Глава 17
Симона Вандер проводила нас до ворот. Майло медленно повел машину вниз по Бенедикт-Кэньон.
— Она знакома с Хаком, — сказал Мо Рид. — Думаю, это смещает акцент на него как на маньяка-одиночку, лейтенант.
Ответом было лишь ворчание.
На Лексингтон-роуд Рид попробовал снова:
— Это не будет проблемой, лейтенант.
— Что не будет?
— Мои отношения с Аароном.
— Я никогда и не считал, что они будут проблемой.
— Она дала нам один ключ: непохоже, чтобы Вандеры бежали от чего-либо. Что мы думаем о тех секс-вечеринках, на которых играла Селена?
— Хороший вопрос.
— Так Вандеры по-прежнему потенциальные подозреваемые?
— Нет причин исключать их. Или кого-либо еще. — Майло улыбнулся. — С альтернативным образом жизни. Было ли это тем, что привело к смерти Селены и других женщин? Да черт его знает.
— Пропажа компьютера Селены свидетельствует, что убийца хотел сохранить что-то в тайне, — напомнил я.
— Или просто плохой парень хотел избавиться от любых намеков на то, что он как-то был связан с Селеной, — возразил Рид. — И значит, это был кто-то, кого она знала. И она знала Хака. А теперь мы знаем, что он пускал на нее слюнки. Добавим того лысого типа, которого видела Рамос, — и Хак кажется все более и более вероятным подозреваемым.
— Жуткий тип, — кивнул Майло. — Но не для Вандеров. У Саймона, как у успешного бизнесмена, острое чутье. По словам его дочери, он склонен доверять, однако она не сказала, что он наивный сосунок. Зачем ему давать Хаку работу, которая подразумевает проживание в доме Вандеров?
— Тот самый странный, то есть альтернативный образ жизни?
Майло не ответил, пока мы не проехали примерно милю по Сансет-роуд.
— Ладно, мы пригласим мистера Хака на допрос, но мягко, мягко; может быть, он не бросится сразу звонить адвокату. Однако не сегодня — нужно понаблюдать еще пару дней. Если нам повезет, он наконец-то выйдет из дома, направится прямо на Центральный бульвар и снимет девицу прямо у тебя на глазах, детектив Рид. При самом лучшем раскладе он попытается сделать что-нибудь плохое, и ты героически арестуешь его. Тогда ты будешь красоваться на пресс-конференциях, а я — заполнять бумажки.
— Ты думаешь, он настолько глуп? — хмыкнул Мо. — Учитывая то, что мы нашли все эти трупы, он снова пойдет туда?
— Это тебе впёрлось понаблюдать за ним, парень.
Молчание.
— Да, это было бы глупо, — продолжил Майло, — но не будь глупых преступников, наша работа была бы такой же веселой, как раковая опухоль. И, с точки зрения Хака, ничего особенного не происходит. Мы пару минут поболтали с ним — и больше не возвращались, а на пресс-конференции сказали, что никаких улик нет. Ему должно казаться, что мы ни хрена не знаем. Что, в общем-то, близко к истине.
— Он почувствует себя уверенно и нанесет новый удар? — предположил Рид.
— Почерк убийств указывает на растущую самоуверенность, — сказал я. — Преступник начал с женщин, которых вряд ли кто-то стал бы искать, и спрятал тела понадежнее. Никто их не хватился, и тогда он перешел к той, пропажу которой точно обнаружат, оставил ее труп на виду, да еще и позвонил для верности.
— Мистер Шипящий, — кивнул Рид. — И все крутится вокруг болота. Это он что, остается в своей географической зоне комфорта?
— Болото может быть частью сценария, позволяющего ему пощекотать нервы.
— Это место его заводит? Каким образом?
— Доктор Харгроув назвала его священным местом. Убийства, совершаемые ради удовлетворения, часто включают в себя осквернение святых мест — оно дает ощущение власти. Какое место лучше подойдет для того, чтобы выставить напоказ дело рук своих? К тому же, могут быть и практические причины. Доступ к болоту для посторонних ограничен. Если б он продолжил прятать трупы в трясине, о его преступлениях еще много лет так никто и не узнал бы.
— Но вместо этого он решил прорекламировать себя. — Рид негромко присвистнул. — Жизнь — как в кривом зеркале.
— Первый шаг к тому, чтобы стать отличным детективом, парень, — произнес Майло.
— Что именно?
— Понимание того, что ты живешь в другом мире.
* * *
По крыше арендованного «Кадиллака» Рида разгуливали голуби.
— История всей моей жизни, — проворчал он.
Звучало это невероятно похоже на высказывания Майло.
Телефон детектива зазвонил.
