Глава 11

Федула с Модестом возле рулетки не оказалось.

Глеб осмотрелся по сторонам – может, непоседливому «князю» уже надоела эта игра и он перешёл к «одноруким бандитам»? Или же пристроился к какой-нибудь карточной стойке, где сейчас отчаянно режется в «блэк-джек»?

Однако ни возле автоматов, ни за стойками, ни за покерными столиками гнома с бабаем видно не было. Начиная тревожится, парень вновь обошёл казино, даже заглянул за дверь с двумя золотыми нулями: общая туалетная комната – с отдельными входами в мужское и женское отделение – блестела зеркалами и белоснежным фаянсом рукомойников. Но ни в общей комнате, ни в соответствующем отделении друзей не обнаружились.

Глеб, вспомнив слова Семёна о зловредной фишке, невольно представил себе худшее: а вдруг Федул, пока он выпивал в буфете, успел проиграться в пух и прах? И теперь собирается покончить жизнь самоубийством – скажем, кинуться под машину, а Модест из последних сил удерживает его от этого непоправимого шага. Или же собственная охрана казино вычислила-таки чародейный жетон и арестовала гнома с бабаем; в том, что игровой зал нашпигован всякими антиколдовскими датчиками, Глеб ничуть не сомневался. Потому что ворожбу на удачу, скорей всего, можно творить и без помощи специальных амулетов, отслеживаемых магодетектором в вестибюле.

Глеб уже начал впадать в тихую панику, когда за одной из малоприметных коричневых дверей – на ручке которой висела предупредительная бирка – вдруг услышал громкий смех гнома. Облегчённо переведя дух, парень открыл дверь.

Комната, в которой скрывались Федул и Модест, оказалась небольшой, без окон, с задрапированными тёмно-синим шёлком стенами. За круглым столом, напротив друг друга, восседали двое: гном на высоком стуле, и неизвестная Глебу дама в кресле – высокая, худая, в чёрном облегающем платье, чёрной широкополой шляпе и такого же цвета кружевных перчатках. Лицо дамы пряталось в густой тени полей шляпы: висевшая над столиком лампа в жестяном абажуре высвечивала лишь кончик длинного носа и острый подбородок незнакомки. Со стороны эта парочка выглядела довольно комично: маленький, непоседливый, одетый во всё белое гном – и, словно в противоположность ему, по-английски чопорная мадам в траурном наряде.

Рядом с Федулом, ссутулясь и сложив руки за спиной, застыл мрачный бабай; по бокам кресла дамы, тоже убрав руки за спину, стояли два дюжих молодца в аналогично чёрных костюмах и белых рубашках с галстуками-бабочками. Глеб, увидев тех молодцов, поначалу даже вздрогнул, до того они походили на незабвенных орков-особистов. Но, приглядевшись, успокоился – к оркам эти двое никакого отношения не имели, люди как люди. Скорей всего, телохранители вдовствующей дамы… или такие же, как Глеб, помощники по связям с общественностью – то есть мальчики на побегушках.

На столе высились две горки разнообразных по форме и цвету пластиковых фишек: одна, большая, возле гнома; другая, гораздо меньше, возле дамы. Ещё по правую руку Федула лежала увесистая связка чьих-то квартирных ключей с круглым серебряным брелоком, разных по типу и длине, для верности перехваченных обычной аптекарской резинкой. Помимо всего прочего там же, на столе, находился кожаный стаканчик и пара игральных кубиков. Тут, как понял Глеб, шла серьёзная игра в кости: судя по торжествующему хохоту гнома и выпавшим шестёркам, Федул только что выиграл. «И, похоже, не в первый раз», – верно предположил Глеб, рассматривая груду жетонов возле гнома.

– Посторонним вход воспрещён, – глядя сквозь парня, бесстрастным голосом сказал один из дюжих молодцов.

– На двери имеется соответствующее предупреждение, – точно таким же тоном закончил фразу второй гражданин в чёрном.

