Застегнув на себе телогрейку (как всегда, верхняя пуговица не сошлась с дыркой), Витюня озадаченно почесал в затылке. Спецодежду, выданную некогда скаредным прорабом Мамыкиным, было не узнать. Зашитые умелой рукой, исчезли прорехи, и нигде не топорщилась серая вата. На груди и животе тесно, одна к одной, сидели круглые медные бляхи. На спине их не было: всякому было ясно, что непобедимый богатырь Вит-Юн не станет показывать врагу спину. Воткнутый в землю лом венчала ушанка, также обшитая бляхами. Три штуки: одна побольше на лбу и две поменьше, овальной формы – на ушах. Какой-никакой, а шелом.

– Не жмет? – участливо спросил Юрик.

Витюня подвигал руками.

– Вроде под мышками трет немного. И где живот…

– Сам виноват. Не знал, что от пива толстеют?

На этот раз привычный наскок Юрика возмутил Витюню до глубины души.

– Ты, что ли, меньше пил?!

– Сравнил! – Юрик громко хмыкнул. – Я все время на ногах, дел невпроворот, а ты только и делаешь, что валяешься. Один день помаршировал с фалангой – умаялся, болезный… Учти, в бою мне тебя шевелить будет некогда. Проиграем сражение – вождь всех собак на тебя повесит, непобедимый богатырь…

– Какое еще сражение? – недоуменно пробурчал Витюня. – Опять, что ли?

– Опять, – любезно пояснил Юрик. – Или снова. Или вдругорядь. Тебя для чего племя кормит? Ты давай топай, а то опоздаем на сборный пункт. Лом не забудь…

– Я говорю, опять напал кто-то, что ли?

По всему было видно, что Юрик опять собирался сказать какую-нибудь гадость, но он только прищурился юмористически и пожал плечами:

– Да вроде нет пока.

– А тогда куда это мы намылились в такую рань? – вопросил Витюня, оглядываясь на покинутую землянку.

– В поход, батыр. – Юрик был оживлен сильнее обыкновенного. – В наш первый боевой поход. По долинам, естественно, и по взгорьям.

– На кого?

– На соседей. – Юрик махнул рукой. – На тех, что живут за во-он той горой. Народец имени какого-то зверя, вроде как соболя. Мне шкурку показывали, но я в мехах не очень-то, сам знаешь. Не мой профиль. Я же больше по бюстгальтерам…

Витюня выразительно покряхтел, и Юрик умолк.

– Не понял. Они здешним что, враги?

– Наоборот, друзья. – Юрик фыркнул. – Ну, вроде не закадычные, если я верно уловил, но друзья. Так сам посуди: не с врагов же начинать – те наготове и вдобавок сильнее! А эти от нас ничего не ждут, и зря. Нет, Растак – умная голова, ему только с эпохой не повезло. Родись он лет через пятьсот – какой Аттила из него бы вышел!..

Витюня остановился посреди проулка и помотал головой:

– Я не пойду.

– Почему?

– Не хочу.

Юрик тоже остановился, в нетерпении притоптывая ногой. В руке копье, на спине щит-плетенка, похожий на днище большой корзины, за поясом проушный топорик-клевец, под мышкой мотоциклетный шлем, поверх грязного комбинезона напялена кожаная рубаха с медными бляхами. Карикатура… Еруслан-воин…

– Неубедительно.

– Подло вот так вот на друзей… – глухо пояснил Витюня.

– Чего-о?..

– «Чего»! Подло, говорю.

– А пиво задаром пить – не подло? – взвился Юрик. – А семгу трескать на халяву? А? Что замолчал-то? Ты вообще знаешь, почему мы до сих пор живы?

– Почему? – спросил Витюня.

– Потому что мы нужны! Тут действует какой-то запрет на связь с нашим миром, религиозный, что ли. Это мне вчера та девчонка объяснила, шаманка… – Юрик неожиданно улыбнулся неведомо чему, но, спохватившись, снова перешел на деловой тон: – В общем, похерили они тот запрет, без балды. Вождю-то терять нечего: либо пан, либо пропал. Племя слабое, без нас его перебьют на фиг. И с нами перебьют, если не начать первыми, понял, батыр? А ну пошли!..

Витюня неопределенно промычал и действительно двинулся вслед за Юриком. Если бы даже голова не шла кругом, то все равно в ней сидело такое месиво – впятером не разгрести. Одна надежда, что ушлый напарник знает, что делает.

