76
Таманский открыл глаза.
Первым, что он увидел, был крупный коричневый таракан, который полз в нескольких сантиметрах от его лица. Некоторое время Таманский тупо рассматривал насекомое, не осознавая, где находится и что делает. Чувства медленно возвращались к нему. Вместе с чувствами вернулась и боль.
Таманский застонал и попытался встать.
Каменный пол, на котором он лежал, был влажным. Одежда отсырела. Все тело била мелкая колючая дрожь.
Костя приподнялся на четвереньки и застонал от боли. От долгого лежания на холодном полу суставы как будто одеревенели. Тело едва слушалось.
После нескольких попыток Таманский, шатаясь, поднялся на ноги и огляделся.
Все камеры так или иначе похожи друг на друга. Нары. Вонючая дыра в полу. Маленькое окошко где-то под потолком. И сырость.
Костя находился в городской тюрьме. В относительно мягких условиях. По крайней мере, в одиночной камере он был один. И городская тюрьма более подходила для заключения, чем стадион или техническая школа, где люди задыхались в узеньких клетушках.
Таманский постарался припомнить вчерашний день. Как они пробирались через ночь. Потом как их арестовали и долго били. Кажется, дубинками. Разве это было вчера?
Костя находился в тюрьме несколько дней. Он уже плохо различал день и ночь. Исхудал. Тело постоянно болело от побоев.
Иногда к нему в камеру заходили люди, говорившие по-испански, и чего-то требовали от него. Не получая ответа на свои вопросы, они били Таманского резиновыми дубинками, бросали на пол тарелки с какими-то объедками и уходили.
На все вопросы Таманский твердил одно: «Я советский гражданин. Я требую встречи с консулом. Я советский гражданин…»
Его не понимали.
Костя добрался до нар, сел, потом откинулся на спину. Тут было хотя бы не так сыро.
Сколько он провалялся в полубессознательном состоянии, сказать было трудно. В этом месте время не имело никакого значения.
Наконец загремел замок. Железная дверь распахнулась. И Таманский сжался в комок, понимая, что сейчас будет.
– Я советский гражданин… – шептал он, как заклинание. – Я советский гражданин…
– Господин Таманский? – услышал он английскую речь.
– Да? – ответил Костя, не разжимаясь.
– Меня зовут Хуан Фернандес. Я начальник тюрьмы. Хотите мне что-то сказать?
– Я требую встречи с консулом.
– Все так говорят. Сначала попадают к нам, а потом требуют консула… Не находите, что это смешно?
Таманский покачал головой.
– Вы говорили при задержании, что имеете информацию. Я готов вас выслушать.
– Эта информация касается, – Костя поднял голову и посмотрел на вошедших людей, – касается людей из правительства. Я передам эту информацию только людям из правительства. Я советский гражданин. Я требую встречи с консулом.
– Тут нет другого правительства, кроме меня. – Фернандес улыбнулся. Ухмылочка получилась жесткой, злой. – Но все-таки скажите, господин Таманский, какого рода эта информация?
– Монтонерос. Подполье. Террористы.
Стоявший рядом с директором тюрьмы человек дернул желваками и покосился на Фернандеса. Тот, в свою очередь, произнес пару слов на испанском.
– Передайте эти данные мне, и я передам их дальше. Обещаю, они дойдут до адресата. А ваша участь будет значительно облегчена.
– Нет.
– Вас перестанут бить.
– Нет. Я вам не верю. Меня задержали незаконно, – гнул свою линию Таманский.
– Вы шпион, Таманский. – Фернандес снова улыбнулся. – К шпионам у нас в Аргентине относятся очень плохо. Завтра вас переведут в другое место, которое очень не похоже на эти гостеприимные стены.
– Я требую встречи с консулом. Я не шпион. Я журналист.
В камеру вошли люди, которых Костя знал в лицо. Он сжался, закрыл голову руками и закричал.
Сознание Таманский потерял не сразу. Его еще некоторое время топтали ногами.
