Сафолен двадцать первый

Это тоже жутко военное лекарство. Но не ищите его ни в Фармакопее СССР, ни в секретном приложении к ней. Нет его там. Даже в приказах МО, касающихся военснабженческой фармации, это наименование отсутствует. Правда, по разрозненным приказам в ГО всё нет-нет да промелькнёт. И вовсе не из-за какой-то там суперсекретности – с началом третьего тысячелетия «дедушке» сафолену уже бы пятый десяток пошёл. По отношению к спецмедикаментам военную тайну так долго не хранят, смысла нет – всё равно формула давно уже «по секрету всему свету» известна. Тогда, правда, а дело было в самом начале 1960-х, препарат этот секретили весьма серьёзно – на сафолен-21 возлагали большие надежды в борьбе с мировым империализмом.

Научное название фармакологической группы, куда попадал сафолен, называется антодоты ФОВ, что в переводе на нормальный язык означает противоядие фосфорорганическим отравляющим веществам. Есть такие вещества, их ещё часто химоружием нервно-паралитического действия называют. Например, обычный зарин или ви-газы к этой группе относятся. Действие у них довольно кошмарное, хоть с фармакологической точки зрения очень простое: в нашем организме они блокируют единственный фермент – холинэстеразу. У нас ведь нервные импульсы в мышцы передаются не как электрический ток. Из мозга импульс бежит по нервному волокну до его окончания, где выделяется чуть-чуть химического медиатора, в случае с мускулатурой – ацетилхолина. Именно ацетилхолин и заставляет мышцу сокращаться. Но так как нервное воздействие скоротечно, то после работы этот самый ацетилхолин надо срочно убрать. Он и ферментируется специальным ферментом – холинэстеразой. Если фермент заблокировать, то медиатор слишком долго будет действовать на мышечный рецептор и вместо сокращения получится судорога, причём всех мышц, даже мышц глаза. Зрачок становится как игольное ушко, да и видит пораженный не дальше собственных ресниц, что частоколом нависают сверху и снизу, как брёвна. Но спазмы внутриглазных мышц не самое страшное – ведь в бронхах тоже есть гладкомышечная мускулатура, поэтому и там происходит то же самое. В результате после весьма мучительного «задыха» наступает смерть от удушья. Пусть эта патофизиологическая схемка до вульгарности примитивна, но суть более-менее отражает.

Спасти от гибели можно, только введя антидоты, блокирующие ацетилхолиновый рецептор. Вот тут парадокс – отравленному организму иногда приходится колоть такие дозы противоядия, что в нормальных условиях сами по себе гарантированно привели бы к смерти. Наиболее известны ситуации с атропином. Всего несколько миллилитров этого препарата могут запросто умертвить здорового человека. А пораженным ФОВ вводили по 20, даже по 30 миллилитров этого вещества, и ничего. Это ведь десяток смертельных доз в «догонку» к яду! А всё потому, что яд и противоядие «уравновешиваются». Не буквально, конечно, но по суммарному эффекту. Однако риск остаётся значительный. Поди ты просчитай точную дозу в полевых условиях! Военный токсиколог в этой ситуации, как канатоходец, всё время точку равновесия ищет. Недодал противоядия – смерть от яда, переборщил – смерть от лекарства. Для отравленного солдата результат один.

Тогда поручили той самой Токсе, кафедре токсикологии, разработать что-нибудь «более мягкое». Чтобы и рецептор блокировало надёжно, и в то же время само по себе не таким токсичным было. Чтоб не бояться неизбежного «передоза» в условиях третьей мировой. Думали они думали, и наконец придумали. Лекарство под названием «сафолен». «Са-» это Саватеев, «-фо-» это Фомин, а «-лен»… Нет, не Ленин, тот точно в токсикологии не петрил. Ленинград это. Такой вот препаратик из Питера от молодого тогда учёного Саватеева со старичком Фоминым. Название сущности вещества никак не объясняет, что абсолютно правильно с военной точки зрения. Фармакологически же его действие как у атропина, но даже значительная передозировка смерти у лабораторных животных не вызывала. Много было испробовано разных вариантов этого сафолена, и наиболее перспективным оказался N21, прям как лучшая смирновская водка! Кстати, рекомендую.

