7
1999
– Да это просто дьявольское искушение – такая вкуснотища!
Фло заглатывает еще три аппетитных коричневых ломтика и швыряет пакет с остатками «Пудины» в ближайшую урну. Потом торжествующе потрясает кулаком, словно забросила победный мяч в корзину.
– Yes! Десять ломтиков, и ни на один больше! И до вылета на родину – ровно пять порций водки за вечер, и ни капли больше!
Она хохочет, но тут же приникает к витрине фастфуда на другой стороне улицы, едва не расплющив нос о стекло.
– Ох, искушение, кругом искушение! – Она скрещивает пальцы, отгоняя невидимого демона чревоугодия. – Прочь, соблазнитель! А ты могла бы и удержать меня, коварная подруга!
Я не отвечаю, мне не до того, я зачарованно любуюсь Старым Монреалем. Мне впервые довелось попасть в Квебек, и меня здесь восхищает абсолютно все. Акцент торговцев, уморительные песенки по радио, ощущение, будто ходишь по гигантскому кампусу, чьим обитателям не больше тридцати лет, учтивость прохожих. Весь этот декор опереточного Far West – полная противоположность спагетти-вестернам, скорее уж при каждом разговоре с аборигенами чудится, будто вы попали в дом какого-то дальнего родственника, которого никогда не видели, но он принимает вас так радушно, словно знает с пеленок.
Фло провожает взглядом трех молодых канадцев в распахнутых грубых рубахах поверх футболок с принтом Toronto Raptors.
– Безнадежно! – вздыхает она. – Если я хочу найти себе парня, единственный выход – диета! Тебе-то на все плевать, у тебя и так есть два мужика… Ну-ка, давай рассказывай про своего гитариста в кепке!
Я пугливо озираюсь, как будто нас могут подслушать, как будто стоит мне что-то рассказать – и я почувствую себя виноватой. Флоранс угадывает мое смятение и затаскивает в ближайший магазин, что-то вроде супермаркета, в отдел североканадских художественных ремесел. Она жадно ждет моих признаний. Я замечаю укромный уголок недалеко от касс, возле витрины с украшениями, где не толпятся туристы.
– Да мы просто обменялись парой слов в самолете. Он симпатичный паренек, смешной такой и хорошенький. Но ты не забывай, моя милая, что я все-таки замужем. Старая жена и молодая мать.
– Знаю, знаю, замужем за Иосифом! Хотя это не помешало Марии изменить ему с ангелом небесным. Ладно, колись! Что дальше-то было?
– Дальше? Что ты имеешь в виду?
– Ну, ты с ним еще увидишься?
– Нет… Конечно, нет.
Фло зажимает двумя пальцами, большим и указательным, свой нос и делает вид, что вытягивает его.
– Ты хоть мне-то не морочь голову, подружка, ты ведь совсем врать не умеешь! Придется устроить тебе стажировку по облапошиванию мужей, перед тем как ты вернешься и обнимешь своего Джепетто в его столярке.
Я отвожу взгляд, смущенная не столько напором Фло, сколько пронзительным взглядом продавщицы за кассой. Это женщина с черными как смоль волосами и красновато-смуглым лицом, наряженная эскимоской. Хотя… может, и не наряженная, а настоящая эскимоска. Застывшая, точно статуя, на льдине в ожидании собачьей упряжки.
– Ну… если хочешь знать, он пригласил меня на концерт «Кью». Обещал провести через служебный вход… И назначил встречу в баре около «Метрополиса», за час до начала.
Фло так потрясена, что на миг теряет дар речи.
– Ах ты негодяйка! Значит, ты единственная из нас, кто увидит задницу Роберта! Так он тебе нравится, твой Эрик Клэптон в кепке?
– Да он всего лишь roadie, понятно?
– Ты не ответила! Он тебе нравится?
– Он… ну, не могу сказать, что нет… Знаешь, он очень похож на Оливье.
– На твоего Джепетто?!
– Ну да, на Оливье… моего мужа!
– Только чуть красивее?
– Не сказала бы.
– И капельку пободрее?
– Оливье вовсе не дряхлый старик!
– Тогда чем этот лучше?
Я могла бы ответить: «Ничем. Этот парень ничем не лучше Оливье, и я его совсем не знаю. Первый встречный. Улыбка, несколько слов, вот и все, просто симпатичный пассажир». Да, я должна была ответить Фло именно так, но мешает инуитка за моей спиной. Одно ее присутствие как будто вынуждает говорить правду:
– Чем он лучше? Прекрасным безрассудством.
Фло сверлит меня взглядом, почти таким же пронизывающим, как взгляд неподвижной эскимоски. Потом одним взмахом отбрасывает прочь «ловушки для мечты», висящие у нас над головами, и, нахмурившись, спрашивает:
– Ты любишь мужа?
– Да! – говорю я не колеблясь.
Но Фло реагирует так же мгновенно:
– Тогда вперед!
– Вперед… куда?
– Куда, куда… Вперед – на свидание! Вперед – в этот бар! Вперед – на концерт!
– Ты с ума сошла!
Неподалеку по отделу бродит французская супружеская пара; я их узнаю, они летели нашим самолетом. Фло вталкивает меня в закуток у кассы.
– Вперед, я тебе говорю! Он ведь похож на твоего Оливье, только чуть получше? Вот и изучи его как следует. Убеди себя, что это хороший способ улучшить качество супруга. Добавить ему того, чего пока не хватает вашему браку. Усовершенствовать его. А главное, пойми, что на этом свидании бо́льшая опасность грозит вовсе не тебе.
– Почему?
Фло закатывает глаза к потолку, обитому бизоньими шкурами.
