Эпизод третий

Игорь удивленно обводил взглядом место, в котором оказался – узнавал и не узнавал его. Похоже, ему снова повезло – он лежал на грядке клубники, а выкинь его в трех метрах правее – вписался бы в густую чащу колючих кустов крыжовника. Повезло… Дешевый выпенреж: назвать это везением – все равно что назвать страуса воробьем. То самое место – речка Линда тихо несет свои воды, желтая песчаная отмель, сосновый лес на противоположном берегу. Вот только откуда взялся забор, отделяющий Игоря от реки? Какого черта на этом месте делает огород? В его детстве здесь была только поляна, поросшая травой и цветами.

Куда его вышвырнуло – в прошлое или будущее? На этот раз он не задал никаких параметров перезагрузки, просто закрыл глаза и свалился в бездонный колодец. Как долго он летел там, в слепой черноте? Может быть минуты, может быть века… Время размазалось, лишилось направления и дискретности. В какой-то момент он осознал, что так и будет падать вечно, если не появится нечто, могущее прервать бессмысленный, безмысленный полет. Мама, взмолился Гоша, помоги мне снова, ты всегда помогала мне. Я знаю, что тебя нет, но все же появись, протяни мне руку…

– Гошка-стрикакошка, – сказала мама.

– Гошка, милый, – сказала Милена.

Сразу две женские руки – теплые, маленькие в сравнении с его огромными лапами, и все же такие сильные, легли в его ладони, скользнули пальцами к его запястьям, обхватили их. Дёрнули. Гоша взвыл от боли, выламывающей суставы, пустота черным снегопадом обрушилась вниз, матушка-земля ударила в бок – чувствительнейший шлепок, должный возвратить младенца к жизни…

Ритуал. Опять ритуал. Он, Игорь Маслов, здоровенный жеребец, взнузданный блестящей сбруей мачизма, привыкший чувствовать себя крутым и сильным – в любой, даже самой гиблой ситуации – снова и снова обращался за помощью к женщинам. Любимым женщинам. Единственным любимым в его жизни. Почему он призывал их? Снова хотел оказаться мягким, добрым? Безнадежно слабым в своей доброте?

Хотел. Очень хотел.

У него не было для этого времени. Он не успевал, а может быть просто не смел. Но хотел, правда.

All you need is love , сказал себе Гоша. Фраза древняя, но верная.

Он попал в точку. Ту самую точку пространства, где некогда было расстелено полотенце мамы, – мама сидела на этом белом полотенце и читала книжку, и вполглаза присматривала за голенастым сынишкой Гошей, гоняющимся за кузнечиками. Только теперь, в новом фрагменте реальности, на этом месте был сад-огород. Чья-то частная собственность – судя по приличному двухэтажному дому, венчающему усадьбу, весьма дорогостоящая, и наверняка охраняемая.

Точно, охраняемая. К Игорю с оглушительным лаем неслась большая псина. Коричневое лоснящееся тело, состоящее из сплошных мышц, сплюнутая морда с морщинистыми брылями. Порода "боксер". Кусается такая зверушка очень умело.

Игорь лежал на земле. Встать не успевал никак, да и не собирался вставать. Он оскалился в пёсьей улыбке и послал импульс. Сбил собаку с ног волной горячей дружелюбности – незамысловатой, животной, пахнущей вкусной мозговой косточкой.

Боксер споткнулся и заткнулся. Остановился, повернул голову набок, восторженно глядя на нового друга. Улыбнулся в ответ и завилял обрубком хвоста.

– Иди сюда, приятель, – сказал Гоша, медленно поднимаясь на ноги. – Поздравь меня с возвращением, малыш. Как тебя зовут – Мохамед Али? Майк Тайсон? У боксера должно быть боксерское имя.

Так же он обманывал собственных собак – лохматых кавказцев Сильвера и Карму. Не вникал в тонкости псиной психологии – тупо внушал им, что он, человек Игорь – хороший.

Если бы так просто можно было с людьми…

Игорь сидел на земле, под яблоней. Боксер положил голову на его колени, собачья физиономия была преисполнена неземного блаженства. Игорь почесывал псину за ушами и глядел на то, как пожилая женщина, хозяйка дачи, идет, торопится к ним по тропинке.

– Шерри, бесстыдница, – строго сказала женщина, – а ну-ка иди сюда! Шерри, я что сказала?! Твое дело – дом охранять, а ты что делаешь? Даешь гладить себя каждому встречному!