— Рид… Мне очень жаль, мэм… да, конечно, мэм.
Он достал планшет, что-то записал и завершил звонок.
— Это была Мэри Льюис, мать Шералин Докинз. Она живет в Фоллбруке. Что важнее — следить за Хаком или поговорить с ней?
— Поговорить, — решил Майло. — Захвати набор для взятия анализов. В крайнем случае, мы точно подтвердим, Шералин это или нет. А я пригляжу за Хаком.
— Судя по тому, что она сказала, я могу выехать прямо сейчас, провернуть все дела и вернуться к дому Вандеров часов в восемь-девять.
— Поспешишь — людей насмешишь; сейчас повсюду пробки, так что не торопись. Возьми набор для ДНК-проб, упакуй дорожную сумку и выезжай, когда на трассах будет посвободнее. Езжай вдоль побережья, переночуй в Капистрано или где-нибудь там. Поужинай морепродуктами, посмотри телик и навести мисс Льюис с утра.
— Есть предложения, где лучше заночевать?
— Департамент не станет платить за «Ритц-Карлтон», так что тебе повезет, если тебе компенсируют койкоместо и чизбургер из торгового автомата. И ради бога, заполни бланки на компенсацию… хотя нет, забудь, я сделаю это за тебя.
— Я это сделаю, — пообещал Рид. — Честное слово.
— Бла-бла-бла, — фыркнул Майло.
* * *
Они отъехали от «Пицца-Палаццо», а я направился домой. По пути позвонил Робин и спросил, не купить ли мне чего-нибудь на ужин.
— Я тебя опередила, — ответила она. — Купила ростбиф.
— И по какому поводу?
— По поводу того, что мне попался ростбиф. Я подумала, что можно пригласить Майло и Рика. Если, конечно, Рик свободен, что бывает редко.
— У тебя гостеприимное настроение?
— У меня есть платье для приема гостей, шейкер для мартини и достаточно говядины, чтобы накормить восьмерых — так что Майло голодным не останется. Мне это пришло в голову, когда он позвонил тебе сегодня утром. Я уже сто лет с ним не общалась, а их обоих мы не видели в нерабочей обстановке еще дольше.
— Хорошая мысль, — отозвался я, — но Майло сегодня занят наблюдением.
— А, ясно… И с какого часа?
— После наступления темноты.
— Тогда давайте поужинаем пораньше.
— Ты нормально себя чувствуешь?
— А что?
— У тебя какой-то странный приступ общительности.
— Я живу слишком замкнуто, милый. Ты куда-то ходишь, встречаешься с людьми. А я разговариваю с Бланш и кусками дерева.
— Я позвоню Майло.
— Я сама позвоню. Ему будет трудно отказать мне.
* * *
Для обоих приглашенных это был приятный сюрприз.
У доктора Рика Сильвермена как раз закончилось дежурство в больнице.
— Красное мясо? — уточнил Майло. — Общественная безопасность подождет.
Рик прибыл первым; он был одет в шелковую рубашку цвета красного дерева, отутюженные джинсы и низкие туфли с сетчатым верхом. В руках у него был огромный букет орхидей для Робин. Его серебристые волосы отросли длиннее обычного, тонкие усы были подбриты с хирургической точностью.
Робин взяла цветы и поцеловала его. Бланш потерлась головой о его джинсы. Рик опустился на одно колено и погладил собаку.
— Ты прекрасна. Можно, я заберу ее к себе домой на ответную вечеринку?
— Я люблю тебя, Ричард, — ответила Робин. — Но не настолько.
Он еще немного поиграл с Бланш, взирая на ростбиф, шкворчащий на сковороде.
— Пахнет великолепно; хорошо, что я взял лишнюю дозу «Липитора». Тебе помочь с чем-нибудь?
— Тут не с чем помогать. «Манхэттен» со льдом, добавить «Мэйкерс Марк», красный вермут, немного апельсинового биттера, без хереса, верно?
— Впечатляет, — произнес Рик. — Не то чтобы это было способно отвлечь меня от такой компаньонки. — Он уселся, и Бланш устроилась у его ног; свесив длинную руку вниз, Рик чуткими пальцами почесывал ее брыла. — Здоровяк будет здесь с минуты на минуту.
— Он звонил полчаса назад, — отозвалась Робин. — Сказал, что ему позвонили из Центрального управления и что если он не сможет добраться, то сообщит. С тех пор от него ничего не слышно.
— Центральное управление? Опять…
— Что опять?
— Новый начальник — ужасный зануда. Майло к этому никак не привыкнет. Это, пожалуй, лучше, чем было прежде, но личное внимание к делам — палка о двух концах. Верно, Алекс?
