Утром Мила обнаружила Игоря спящим в ванне, заполненной водой до краев. Спал он, позвольте заметить, в одежде и даже в тапочках. Спертый, концентрированный дух водочного перегара заполнял ограниченную кубатуру санузла.

– Фу! – громко, с выражением сказала Милена. – Гоша, ты что вытворяешь?

– Лежу, – просипел Гоша.

– Вижу, что лежишь. Пьянь! А почему в одежде?

– Чтоб не замерзнуть, – объяснил Игорь, начиная сильно дрожать. – Бы-бы-блин, х-холодно-то как!

– Еще бы. Вода уж сто лет как остыла. Давай помогу вылезти.

– Н-не надо. Гы-гы-гырячую воду пусти. И пробку вы-выдерни.

– И часто ты так?

– Ры-редко!

– Сумасшедший!

Мила удрученно покачала головой и приступила к реанимационным процедурам. Наполнила ванну горячей водой, согрела окоченевшего Гошу и с руки скормила ему два десятка конфет. Через полчаса Игорь сменил цвет лица с синего на относительно розовый.

– Башка болит, – пожаловался он.

– И шоколад не помогает?

– Не-а.

– Зачем же ты такое изуверство над собой устраиваешь?

– Чтоб душа не болела. Это еще хуже, чем башка.

– Бедный ты мой, бедный. – Мила бултыхалась руками в ванне, пытаясь стащить с Гоши штаны. Штаны прилипли к ногам и не поддавались. – Как ты вообще живешь?

– Хреново. – Игорь схватил Милу за отворот халата, потянул на себя, и она с громким плеском свалилась в ванну, вытеснив, по закону Архимеда, половину жидкости на пол. – Тело, сунутое в воду, выпирает на свободу, – сказал Гоша. – Масса выпертой воды равна впёрнутой туды.

– Пусти! – крикнула Милка, лежа сверху на Гоше. – Надо пол вытереть, мы так соседей снизу утопим.

– Полежи со мной, Милка. Согрей меня. Мне с тобой хорошо. Я тебя очень люблю.

– Правда?

– Правда. А соседей не люблю. Они все время жалуются, что я их заливаю водой. Ну не сволочи ли?

– Сволочи, – согласилась Мила, сдирая с себя мокрый халат. – Не надо их любить. Люби меня. Заливай меня чем хочешь.

Гоша вел джип уверенно, но аккуратно, не лихачил. Левой рукой крутил баранку, а правую держал на коленке Милы. Время от времени его рука вспархивала к полке, отламывала кусочек от шоколадной плитки, лежащей там, кидала оный кусочек в гошин рот, после чего снова возвращалась на милкину ногу.

– Ты что, все время шоколад лопаешь? – спросила Милена.

– Нет. Только когда проецирую.

– А сейчас – проецируешь?

– Угу, мням (невнятное чавканье).

– А что проецируешь?

– Машину. Этот самый джип.

– Так он что, не настоящий?

– Настоящий. Только внешность у него сейчас фальшивая. Это дорогущий "Мерседес-Гелендваген" редкой серебристой масти, но для окружающих он выглядит как вульгарный "УАЗ", по габаритам они сходны.

– Это еще зачем?

– Я живу в условиях конспирации, – пояснил Игорь. – Ты интересовалась, как это мне удается? Очень просто. Изменяю свою физиономию. Приблизительно вот так, смотри.

Милка едва не взвизгнула – на водительском сиденье вместо брюнета-Игоря оказался толстощекий блондинистый дядя с типично "бычьей" внешностью. Он повернул раскормленную морду к Миле и усмехнулся, продемонстрировав пару сияющих золотом зубов.

– Въехала, телка? Крутые понты?

– Ага, – Мила робко кивнула головой. – А машине внешность зачем менять?

– Потому что «Гелендваген» – слишком круто. Как-то неохота мне с каждым встречным гибэдэдэшником общаться. Можно было бы, конечно, пересесть на какую-нибудь "Ниву", но вот нравится мне эта машинка, и все тут. В наследство от незабвенного Иштархаддона досталась. Любил Хадди роскошные вещички.

– Куда мы едем?

– В мою загородную резиденцию. С человечком одним встретиться, поговорить.

– У тебя и резиденция есть?

– Есть. У меня много чего есть. Я человек богатый.

– А бассейн там есть?

– Нет. Только сауна.

– О, здорово! Попаримся?

– Не получится, – сурово сказал Гоша. – Дома в тазике помоешься.

– А долго туда ехать?

– Да нет, совсем чуть-чуть. Часа три.

– Три?!