Федул оглянулся, окинул вошедшего затуманенным взором:

– А, это ты! Заходи, – гном вальяжно указал пальцем на Глеба. – Господа, это мой человечек, из приближённых, прошу не обижать, – враз позабыв о парне, он вернулся к игре. Глеб, стараясь не шуметь, подошёл к бабаю и, задрав голову, поинтересовался конспиративным шёпотом:

– Модест, объясни, что здесь происходит? – Бабай, тяжело вздохнув, наклонился к парню, ответно зашептал ему на ухо:

– Беда, друже, ох беда! Понимаешь, наш Федул ухитрился выиграть в рулетку очень, очень крупную сумму… собственно, обчистил казино до нитки. И, похоже, от этакой невероятной удачи крепко подвинулся рассудком – он теперь всерьёз считает себя великим князем, представляешь? Но мало того, – Модест с неприязнью глянул на даму в чёрном, – в своей гордыне Федул охотно согласился играть в кости с самой владелицей казино, мадам Чертовских. Штучка ещё та, ага… Вон, видишь ребяток возле её кресла? Так это не охранники, нет, а её поверенные в делах – несомненно, маги высшей квалификации, – приглядывают, чтобы никакого обмана не было. Как я понимаю, они опасаются колдовского жульничества со стороны Федула, но вовсе не со стороны мадам: эхма, от неё, я уверен, можно ожидать любой подлости!

– Да ну тебя, – неуверенно возразил Глеб, – обчистил казино, скажешь ещё. Вон сколько у Федула жетонов на столе – согласен, много, но на супервыигрыш не тянет.

– Ты под стол к нему загляни, – уныло посоветовал Модест, – там у нашего князюшки здоровенный сумарь типа «мечта оккупанта», битком набитый теми жетонами. Похоже, сколько их было в казино, все туда и уместились. – Бабай скорбно помолчал, а после добавил мрачно: – И при всём при том отобрал у меня заначенные на случай проигрыша деньги! Все, понимаешь? На удачливый почин, эх…

– А во что они режутся? – Глеб не был знатоком, но догадывался, что разновидностей игры в кости существует немало – с разными правилами, но одинаковым итогом: кто-то в конце концов выигрывает, а кто-то, ясен пень, подчистую проигрывает. И никак не иначе.

– В самый простой вариант, называется «больше-меньше», – грустно пояснил бабай. – Побеждает тот, кто выбросил наибольшую комбинацию на двух кубиках… Знаешь, они уже три раза кости меняли, по требованию мадам Чертовских, а Федулу как везло, так и везёт! Ох, сердцем чую – добром вся эта история не закончится.

– Совершенно верно, – с опаской поглядывая на суровую мадам и её поверенных, едва слышно подтвердил Глеб. – Мне только что, по случаю, рассказали про жуткую фишку, которая сама выбирает себе хозяина и охмуряет его. Затем даёт владельцу возможность много выиграть, а после подставляет его на абсолютный проигрыш! Отчего хозяин фишки впадает в меланхолию и накладывает на себя руки… Как я соображаю, этот гнусный жетон и существует только за счёт погибшего – то ли душу у него по смерти забирает, то ли всю биоэнергию, хрен его знает. В общем, такой вот колдовской паразит.

– Тьфу ты, – осерчал Модест, – экая мерзкая глиста к нашему Федулу присосалась! Нужно срочно что-то делать. Спасать друга надо!

– Запросто, – самоуверенно пообещал Глеб, – айн момент. – Будь парень малость потрезвее, то, конечно, сначала хорошенько подумал бы, что и как предпринимать. Но трезвым Глеб не был.

Тем временем мадам Чертовских вновь проиграла: Федул, демонически хохоча, жадно загрёб кучку чужих жетонов и, повизгивая от возбуждения, подтащил её к себе. Глеб, пользуясь моментом, скорым шагом подошёл к гному, поклонился ему в спину – заодно увидев под столом тот самый «сумарь» с чудовищным выигрышем – и громко сказал, в основном для хозяйки казино сотоварищами:

– У меня срочное сообщение князю, конфиденциальное, – приобняв Федула за плечи, парень жарко зашептал гному в ухо: – Что же ты, гад, делаешь! Бросай немедленно игру, бросай! – одновременно пытаясь засунуть руку в карман федуловых шорт, чтобы вытащить оттуда проклятую фишку.

