ЭПИЛОГ

— Значит, ты окончательно решил покинуть нас, капитан? — поинтересовался у меня Фишер, когда до него дошли слухи, что я намерен сложить с себя маршальские полномочия. Официально я еще не заявлял об отставке, но пару раз в разговорах с маршалами упомянул об этом.

— Да, окончательно. Поэтому я и отказался принимать присягу, — подтвердил я, глядя на открывающуюся с десятого яруса Пирамиды панораму Западной Сибири. Педантичные клинер-модули давно разгребли здесь все завалы и вычистили мусор, и теперь это была лишь голая ровная площадка под открытым небом. Если бы не пронизывающий ветер и служебные обязанности, я мог бы часами просто стоять и любоваться видом города. — Извини, Даниэль… Для настоящего маршала я слишком злобен и невыдержан. В мирное время таким мизантропам, как я, среди вас не место.

— Очень жаль, — разочарованно поморщился Даниэль. — А я уже собрался назначить тебя ответственным за северо-восточный участок пригорода… Или, может, все-таки одумаешься?

— Бесполезно упрашивать, Даниэль, — отрезал я. — Поздно старому аренному волку переквалифицироваться в кого-то еще. Да и устал, если честно.

— Кстати, утром мы получили сведения о твоей подруге, — спохватился старший маршал нашего гигаполиса. — Она…

— Спасибо, меня уже ознакомили с отчетом, — прервал я его. — Рад, что с Сабриной все в порядке. И благодарен ее новому мужу за то, что он заботился о ней все это время. Сабрина поступила очень мудро, что нашла себе в жизни надежную опору. Без Дитриха ей в этом аду было бы тяжело.

— Что-то на самом деле ты не выглядишь радостным. — От Фишера не ускользнула легкая печаль в моем голосе.

— Почему же? — возразил я и постарался улыбнуться. — Я счастлив, что для Сабрины и Дитриха все завершилось просто замечательно, — и, желая переменить тему, спросил: — Поступили еще отчеты до обеда? Кауфман из Женевы ничего не прислал? Не сообщал, когда освободится?

— Ну, до «амнистии» ему еще далеко. Восстановление раздела «С» в Хранилище Всемирного Наследия приходится производить по крупицам и остаткам копий документов, что еще можно отыскать в Закрытой зоне. Комитет, конечно, не удерживает Наума Исааковича и даже предлагал ему неделю отпуска, но Кауфман сам отказался покидать Женеву, пока не доведет дело до конца. Комитет всячески ему потакает и даже выдал в исключительном порядке «право на жизнь» виртоклону Наума Исааковича. Тот, правда, не столь сообразительный, как его создатель, но тоже существенно нам помогает. Особенно в поиске доказательств существования виртуального Макросовета: у виртоклона отменный нюх на следы своих собратьев… Впрочем, тебе, наверное, все это уже неинтересно. Так чем планируешь заняться в отставке, капитан?

— Дел по горло, — признался я. — Наум Исаакович попросил помочь вернуть домой его… коллекцию антиквариата.

— Ты имеешь в виду тот автомобиль, который Кауфман поставил на колеса перед отъездом в Женеву и попросил предоставить временную стоянку на финишном пункте восточной пригородной магистрали?

— О чем ты? — изобразил я недоумение. — Я имею в виду коллекцию антиквариата дяди Наума, которая действительно сейчас пылится на финишном пункте, вдали от дома. Редкие дорогие вещи, будет обидно, если они пропадут.

— Будь по-твоему, — хитро прищурился Даниэль. — Антиквариат так антиквариат… И ты надумал катить его в пригород своим ходом?

— Еще толком не решил. Не очень-то хочется наживать соседа-врага, если вдруг по дороге с его любимой коллекцией что-нибудь случится. Наверное, пока я не в отставке, воспользуюсь служебным положением и реквизирую на государственные нужды грузовой бот. Так спокойнее. Потом отправлюсь в Дели за курами; Наум Исаакович также об этом попросил. Каролина говорит, что, пока мы были в центре, кто-то проник в их курятник и выпустил на волю всех птиц. Некоторых уже съели, нескольких Кэрри удалось поймать, но двадцать с лишним одичавших кур до сих пор бегают по округе.

— Какой ужас! — покачал головой Даниэль. — Стая голодных нелетающих птиц рыщет по пригородным лесам и пугает местное население. Надо задействовать спутник для их поимки.

— Хорошая мысль, — согласился я. — Так что видишь — работы у меня дома полно. Я пообещал помогать Кауфманам, поэтому просто обязан принять участие в возрождении их семейного дела. Да и самому не мешало бы соорудить у себя в усадьбе хотя бы маленький курятничек. Надо же чем-то заниматься на пенсии.

— Гроулер-птицевод! — хохотнул старший маршал Западной Сибири. — Ты считаешь это занятие достойным отставного реал-технофайтера?

— Почему бы и нет? — пожал плечами я. — Птицеводство — дело полезное. К тому же, когда привыкаешь к настоящей курятине, на суррогаты больше смотреть не хочется.

— Что ж, твое право… Но раз ты все равно отказался присягать маршалам, может быть, тогда тебе придется по душе другое, не менее нужное занятие…

— Я же сказал — бесполезно уговаривать!