– Ну да. Может, чуть побольше.

– Что-то очень уж далеко, – усомнилась Мила. – Там уже не дачные места, там тайга сплошная.

– Зато природа красивая, – веско сказал Игорь. – Тебе понравится.

Мила проспала вторую половину пути – притомил ее однообразный вид сосен и елей, мелькающих в окне машины. Проснулась она от дикой тряски и обнаружила, что джип пробирается по лесной чащобе, прыгает колесами по тому, что и дорогой-то назвать нельзя.

– Гош, ты куда забрался? – спросила она, клацая зубами. – Заблудился, что ли? Тут не на машине – только на танке ехать. У меня уже все кишки друг на дружку намотались.

– Потерпи немного, – ответил Гоша, выкручивая баранку и вписываясь в просвет между деревьями с сантиметровой точностью. – Сейчас широкая просека будет, а там всего два километра до моей виллы останется.

Действительно, скоро дорога стала шире, а еще через несколько минут деревья расступились и джип поехал по полю, пересеченному темной лесной рекой. Игорь остановился у обширных развалин, заросших высокой лебедой и полынью.

– Пойдем, прогуляемся, – сказал он. – Такого ты еще не видела.

Милена брела по густому клеверу, задумчиво покусывала сладкий стебелек. Солнышко припекало затылок, цвиркали кузнечики, в воздухе висел запах разогретой травы. Уродливый полусгнивший забор лежал на земле, оплетенный рядами ржавой колючей проволоки. Рыжие руины бараков, провалившиеся крыши, мертвые горбы обрушившихся стен. Миле стало не по себе.

– Ну и местечко ты выбрал, – сказала она, зябко поводя плечами. – Здесь что, тюрьма была?

– Не тюрьма, а зона, – пояснил Игорь. – Колония строгого режима. В пятьдесят шестом ее закрыли за ненадобностью. Когда Сталин сдох, много людей на волю повыпускали – оказалось, видишь ли, что невиновны. Много зон тогда закрыли. Вон, видишь, дом на пригорке? – он показал рукой вперед. – Там поселок надзирателей был. Теперь только эта изба и осталась.

– Это и есть твоя резиденция? – догадалась Мила.

– Она самая. Я ее за семь ящиков водки купил.

– Да там, наверное, и жить-то нельзя!

– Можно. Еще как можно. Поехали.

Еще полкилометра немыслимых прыжков по едва видным в траве кочковатым колеям, и джип наконец-то достиг цели. Высоченный сплошной забор из толстых досок. Колючка по периметру. И басистый лай собак с той стороны ограды.

– Гош, мне страшно, – сказала Мила. – Это не вилла, это действительно тюрьма. Зачем ты так забаррикадировался? От кого? От воров?

– От всех. От всего мира. Люди слишком любопытны, Милка. Суют нос не в свое дело. Сюда нос не сунет никто. А сунет – без носа останется.

– Я туда не пойду. Там собаки, я их боюсь.

– Не бойся, солнышко, тебя они не тронут. Смотри.

Игорь снял замок, сдвинул засов и распахнул ворота. И тут же две гигантских лохматых бестии кинулись на него – не с лаем даже, с оглушительным ревом. Милка взвизгнула и закрыла лицо руками.

Лай внезапно смолк, перешел в дружелюбное поскуливание. Мила открыла глаза и увидела, что две огромные псины радостно лижут Игорю руки. Две кавказских овчарки, каждая размером чуть ли не с медведя. Мила инстинктивно сделала шаг назад, готовясь броситься к джипу и спрятаться в нем.

– Не бойся, Милка. Иди сюда. Познакомься, это Сильвер и Карма. Милейшие ребятки.

– Это ты их в честь Дивова назвал? – спросила Мила, вспомнив вдруг древний культовый роман "Мастер собак".

– Ага, в честь него, родимого.

– А Дивов не против?

– Не знаю, не спрашивал. Надо будет у него поинтересоваться. Думаю, что не против. Пойдем в дом, Милка.

– Не пойду. Они меня съедят.

– Не съедят. Они сытые.

– А кто их кормит?

– Лесник. Он тут рядом живет, в трех километрах.

– Ладно, – сдалась Мила, и пошла к воротам. Каждый шаг давался ей с невероятным трудом. Кавказцев она боялась до одури.

Собаки оказались существами нейтральными – лизать Миле руки не стали, обнюхали ее, покосились исподлобья, – поняли, мол, хозяин, что это твоя девчонка, употреблять ее в пищу непозволительно, – махнули мохнатыми хвостами и поплелись восвояси, лениво переступая широкими лапами. Ну и слава Богу. Не слопали – уже счастье.