Между крайними домами селения и обширным общим огородом, засаженным репой, пришлось пройти сквозь толпу женщин, впрочем охотно и уважительно расступившуюся. За огородом, за ближним полем, на «полигоне» кучились черные точки людей. Тут даже Витюне стало понятно: баб не допустили провожать воинов дальше околицы. Оно, пожалуй, и правильно…

– Ты который день здесь живешь? – спросил Юрик.

– Тот же, что и ты, – нашелся Витюня. – Не считал.

– Пятьдесят восьмой. Пол-лета прошло, ночи темнее стали… А из языка и десяти слов не выучил. Как дальше жить думаешь?

От возмущения у Витюни перехватило в горле. Затем под кадыком что-то пискнуло, и открылся путь медвежьему рыку:

– Дальше? Жить? Здесь?!!

– Ну да. – Юрик даже не вздрогнул и воззрился на Витюню с опротивевшим любопытством. – А где же еще?

Взять подлеца за грудки, поднять и хорошенько встряхнуть помешали бляхи, нашитые на кожан.

– Без рук, без рук! – заверещал Юрик, отскакивая и прикрываясь ловко сдернутым со спины щитом. – Развоевался, блин!.. Рано еще. Я тебе скажу, когда надо будет. Ты что себе думаешь: я о возвращении забыл?

– Ну, – уверенно прогудел Витюня.

– Сам дурак. Я только об этом и думаю, понял?

– Не вижу!

– Разуй глаза. Всех тонкостей я тебе объяснять не буду, все равно не поймешь, а главное усвой: в этот поход нам идти так и так придется, никуда мы не денемся…

– А потом?

– А потом будет видно, – отрезал Юрик. – Ничего, батыр, прорвемся. Мы для них люди полезные. Фаланга что – тьфу! Мы им еще какой-нибудь греческий огонь выдумаем. Не помнишь, где тут ближайшая нефть – в Коми, что ли?..

Не дождавшись от ошарашенного Витюни никакого ответа, он добавил:

– Полезные – это хорошо. Тут главное, фельдмаршал, не стать незаменимыми, а то ведь не выпустят…

До самого места сбора Витюня ломал голову над сложными вопросами, голову не сломал и в решении вопросов не преуспел. Временами он начинал завидовать Юрику, которому, похоже, все было ясно. Экая голова! Надо думать, не обманывает, говоря, что выход есть и не потерян шанс попасть обратно в настоящий мир, где дома строятся из кирпича, пиво продается в бутылках и под окнами приветливо воют троллейбусы. Времени только много потрачено. Интересно знать, числится ли еще в строительной бригаде подсобник Ломонос или уже официально уволен? Если нет, то ладно, как-нибудь договоримся… Наверно, можно будет задним числом оформить отлучку как отпуск за свой счет. Ну где Луноход найдет второго такого специалиста долбить ниши, а? Вот то-то. И через три года, ежели не обманут, – квартира, в новостройках, не землянка какая-нибудь. И Светка. Честное слово, вернусь, встану на ноги – женюсь!..

Дав себе такой зарок, Витюня успокоился и не без внутренней ухмылки представил себе, как будет учить Шурку Подойникова настоящим приемам настоящего боя, а не потешному фехтованию бывшей лыжной клюшкой. Тоже мне, Торин Двузначный…

Со стороны отряда, уже построившегося походной колонной, навстречу бежал Хуккан, по всему видно – собираясь учинить разгильдяям выговор за опоздание. Разумеется, без ора, со всей возможной деликатностью, чтобы не оскорбить ненароком великих воинов Вит-Юна и Юр-Рика…

Кто из вождей многочисленных племен горного пояса не вынашивал планов покорить соседей? Нет таких и никогда не было. Другое дело, что планы – у каждого вождя свои – так и оставались планами, ибо какой смысл мечтать о невозможном. А уж невозможность завоевательной войны была ясна самому глупому из воинов, не то что вождю. Если одним ударом захватить Дверь соседей и не дать отбить ее сызнова, исключив тем самым вмешательство извне, если сил хватит на то, чтобы, оставив у захваченной Двери немалый заслон, разгромить противника в открытом бою, если соседям не окажут помощь их союзники… Этих «если» более чем достаточно, чтобы у любого вождя пропала охота пытаться увеличить свои владения за счет соседа. Иное дело набег ради добычи, война за спорные пастбища или ради мести – это сколько угодно, но о большем не помышляй. Живи в той долине, где жили предки, делай то же самое, что делали они, вот и весь сказ.