— Работа под давлением, — ответил я.
— Вот именно.
Рик позвонил на мобильник Майло, попал на автоответчик, но не стал оставлять сообщение.
Робин принесла ему коктейль и повернулась ко мне:
— Тебе «Чивас», солнце мое?
— Спасибо.
Пока она наливала мне виски, Рик со своим «Манхэттеном» отошел к кухонному окну, глядя на деревья и в небо.
— Я уже забыл, как здесь красиво. — Он сделал глоток. — Похоже, это болотное дельце нескоро получит завершение, да, Алекс?
Я кивнул.
— Ужасно, — продолжал Рик. — Несчастные женщины… Хотя я мыслю эгоистично, даже нарциссически до отвращения. Меня пригласили произнести речь на сборище бывших студентов, и я подумал, что мы оба могли бы отправиться туда, а после скататься в Новую Англию. Майло никогда там не был.
— Начальные курсы в Брауне или медицинский колледж в Йельском универе? — спросила Робин.
— В Йеле. — Он рассмеялся. — Ладно, невелика важность, такие сборища всегда ужасно скучные.
Хлопнула входная дверь, и хриплый голос прорычал:
— Я чую плоть!
Майло протопал в кухню, обнял всех по очереди и вобрал в легкие, казалось, весь воздух в помещении. На лице Рика отразилось облегчение.
За три минуты Майло выпил весь сок из холодильника, прикончил пиво, осмотрел ростбиф, как будто это была важная улика, обмакнул палец в соусницу, стоящую на стойке и попробовал на вкус.
— О, это должно быть круто… Что у нас в плане винишка?
Мы вчетвером жадно прикончили мясо и заполировали его бутылкой новозеландского «Пино».
Когда Робин спросил у Майло, как у него дела, тот воспринял вопрос буквально и стал излагать основные пункты болотных убийств.
— Способствует аппетиту, — заметил Рик.
Майло провел пальцем по губам — «молчу, молчу».
— Нет, мне интересно, — сказала Робин.
— Тебе, может, и интересно, но доктору Рику противно, а Алексу это надоело хуже горькой редьки. У кого есть другие темы, предлагайте.
Завязался разговор о пустяках. Майло в нем почти не участвовал, продолжая уминать еду с методичностью комбайна. Рик изо всех сил старался не обращать внимания на скорость поглощения съестного; он постоянно пытался заманить Майло на врачебный осмотр.
Бланш, дремавшая в углу, проснулась. Она была единственной собакой, которая нравилась Майло — по его собственным словам, — но когда потерлась о его ногу, он не обратил на нее внимания. Рик посадил Бланш к себе на колени и стал чесать ей уши.
— Ага, — произнес Майло, глядя в пространство.
— Десерт? — спросила Робин.
— Спасибо, я наелся, — ответил Рик.
— Поздравляю, — фыркнул Майло.
— С чем?
— С этим. Говори за себя.
Мы вышли в сад и, сидя у пруда, ели фрукты, пили кофе и смотрели на рыб, пытаясь определить созвездия на безлунном небе.
— Звездочка, гори, — пробормотал Майло и зажег сигару.
— По крайней мере, снаружи ты не будешь травить хозяев, — заметил Рик. Детектив погладил себя по голове.
— Как заботливо с моей стороны.
— О том, что ты делаешь со своими легкими, мы говорить не будем.
Майло приложил к уху согнутую ладонь.
— Ась, о чем это ты, сынок?
Рик только вздохнул.
— Я выше дурацкой химии, — заявил Майло.
— А, эта твоя теория… Позвони в Нобелевский комитет.
— Какая теория? — спросила Робин.
— Он так много работает, что его внутренние органы обратились в камень и не подвержены воздействию никаких ядов.
— Гранитный Человек, — подтвердил Майло, жадно затягиваясь. Потом поднес свои наручные часы к тусклой лампочке и сказал: — Оба-на, мне пора.
Он затушил сигару о камень, обнял всех на прощание и отбыл.
Рик поднял окурок, держа его двумя пальцами.
— Куда это выкинуть?
* * *
К полуночи мы с Робин лежали в постели, укрывшись чистыми до хруста простынями.
Она быстро уснула, а я лежал, привычно выметая из головы мысли, чтобы заставить мозг выключиться на ночь. Я снова был в Миссури и держал в руках «Ремингтон» отца, чувствуя себя выше и сильнее папы, выше и сильнее медведя… и тут зазвонил телефон.
— Эй, Ал, вот ты и попался, — сказал отец.
Дзынь-дзынь-дзынь-дзынь.
Что за глупости — в лесу нет никаких телефонов.
Я натянул простыню на голову.
И остался огромным и сильным.