– Никогда не замечала в тебе склонностей собачника, – заметила Мила. – Здорово ты с ними управляешься.

– Да какой я, к черту, собачник? Это первые собаки в моей жизни. И вовсе я с ними не управляюсь – тупо их обманываю. Проецирую абстрактный хороший образ, приятный именно для них. Некогда мне познавать особенности нежной псиной психики. Других дел хватает.

– И с людьми ты так можешь – обмануть, заставить себя полюбить при помощи креаторских способностей?

– Легко.

– И со мной так же?

– Нет. С тобой – все настоящее.

– Чем ты можешь это доказать?

– Ничем. – Игорь улыбнулся – неожиданно добро, беззащитно, близоруко. Развел руками. – Ничем, солнышко. Придется тебе принять мои слова на веру. Пойдем, покажу свою избушку.

Избушка впечатляла размерами. Восемь окон по фасаду – по четыре с каждой стороны от центрального входа, выполненного в виде выступающей ротонды с башенкой наверху.

– Знатный домище, – сказал Гоша, с любовью проводя пальцами по потемневшим бревнам сруба. – Когда делали, дерево самое лучшее брали. Лиственница. Такая изба триста лет простоит, не сгниет.

– Очень уж большая изба.

– Это не просто изба. Это больничка была – целых шесть комнат. Заключенных здесь от болезней лечили, и доктор здесь жил, сам из расконвоированных, известный профессор Лев Самуилович Гительсон, сперва – англо-японско-американский шпион, а в последние годы – еще и космополит, врач-вредитель. Слава Богу, уцелел дом. Все остальные повывозили да на дрова разобрали.

– И всего за семь ящиков водки?

– Ага. Просили шесть, но я проявил невиданную щедрость. Что мне, жалко? В правлении лесхоза все напились как свиньи, да что там правление… полдеревни напилось. Потом неделю похмелялись.

– А электричество здесь есть?

– Нет, конечно. И телевизора нет, и Радионета. Никаких технических штучек-дрючек. Все сугубо натуральное.

– Чтобы креаторы не достали?

– Креаторы меня и в городе не достанут, – зло сказал Игорь. – Кишка у них тонка. Кстати, это – моя сауна, – он показал на покосившуюся черную баньку в углу огорода. – Ты, кажется, хотела посетить?

– Уже нет.

– Это правильно, – кивнул головой Гоша. – Все равно туда не зайти – пол провалился.

– И часто ты тут бываешь?

– По мере необходимости, – загадочно сказал Игорь.

– Гош, мне здесь не нравится, – призналась Мила. – Страшно здесь как-то.

– Просто ты городской человек. Непривычно тебе все. Привыкнуть надо.

– Нет, не в этом дело. Аура здесь нехорошая. Вроде бы лес сосновый вокруг, чистая природа, а дышать нечем. Ты сам подумай – десятки лет люди жили здесь, лишенные свободы, в ужасных условиях, многие – невинно осужденные. Мучились, ели баланду, спали в вонючих бараках, работали на износ за пайку хлеба. Болели, умирали. А ты здесь дачу устроил. Ненормальный ты, Гоша.

– А кто говорит, что я нормальный?

– Я хочу домой. Мы сюда надолго?

– Пока не знаю. Смотря как человек себя поведет.

– Какой человек?

– Я же тебе говорил – я приехал встретиться с одним человечком. Поговорить по душам с ним нужно.

– Он тоже сюда приедет?

– Он давно уже тут. Ждет нас не дождется.

– Здесь он? – Мила опешила. – Да ведь замок на двери!

– А это специально. Чтоб человечек дождался и никуда не ушел.

Игорь повернул ключ в скважине, снял огромный замок с колец. За деревянной дверью оказалась дверь стальная – судя по всему, даже бронированная. Игорь набрал комбинацию цифр, вставил ключ в скважину, повернул. Ригели сработали с громким металлическим щелчком, дверь открылась.

– Добро пожаловать, – сказал Гоша и первым шагнул внутрь.

Мила шла по коридору и растерянно озиралась. Сперва, когда сегодняшнее путешествие только начиналось, она была уверена, что в "резиденции" Гоши все будет отделано с новорусской роскошью и оснащено самой современной техникой. Потом, увидев темную лиственничную избу, решила, что увидит внутри слегка подремонтированную разруху и минимальные удобства. Все оказалось не так, как она ожидала. Стены, обшитые деревянными рейками – светлыми, пахнущими сосной. Некрашеный пол – ровный, без единой щелки. Чистые окна. Хорошая мягкая мебель. Большие керосиновые лампы, свисающие с потолка на бронзовых цепях. Камин с чугунной решеткой в центральном зале. Все обновленное, никаких следов и запахов старой лагерной больницы. Строгая, без барских излишеств красота, и, безусловно, комфорт. Пожалуй, жить в таком просторном, хорошо обихоженном доме действительно было удобно.