– Ну-ка, – надменно процедил князь Федул, – пошёл прочь, смерд! – он зло двинул рукой, с силой оттолкнув от себя Глеба и заодно скинув со стола тяжёлую связку ключей: парень едва успел её подхватить. А после, под печальным взглядом бабая, вернулся на место – увы, спасательная операция не удалась, оставалось лишь ждать неизбежной развязки; Глеб нервно сжимал в руке связку, не чувствуя её веса.

– Предлагаю сыграть ва-банк, – проскрипела мадам Чертовских – голос её вполне соответствовал и внешности, и имени, – ставлю своё казино против всего, что лежит на столе. И под столом, – быстро уточнила она.

– Давайте, – не раздумывая согласился Федул. Дама встряхнула кожаный стаканчик и тут же резко его перевернула, будто водой в гнома плеснула: кубики с частым стуком покатились по гладкой столешнице.

– Три, – радостно потирая ладошки сообщил гном. – Мой ход, – он вынул стаканчик из ослабевшей руки мадам, подмигнул ей насмешливо: – Думаю, вашим ребяткам пора идти переоформлять документы на нового владельца заведения. – Федул, ядовито хихикая, небрежным жестом бросил кубики.

– Два, – с придыханием скрипнула мадам Чертовских. – Очень любезно с вашей стороны, милый князь. И очень мудро.

– Это… как это? – непонимающе уставясь на игральные кости, хрипло спросил гном. – Не может быть. – Федул, смертельно побледнев, застыл в тягостном оцепенении: выглядел сейчас гном так, словно его только что вынули из морозильника. Только инея на одежде не хватало, для полной достоверности.

– Игра закончена, – объявила дама, – господа поверенные, забирайте выигрыш. – Добры молодцы в чёрном без лишних слов, по-хозяйски, отодвинули стул вместе с гномом подальше от стола – Федул даже не шелохнулся – расстегнули для удобства работы свои пиджаки, и, раскрыв сумку с жетонами, аккуратно ссыпали туда лежавшее на столе. Глеб сухо сглотнул: под пиджаком одного из «поверенного» маслянисто блеснул ствол пистолета, упрятанного в подмышечную кобуру. Длинный такой ствол, с навинченным на него глушителем.

– Ключей не хватает, – ровно сказал вооружённый «поверенный», – от вашей летней резиденции. Вон они, у пацана в руке… Прикажите отобрать? – Мадам Чертовских окинула Глеба равнодушным взглядом, поинтересовалась у сказавшего:

– Во время заключительной игры связка на столе лежала?

– Нет, – коротко ответил тот.

– Тогда пусть остаются у князя. Невелика потеря, – хозяйка казино коротко рассмеялась и, не оглядываясь, вышла из комнаты. Следом за ней ушли и добры молодцы, побрякивая фишками-жетонами в не застёгнутой по переполненности сумке; хлопнула, плотно закрывшись, дверь. Стало тихо как в склепе – Федул продолжал сидеть, уставясь в ничто остекленевшим взором.

– Модест, ты пистолет у мужика видел? Под мышкой, в кобуре, – приходя в себя тихонько спросил Глеб. – Или не заметил?

– Чего-то и впрямь было, – вспоминая, подтвердил бабай. – Я особо не приглядывался.

– Хорошо, что Федул проиграл, – уверенно заметил парень, – а то б господа поверенные тут же его и завалили… ну и нас заодно, как свидетелей. Говоришь, они колдуны высшей квалификации? А хрена там, обычные бандиты, убийцы на содержании. Буржуйские наймиты!

– Меня, предположим, не так-то легко убить, – не согласился Модест, – потому, в случае чего, я бы тем наймитам жестоко за вас отомстил, однозначно.

