сделать?

– Ничего. Я просто не хотела тебя волновать.

Они еще немного поговорили, пока София не начала расслабляться.

Но после разговора она по-прежнему ощущала растерянность. День уже не казался ей таким прекрасным. Хотелось домой. Нахлынула тоска по родителям, друзьям и Лунду по тому, как все было до Эллиса.

Она позвонила маме и долго с ней разговаривала. Потом съела в деревне бутерброд на ланч. Погуляла, удивляясь тому, как пусто всюду в низкий сезон. Решила поехать на велосипеде на видовую площадку, позагорать и почитать книгу, которую взяла в библиотеке. Однако, когда она доехала до торфяника, ее поманил домик. Захотелось взглянуть на него, посмотреть, как он выдержал шторм и зиму.

София открыла калитку и вошла на участок. Тут ей показалось, будто что-то изменилось. Поначалу все выглядело как обычно: полная листьев старая тачка, цветочные горшки на траве… Но вдруг она уловила угловым зрением какое-то движение и заметила, что гамак раскачивается. В нем сидела одетая в черное женщина.

– О, здравствуй, София! – произнесла она ясным и четким голосом.

У женщины были длинные темные волосы, расчесанные на прямой пробор. Выглядела она лет на сорок; глубокие морщины вокруг глаз и рта, загорелая грубая кожа, большие глаза миндалевидной формы. Одета в длинную черную юбку и черную блузу с широкими рукавами.

– Простите, я не хотела вторгаться…

– Конечно, хотела! – решительно заявила женщина. – Ты уже бывала здесь раньше.

Она встала, и София увидела, какая она высокая. Высокая, крепкая, но не толстая. Подошла к Софии и пожала ей руку.

– Карин Юханссон, хозяйка этого домика.

– Откуда вы знаете, кто я?

– Я видела тебя осенью, вместе с твоим парнем. Вы как раз вышли из дома. Я ненадолго приезжала, чтобы проверить все перед зимой, и, видимо, забыла запереть входную дверь. Я видела, как вы выходили. Поначалу подумала, что вы – воры, но вы ведь ничего в доме не тронули. Тогда я навела справки в магазине; там вас знали. Они сказали: «Это София и Беньямин из секты, что в усадьбе». И вот теперь ты здесь…

Щеки Софии вспыхнули. Она искренне надеялась, что Карин не смотрела на них в окно.

– Я не сержусь. Даже хорошо, что кто-то иногда присматривает за домом. Хочешь чашечку кофе?

– С удовольствием.

Домик воспринимался по-другому, когда в нем жили. Его собственный запах сменился на запах еды и аромат свежезаваренного кофе. Пока Карин доставала чашки, София села за маленький кухонный стол.

– Меня всегда интересовало местоположение этого домика, – сказала София. – Сюда не ведет ни дорога, ни тропинка.

– Это старый домик. Он принадлежит моей родне вот уже сто пятьдесят лет. Они когда-то были рыбаками. Раньше отсюда в деревню шла грунтовая дорога. Когда граф построил усадьбу, мои родичи стали работать там слугами. Потом для слуг построили жилье, и они переехали туда.

Но домик мы все время сохраняли. А без регулярного использования грунтовые дороги исчезают. Зарастают травой.

Карин налила кофе, поставила на стол блюдо с булочками и уселась напротив Софии. Глаза у нее были настолько темно-синими, что казались черными. Вокруг рта пролегали разного размера морщинки, свойственные любителям посмеяться. Нос был длинный и слегка загнутый.

– Вы бываете здесь только летом? – спросила София.

– Теперь – да. Раньше я круглый год работала в усадьбе. Когда она опустела, я жила в городе, но потом ее купил врач, и я опять получила там работу. Я тогда была матерью-одиночкой и хотела, чтобы сын пожил немного на острове.

– Расскажите о том, как здесь было раньше, – попросила София.

Карин помолчала; казалось, ее одолевают сомнения. Потом встала, подошла к комоду, открыла один из ящиков и достала толстую пачку бумаг.

– Подвинь чашку, – велела она и положила пачку бумаг перед Софией. – Когда-то я была просто одержима историей усадьбы. Не спрашивай почему. В детстве мне было ужасно интересно слушать всякие легенды, а потом захотелось узнать больше.

Она вынула из пачки большой лист и развернула его. Почти весь он был занят генеалогическим древом со многими ветвями.

– Я стала каждое лето копаться в этой истории. Составила древо семьи графа и моей собственной. Вот, посмотри! Здесь видно, кто на ком был женат и кто работал в усадьбе. Чем больше я изучала все это, тем отчетливее видела, как наши роды словно срастались вместе.

Зазвучавший в голосе Карин энтузиазм передался Софии.

– Просто невероятно! Почему все это лежит в домике? Думаю, это заинтересовало бы многих в деревне, и отдыхающих тоже.

Карин покачала головой.

– Ты представления не имеешь, как много бед выпало на долю этого рода… Казалось, им не будет конца. В какой-то момент я почувствовала, что с меня хватит, что я сыта по горло, – и тогда я спрятала все здесь, в домике. И вдруг появляешься ты и спрашиваешь!..