– Я тебя брошу минут на двадцать. Подождешь здесь, – Гоша показал на просторный диван напротив камина. – Кушать не хочешь?

– Нет…

– Может, позагораешь во дворе? Солнышко сегодня хорошее.

– Нет уж. Боюсь я твоих псин. С тобой еще туда-сюда, а без тебя я с ними не останусь.

– Тогда сиди тут. Или лежи. Читай журналы.

– А ты куда?

– Я скоро вернусь.

– Ты держишь этого своего человека как пленника, да? Где-нибудь в подвале, связанным? Сейчас будешь его пытать, выбивать признания?

– Не угадала.

– Тогда почему ты не хочешь взять меня с собой?

– Это конфиденциальный разговор. Свидетели нежелательны.

– Зачем же ты потащил меня с собой в такую далищу?

– Теперь ты всегда будешь со мной. Куда бы я ни поехал. Во всяком случае, в ближайшие недели, пока я не разберусь в ситуации.

– Так нельзя. Я не хочу бегать за тобой, как собачка на поводке.

– Придется. Иначе собачка не проживет и дня. Пристрелят ее.

– Кто меня пристрелит?!

– Есть кому. Запомни – мы в глубоком подполье. Когда все устаканится – отпущу тебя на свободу. Обещаю.

– Ладно, иди. – Мила грустно вздохнула и повалилась на диван. Извлекла из кипы журналов на столике номер "Космополитена", начала рассеянно листать. Бросила, взяла "Плейбой". Красивые девочки, глянцевые фотографии, блестящие тела… Все не то. Мила рассеянно пробегала строчки глазами, не понимая смысла текста.

Она избежала смерти. Игорь спас ее и вылечил. Теперь он богат. Он на подпольном положении разбирается со своими врагами – этакий граф Монте-Кристо. Очень романтично…

Во что она вляпалась на этот раз? Она так мечтала снова увидеть своего Игоря, и вот это случилось. Почему она не чувствует себя счастливой? Почему Игорь пугает ее все больше и больше?

Он какой-то другой, намного жестче того, прежнего Игоря. Он ведет себя по-другому. И она не понимает логику его действий.

Мила уронила журнал на пол, положила руки за голову и уставилась в потолок. Желтые сосновые доски, свисающая нить паутинки. Ага, и маленький суетливый паучок здесь же. Тишина, абсолютный покой…

Сдавленный вопль, полный ужаса и боли, донесся до Милы, пробился сквозь стен. Мила вздрогнула. Что-то мерзкое происходит в этом доме. И она должна знать, что.

Милена поднялась на ноги и тихо, на цыпочках, вышла из гостиной. Коридор, дубовые двери. Где тут у нас пыточная? Ага, вот что-то подходящее – отверстие в полу, лестница, ведущая в подвал. И снова вопль оттуда – как сигнал маяка, не дающий заблудиться. Боже, как страшно кричит-то… Что ему там, иголки под ногти втыкают?

Она спустилась в подвал и обнаружила еще одну бронированную дверь, на этот раз очень похожую на тюремную, с "амбразурой" – небольшим окошком, закрытым заслонкой. Вот где держат пленников. Мила осторожно приоткрыла оконце и заглянула внутрь.

Двое людей было там – в кабинете, неожиданно нестрашном, не облитым кровью, не увешанным орудиями пыток, больше похожим на дешевый гостиничный номер. Один из людей сидел на стуле, второй стоял перед ним на коленях. Она сразу же узнала обоих. В кресле сидел пластилиновый негр с маленькой тусклой короной на лысой башке. Тот, что стоял на коленях, был Алексом – недавним ее мучителем, ее несостоявшимся убийцей.

– О великий Принц!!! – завопил Алекс. – Прошу тебя, отпусти меня, недостойного раба! Ибо еще раз клянусь я, что не являюсь тем, кого называешь ты креаторами, и не смогу причинить тебе ни малейшего вреда!

– Еще раз тебе говорю – встань с коленей, придурок, – сказал Игорь, он же Принц Англии. – Сядь на стул, и поговорим по-человечески.

– О, не убивай меня, великий Принц! Я преклоняюсь пред твоею мощью и величием…

При этом Алекс попытался облобызать ноги Игоря. Принц отпихнул его носком ботинка, нечто вроде брезгливости исказило его пластилиновую физиономию.