Бывало, правда, что кто-то всерьез пытался захватить, завоевать чужие земли, как недавно попытался вождь Вепрей, – но много ли толку приносили те походы? Больше потерь, чем добычи, больше обиды, чем славы. Надо совсем потерять осторожность, чтобы тебя застали врасплох. Порядок в мире силен Договором и только им. Плохой порядок, обидный – но порядок…

И кто из соседей мог ждать решительного нападения со стороны ослабевшего – свое бы им удержать! – племени Земли? Кто мог предполагать, что Растак оголит границы и не оставит для защиты своей долины никого – приходи и владей? Долгими ночами вождь вынашивал опасный замысел, не посвящал в него соплеменников, даже старых испытанных воинов, советуясь лишь с Хукканом и Юр-Риком, колебался, взвешивал риск…

Решился – будто прыгнул со скалы. Обратно не перерешить, и за ошибку ответит все племя, еще раз (не в последний ли?) умывшись кровью. А ответ перед племенем на нем одном.

Лишь одного воина оставил Растак присматривать за Дверью. Застава с Дозорной горы ушла к полуденной границе еще вчера, и вместе с нею в поход загодя отправились полтора десятка воинов, из тех, кто недавно оправился от ран. Стремительный марш главных сил – семи десятков, включая обоих чужаков из Запретного мира, Хуккана и самого Растака и не считая пока еще не посвященного в чародеи Ер-Нана да девчонки Юмми, обещавшей помочь Ер-Нану в случае чего, – обещал вымотать и сильного воина. Отставшие и обессиленные ни к чему. Вдобавок сразу после марша придется биться, так пусть те, кому Мать-Земля еще не вернула полной силы, хотя бы отдохнут перед боем! Ночевать им, правда, придется скрытно, не разжигая костров. Да небось не замерзнут, не зима на дворе! Ночи теплые.

Конечно, лазутчики племени Соболя вряд ли обманутся, сочтя затаившийся у самой границы отряд обыкновенным заслоном. Пожалуй, умудренный годами Пуна, вождь соседей-союзников, не допустит мысли о войне, однако – недаром он стар и осторожен – велит своим быть наготове, и застать соседей врасплох, скорее всего, не удастся. Но кто в последнее время видел во владениях детей Земли следы чужих лазутчиков? Нет их. То ли соседи уже ни во что не ставят боевую мощь людей Земли и оттого стали беспечны, то ли испугались темных слухов о непобедимых гостях из Запретного мира и боятся шнырять по чужой земле, словно в годы морового поветрия.

Да и племя Соболя – особенное, добрые соседи. О войнах с ними помнят разве что глубокие старики вроде полоумного Скарра. Набеги бывали с обеих сторон, но не считались за кровную обиду – надо же молодым воинам показать свою удаль! Обыкновенно и Растак, и Пуна приказывали своевольникам вернуть похищенных девушек, договаривались и о справедливом выкупе за немногих убитых, возвращали угнанный скот. И все возвращалось к прежнему, все шло своим чередом из поколения в поколение. Вместе ходили в походы, вместе праздновали победу над людьми Лося, что теснили Соболей с запада. В последние годы дошло до того, что счет взаимным обидам стал понемногу сходить на нет…

А главное, хоть и не говорят о таком вслух, давно уже не секрет, где у Соболей Дверь! И находится она ближе к границе с племенем Земли, нежели с Лосями или Беркутами.

Растак вел отряд скорым походным шагом, каким воину не диво без отдыха прошагать от зари до зари. Выступили почитай налегке, лишь с оружием и скудным запасом пищи – на один раз несытно поесть. Еще до первого короткого привала Полуденная гора осталась далеко позади. Потом стали забирать к закату и в полдень, одолев два лесистых отрога, вышли к маленькому озеру в глубокой долине, удобному водопою для стад, что изредка перегоняют сюда пастухи, давая передышку ближним пастбищам. Место само просило остановиться здесь на отдых, хотя бы недолгий, но вождь и не заикнулся о новом привале. Нет времени! Чем ближе подходит войско к землям Соболей, тем стремительнее должно оно двигаться, а по ту сторону границы придется чуть ли не бежать… Иначе – все пропало.

Жаль только, что Вит-Юн, могучий боец, владеющий волшебным оружием, не умеет как следует ходить. И Юр-Рик тоже задыхается, хотя и не так сильно. Оглядываясь, Растак кусал губы. Знал бы заранее – определил бы обоих в малый отряд, что ушел к границе вчера! Этим двоим отставать никак нельзя. И задерживаться ради отдыха чужаков нельзя тоже. Но ничего… Если ноги у них и впрямь слабы, как у женщин, если чужаки откажутся идти – их понесут!