София долго изучала большой лист бумаги. По сути, тут были два генеалогических древа: одно, начинавшееся с первого графа по имени Артур фон Бэренстен, и другое, параллельное древо рода Карин. Кое-где между ними пролегли короткие линии. София провела пальцем до последних представителей рода фон Бэренстен.

«Хенрик и Эмили фон Бэренстен». На них древо кончалось.

– Что с ними случилось? – спросила она.

– Они переехали во Францию. Потом усадьба несколько лет пустовала, пока ее не купил врач.

– Вы встречались с ними до их отъезда?

– Да, я у них какое-то время работала.

– А почему они отсюда уехали?

Карин пожала плечами.

– Видимо, им надоел большой дом. Не хватало на него сил. Изначально весь их род приехал из Франции. Ну, знаешь, как Бернадоты.

– Я надеюсь, вы не против того, что я спрашиваю, – сказала София. – Просто это так интересно…

– Нет-нет. Для этого я тебе все и показываю. Только ты должна понимать, что у меня есть хорошие и плохие воспоминания об острове и о некоторых вещах я предпочла бы не говорить.

София решила перескочить немного вперед во времени.

– Вы были здесь, когда тот мальчик прыгнул со скалы и погиб?

Глаза Карин потемнели. Радужные оболочки, казалось, растворились в зрачках. Она так откинулась на спинку, что кухонный стул затрещал, глубоко вдохнула и ненадолго прикрыла глаза.

– Он был моим сыном, – произнесла она.

– Боже мой!.. Простите…

– Ничего. Ты ведь не могла знать. Но я с удовольствием поговорю с тобой об усадьбе. Только при одном условии.

– При каком же?

– Я хочу побольше узнать о том, что там происходит сейчас.

Когда София покидала домик, уже стемнело. С моря прокрался туман, и ей пришлось пользоваться фонариком мобильного телефона, чтобы отыскать на торфянике велосипед. Стало холодно, но воздух был влажным и мягким.

Ей не хотелось дальше спрашивать женщину о сыне. Она забросала ее вопросами о родственниках и острове и предоставила Карин возможность расспросить ее о «Виа Терра».

– Каков он, этот Освальд? – спросила Карин. – Я слышала, что он несколько фанатичен и плохо обращается с персоналом.

– Нет, я так не считаю. Управляет он, конечно, жестко, но это, наверное, необходимо.

– О нем ходят разные слухи. Его здесь, на острове, почти никто не видел. Он никогда не ходит в деревню, а когда едет на пароме, то остается сидеть в машине. Складывается впечатление, что он прямо какое-то привидение.

– Нет, он реально существует. Просто у него есть люди, помогающие ему с покупками и тому подобным.

По пути домой у Софии в голове стала вырисовываться идея: она сможет написать книгу обо всем этом, об усадьбе и истории рода. Настоящий триллер.

Когда она вернулась в «Виа Терра», было одиннадцать часов и палата уже погрузилась в темноту. София ощупью добралась до своей кровати и как раз собиралась стянуть джинсы, когда почувствовала в кармане телефон. «Дьявол! Его необходимо немедленно вернуть в ящик». София выскользнула из палаты и поднялась в офис персонала. Там никого не было, поэтому она зажгла верхний свет и уже собралась было открыть дверцу своего ящичка, когда заметила, что кто-то оставил открытым ящик в шкафу для документов. София принялась с любопытством перебирать висящие там в алфавитном порядке папки персонала. Найдя собственную папку, открыла ее. Там лежали анкета, которую она заполнила после первой лекции Освальда, и записи, сделанные во время ее первой беседы с Улофом Хуртигом.

Решив, что это вполне нормально, она стала листать дальше. Но от следующих страниц у нее перехватило дыхание. Кто-то распечатал посты из блога Эллиса – самый первый, с фальшивыми фотографиями обнаженной Софии, и тот, со снимком Освальда с пририсованными рогами.

Последним лежал листок, на котором неровным почерком Буссе было написано:

«София Бауман, потенциальный риск для безопасности. Необходимо полное расследование».

Ее первым порывом было пойти прямиком в комнату Буссе и разбудить его.

Поднимаясь по лестнице в палату, София ощущала такую злость, что весь ее живот, казалось, превратился в горящий шар. Затем в голове возник голос, проговаривающий диалог, который она поведет с Буссе. Назидательный тон, который поставит его на место. Длинные предложения и тирады. Когда София пыталась отключить голос и мыслить разумно, он все равно возвращался.

Где-то за злобными мыслями зазвенел предупредительный звоночек.

Успокойся, образумься…

Она села на ступеньку и стала глубоко дышать. Заставила рассудок следовать дыханию. Сидела долго, пока гнев не улегся. В виде исключения она не будет предпринимать поспешных шагов. Она ведь рылась в бумагах и без разрешения пользовалась мобильным телефоном. К тому же отчасти правда, что Эллис представляет некую отдаленную угрозу…

Войдя в палату, София села в темноте на кровать – по-прежнему возмущенная, но с решимостью поспать, поскольку утро вечера мудренее.

Однако толком поспать ей не удалось. Этой ночью начался ад, который продолжится еще несколько дней. А потом тоненькая папка и вовсе исчезнет из ее головы. На горизонте появятся более крупные, более темные тучи…