Когда Костя открыл глаза, все тот же таракан, похожий на маленькое чудовище, медленно полз куда-то по своим делам.
«Сегодня меня убьют, – скользнула отчетливая мысль. – И все кончится».
Таманский перевернулся на спину.
Видимо, за ним наблюдали, потому что сразу же загремел замок и распахнулась дверь. В камеру вошли двое в военной форме. Молча подхватили Костю под руки, нацепили на голову мешок и выволокли наружу. Там Костю поставили на ноги и, подталкивая дубинками, погнали куда-то в темноту.
Потом он упал на что-то твердое. Остро запахло бензином.
Коротко рыкнуло. Машина тронулась. Таманский понял, что лежит на дне грузовика.
Так продолжалось долго, пока наконец машину не тряхнуло. Грузовик резко затормозил.
Таманский услышал, как охранники переговариваются о чем-то с водителем. Потом в разговор вмешался кто-то третий. Резко щелкнул затвор винтовки. После этого что-то загремело, как будто обрушилось что-то тяжелое. Закричал человек. Коротко, как перед смертью. Затем все стихло.
Кто-то ткнул Таманского под ребра.
– Я гражданин Советского Союза… – прошептал Костя. – Идите в жопу все.
– Неплохое начало, – раздался голос Антона. – Можете считать, что Советский Союз прислал за вами подразделение десантуры.
Мешок сорвали с головы Кости. Руки вмиг освободили от наручников.
– Антон! – Таманский почувствовал, что плачет.
Его подхватили крепкие руки Ракушкина.
– Ну! Живой? Яйца на месте?
– На месте. – Костя прижался лицом к пиджаку Антона. – На месте.
– Ну, остальное заживет! Давайте двигать отсюда. Ноги ходят?
– С трудом…
Ракушкин помог Таманскому выбраться из грузовика. Через борта свешивались трупы охранников. Водитель лежал лицом на руле.
Еще одна машина охраны стояла неподалеку. Внутри виднелись мертвые тела.
– Это все вы? – глупо спросил Костя.
– Я. – Ракушкин тащил Костю в переулок. – Я. Наш друг Рауль только сегодня выделил мне десяток бойцов. Если бы он сделал это пару дней назад, мы бы взяли городскую тюрьму штурмом. А так оставалось надеяться на вашу стойкость и на то, что убивать вас на месте они не станут.
Они свернули под арку. Костя обернулся и увидел, как какой-то молодой человек позади них размахивается и швыряет в грузовик пылающую бутылку. Еще одну. Полыхнуло жаркой волной.
– Ну вот, вы и погибли, – прошептал Ракушкин. – Вот и все.
Таманский всхлипывал. Впереди показалась машина, около которой нервно прохаживался мужчина в кожаной куртке. Увидев Ракушкина, он побежал навстречу, подхватил Таманского под руки и помог усадить его в автомобиль.
– Вы простите меня, Костя, – сказал Антон, садясь рядом. – Я не успел тогда.
– Когда? – не понял Таманский. Только сейчас он почувствовал, как смертельно устал. Как жутко болят растянутые суставы. Как хочется есть. Просто есть… И жить.
– Я бежал за джипом. Мне не хватило чуть-чуть. Если бы удалось запрыгнуть тогда, никакой тюрьмы бы не было.
– Ничего… – тихо ответил Костя. – Ничего. Мне бы поспать. И все будет хорошо…
– Это можно организовать. Что было в тюрьме? Кроме мордобоя.
– Они хотели знать, что у меня за информация. Потом испугались и повезли куда-то…
– Испугались?
– Да. Я сказал, что информация о монтонерос и террористах. После этого меня избили и на следующий день отправили… куда-то. Сказали, что там мне будет очень плохо.
– А кто вас допрашивал?
– Начальник тюрьмы. И еще один тип… Я запомнил его лицо.
Ракушкин помолчал.
– А еще… – Он обернулся к Косте, но осекся.
Таманский спал.