– Насрать мне на то, преклоняешься ты или нет. Я хочу получить от тебя информацию. Ин-фор-ма-цию – знаешь такое слово? Информацию, и больше ничего. Я хочу получить от тебя ответы на несколько вопросов, а ты разыгрываешь кретинский спектакль.

– А если я отвечу, ты отпустишь меня? – Алекс неожиданно впал в душевное здравие и даже, похоже, решил поторговаться. – Отпустишь, да?

– Конечно отпущу, ублюдок. На кой ты мне здесь нужен?

– Но ты же убил Костяна.

– Он напал на меня. У меня не было выхода.

– А как я буду объясняться?

– С кем?

– С родителями Костяна. С его корешами. Он же не сам по себе, он из молитовской команды…

– Это меня не волнует. Скажешь что-нибудь.

– Что скажу?

– Скажи все как есть. Что вы похитили Милену Серебрякову, и переломали ей кости, уроды, и собирались ее убить, но нарвались в лесу на крутого креатора, самого Принца, и он выпустил из Костяна кишки, и закопал его в землю в двух километрах от костяновой дачи. А тебя, придурка этакого, отвез в свою резиденцию, и усыпил, оставил на несколько дней, потому что некогда ему было тобой заниматься. А потом приехал, разбудил, чтобы расколоть, и получить информацию, и расколол, и вытряс все, что нужно, а потом довез в багажнике до города, дал хорошего поджопника и отпустил восвояси.

Мила облегченно вздохнула. Похоже, Игорь не собирался ни убивать Алекса, ни даже избивать его. Правда, выяснилось, что он отправил на тот свет Костяна. Но садист Костян заслуживал этого – Мила сама убила бы его, если бы могла, после того, что он с ней сделал.

– Они меня пристукнут, – обреченно сказал Алекс. – Они мне Костяна не простят.

– Сам напортачил – сам выкручивайся. Отвечать будешь? Считаю до трех.

– Буду, – поспешно сказал коротышка.

– Сядь на стул.

Алекс сел. Маленькие его глазки подслеповато моргали за разбитыми очками. Выглядел он очень испуганно, но видно было, что работает мозгами изо всех сил, пытаясь найти хоть какую-нибудь уловку и вывернуться. На месте Игоря Мила не стала бы верить такому типу ни за что.

– Ты – креатор? – спросил Игорь.

– Да.

– Как ты стал креатором?

– Это было еще перед Вторжением. Я – программист, работал в одной конторе, денег не шибко много зарабатывал. Потом мне предложили классную работенку – в системе закрытых баттлов. Я согласился, понятно.

– Суппортером?

– Ага. Дали мне в аренду суппорт-станцию, отработал я на ней три гейм-цикла. Ну, сперва показалось, что ничего особенного там нет. Колбасятся богатые придурки в "Эпоху Империй", в "Героев" и прочие простецкие игрушки, а я за ними как бы подглядываю в щелочку. Но потом я во все это дело крепко въехал. Понял, что если уж такие лузеры могут выиграть, то я, ас, вообще там всех с полпинка поубиваю. Деньжата у меня к тому времени накопились, я купил станцию, внес пай и вступил в очередной гейм-цикл, на этот раз как участник.

– Выиграл?

– Проиграл, – скривился Алекс. – Вначале вроде резво шел, шибко ни на кого не нападал, в основном ресурсы копил, технологии развивал. Пару раз ко мне сунулись, я им понавтыкал как следует, от меня отстали. Все шло нормально, я уже ручки потирал: думал, скоро всех уделаю. Ни хрена! Напали на меня оставшиеся двое – одновременно, сразу с двух сторон! Причем друг друга они не трогали! Ты понял? Это сговор был! Они между собой договорились, хотя по правилам такого нельзя! Ну и вышибли меня, естественно. Пропали мои бабки! Я потом жаловаться ходил в контору этого самого клозета, а они мне: "Вот, пожалуйста, после вас было большое сражение между оставшимися участниками, один убит, другой победил, все нормально, все как положено, ни о каком сговоре речи быть не может". Скоты! – Алекс стукнул себя кулаком по коленке. – Они там выигрыш между собой поделили, суки, точно говорю! Потому что по отдельности я их точно бы раздолбал…

– Не уходи от темы, – прервал его Игорь. – Зубы мне не заговаривай. Как ты стал креатором?