– Так это у вас девочка? – спросил Игорь. – А я почему-то решил, что парень.

– Да, девочка. Блудная. Шерри, сюда! К ноге!

Боксер, оказавшийся боксершей, и не думал реагировать.

– Она что, ко всем так ластится? – сказал Игорь.

– Вот еще! Она у нас строгая, воспитана правильно, на охрану. Уж и не знаю, что это на нее нашло.

– Лучше бы она меня покусала?

– Сильно не покусала бы. Только задержала до моего подхода.

– Задержала… – улыбнулся Гоша. – Хорошая у вас собачка, не ругайте ее.

– Похоже, вы знаете, как обращаться с собаками.

– Знаю, – сказал Гоша. – У меня две собаки… Были. Может и сейчас есть, не знаю. Пока не знаю. Какой сейчас год, не подскажете?

– Год? – изумилась хозяйка. – Как это какой? Вы что, не знаете?

– Понятия не имею.

– Две тысячи четвертый, – сказала женщина недоуменным тоном.

– Отлично! – Гоша вздохнул с облегчением. – А месяц? Число?

– 17 мая.

– Получилось, – облегченно выдохнул Игорь. Вскочил, скинув с коленей собаку. Показал небу неприличный жест – нате вам, боги неба Верхнего, Нижнего и всех промежуточных небес. Гоша выпал в осадок реальности почти за год до Вторжения. Он должен успеть. Должен.

– Что у вас получилось? И вообще, что вы делаете тут у меня в огороде? Всю редиску мне помяли! Я сейчас милицию вызову!

– Не вызовете, – сказал Гоша. – Не вызовете, потому что вы хороший человек, это сразу видно. Кстати, я тоже хороший, хотя и странноватый. Грязный к тому же, – Игорь окинул взглядом свой нелепый сенскостюм, изрядно перемазанный травой и землей. – Вы сами думаете, что я не опасен. Хотя бы потому, что ваша любимая собачка меня признала. И еще вы очень хотите узнать, кто я такой, с какой луны я свалился и почему понятия не имею, какой нынче год на дворе. Хотите, да?

– Хочу, – призналась хозяйка.

– Тогда придется напоить меня чаем. Есть у вас конфеты?

– Есть… А вам какие нравятся?

– Мне шоколадных, – сказал Гоша, – и побольше.

– А я грешным делом подумал, что здесь какие-нибудь "новые русские" живут, – сказал Гоша, прихлебывая уже из третьей по счету чашки и с хрустом откусывая от четвертой шоколадной плитки. – Здесь ведь раньше обычная лесная полянка была, я по ней еще маленьким бегал, в восьмидесятых годах. А теперь шикарных дач понастроили, прямо у самой речки. Наверное, кучу денег пришлось заплатить, чтобы разрешили на этом месте строиться?

– Мой сын – не новый русский, – обиделась Наталья Петровна. – Сережа – преподаватель. Ну, конечно, не простой преподаватель… – она замялась, – он заведующий кафедрой. Во всяком случае, свои деньги честно зарабатывает, не крадет, как некоторые.

– Какой ВУЗ? – поинтересовался Гоша, пережевывая сладкую плитку.

– Университет имени Лобачевского.

– А кафедра?

– Экономики и предпринимательства.

– Ага, знаю – Сергей Сергеевич Кукушкин. Значит, он ваш сынок? Хороший специалист, и человек хороший. Очень приятно познакомиться с его мамой.

– Так вы его знаете? – расцвела Наталья Петровна. – А откуда?

– Учился когда-то в Универе, – махнул рукой Игорь. – Давно это было.

– Судя по вашему возрасту, не очень-то и давно. На каком факультете?

– На этом самом, на экономическом, – соврал Игорь. – Всего два года учился. Потом ушел.

– Что ж вы не закончили? – забеспокоилась хозяйка. – Ведь это неправильно – незаконченное высшее… Может быть, мне поговорить с Сережей? Можно решить вопрос, восстановиться, продолжить учебу…

Только С. С. Кукушкина мне не хватало, подумал Игорь. Не самый приятный тип, соврать его мамаше о его человеческих качествах – без проблем, чего не сделаешь ради милой старушки, но увольте меня от дальнейшего разговора на эту тему…

– Я доучился, – легко доврал до конца Игорь. – Просто пришлось переехать в Казань, там и закончил Вуз. С этим все в порядке.