Осталось дело за малым – провести клиническую апробацию. Может, и провели бы как следует, будь Берия у руля. Или останься «добряк» маршал Жуков министром обороны. Он же на Тоцком полигоне на собственных солдат ядерную бомбу бросал. Ну не совсем на них, а чуть впереди, на предполагаемого противника, а «свои» через место взрыва топали, да лётчики через ядерное облако пролетали. С такой гуманностью можно было и химоружием нервнопаралитического действия поэкспериментировать, глядишь, и узнали бы ценность антидота в условиях, приближённым к боевым.

Но Берию к тому времени уже расстреляли, Жуков пьянствовал в опале, и химоружие на собственных солдат распылять было некому. Поэтому испытывался сафолен N21 исключительно на алкашах, самоубийцах и тех мизерных несчастных случаях, когда инсектициды, типа всякого там дихлофоса, внутрь попадают. Это ведь вещества той самой фосфоротравляющей группы, разве химоружием они считаются только среди гусениц, клопов и тараканов. У людей же картина отравления лишь несколько сходна с тем, что можно получить при поражении боевыми газами. Разница в самом начале – несёт таких отравленных изо всех дырок, а вот потом начинается классический бронхоспазм и судороги. Но тут оказалось, что на алкашах сафолен двадцать первый работал куда хуже чистого атропина. Тогда решили так, раз в Минске уже налажен промышленный выпуск этого препарата, то считать его профилактическим средством. Поставить в армию и заложить в соответствующие наборы, но применять его только в том случае, если точно не известно, проник яд в организм солдата или нет. Рискни такое проделать с атропином – столько жизней «побочным эффектом» положишь, что и думать страшно. Хороша «профилактика»! А вот сафолен-21 ничего, безопасный.

Может быть, и совсем бы забраковали сафолен-21, свернули бы производство, а то что сделано, заложили бы на военные медсклады до истечения срока годности как «препарат второй линии» – то есть для помощи гражданскому населению. И не видать Саватееву с Фоминым положенных почестей, да как нельзя кстати произошло на самом верху одно событие. Называлось оно секретным Постановлением Совмина СССР от 17 августа 1967 года о так называемой Программе «Ф». Вот тут наши министры, конечно, маху дали! Например, режиссёр Гайдай куда умней был – он тогда же свой фильм снял и назвал его «Операция Ы». Поди гадай, что там сделал Гайдай… А вот с совминовской Программой всяким там ЦРУ, ЦУР да МИ-5 и гадать много не надо. Написано же «Ф», небось «фосфор»! Эх, не изучали наши министры забавный такой предмет, «Режимом обеспечения секретности» называется.

Согласно той самой Программе «Ф», начал Советский Союз вооружаться химоружием на всём серьёзе. Из двадцати предприятий, по сути дела цехов, в течение последующих пяти лет четыре (в Чапаевске, Дзержинске, Волгограде и Новочебоксарске) были переоборудованы и расширены, став по сути полностью новыми узкопрофильными заводами. Неудивительно, что с такой «винокурней» система сумела «нагнать» в закрома Родины 50 тысяч тонн химгадости, из которой фосфоротравляющей дряни было аж 32 тысячи тонн. Поясню, чтобы сдохнуть, человеку надо всего от одного до нескольких миллиграммов. А тут десятки тысяч тонн – вот это я понимаю, ударные темпы! Ритмы пятилетки, передовики производства, переходящее красное знамя и прочая соц. атрибутика! До сих пор звучит красиво.