– А, это… Ну, снова поработал суппортером, еще деньжат надыбал. И в новый гейм-цикл записался. Не стоило, конечно, соваться, но зацепило меня уже крепко, азарт пошел. И что ты думаешь – держусь, одного вышибли, другого, а я чувствую, что опять все идет по прежнему сценарию. Потому что последнего вылетевшего топтали вдвоем! И, значит, на меня тоже вдвоем набросятся! Все, думаю, хана, плакали мои денежки. Тут меня и шарахнуло.

– В каком смысле?

– Прямо во время сеанса. Играем мы себе, играем, и тут какие-то помехи пошли, а потом раз – и вспышки такие синие. Ну я и вырубился. Прямо в кресле. Так три дня в этом кресле и провалялся. Я один живу, никто меня не хватился. По телефону звонили – решили, что я уехал куда-то. Потом очухался.

– Сам?

– Сам. Смотрю – сижу перед компом, вонища от меня жуткая, пить хочется до смерти, башка болит… Еле до кухни дополз. Потом еще день отлеживался. Ну а там и следующий сеанс баттла наступил. Думаю – играть надо, один сеанс я, получается, уже пропустил, это разрешается, а второй пропускать уже нельзя – из игры вылетишь. Включил я станцию, пальцами еле шевелю, со стула чуть не падаю. Все, думаю, сейчас точно проиграю. И тут вдруг чувствую – мне лучше становится. Причем резко так – словно я электрический, и к розетке меня подключили. Именно такие вот ощущения – не вру! Я начинаю понимать, что подпитка ко мне из компьютера идет. Ну ни фига себе, думаю, классно, надо этим воспользоваться. Раз – и сожрал половину своих пищевых ресурсов. Натурально так сожрал – как будто это не компьютер, а натуральная еда! Представляешь?

– Представляю, – флегматично сказал Игорь.

– А потом смотрю – что ж я наделал-то, своих юнитов без жратвы оставил. Они тут же с голодухи дохнуть начали. Я ломанулся поля засевать – и смотрю, получается у меня это необычно резво, раза в два быстрее, чем раньше. Вот бляха-муха! Энергии у меня хоть отбавляй, пальцами шевелю так, что дым из перчаток идет. Как будто десять рук у меня. Ну я и попер вперед! За один сеанс продвинулся так, как за пять! Чувствую, что прямо лопаюсь от мощи!

– А как твой напарник на это отреагировал?

– А не было у меня напарника. Я один играл – и за бога и за богиню. Два пая внес. В клозетах так часто делалось – кому охота выигрышем делиться? В общем, в тот день на меня так и не напали. А на следующем сеансе началось – сунулись сразу двое, как я и предчувствовал. Ну тут вообще такое началось… В общем, я прямо в комп влез! В виртуалку попал! Когда рубка пошла, я смотрю – один юнит, военачальник, на меня чем-то похож. Я и думаю: вот бы мне прямо в него переселиться, я бы там такого натворил… Бабах! Вижу – я уже там, на поле брани, все вокруг натурально живое. И в то же самое время я все поле как бы сверху вижу, и понимаю, что сейчас в сражении происходит. Гляжу – а на нас с правого фланга нападают. Ну, я ору: "Воины мои, я ваш бог, сошедший на землю! Все за мной! Пуля дура, штык молодец! Тяжело в учении, легко в бою! Сумеем кровь пролить за СССР!" И все такое… И бегу вперед, и кошу врагов как сено, великий и непобедимый. А все мои охламоны мчатся за мной организованными фалангами и наносят врагу невосполнимые потери. Короче, победили мы… то есть я. Всю деньгу загреб.

– Складно брешешь, – сказал Игорь. – Пока похоже на правду. А дальше что было?

– Я разбогател. И самое главное – понял, что дальше могу загребать деньги в клоузнетах как лопатой. Но тогда не успел. Вторжение началось. Дикари эти самые на Нижний поперли.

– И что ты сделал?

– Удрал. Смотался из города сразу же. Я как этих бородатых по телевизору увидел, сразу понял, что никакие это не чечены и не террористы, а самые натуральные ассирийцы! Потому что выглядели они точь-в-точь как юниты в виртуальном мире. Я-то там побывал, я знаю! И дошло до меня, что происходит что-то очень серьезное. Что не один я такой феномен, а есть кто-то очень крутой и мощный, и может он юнитов в настоящих людей превращать. Поэтому погрузил я свою баттл-станцию в машину, сел за руль и чесанул что было духу в восточном направлении. В тот же день уже сидел у тетки в Чебоксарах и смотрел на то, что в Нижнем творится, по телеку.

– Откуда ты узнал такой термин – "креатор"?