Почему-то нестерпимо больно было думать об Университете. О кафедре всеобщей истории, о замечательном шефе – профессоре Вязникове, о незавершенной диссертации на тему Ассирии. В этом времени Игорь Михайлович Маслов все еще был обычным преподавателем истории. И при желании мог хоть завтра отправиться на работу. Пробежаться, как обычно опаздывая, по коридорам, кивнуть на скаку охранникам Саше и Вите, поцеловать в щечки аспиранток Олечку и Валечку, провести занятия со студентами, а потом позвонить в МУП «Водоканал», чтобы уточнить, когда очередное дежурство…

Игорь знал, что никогда не вернется в родной Университет – даже если страшная его история закончится благополучно. И в операторскую водоснабжения не вернется. Увы, он уже не сможет вести прежний образ жизни. Никогда.

С сегодняшнего дня, с 17 мая 2004 года он пропадет. По истечении нескольких дней его основательно хватятся, не могут не хватиться, те же Милена и Вязников первые поднимут тревогу – куда делся Игорь Маслов?

Он знал, чего ему хотелось сейчас больше все на свете – увидеть Милену. Сломя голову, бежать в город. Угнать… нет, поймать машину, никаких больше угонов… черт, придется платить, а денег-то с собой нет, более того – в этом нынешнем времени нет всего того, к чему уже так привык – солидных финансовых накоплений, и нескольких квартир, и шикарного джипа. Ерунда… Деньги – не проблема. Он добудет их сколько угодно. Влезет в сеть, нет, даже без сети прыгнет в киберспейс, взломает защиту первого подвернувшегося под руку банка, переведет на свой счет тысчонку-другую баксов – для начала хватит… Нет, и этого делать нельзя.

Почему нельзя? Это же не убийство, это всего лишь малый невинный шаг для достижения цели.

Ага, опять ты появился – монстр с напомаженной бородой. Я чувствовал, что ты возникнешь сразу, как только я сделаю главную работу, вырвусь из ловушки. Приполз на готовенькое.

Да, я появился. Я не денусь никуда, потому что я – это лучший ты. И когда нужно действовать, а не пускать интеллигентские слюни, я появляюсь. Наступило время действий.

Воровать – нельзя! Запомни это, дикарь. И в киберспейс входить тоже нельзя. Ни в коем случае. Стоит сделать это хоть раз, и все вернется на наезженную колею.

Ты трус и глупец, Игар. Нужно уходить отсюда. Телепортируйся в город. Твои способности возродились, сейчас для тебя сделать это – сущий пустяк. Ты хочешь видеть Милу. И я этого хочу. Я соскучился по ней.

Ты никогда ее не увидишь, мразь!!!

– Что с вами, Игорь? – настороженно спросила Наталья Петровна. – Вы плохо себя чувствуете?

– Извините… – Игорь очнулся, обнаружил, что сидит бледный, капли холодного пота текут по его лицу, чайная ложка в пальцах согнута, чуть не завязана узлом. – Извините, я вам ложку испортил… Сейчас поправлю.

Бедная ложка не выдержала очередного насилия и сломалась пополам. Игорь расстроился окончательно.

– Вы на несколько минут как будто отключились, – сказала Наталья Петровна. – Бормотали что-то. Мне кажется, у вас температура. Дать вам аспирина?

– Нет, нет… Все в порядке.

– Вы расскажете о себе хоть что-то, Игорь? Вы обещали.

– Я?.. Ах, да… Ну что рассказать? Не знаю даже… Боюсь, что вы не поверите.

– Не бойтесь, говорите.

– Ничего не хочу рассказывать, – признался Игорь. – Не хочу портить вам жизнь. Я соврал вам – не очень-то я хороший человек. Я приношу несчастье.

– Вы выглядите так, словно сбежали откуда-то, словно за вами кто-то гонится. Мне кажется, вам нужна помощь. – Наталья Петровна проницательно прищурилась. – Случаем, не от милиции бегаете?

– Нет. С милицией все в порядке. В этом времени я еще не успел набедокурить. Пока здесь все еще девственно, не тронуто заразой. Но зараза придет неизбежно. Я должен предотвратить ее – и боюсь сделать первый шаг. Боюсь, что он окажется неверным. Я не должен ошибаться…

– В этом времени? Что вы имеете в виду?

– Я прыгнул сюда из другого времени, – сказал Игорь. – Из времени, в котором все плохо. Из мира, где людей можно убивать при помощи компьютера.