Ясно, что при столь грандиозных масштабах никаким антидотом пренебрегать нельзя. Вот и попал наш сафолен-21 из номенклатуры «списанные» в номенклатуру «табельные». Лёг во всякие наборы с мудреными названиями типа номерных «Лучей», РП-3, ПХКГО-7Р и т. п. Правда, до индивидуальной солдатской аптечки не добрался – упаковывался сафолен только тысячами ампул в большие зелёные ящики, что, согласно штатному предписанию мирного времени, распределялись по окружным и дивизионным складам. Мобилизационным складам, конечно, не аптечным. На обычные склады он поступал только на действующие заводы по производству химоружия, да в места стратегического хранения – а это ещё с полсотни дополнительных адресов. Там ящички вскрывались военпредом и местным токсикологом, впрочем, тоже военным. Офицеры, в свою очередь, разносили эти ампулки во всякие аптечки первой помощи, что на подобных заводах понатыканы в изобилии на каждом углу. А то, что препарат, как бы это сказать… клинически несколько недоисследован, никто уже и не думал. Всесоюзные и всеармейские инструкции, написанные в духе единой военно-медицинской доктрины, как известно не врут! Не способны, ибо они же такие все-все-всеохватывающие, да и составлены на самом верху. Оттуда виднее.

И вот на секретнейшем заводе в Новочебоксарске в 1972 году произошло знаменательное событие – к 7 Ноября, ровно ко Дню 55-летия ВелОСрев. (Великой Октябрьской социалистической революции, как тогда офицеры в своих конспектах на политзанятиях писали), открылась линия по производству ви-газов. Радости-то сколько! Плохо одно – сверху жутко торопили к круглой дате. Нет, оборудование смонтировали как надо, а вот со всякими там дополнительными причиндалами, например с теми же приборами контроля, как водится, не успели. Ничего – главное, отрапортовать, а там за недельку-другую всё наладим!

Оттопала праздничная демонстрация, отгремело застолье, отболело похмелье – кончились октябрьские праздники, и народ на работу пришёл. В заводоуправлении, или как его в шутку называли «Белом доме», за канцелярскими столами неторопливо рассаживаются очкастые дяди и полнеющие тётеньки, что всякие бумажки пишут. Начинается рабочий день, всяким бухгалтериям да прочей канцелярии никакого дела до опасной химии нет. Поэтому и решили монтировать приборы химконтроля в этом здании в самую последнюю очередь. Да и система принудительной вентиляции здесь пока не готова. Хоть и административный корпус, а находится внутри «периметра», а поэтому никаких тебе привычных батарей и открытых форточек. Заводские корпуса делались более-менее герметичными на случай возможного выброса. Воздух в них гонялся по системе воздуховодов, а в случае опасности то и через специальные поглощающие фильтры. Так вот, хоть система обогрева уже работала, но система аварийной фильтрации ещё установлена не была.

И тут по заводу объявляется тревога! Сразу даже источник выброса не смогли установить. Ясно одно – на одном участке территории и аппараты-химдетекторы, и облачившиеся в ОЗК и противогазы контролёры-дозиметристы обнаружили ви-газ. Вообще-то ви-газ – это не совсем газ, он может быть и жидким, и даже твёрдым, но ветерком всё равно разносится. И куда же ветерок с этой зоны дует? Да прямо в воздухозаборник административного корпуса. Позвонили туда, дали тревогу. А фильтр-то не работает! Взяли пробу из внутреннего воздухопровода – худшие опасения подтвердились, есть следы газа. Боевое отравляющее вещество в здание прошло. Сколько? А кто его знает! Может ерунда, доступная только лабораторному анализу, что даже ни единого симптома не даст, а может, всему «Белому дому» каюк придёт через несколько часов – ви-газ, он ведь не какой-нибудь там зоман-табун, он медленно действует. Зато сильно.

Какое же решение принимает дежурный токсиколог? Правильно – самое правильное. То есть действует согласно инструкции. Если точная поглощенная доза яда или сам факт его попадания в организм не известны, но вероятны, надо срочно провести профилактическое введение антидота. Что там у нас на снабжении? Сафолен-21. Отлично, вот, согласно той же инструкции, его и вколем. Вкололи. При ЧП такого рода в СССР ещё одна инструкция была – городским медикам о таком знать ни к чему. Во-первых, в минздравовских больницах спецпрепаратов нет (а зачем они там?). Во-вторых, секретность. В-третьих, при социализме такие ЧП не происходят. Официально, во всяком случае. Поэтому всех толстеньких тётенек и очкастых дяденек после положенной профилактики свели в актовый зал, где достоверно установили, что никакой отравы нет. Там же и принудительную вентиляцию через переносные фильтры подключили.

