4

В мастерской царило радостное оживление.

Хотя мастерской эту комнату можно было назвать с большой натяжкой. Подвальное помещение, до половины заваленное огромными рулонами с желтоватой бумагой, которые больше всего походили на пузатые бочки. Склад типографии, хозяин которой имел марксистские взгляды и закрывал глаза на то, что происходило на его территории. Эти рулоны каждое утро выкатывали через широкие ворота хмурые от недосыпа и перепоя рабочие. И каждый вечер все те же усталые ребята привозили новые бочки с бумагой. Получали свои монеты и тратили их в ближайшем кабаке. Откуда утром приползали на работу – злые, с больной головой и красными глазами. Таких парней меньше всего интересовало то, что происходит за грудами бумажных рулонов и куда ведет маленькая дверца с обратной стороны склада.

Этот подход устраивал и соратников Аркадио Мигеля, и хозяина типографии, и самих рабочих, за будущее счастье которых боролись в тесноте мастерской молодые марксисты.

Несколько столов были аккуратно поделены на различные зоны.

На одном собирали детонаторы. Этим занимались молодые девушки – те, у кого наиболее чувствительные пальчики. Необходимо было свести маленькие пороховые заряды таким образом, чтобы не пережать их и вместе с тем не наделать лишних щелей в корпусе, куда могла бы уйти сила взрыва и пороховые газы. Детонатор должен был дать точный, сильный толчок будущему взрыву.

Рядом два парня колдовали над механизмом дистанционного подрыва.

И третий, задвинутый в самый дальний угол комнатки, стол был полностью занят главным участником грядущего праздника.

Динамит.

Говорят, что, когда Альфред Нобель придумывал замечательное средство для горных работ, прокладки тоннелей и разработки карьеров, он и не подозревал, каким образом будут использовать его детище наделенные фантазией потомки. Скорее всего это просто байка, выдуманная людьми, желающими представить этого изобретателя исключительно белым и пушистым. Сложно себе представить, чтобы Нобель был настолько слеп и тупоумен, чтобы не понимать последствий. Хотя другая распространенная придумка гласит, что физики-ядерщики тоже не ведали, что творят, и занимались исключительно высокой наукой. Опасный это народ, ученые.

Два заряда по шесть шашечек в каждом. Огромная разрушительная сила, скрытая в невзрачных цилиндриках.

Согласно плану, взрывы должны были прогреметь в северном конце импровизированной трибуны, где располагались наиболее высокопоставленные гости. В том числе и Педро Санчес, глава местной контрразведки. Садист, убийца и палач. По крайней мере, те, кто попадал к нему в руки, неминуемо раскалывались. Для Санчеса не существовало таких крепких орешков, которых он не мог бы раскусить. Порой в прямом смысле этого слова.

Заодно с Педро Санчесом должны были отправиться в мир иной его первый заместитель и глава полицейского управления. Та еще сволочь. Плюс разные деятели из политической элиты Буэнос-Айреса. Все, как один, кровопийцы и эксплуататоры, собравшиеся на ежегодный праздник победы при Рио-Колорадо, где закованные в железо испанцы на заре колонизации Аргентины уничтожили последнюю крупную стоянку индейцев кечуа. Ежегодным этот праздник стал всего пару лет назад. Особым указом жены бывшего президента Перона, Изабеллы . Злые языки из приближенных к первой и единственной леди страны сообщали, что, видя недовольство народа, Изабелла решила увеличить количество праздников и выходных дней. Как она выразилась, для поднятия национального духа.

Получилось не совсем так. В пышных и ярких праздниках принимали участие все те же кровопийцы и эксплуататоры, то есть политическая и экономическая элита. Вид радостно улыбающихся и сытых рож не способствовал поднятию национального духа. Скорее уж наоборот. Так что праздники из народных гуляний выродились в красочные шоу для специально приглашенных гостей.

Учитывая все это, Кристобаль Бруно не слишком мучился угрызениями совести, когда планировал террористическую акцию. Бороться вот так, с оружием в руках, через кровь и смерть, казалось ему честнее, чем просиживать штаны в марионеточном парламенте, пытаясь доказать власть имущим свое право на жизнь. Хотя кто-то предпочитал именно такой способ, считая революционную борьбу делом грязным.

К сожалению, таких людей было предостаточно и в Комитете, и в Марксистском активе. Поэтому решения часто тормозились и любая работа превращалась в подобие фарса. Впрочем, за последний год ситуация явно изменилась в лучшую сторону. Действия монтонерос стали более решительными. Взрывы и выстрелы теперь никого не удивляли, но акция такого размаха планировалась впервые. Аркадио Мигель, положа руку на сердце, сомневался в том, что Комитет даст добро.

Но он дал.

И Актив подтвердил. Теракт будет. Решение принято единогласно.

Удивительное единство.