Поскольку «Адмирал Колчак» из авианосца был переоборудован в десантный корабль, условия существования матросов и младшего офицерского состава были на нем… не особо хорошими. Тем более что сейчас на корабле располагалось значительно больше личного состава, чем было предусмотрено проектом. И если на новейшем «Цесаревиче Николае» младшие офицеры жили в каютах по два человека, то на «Александре Колчаке» на той же самой площади стояли две «двухэтажные» койки — как в нахимовском. Ну да ладно, мне не привыкать…

Из моего нового экипажа пока никого на месте не было. Поэтому я спокойно зашел в каюту, разместил в свободной тумбочке свои вещи, повесил на место автомат и стал ждать своих новых сослуживцев. Учитывая, что на Черноморском флоте служили в основном бывшие гардемарины Севастопольского нахимовского училища, ничего хорошего от вечерней встречи мне ждать не приходилось…

Новые мои сослуживцы появились через полтора часа. Услышав шум в коридоре, я подобрался — и почти сразу же дверь распахнулась. Высокий чернявый здоровяк в форме, как и у меня — с лейтенантскими погонами, изумленно застыл в дверях, загородив остальным проход…

— Никак господин Воронцов собственной персоной… — не предвещавшим ничего хорошего тоном начал он.

— Он самый, господин Халеми, прошу любить и жаловать… — Я одним неуловимым, отточенным годами тренировок в учебке движением соскочил с верхней койки, издевательски поклонился…

Самое худшее, что может быть. Али Мехмет Халеми, уроженец Константинополя, учился он на том же потоке, «что и я» — только я во второй роте, он — в четвертой. Хулиган и заводила, если от кого и можно было ждать неприятностей — так это от него. Мою историю с переводом он, безусловно, помнил. И, несмотря на то что ему, как и мне, стукнуло уже двадцать семь… честь родного училища он попытается отстоять…

Али сделал шаг вперед и в сторону, пропуская еще двоих орлов, учившихся, видимо, там же, но на курс или два младше — их я не помнил…

— Какими ветрами вас занесло на наш флот со столичных высей… — Али сделал еще один шаг вперед. От моего внимания это не укрылось, и я покрепче схватился за дужку кровати — в ночных разборках в учебке я активно участвовал и все приемы еще помнил. Али мгновенно просек ситуацию и понимающе улыбнулся…

— Попутным, Али, попутным… — миролюбиво сказал я, — если хочешь устроить собеседование по вопросам чести, изволь. Но — когда вернемся из похода…

— Так, значит, ты и есть тот самый восьмой, кто устроил цирк-шапито на палубе, как в ковбойском синематографе?

— Я и есть ваш восьмой номер. Имеешь что-то против?

Смуглое лицо Али искривилось в улыбке, блеснули белоснежные зубы…

— А ты знаешь — ничего. Восьмой — так восьмой…