— Фамилия, имя, отчество?

— Забыл…

Следователь, пожилой, невысокий, с серым от усталости лицом, в мятом полицейском мундире, отложил ручку в сторону, с укором взглянул на развалившегося на стуле по другую сторону стола бритого юнца. Юнцу было лет шестнадцать, не более…

— Слушай, парень. Ты меня не зли. Тебе когда на сборы идти?

— А что?

— А то! Тебе пока что хулиганство светит и сопротивление полиции при задержании. Сейчас оформлю материал, передам тебя станичному атаману — по этим статьям тебя сход имеет право судить. Атаман на сходе возьмет розги да вложит тебе ума по голой-то заднице. А если будешь кочевряжиться — массовые бесчинства — до десяти лет каторги!

— Лучше бы черным ума вкладывали…

— Ну вот ты мне и обскажешь, кто тебя надоумил с черными сражаться, — добродушно проворчал следователь, беря в руки инструмент своего труда и пододвигая к себе бланк протокола допроса. — Давай снова. С чувством, с толком, с расстановкой… Фамилия, имя, отчество…

— Тимофеев. Александр Саввич…

— Вот и хорошо… Александр Саввич… Возраст?

— Шестнадцать скоро…

— Скоро — это когда?

— Через полтора месяца… — нехотя буркнул пацан.

— Через полтора месяца… — эхом повторил следователь, ручка стремительно бегала по бумаге, старая гвардия предпочитала заполнять протокол вручную, не на компьютере… — вот и хорошо. Хороший себе подарок на шестнадцатилетие преподнес… Проживаешь где?

— Кафрия. Долина Бекаа.

Следователь записал установочные данные, скороговоркой прочитал права и обязанности, отложил в сторону ручку. Посмотрел на пацана пронзительным, совсем не сочетающимся с безобидной внешностью, взглядом. Внимательно так посмотрел, пристально, этот взгляд вырабатывается у опытных полицейских следователей с годами. Не выдержав, пацан опустил глаза в пол…

— Рассказывай. Кто тебя надоумил строительную арматуру в руки взять, идти в мусульманский квартал машины поджигать, погром учинять. Или сам домыслил до такого?

— Точно так…

— Неужели? И остальные, что с тобой были, — они тоже сами это умыслили?

— Не знаю… Я за других не ответчик… Чужая душа — потемки…

— Это уж точно… — сочувственно вздохнул следователь. — Тебе бы за себя-то ответить… Ты в какие войска идти хочешь?

— В десант! — не задумываясь, брякнул парень и только потом ощетинился: — А вам какое дело?

— Да в принципе никакого… Только вот в десант с судимостями не берут. А ведь я могу и дело твое передать атаману вместе с тобой. Тебе без разницы, все равно на сходе голой задницей сверкать, что так, что так. А судимости не будет. И подумай, парень, — я ведь не предлагаю тебе друзей сдавать. Меня интересует, были ли среди вас незнакомые и кто придумал идти погром учинять? Ведь это не ты придумал и не твои друзья?

— Нет…

— Не вы. А кто?

— Не знаю… Познакомились…

— Где?

— Около университета… Мы со станичными в город приехали, решили по набережной погулять. Тут видим — народ стоит. Решили посмотреть — что к чему. Там нам и обсказали все — мы сами не видели, что стряслось…

— И кто обсказал? Как он выглядел?

— Чернявый такой. В майке яркой с гербом. Лет двадцать пять, обычный такой…

— Зовут как?

— Михаилом…

— Фамилии, конечно, не спросили… И что вам сказал этот Михаил?

— Да много… Что черные дирижабль с детьми взорвали. Что у них там в кварталах ихних банды, что они с русских дань берут. Что они женщин наших насилуют…

— Понятно. И потом он сказал, что надо идти громить. Так?

— Не. Сначала постояли, послушали…

— А где бутылки с бензином, арматуру взяли?

— Так потом… Там у стройки машина была, в переулке стояла, с нее и раздавали.

— А где сейчас этот Михаил? Его с тобой задержали?