В условленном месте вблизи границы, где в укромном лесистом распадке скрывался до поры от чужих глаз малый отряд из трех десятков воинов, вождь все-таки распорядился устроить привал на полчаса. Иначе Вит-Юна и впрямь пришлось бы нести на руках, причем как раз тогда, когда он был нужен грозным бойцом полным сил, а не загнанной добычей каждого, кому вздумается ткнуть копьем. Небывалый богатырь со слабыми ногами свалился мешком, грудь его чудовищно вздымалась, заставляя медные бляхи плясать, как плоты на волнах Матери Рек, рот исторгал хрип и слюну, пот из-под шапки до красноты выел вытаращенные глаза. Юр-Рик выглядел немногим лучше. Многие воины смотрели на них с немым изумлением. Нет слов, гости из Запретного мира воины знатные – но чтобы настолько не уметь ходить! Как еще не побросали оружие…

Чудеса, да и только.

Хмурясь, Растак поглядывал на солнце, уже далеко перевалившее за полдень. Не беда, светлого времени еще хватит. Вот ночью… ночью придется туго: у себя дома Соболям знаком каждый камень, каждое дерево… Стало быть, все должно быть кончено еще засветло. А что до чужаков, то, чтобы не пострадала ничья вера в скорый разгром врага, можно будет еще до битвы пустить слух, будто крепость ног отнята у них духами Запретного мира в обмен на силу рук грозного Вит-Юна и смекалку хитроумного Юр-Рика. А может, так и есть на самом деле?..

Э, да какая разница!.. Самому сказать или поручить Ер-Нану? Пожалуй, ему, должен же быть от него какой-то толк. Самому некогда этим заниматься, а Юмми… – вождь покосился на девушку – Юмми люди пока не очень-то доверяют, даром что она пошла против воли прадеда и спасла гостей от скорой смерти, изгнав демона. Вишь, сторонятся ее… А она так и зыркает на Юр-Рика, которого выторговала себе в мужья. Интересно, он об этом знает?

Ненужная мысль всегда подкрадется не вовремя. Поморщившись, Растак подманил пальцем Ер-Нана, сказал ему на ухо несколько слов. Будущий чародей согласно закивал, показывая, что все сделает в лучшем виде. Дурак, но послушный… Все-таки хорошо, что он станет чародеем еще при жизни Скарра. А Скарр… помогут духи, так и вовсе уже не поднимется. По делу, оставить бы подле него караульного, мало ли на какую каверзу способен старый хрыч… Да кого оставишь, когда пришлось брать всех, способных носить оружие?! Включая сущих мальчишек и тех, кому уже не по возрасту ходить в походы?!! Включая пастухов, кузнецов и плавильщиков! Включая тех, кому еще месяц-другой не мешало бы залечивать раны!!!

Отринув не сиюминутное, мысли вождя вернулись к насущному. Остался ли незамеченным стремительный переход? Допустим… Если нет, то лучше сразу повернуть обратно: соседи успеют собрать силы для отпора, а это значит – двое чужих воинов на одного своего, вдобавок утомленного еще до боя… А как проверишь – заметили, не заметили?.. Никак. Это станет ясно, лишь когда походная колонна воинов Земли перейдет границу и устремится к святая святых любого племени – Двери…

Удастся захватить ее с налету и отстоять – полдела уже сделано. Отдашь Дверь хотя бы на полчаса – и все кончено, соседи получат подкрепление из любого смежного мира, и хорошо еще, если детям Земли удастся убраться восвояси без особых потерь, как недавно Вепрям… Договор выгоден обороняющемуся. Попробуй отказать в помощи соседям из смежного мира – и твоему народу не помогут, случись с ним беда. Дураков нет.

Мать-Земля, помоги! Ты получишь щедрую жертву от благодарных детей. Предки, не оставьте нас в битве!

Нет ответа. Лишь шелестят на ветру ветви осин, верещит в еловой кроне испуганная многолюдством белка, негромко переговариваются воины да еще Вит-Юн и Юр-Рик успели отдышаться, утирают пот и, по обыкновению, препираются на своем языке едва ли не в полный голос…

Пора.

И зычный голос вождя прогремел в распадке:

– Не спа-ать! Встали! Бегом… арш!

К своему немалому удивлению, последнюю команду он выкрикнул на чужом языке, невольно подражая интонации Юр-Рика. Но воины поняли.