– Из Интернета, само собой. Это уже потом было, когда дикари исчезли, когда все в город вернулись, кто выжил, и жизнь стала налаживаться. Клоузнет-баттлы запретили – просекли, видать, что они связаны с тем, что произошло, и остался я без заработка. Ну, денег мне и так хватало, поэтому занимался я тем, что квасил с дружками, либо сутками торчал в Инете. Поигрывал слегка в сети – скучно, когда не на деньги. Способности мои не исчезли – наоборот, развивались все дальше. Обнаружил я, что могу влезть в любой сайт, в любой сервер безо всякого пароля. Сперва это в кайф было – порнухи досыта насмотрелся, наигрался в сети до тошноты. А потом решил хакнуть одну контору – не для бабок, чисто для интереса. Тут-то меня и засекли.

– Хакнуть?

– Ну да. Влезть в защищенные ресурсы. От слова "хакер".

– Я в курсе, что это такое. Кого ты хакнул?

– ФСБ.

– Вот придурок! – Игорь покачал пластилиновой головой. – Чего ты там забыл, в фээсбэшных ресурсах?

– Ну так, интересно было, всякие там досье секретные… Думал, скачаю чего интересное, потом Америке продам.

– Скачал?

– Нет. Только я туда полез, там такой шухер начался! Мне уже потом объяснили, что у ФСБ специальная программа стоит, которая реагирует на креаторов, отличает их методы взлома от обычных хакеров. Ну, я среагировал сразу, само собой, выскочил оттуда как пробка, комп вырубил… Сижу, пью водку, психую, думаю – все, нарвался, идиот, сейчас за мной придут, когти рвать надо…

– Пришли?

– Пришли. Через два часа.

– Фээсбэшники?

– Не-а. Бандиты.

– Бандиты? – Игорь удивленно поднял брови. – Поподробнее, пожалуйста, любезный Алекс.

– Ну, Костян, он ведь натуральный бандит был. Из молитовской группировки.

– Им что, ФСБ сведения о тебе передала?

– Не. ФСБ меня тогда так и не застукало, не успело. А Костян и его группа успели. Оказывается, они сами креаторов отлавливали. Чтоб на них, значит, работали. У них на куче сайтов ловушки были поставлены. Как креатор сунется – его сразу пеленгуют.

– Как им это удавалось?

– У них уже тогда один креатор работал. По кличке Водяной, настоящего имени не знаю. Он все это дело и организовал.

– Ты сам видел этого Водяного?

– Видел пару раз. – Алекс вздрогнул – видать, воспоминания были не самыми приятными.

– Где он сейчас?

– Шлепнули его при разборке. Он натуральным бандитом был, этот Водяной. Креатором стал по чистой случайности – играл в какую-то стрелялку по сети, тут его вспышки и достали. Ну, мозги у него только в криминальную сторону работали, поэтому когда дошло до него, какими способностями он стал обладать, он дружкам все рассказал, и стали они кумекать, какую выгоду можно из этого извлечь. Одна только проблема обнаружилась – в программировании Водяной не соображал ни уха ни рыла, и требовались им хорошие программисты, а еще лучше – креаторы-программисты.

– Кто им делал первые программы?

– Вадя. Вадик Дмитренко – тот самый, которой за Миленой потом ухлестывал. Он все эти ловушки и сварганил. И вывел их прямо на Водяного – когда обнаруживался креатор, звоночек прямо в голове у Водяного звенел.

– Видел я Вадю, – заметил Игорь. – Что-то не похож он на программиста.

– Программист он! – заверил Алекс. – Классный программист! По жизни, конечно, полный лох, но в компьютерах соображает как бог! Это я тебе гарантирую!

– И много они креаторов наловили? – поинтересовался Игорь.

– Одного. Только меня.

– Опять врешь, – задумчиво сказал Маслов. – Врешь и не краснеешь, маленький уродец.

– Ничего я не вру! – покраснев, выкрикнул коротышка.

– Ладно, трави дальше.

– Что дальше-то?

– Кто придумал подвергать психодевастации детей и требовать с родителей выкуп?

– Водяной.

– Беспардонная ложь. Придумай что-нибудь более правдоподобное.

– Ну ладно, извини… – Алекс растерялся, испугался, утратил появившийся было ораторский пыл. – Если честно, это был Костян.

– Даю тебе последнюю попытку. Если соврешь – удушу на месте.

– Вадя это придумал! Вадя!

– Лгун, – ухмыльнулся Принц-Игорь и щелкнул пальцами.

В тот же миг кожаные ремни выхлестнулись из гладкой стены, рванулись, как змеи в броске, к стулу Алекса, обвили его и притянули к стене. Одна из петель перетянула шею Алекса. Коротышка посинел, забился в судорогах, очки его упали на пол.