— Подожди, ты недослушал!.. Время сейчас неспокойное, сам понимаешь. Мы бросили на Всемирном Форуме призыв, и теперь у нас нет отбоя от добровольцев — люди устали от беззакония. Порядок более или менее восстановлен, но кое-кто до сих пор считает, что анархия продолжается. В основном это, конечно же, фиаскеры и молодежь. Чтобы искоренить проблему, нам необходимо снова загнать их в «Серебряные Врата». Человек должен выплескивать свои негативные эмоции только в виртомире и не выносить их в реальный мир. Как бы мы ни осуждали в прошлом реал-технофайтинг, все-таки его значение для общества трудно переоценить. Этот спорт — как громоотвод для выплеска негативной энергии миллионов людей. Как гладиаторские бои в Древнем Риме, надеюсь, помнишь: «Хлеба и зрелищ!» Так и у нас: поставки хлеба налажены, а вот зрелищ катастрофически не хватает. Турниры по реал-технофайтингу должны быть возрождены, ты согласен, капитан? Поэтому как член Антикризисного Комитета я бы хотел попросить тебя взять на себя организацию этого популярнейшего шоу. Кому, как не тебе, этим заниматься?

— Вот дьявол! Ничего себе предложение! — от неожиданности только и сумел выговорить я. Кто бы мог подумать, что после авантюры Хатори Санада и причастности к ней известных реалеров маршалы так скоро заговорят о нашем спорте. И уж тем более доверят мне, обычному аренному бойцу, отбеливать его запятнанную репутацию. В последнее время я окончательно смирился с мыслью, что реал-технофайтинг остался для меня в прошлом. И не только по вышеуказанной причине. Хватит, давно пора ветерану уйти на покой и уступить дорогу молодым. Единственное, что удерживало меня раньше от этого шага, — я твердо знал, что уже через полгода отдыха на пенсии волком взвою от тоски по прежнему образу жизни.

Сегодня я шел на пенсию в полной уверенности, что история реал-технофайтинга закончена. Жить воспоминаниями о славном прошлом — куда ни шло для ветерана, пока еще не убеленного сединой. Но жить, чувствовать в руках силу и при этом знать, что шоу продолжается без твоего участия…

— Вот дьявол! — повторил я. — Но почему именно я? Мало, что ли, других достойных ветеранов в отставке?

— Не забывай, что арбитр — это, ко всему прочему, еще и доверенное лицо Макросовета, — напомнил Даниэль. — Кому еще из вашего брата мы можем сегодня безоговорочно доверять?

— Если Хатори не убьет Антарктида, то это известие его точно доконает, — проворчал я, хватаясь за голову. — Нет, похоже, не видать мне покоя в этом мире! Будь трижды проклята эта политика!.. Ладно, считайте, что на один сезон вы меня уговорили, а дальше видно будет.

— Я и не сомневался, что ты согласишься, арбитр Гроулер, — похлопал меня по плечу Фишер. — Так что о курицах пока забудь. Займись настоящим делом.

И он направился к выходу, оставляя меня в зале Закона наедине с мыслями. Из головы сразу же выветрилась и грусть после известия о замужестве Сабрины, и все планы, что я уже успел построить для себя в преддверии грядущей пенсии. Вместо прежних забот горой навалились новые, о которых я пять минут назад и не подозревал.

Мне предстояло сделать очень многое и многому научиться, чтобы хотя бы примерно соответствовать тому организаторскому уровню, на котором работал проштрафившийся Санада. Планка находилась высоко, но понижать ее я не собирался. Первый турнир арбитра Гроулера будет проведен с размахом и непременно запомнится поклонникам реал-технофайтинга. Иначе просто нельзя, если я решил-таки связать себя с этим спортом до конца жизни. А пенсия от меня все равно никуда не денется.

Мне нравилось это ощущение. Знакомое ощущение грядущего праздника, какое не могли принизить даже ожидавшие меня неизбежные хлопоты. Разве что одна проблема, о которой я неожиданно вспомнил, заставила недовольно заскрипеть зубами и слегка испортила настроение, Однако на новом посту арбитра все личные пристрастия и антипатии обязаны были уйти для меня на второй план. Отныне я радел не за отдельную команду, а за игру в целом, что заставляло поступаться любыми принципами, свойственными прежнему капитану Гроулеру.

Арбитру Гроулеру предстояло в скором времени отправиться на поклон к Ахиллесу и «Всадникам Апокалипсиса», дабы уговорить их принять участие в ближайшем турнирном сезоне. Переговоры ожидались трудными, но без чемпионов последних лет очередные игры были обречены на провал, Ахиллес понимал это не хуже меня и потому мог ставить сегодня организаторам любые условия. И мне не оставалось иного выхода, как соглашаться с этими условиями, нанося громадный урон и своему самолюбию, и турнирному бюджету. Суперзвезды — весьма капризные люди, отлично знающие себе реальную цену. Незачем было далеко ходить за примером: в годы чемпионства «Молота Тора» арбитру Хатори тоже пришлось со мной несладко.

Но в одном я был твердо уверен: Ахиллес не откажется от выхода на арену, а когда выйдет, отыграет свою роль как положено. Ведь это был не только мой праздник, но и его тоже.

Пропахшие гарью, оглохшие от взрывов, избитые и израненные, со скрипящим на зубах песком и слезящимися от пота глазами, мы — реал-технофайтеры — праздновали наш праздник два раза в год, будучи не в силах изменить этой старой традиции.

Праздновали и радовались тому, что уже в который раз сумели выжить в аду…