– И на том спасибо, – невесело усмехнулся Глеб.

Парень с бабаем подошли к замершему на стуле гному: по лицу Федула текли слёзы.

– Какой удар судьбы, – еле слышно пробормотал гном, – какое наказанье! Мой замок родовой, поместья и конюшни, холопы мерзкие – и те проиграны, увы. Но я не сдамся, нет, есть у меня заветный талисман, подарок колдуна из чёрного ковчега – с ним я воспряну вновь… а коль не суждено, то честный выстрел в лоб конец моим страданиям положит.

– Эк его плющит и колбасит, – изумился Глеб. – Совсем башкой в параллельную реальность уехал, даже типа стихами говорить начал. Ладно, сейчас я его приведу в чувства. – Парень, кинув на стол связку выигранных ключей, вновь попытался вытащить из кармана гнома зачарованный жетон, да куда там – Федул тут же начал отчаянно сопротивляться, выкрикивая: «Не дам, моё! Пошёл вон, смерд вонючий! На дыбу, всех на дыбу! И вообще я буду жаловаться в Европарламент и Гаагский трибунал!» В общем, спокойно изъять фишку у гневливого «князя» Глебу не удалось.

– Дай-ка я, – бабай присел, решительно ухватил гнома за ноги, рывком сдернул Федула с насиженного места и поднял его в воздух вниз головой. После чего начал безжалостно трясти бедолагу, вверх-вниз, вверх-вниз… На пятом-шестом встряхивании жёлтый кругляш выскользнул из федулового кармана – Глеб подхватил его на лету. И, опасаясь за своё психическое здоровье, немедля положил фишку на стол.

– А-а! – вдруг завопил гном дребезжащим голосом, – Мо-мо-модест, пре-пре-прекрати ме-меня тря-трясти! Что за ду-дурость?

– Ить, оклемался, радость-то какая, – удовлетворённо сказал Модест, бережно опуская Федула на пол. – Произошло великое дело уврачевания раскола души и организма. С чем я нас всех и поздравляю.

– Бабаище, зараза, да ты совсем охренел, – обиженно молвил гном, вставая и поправляя на себе одёжку, – хватает, понимаешь, трясёт, чуть башкой об пол не приложил… Кстати, а где мы? – Федул с подозрением огляделся по сторонам.

– Ходу, ходу отсюда, – заторопился Модест, по пути сгребая со стола связку ключей, – гнусное тут место, друже Федул, ох поганое! Я тебе чуток позже объясню, – бабай, подталкивая гнома рукой, поспешил к двери. Глеб задумчиво посмотрел на оставленную сиротливо-одинокую жёлтую фишку, что-то прикинул в уме – а после, нахмурясь, взял её. И тоже вышел из комнаты.

Дверь с золотой табличкой «Администрация» оказалась приоткрытой: Глеб осторожно, потихоньку, отворил её – не настежь, но достаточно, чтобы заглянуть в помещение одним глазком.

Мадам Чертовских сидела за канцелярским столом с включённой настольной лампой: низко склонив шляпу, она старательно записывала что-то в толстую, бухгалтерского вида книгу. Наверное, сводила дебет с кредитом. Или же фиксировала в личном дневнике произошедшее с ней сегодня – чтобы после, удалившись от дел, издать мемуары под каким-нибудь броским названием и тем увеличить своё и без того немалое состояние.

– Получай, фашист, гранату, – шёпотом вынес Глеб свой суровый приговор и лёгким щелчком отправил в сторону мадам «счастливый» жетон. Кругляш охотно подкатился к столу, странным образом поднялся по тумбе на столешницу и уж там, потеряв скорость, лёг рядом с бухгалтерской книгой; мадам Чертовских сюрприза не заметила. Пока – не заметила.

Глеб осторожно прикрыл дверь; немузыкально распевая на ходу пиратское: «Чёрная метка, чёртова метка!», он едва ли не бегом припустил к выходу из зала.