– Лгун, – сказал Игорь. – Дерьмо. Ничтожество. Ты не достоин жить. Ты уже умер, Шурик Родимцев по кличке Алекс. Умер.

Мила почувствовала, как тошнотворный клубок поднимается к горлу. Жизнь не баловала ее – в недалеком прошлом она видела, как умирают люди. Много людей. Но теперь… Теперь беззащитного человека убивал Игорь. Ее Гошка.

– Прекрати!!! – Милка забарабанила кулаками по железу двери. – Гоша, прекрати немедленно! Что ты делаешь?

Игорь махнул рукой, петли ослабли. Алекс сделал спазматический вздох, схватившись руками за шею.

Игорь пересек комнату в несколько шагов, дернул щеколду, распахнул дверь наружу, сбив Милу с ног.

– Какого хрена ты подглядываешь?! – завопил он. – Я же сказал тебе сидеть наверху!

Мила корчилась на полу, с ужасом глядя на огромного негра. Химический запах пластилина исходил от него. Принц нагнулся, схватил ее за шиворот толстыми пальцами и рывком поставил на ноги.

– Вон отсюда, – прошипел он. – Здесь – мои дела. Только мои.

– Не убивай его! Будь человеком!

– Недавно он собирался убить тебя!

– Нельзя скотством отвечать на скотство!

– Это не скотство. Это гуманная процедура. Гуманная по отношению к обычным людям – тем, кто может стать жертвами креаторов.

– Не убивай его, прошу! Прошу, пожалуйста!

Мила заплакала навзрыд.

– Хорошо. – Игорь-Принц шагнул в камеру и втащил рыдающую Милену за собой. – Садись сюда. – Он почти швырнул ее на кровать. – Слушай. Я хочу, чтобы этот скот ответил еще на пару моих вопросов. Только честно. Ты будешь отвечать честно, Алекс, или предпочитаешь сразу подохнуть?

– Б-буду, – сдавленный хрип. – Ч-честно.

– Кто же все-таки придумал нападать на детишек?

– Я.

– Кто был розовым типом – переговорщиком с родителями и милицией?

– Я.

– Почему первые двое детей погибли? Почему ты не предупредил, что через пять дней они умрут?

– Ну, я думал… – Алекс замялся.

– Что ты думал, мразь?

– Что так будет лучше. В смысле, для дела. Что все перепугаются и будут платить нам без вопросов.

– Ты – креатор?

– Нет!

– А кто же ты?

– Программист. Клянусь, я не креатор!!!

– Я и так это знаю. А кто же креатор?

– Вадя!!! – крикнул Алекс. – Это он всё! Он виноват!

– Значит, все то, что ты мне рассказывал про себя, случилось на самом деле с ним?

– Да. Почти. Я тут много чего напридумывал.

– Я знаю. Все про тебя знаю. Я только хочу, чтобы это услышала Милена, потому что она, в отличие от меня, не умеет читать мысли. Как Вадим отнесся к идее нападения на детей?

– Плохо. Он не хотел. Он пытался от нас сбежать.

– И как поступили с ним ты и твой приятель Костян?

– Мы поймали его. Подсадили на наркотики. Заставили.

– Водяной существовал на самом деле?

– Нет. Я его придумал.

– Как же ты и Костян узнали, что Вадим – креатор?

– Он сам проболтался. По пьяни.

– Вот видишь, Мила, что может сделать с неплохим человеком пара ублюдков? – спросил Игорь. – Ты все еще хочешь, чтобы я сохранил ему жизнь?

– Не убивай меня, великий Принц! – взвыл Алекс.

– Ты не имеешь права его убивать, – тихо сказала Милена. – Отдай его милиции, она давно за ним охотится. Пусть его судят.

– Правильно! – заскулил коротышка. – Пусть меня судит российское правосудие!

– А что, пожалуй, я так и сделаю, – неожиданно заявил Игорь. – В самом деле, почему я должен марать руки о всякое дерьмо? Отдам его ментам.

Он хлопнул в ладоши, коротышка подпрыгнул, словно его ударило в задницу током, и без чувств рухнул на пол.

– Не волнуйся, он не убит, – сказал Игорь. – Спит он. И будет спать, пока я не передам его в суровые руки закона.

– Как ты это сделаешь?

– Сейчас кину его в багажник. Привезу в город. А там… Там – дело техническое. Придумаю, как это сделать, чтобы не подставить себя. И тебя, само собой. Нам нужно быть крайне осторожными.