Перед трибункой сам дежурный токсиколог сел, чтобы видеть ему каждого, вдруг кому плохо станет. А за трибункой, дабы время понапрасну не терять, перед собравшимися попросили выступить местного парторга, комсорга, профорга, пожарника и массовика-затейника. Вроде всё хорошо, чинно так сидят себе дяденьки-тётеньки, потирают уколотую попу и повышают свою политсознательность. Вдруг какая-то женщина где-то на задних рядах как заорёт нечеловеческим голосом, что в проходе РЕЖУТ ЕЁ РЕБЁНКА! Народ с мест повыскакивал, что за крик, что за бред? А до селе та тётя абсолютно нормальной считалась. Народ к ней бросился, успокаивает, а токсиколог дрожащей рукой в шприц транквилизатор набирает. Только не успел токсиколог ей успокаивающего ввести. Женщина та, как львица в проход бросилась, всех вокруг себя разметала, а потом ещё парочке спокойных сотрудниц в волоса вцепилась.

Что тут началось! Визг, вой, кровавые сопли, по всему актовому залу летают выбитые зубы и вырванные пучки волос. Присмотрелся токсиколог, а там уже не одна такая женщина! Уже целая куча добреньких сотрудниц в орущий благим матом клубок сцепились. Но та, первая, всё же сумела завести коллектив под свою песню – большинство из них дрались, якобы спасая своих детей. Такой вот массовый психоз с одной фабулой. И ничего, если бы только одни тётеньки в этом шабаше участвовали, но тут ведь и дяденьки подключились! Этим, кстати, за детей как-то меньше драться хотелось. Кто орёт первому встречному: «Я убью тебя, чёрный человек!» – кто бросился защищать честь якобы поруганной жены, кто просто за Родину-мать, а кто конкретно полез бить немцев под Сталинградом. Ну а несознательные и меркантильные сражались за сожжённые соседями квартиры и ворованные ковры.

Однако самое интересное учудил токсиколог. Наверное, сумел он всё-таки ввести успокоительное. Себе. Один он ни с кем не дрался – на сцене перед всем честным народом разделся догола и залез под самый потолок. Там такая железяка со всякими софитами-прожекторами висела, вот он туда затянул занавес, соорудил из него наподобие холобуды и сидел там тихо-тихо. Его последним сняли. Руки аж синие от напряжения были – шутка ли, пару часов, как сорока на тыне, на такой высоте проболтаться.

Ликвидировали этот бардак в основном силами трёх подразделений – солдатами местного полка химзащиты (понятно, почему такой поблизости квартировался), местной же пожаркой и отделением ведомственной охраны. С орущими благим матом бухгалтерами да табельщицами поступали просто – привязывали их к носилкам, а наиболее буйных, так даже между двумя носилками. Психоз этот длился довольно долго, несколько часов, поэтому поработать пришлось. Благо, что запасы транквилизаторов при заводе были порядочные, а всё благодаря той же мудрой инструкции! Ведь даже при обычной переатропинизации, лечении отравлений стареньким атропином, когда доза рассчитывается немного выше минимально достаточной, расстройства психики не редкость. В фармакологии даже термин такой есть – атропиновый психоз. Но ведь именно за этим и создавали сафолен, чтобы избежать побочных эффектов. А оказалось вон оно как…