Хромированная дверца ячейки номер семнадцать была приоткрыта, хрустальная ручка больше не светилась красным запретным сигналом. На всякий случай заглянув в сейф, Глеб убедился, что он пуст – гном с бабаем уже забрали оттуда все вещи и сейчас, видимо, ждали отставшего приятеля на улице. Проскочив мимо охранников-вышибал и ехидно кинув им на бегу: «Господа, вас скоро ждут большие перемены», Глеб выскочил за стеклянную дверь на улицу, где тут же попал под проливной дождь.

Над Наймати бушевала тропическая гроза: ослепительно белые молнии полыхали по всему беспросветно-чёрному небу; громыхало безостановочно, словно там, в небесной канцелярии, каждую вспышку моментально протоколировали и заверяли документ ударом гигантской печати. Прикрывая голову ладонями, Глеб огляделся по сторонам: неуловимые гном с бабаем опять куда-то запропастились! То ли спрятались где-нибудь от грозового ненастья, то ли поймали такси и уехали в гостиницу, бросив товарища на произвол судьбы – правда, в последнее верилось с трудом.

За плотной завесой дождя практически ничего не было видно, одни лишь размытые огни уличных фонарей да блеклые светляки фар проносящихся мимо машин. Насквозь промокший Глеб уже собрался было плюнуть на дружескую взаимовыручку и в гордом одиночестве отправиться в «Люкс», а уж там высказать гному и бабаю всё, что он о них думает, когда те неожиданно вынырнули из дождевой мути. В руке Модест держал большой зонт-трость с позолоченными спицами и янтарной ручкой – вещицу явно из недешёвых – заботливо прикрывая им Федула от дождя. Гном, похоже, уже окончательно пришёл в себя: привычно-развинченная походочка, на боку любимая дубинка, руки в карманах шорт, а на гордо задранном носу упыриные очки – плэйбой, да и только!

– Это где ж вы среди ночи, да ещё в грозу, такой классный зонт прикупили? – заинтересовался Глеб, мимоходом снимая с носа обнаглевшего Федула свою собственность. – Прям чудеса, ей-ей.

– Купишь тут, как же, – горько вздохнул Модест. – Мы теперь нищие, безденежные… Нам один добрый человек подарил, случайный прохожий. Я его остановил и объяснил, мол, нуждаемся мы, бедствуем, ну и попросил взаймы зонтик, он не отказал. Душевный муж попался, настоящий гуманист! Заодно и деньги решил мне отдать, всё кошелёк в руки совал, да разве ж я бессовестный какой? Нам чужого не надо, ни-ни. Эхма, друже Глебушка, верно ведь говорят – плохих людей нет! Особенно глубокой ночью, когда самое время для взаимовыручки. – Глеб на секундочку представил себя на месте случайного прохожего и решил, что лично он, пожалуй, не то что зонтик с кошельком, но и всю одежду с обувью отдал бы такому громиле. Вежливому, но настойчивому.

Бабай насморочно шмыгнул, вытер нос рукавом и устало произнёс:

– Давайте пойдём домой, в гостиницу, а? Притомился я что-то, надоело всякие приключения испытывать. В коечку бы и спать…

– Зачем же пойдём? – удивился Глеб, – поедем. У меня полторы тысячи империалов при себе, я ведь в азартные игры, как некоторые, не играл. Вовремя остановился.

– Благодетель! – расцвёл Федул, – радетель ты наш экономный! Я тебя за это всенепременно расцелую… ээ… потом, если захочешь. – Вынырнув из-под зонтика, гном шустро умчался в дождь ловить такси.

– Ты Федулу про его геройства говорил? – глянув в сторону удравшего гнома, негромко спросил Глеб. – Как он, не сильно переживал?

– Поведал, разумеется, – кивнул Модест. – К счастью, наш славный эльф ничего не помнит. Да и вообще, должен заметить, у него замечательно крепкая, устойчивая психика! В общем, никаких печальных несложений в душевном равновесии Федула я не приметил.

– Типа, как с гуся вода, – сказал Глеб. – Или горохом об стенку.