– Посмотри на себя в зеркало, Натали! Ты же красавица. Воплощенная улыбка, воплощенная романтика. Ты аппетитна, как ломтики «Пудины» под коричневым соусом… нет, даже больше! И не бойся ничего, ты победишь. Заставишь его потерять голову – своего Джимми Хендрикса в кепке!
Я спиной чувствую взгляд инуитки, сидящей за кассой. Он холоден, как сталактит, он вонзается в мое пылающее сердце, как ледяной кинжал. Может, я именно этого и жду – в глубине души. Пусть оно заледенеет, пусть перестанет биться или хотя бы замедлит ритм, пусть разум победит чувства. Увы, до победы еще далеко, а Фло твердо стоит на своем:
– Только не вздумай разыгрывать из себя жертву судьбы! У тебя есть муж, который растит вашу дочку, пока ты развлекаешься, летая по всему свету. У тебя есть близкая подруга – самая отвязная из всех холостячек. У тебя есть почти любовник… И в довершение всего, ты сегодня попадешь на концерт, о котором мечтают все девушки, которым было двадцать… десять лет назад.
Я делаю последнюю отчаянную попытку:
– Слушай, пойди туда вместо меня, если уж тебе так хочется!
– Ну ты и дурочка! Это ведь твоя судьба – не моя.
Я хватаю Фло за руку. Я пытаюсь убедить себя, что эта встреча в баре ни к чему меня не обязывает.
– Знаешь, мне как-то страшновато…
– Тогда точно надо идти!
Мы уже собираемся выйти, как вдруг меня окликают. Откуда-то сзади.
– Мадемуазель…
Я почему-то сразу понимаю, что женщина за кассой обращается именно ко мне. Оборачиваюсь. Инуитка держит в руке маленький серый камешек размером с перепелиное яйцо.
– Возьмите, мадемуазель. Это камень времени.
Флоранс молча стоит поодаль. Я правильно догадалась – продавщица обращается именно ко мне.
– Не бойтесь, берите.
И она роняет камешек в мою ладонь.
Самый обычный камешек, красивый, гладкий. Но ничем не примечательный. Я пытаюсь вернуть его инуитке, но она качает головой:
– Знаете ли вы, мадемуазель, что такое камень времени? – Она замолкает на несколько секунд, давая мне время подумать, потом объясняет: – Время, мадемуазель, это длинная река. Она никогда не останавливается. И всегда течет в одну сторону. Однако невозможно определить, с какой скоростью продвигается каждая ее капля. Они ведь все похожи одна на другую, верно? Так как же узнать, какая спешит, какая медлит в пути, а какая вообще останавливается, уступая дорогу всем прочим?..
Я слушаю – мне стало интересно. Ее речь похожа на заклинание, на внушение гипнотизера, хотя мне совершенно ни к чему покупать этот «волшебный» камень, который она пытается мне всучить.
– Однако, мадемуазель, есть один способ справиться с теми капельками, которые остановили свой бег. И некоторые эскимосы умеют распознавать их, эти капельки вечности, которые пропускают мимо себя реку. Они оставляют свои следы на камнях, лежащих на речном дне. Для тех, кто не умеет смотреть, эти камни невидимы, но наши шаманы проводят целые дни, глядя на бегущую реку, пока не выловят наконец один такой камешек. – И она почти насильно всовывает камешек мне в руку: – Вот этот будет для вас.
Я слышу сзади приглушенное насмешливое фырканье Флоранс.
– А для чего они – эти волшебные камешки?
– Для того, чтобы вернуться вспять во времени, – серьезно отвечает инуитка. – В тот день, когда вам это понадобится. В тот день, когда вы этого захотите всерьез.
На сей раз Флоранс хохочет, не скрываясь:
– Прямо как в «Назад в будущее»?
Я вдруг начинаю злиться на Фло – зачем она нарушила очарование? Мне нравится поэтический рассказ этой женщины, даже если цель его – всего лишь развести туриста на пару канадских долларов.
– Нет, – улыбается продавщица. – Эти камни не позволяют возвращаться в прошлое и уж тем более изменять его. Они только помогают вновь пережить некоторые короткие минуты, вернее даже мгновения, ушедшего времени. Как я уже сказала, время течет, подобно реке, всегда в одну сторону, никогда не останавливаясь. Но несколько капель – всего несколько! – возникших из прошлого, могут изменить течение всей жизни.
Я разжимаю кулак:
– Спасибо за эту прекрасную историю, но я возвращаю вам камень. Для меня это… слишком… гм… ценная вещь.
Инуитка пристально смотрит мне в глаза:
– Нет, он ваш, мадемуазель.
Чувствую, что мне от нее так просто, без денег, не отделаться, и с улыбкой продолжаю:
– Меня это не интересует. Я еще молода, чтобы думать о прошлом.
– Нет, возьмите, прошу вас, возьмите его.
И она опять смыкает мои пальцы на камне времени. Я начинаю заводиться. А спиной чувствую, как нервничает Флоранс.
– Простите, ради бога, но я не хочу его покупать, сколько бы он ни стоил.
– Это подарок, – мягко объясняет продавщица.
Я застываю со сжатым кулаком.
– Но ведь вы сами сказали, что такие камни – редкость. Единственные в своем роде, ценные, за ними охотятся. Так почему же вы дарите его незнакомке?
Женщина пристально смотрит мне в глаза. Я знаю, что это просто коммерческий трюк – всучить даром какой-нибудь булыжник наивной туристке и завоевать ее доверие, чтобы она вернулась сюда и купила другую безделушку.
– Потому что вы влюблены, мадемуазель, – отвечает инуитка. – А любовь недолговечна, любовь хрупка, словно жемчужное ожерелье. И мой камень времени позволит вам сохранить самые красивые его жемчужины. Навсегда.