От атропина мрут, загнав собственное сердце в бешенном ритме, а от сафолена всего лишь бесятся! И бесятся куда сильнее, чем от других холинолитиков. Ведь холинорецепторы в мозгах тоже имеются! Заблокируй их, и такое в мозгах начнется… Впрочем, создатели нового антидота тогда меньше всего о них думали, да и точных методик определения их работы ещё не существовало. У отравленных ФОВ сафолен подобных эффектов не давал. Определённые краткосрочные расстройства психики наблюдались, но такое считалось вполне приемлемым. Однако как профилактическое средство он оказался куда хуже самого боевого агента. Это, правда, если судить исключительно с военных позиций. Да, от него не умирают, но психоз в боевых условиях порой намного опасней просто отравления. Для поражения полка нервно-паралитическими газами надо «отгазировать» процентов 40–60 солдат. И если командир волевой, то, наплевав на потери, может сформировать боевое подразделение из оставшихся. А при поражении не смертельными психотомиметиками достаточно, чтобы яда наглотались всего 3–5 процентов! У них же боевое оружие в руках, а ну как бросится такой на родного взводного с криком «умри, чёрный человек»? Если окружающие твои братки-сослуживцы вдруг стали врагами-оккупантами, а страха совсем нет и агрессия просто бурлит в крови? О боеготовности в такой ситуации говорить смешно – подразделение погрязло в междоусобной борьбе за выживание. Нет, на уничтожение!

Так что после этого случая сафолен-21 списали подчистую. Изъяли со снабжения, закрыли производство, вывезли со складов. Сколько это стоило в масштабах СССР, никто не считал. Но самый большой вопрос в этой истории: а каким же образом непроверенное средство попало в лечебные прописи военно-медицинской доктрины? Ведь в войну это главный закон для врача, от которого зависят тысячи жизней!

Впрочем, и в сугубо гражданском Минздраве фокусы даже похлеще встречались. Вы никогда не обращали внимания, сколько глухонемых среди родившихся с конца 40-х до середины 60-х? Они мелькали в любых городах и стали, вместо доселе редкой инвалидности, вполне заурядным явлением. За эти пятнадцать лет в Союзе были построены сотни специальных интернатов, а учились в них больше, чем за всю предыдущую историю. Когда такие детки подросли, они создали свои общества, свои предприятия, в конце концов свою закрытую культуру, где даже криминальные авторитеты были глухонемыми. Народ в народе! И знаете, что интересно? Что подавляющее большинство были рождены нормальными родителями, и у подавляющего большинства также родились здоровые дети. Это не генетический дефект, это намного страшнее. Это врачебная ошибка. Одна такая большая ошибочка, возведённая в закон в масштабах всей страны.

Тогда ведь молились на антибиотики. Считали, что эра инфекционных болезней позади. И вот одного известного академика, кого до сих пор считают иконой во многих медицинских вузах страны, посетила такая «гениальная» идея. А чего это у нас столько ангин да хронических тонзиллитов? Непорядок – от них же тяжелейшие осложнения на почки и сердце! Пороки клапанов на всю жизнь! Ликвидировать такое безобразие. Так вот, каждому участковому педиатру под роспись был спущен минздравовский приказ о профилактике стрептококковых инфекций у детей первого года жизни. При любом чихе-кашле предполагалось проводить комбинированный курс лечения антибиотиками. Прямо тут же колоть смесь стрептомицина с пенициллином.

Приказ выполняли, хотя уже тогда грамотные врачи втайне считали его глупостью несусветной. Во-первых, если носить ребёночка на такие уколы два раза в день, то на микробов они совсем не действуют. Наоборот даже, микробы в результате такой «профилактики» приобретали устойчивость к этим антибиотикам, так как лекарство успевало полностью вывестись из организма между инъекциями. Слабый микроб дох, оставшийся сильный размножался – всё по Дарвину. Частота стрептококковых осложнений только возросла. А во-вторых, при такой схеме у стрептомицина проявлялась страшная оттотоксичность – то есть он убивал слуховой нерв. Если ребёночек маленький, то маминых ласковых слов ему больше не услышать, а значит, и не заговорить. Так что всесоюзное снабжение каким-то сафоленом-21, от которого группа людей подурила полдня, по масштабу последствий просто мелочь.