– Где-то так, – подумав, согласился бабай. – Между прочим, очень ценное свойство для преодоления жизненных трудностей и невзгод.

– Эт-точно, – зевнул парень, – пофигизм, он лучше всяких витаминов здоровье и жизнь продлевает. Потому что все хронические болезни – от нервов.

– Слушай, друже, – вспомнил о важном Модест, – а чего ты в казино застрял-то? Мы уж было решили, что тебя пистолетные мужички заарестовали, опомнились задним числом; вот, собирались малость подождать, а после идти на выручку. То есть устроить политическую акцию с массовым захватом заложников и требованием твоей немедленной выдачи. Или, на худой случай, просто набить всем морды.

– Я, Модест, диверсией занимался, – хихикая, доложил Глеб. – Подкинул мадам Чертовских выигрышный жетончик, пускай играет! Уверен на все сто, устоять перед магией фишки она не сможет.

– Поступок, конечно, гадкий, – помолчав, изрёк бабай, – подлый и отвратительный… Всемерно его одобряю! Молодец, – он с чувством пожал руку оторопевшему от услышанного Глебу.

Издалека донёсся приглушённый дождём вопль Федула:

– Народ, бегом ко мне! Я такси отловил, – парень с бабаем, теснясь под зонтиком и по той тесноте частенько наступая друг дружке на ноги, поспешили на зов.

Ехать к недалеко расположенной гостинице пришлось дольше ожидаемого: у Федула вдруг прорезался волчий голод, да и Модест, стеснительно покряхтев, признался, что не прочь заморить червячка – крупного такого, упитанного, размером с африканского питона. Гостиничный ресторан с развесёлыми цыганами отпал сразу: чересчур шумно и, главное, накладно. И вообще, как сказал Федул, они теперь переходят в режим строжайшей экономии, а потому затариваться выпивкой и харчем будут только в продуктовых магазинах. В тех, где подешевле. На резонное предложение Глеба перейти в таком случае на пирожки с ливером и воду из-под крана гном обиженно буркнул, что он вовсе не имел в виду столь неистовое самоистязание.

Остановив такси возле круглосуточно работающего супермаркета и вытребовав у Глеба сто империалов на закупку еды, Федул с Модестом отправились в магазин. Управились они быстро, Глеб даже заскучать не успел: пихаясь туго набитыми картонными сумками, продуктовые ходоки влезли в машину – в кабине сразу запахло курицей-гриль, копчёной колбасой и острыми специями – и потребовали скорей-скорей ехать в гостиницу. А то их от голода уже мутить начинает.

В номере гном и бабай первым делом вывалили все свои немалые покупки на стоявший возле дивана столик. Приобретённой снеди, на взгляд Глеба, вполне хватало чтобы накормить до отвала не только их троих, но ещё с полдюжины каких-нибудь оголодавших граждан. Помимо еды Федул, разумеется, взял и выпивку – излюбленные им коньяк и шампанское; к спиртному Глеб отнёсся прохладно, уже достаточно принял за сегодня. А вот колбаса и курица-гриль его заинтересовали: пока Модест полоскал гостиничные стаканы, а Федул резал закуску специально купленным в супермаркете ножом, Глеб соорудил себе внушительных размеров бутерброд из той колбасы, куска курицы, пласта сыра, солёных огурчиков и нескольких ломтей свежего хлеба.

Так что к тому времени, когда гном воскликнул: «Эй, граждане бездельники, налетай сытно жратенькать!», парень уже ничего не хотел. Вернее, хотел и даже очень, но только одного – спать. Пробормотав нечто извиняющееся, Глеб убрёл в спальню, где на автопилоте разделся и рухнул на ближнюю к нему кровать. Последнее, что он услышал, было федулово осуждающее:

– Глянь-ка, до чего же оно хилое, наше юное поколение! Пить ещё ничего не пил, а разморило как маленького. Ну кто, скажи мне на милость, брателло Модест, придёт нам на смену? Кто подхватит выпадающее из немощной старческой руки знамя свободы и прогресса? Нет ответа, нет… Эхма, наливай!