– Вот как? – Наталья Петровна покачала седой головой. – И как же называется этот мир?

– Так и называется – страна Россия, планета Земля. Наша Россия, только через два года. Вы представить не можете, что здесь скоро начнет твориться…

– Нет, все же вы определенно нездоровы, – уверенно заявила Наталья Петровна. – Вам нужно принять аспирин и лечь в кровать, выспаться. Где вы живете?

– В Нижнем.

– А адрес?

– Извините, этого я не скажу.

– У вас есть деньги, чтобы купить себе нормальную одежду, добраться до города?

– Нет.

– Я дам вам денег. Конечно, после того, как выспитесь и почувствуете себя лучше. Потом вернёте.

– Не надо денег.

– Может быть, нужно позвонить куда-то? Если хотите, позвоните сами. Я дам вам сотовый телефон…

– Не нужно никуда звонить, – твердо сказал Игорь. – Вообще, ничего не нужно. Я здоров, Наталья Петровна. Вы даже представить не можете, насколько я здоров. Вы никогда еще не встречали настолько здоровых людей. Хотите, я и вас вылечу?

– Да прекратите же вы нести вздор! – старушка потеряла терпение. – Неужели вы не понимаете, что пугаете меня?! Извините, Игорь, вы похожи на душевнобольного. И что теперь делать мне, пожилой женщине? Кричать? Не услышат. Попытаться убежать? Вы меня сразу догоните. Даже собака моя, предательница, меня не слушается – кажется, полюбила вас больше, чем меня.

Это точно! – в знак согласия моргнула глазами Шерри, лежащая на полу.

– Вы сами виноваты, – пробормотал Игорь, – заставили меня сказать о себе правду, я же не хотел, а вы заставили, боитесь вот теперь… Что у вас с руками?

– Какими руками? – старушка испугалась еще больше.

– С вашими, какими ещё? Я плохо разбираюсь в суставных болезнях.

Наталья Петровна посмотрела на свои пальцы – искривленные, изуродованные шишками. Руки ее лежали на столе и нервно подрагивали.

– Артрит, – сказала она. – Ужасная штука, не дай Бог такого никому.

– Болит, да?

– Болит. Никакие лекарства не помогают.

– Дайте мне руки.

Игорь протянул вперед свои большие ладони. Наталья Петровна осторожно дотронулась до них пальцами. Игорь закрыл глаза.

Руки – опять женские. Старые, больные. Такими могли бы быть руки мамы, если бы она дожила… Нет, такими они никогда бы не были. Мама намного моложе этой старушки, и вообще, она не может состарится. Хотя бы потому, что умерла молодой. А если бы она была жива, Игорь исцелил бы ее от всех болезней. Как когда-то вылечил Милу. Как когда-то вылечил себя.

Себя он не вылечил – придется в этом признаться. Физические болячки – мелочь по сравнению с двойственностью души. От болезни под названием Иштархаддон избавиться не так просто.

Он вылечится. Придумает, как это сделать…

Игорь открыл глаза.

– Болит? – спросил он.

– Нет, – изумленно сказала Наталья Петровна, разглядывая пальцы, явно ставшие более прямыми. – Совсем не болит!

– Они выпрямятся полностью, но не сразу… месяца через два. А боли больше не будет. Обещаю.

– Вы – человек? – спросила Наталья Петровна, вглядываясь в Игоря сквозь толстые линзы очков. – Или, может быть, вы какой-нибудь пришелец? Скажите честно. Обычные люди такого не могут.

Игорь пожал плечами.

– Наверное, человек, – сказал он. – Более или менее. Пожалуй, уже не совсем хомо и, увы, не вполне сапиенс, но что-то вроде этого.

– Вы – ангел, – уверенно произнесла Наталья Петровна. – Я хорошее кино смотрела, американское… не помню, как называлось. Там был ангел в человеческом обличье. Он мог исцелять – тоже вот так, руками. И еще ему было очень плохо, потому что он никак не мог привыкнуть к людским порядкам.

Вот значит как. В перезагрузку и переносы во времени – вещи простые, совершенно очевидные, – мы не верим. А в мифических ангелов верим, потому что нам их в американском кино показали.

– Я не ангел, – сказал Гоша. – Точно не ангел, даю вам стопроцентную гарантию.

Я – бог, чуть не вырвалось у него.

Не вырвалось. Не хотел он быть богом.