— Да нет вроде…

— Понятно, — кивнул следователь, — значит, как языком болтать — горазд. А как на дело идти — так смылся ваш Михаил, вас одних кинул. Так получается?

— Не так! Ну, ведь и в самом деле взорвали дирижабль, я же знаю…

Следователь устало вздохнул, отложил карандаш в сторону…

— Взорвали-то взорвали, что есть, то есть. Только сам подумай — недавно взорвали, а уже кто-то целую машину арматурой и бутылками с бензином загрузил. Значит, они знали, что должно случиться, ведь так? Вот и подумай — за кем ты пошел и чью родину защищал с арматурой в руке, дурак. Михаила этого? А одна ли у него с тобой родина?

Пацан молча смотрел в пол, пытаясь все осмыслить. Там, на улице, все казалось простым и понятным. Мусульмане взорвали дирижабль, убили детей — и кто, как не казаки, должны пойти и наказать их за это. А теперь получалось, что и впрямь — то, что казалось простым и понятным, на поверку оказалось совсем другим. Подлым и грязным…

Три человека наблюдали за допросом из соседней комнаты через стекло с односторонней прозрачностью. Один в полицейской форме, усталый и измотанный, не спавший уже трое суток. Еще один — крепкий, с наголо бритой головой, окладистой черной бородой и горским кинжалом на поясе в серебряных ножнах — «Комбат-1», командир чеченского спецбатальона, введенного в город ночью на усмирение. Третий — в штатском, выглядевший менее уставшим, чем двое других. Представитель Петербурга, волею судьбы оказавшийся в этот момент в городе…

— Много таких вот гавриков? — осведомился Иван Иванович, машинальным жестом поправляя галстук.

— Больше двух тысяч задержали…

— И что дальше с ними?

— А что с ними сделаешь? Пацаны совсем еще… В Ближневосточное казачье войско сообщили, пусть своих забирают да по станицам развозят — казаки сами ума вложат розгами по жопе. Дела тоже передадим, зачем жизнь ломать, мальцы еще совсем… Остальным — мелом крест на спину, метлу в руки и вперед. Работы много нынче в городе…

— В армию их надо… — пробурчал чеченец, оглаживая бороду, — в армию. Там от дури этой быстро отучатся, вах. Защитнички родины нашлись, шайтан вах калле…

— Малы еще…

— Показания совпадают?

— Совпадают, отличия в деталях. Две основные схемы. Кто-то устроил флэшмоб по Интернету, часть из погромщиков клюнула на это. Остальные вот так вот попали. Одна схема — какой-то организатор и вдохновитель сборища, потом раздают арматуру и вперед. Самого же вдохновителя задерживать не за что — он держится позади, в бесчинствах не участвует. Чуть что — и нет его.

— А подстрекательство к массовым бесчинствам?

— Так поди знай — кто именно подстрекает… А что Петербург по этому поводу думает, господин Кузнецов?

Кузнецов задумался, решая, что можно сказать. Не вся информация могла быть раскрыта сейчас…

— Есть информация, она, видимо, будет разослана позже, в качестве информационного бюллетеня. В Северо-Американских Соединенных Штатах создан и успешно действует так называемый «Фонд Свободы». Есть там и другие… общества… но этот основной. Целью его является раздача грантов, организация бесплатных учебных курсов и программ для подростков из других стран. Привлечение наиболее активных представителей русской молодежи по студенческому обмену. Это официальная цель. Неофициальная — там обучают методам подрывной деятельности, с особым упором на методы ненасильственного сопротивления власти. Окончательная цель всего этого — создание неких оппозиционных групп действия у нас и в Священной Римской империи с вовлечением в них широких масс, прежде всего молодежи, и в конечном итоге… массовые бесчинства, межнациональная и межрелигиозная рознь, государственный переворот и захват власти. Судя по всему — здесь сработали именно они, беспорядки долго и тщательно готовились и были скоординированы по времени с террористическим актом.

— Ишь, на что нацелились-то… — Полицейский чиновник, человек немолодой, покачал головой. — На что целятся-то… На захват власти. Аппетиты…

— Аппетиты. И сегодня они нам показали — их схемы действуют. А мы оказались к ним не готовы…