В этот раз Глебу приснилась вовсе не бескрайняя летняя равнина с летающим в небесах драконом, нет, – нынче парень очутился в странном посёлке с маленькими, почти игрушечными домиками, окна и двери у которых были непривычно круглыми. Возле одного из тех домиков, на крылечке, сидел высокий старик с длинной белой бородой, в сером плаще, с синей остроконечной шляпой на голове. Старик с задумчивым видом курил трубку, выпуская замысловатые облачка дыма – то обычные колечки, то в виде парусных корабликов или дивных фигурок неведомых Глебу существ.

В посёлке было странно тихо: ни лая собак, ни щебетания птиц, ни голосов местных жителей, ни криков детворы – словно оно, это поселение, давным-давно вымерло. Стараясь не шуметь, Глеб подошёл к необычному старцу поближе и остановился, с подозрением разглядывая его: что-то в старике казалось ему до боли знакомым, но что именно?

– Ба, дед, я тебя узнал! – наконец радостно объявил Глеб, – Ты – Пендальф!

– Если уж на то пошло, то не Пендальф, а Гэндальф, – вынимая изо рта трубку, невозмутимо произнёс старик. – Ты, Глеб, слишком много всяких прикольно озвученных фильмов смотришь, оттого у тебя в башке и образовалась форменная каша из имён и названий, – он сердито вытряхнул из трубки пепел. – И вообще, чтобы ты не заблуждался, я – Хитник! В твоём нынешнем представлении.

– Не узнал, богатым будешь, – усмехнулся Глеб. – Как дела, старче? – он пристроился рядом с Хитником на крылечке.

– Нормально, – старик вновь набил трубочку пахучим табаком, неспешно поджёг его искрой из пальца. – Вон, Стражник Реальности почти вырос, день-другой и можно будет его овеществлять… то есть отправлять на волю: пускай самолично разбирается с Начальником Тюрьмы, если в том имеется какая необходимость.

– Где? Где выросший Стражник? – торопливо оглядываясь по сторонам, заёрзал на крылечке Глеб, – в упор не вижу.

– Да там он, – Хитник указал рукой вдаль. – Горы за посёлком зришь? Это он и есть, собственной ментальной персоной. – Только сейчас, как бывает во снах, Глеб разглядел, что за смешными домиками, почти на краю видимости, возвышается тянущийся по горизонту тёмно-сизый, высоченный горный хребет. Забранные тучами вершины гор выглядели мрачными и неприступными: пожалуй, не всякий альпинист решился бы покорять подобные высоты! Разве что в самоубийственных целях.

– Надо же, какая здоровяка вымахала, – изумился парень, – ну ты, Пендальф… ээ… Хитник, прям настоящий садовник! Знатный селекционер-ландшафтник, ей-ей. Горотворец, типа.

– Что есть, то есть, – довольно покачал шляпой Хитник. – Да, Глеб, кстати по поводу завтрашнего визита в имперский госпиталь: будь поосторожней, ладно? Что-то мне подсказывает, что вылечить Снюссера тамошние врачи не смогут при всём их старании, а, стало быть, этим делом надо будет заняться вам… Разузнай поподробнее историю болезни мага, что с ним да как, а после мы наверняка придумаем, как вытащить чародея Панкрата из магической комы. Опять же, поглядывай – нет ли за вами слежки? Ох, не зря затаились те двое орков-сыскарей, не зря… Или пока не нашли вас, или задумали нечто тайное и опасное! Так или иначе, но бди, не позволь им напасть на вас неожиданно, – Хитник-Гэндальф, напоследок взмахнув раскуренной трубкой, растаял вместе с посёлком и мрачными горами – Глеб проснулся.

В соседней комнате было шумно; парень встал с кровати, открыл дверь и, сонно щурясь, выглянул туда. На диване, за столиком с распотрошённой закуской и с пустыми коньячными бутылками возле ножек, сидели трое: дружно приобнявшиеся гном, бабай и лысый толстяк-администратор. Сидели с полными стаканами в руках, напрочь забыв о выпивке, с одухотворёнными лицами старательно выводя: «По диким степям Забайкалья». Похоже, эта песня была известна и в империи, потому что администратор пел не сбиваясь – душевно, прочувственно, с надрывом. То и дело смахивая ладошкой наворачивающиеся слёзы.

Глеб хотел было присоединиться к ночным посиделкам, однако вдруг понял, что пить ему вовсе не интересно, да и есть, в общем-то, тоже не хочется. Потому, бросив дверь открытой, парень растянулся на кровати: сон ушёл, оставалось только лежать и слушать, что происходит по соседству.

Закончив петь, собутыльники глухо чокнулись стаканами, выпили, хором крякнули и, аппетитно чавкая, вплотную занялись закусками.

– Кстати, о тайге, – прожевав, громко сказал Модест. – Как-то довелось мне побывать в Подкаменной Тунгуске, дедушку ездил туда проведывать – он в тех краях по разнарядке пожизненную бабайскую службу правил, – ну и услышал от тамошних магов-старожилов интересную историю. О метеорите, что в начале прошлого века туда шмякнулся: ох и катастрофа была, доложу я вам! Ужасть, и весь сказ.

– Конкретнее, будь любезен, – невнятно пробормотал гном. – Общественности любопытно, – стуча горлышком бутылки, он разлил коньяк по стаканам.

– Дык, – вкусно хрустя малосольным огурцом согласился Модест. – Ездили после того взрыва в Тунгуску всякие учёные с хитрыми электрическими приборами, проверяли, мол, имеется в тех краях какая аномалия иль непредвиденная радиация. Но, как и прочие обычники, ничего толком не обнаружили. А поговорить с магическим народом у них, понятное дело, не получилось – не видят они леших да русалок! Оттого-то и по сию пору в непонятках остаются…

А баяли мне старожилы вот чего: мол, в далёкие-предалёкие времена случилась глобальная война между космическими колдунами, об чём в индийских хрониках под названием «Рамаяма» сказано было. Там ещё о ракетах и волшебных движителях разное интересное говорилось, ну да не о них ныне речь. Короче говоря, передрались те космические маги напрочь, до смерти – но кто из них кого победил, история умалчивает.

Дело, собственно, в том, что межзвёздная драка-то давным-давно закончилась и все, кому положено, погибли, а прочие, значит, победили. Но никто и никогда не задумывался: эть, куда ж подевались выпущенные во время битвы смертобойные ракеты и фаерболлы? Те, что в цель не попали, которые промашкой сделались… Правильно, летели тысячи, а то и миллионы лет невесть куда! Пока не врезались в случайную звезду или планету… Вот такой фаерболл и взорвалась в Тунгуске. Типа, тысячелетне устаревший привет от древнейших жителей вселенной, ну-ка, – бабай огорчённо хмыкнул. – Бух, и готово.

– Враки, – уверенно сказал гном. – Как говорил товарищ Станиславский: «не верю», и баста! Это всё физик Тесла нечаянно организовал, изобретая лучи смерти. Или выброс болотных газов рванул, отчего бы нет? Вакуумный взрыв, и опаньки окружающей среде вместе со случайными тунгусами, пиявками и бациллами в комплекте.

– Гадкий ты тип, друже эльф, – печально прогудел Модест, чокаясь стаканами с гномом и молчаливым администратором. – Ни во что, поди, не веришь. А зря!

– Вера, – назидательно ответил умный Федул, – это непреложное убеждение в истинности того, что не доказано с полной определённостью. По-моему, так. – И, слышимо ёкая кадыком, немедленно выпил налитое.

– Ох как сказал! – восхитился молчавший до этого толстый администратор. – Дай-ка я тебя расцелую, князь! Ведь гений же, титан мысли, никаких сомнений. Умница! Вот я тебя в щёку…

Глеб, тихо рассмеявшись, сунул голову под подушку и сразу уснул.