Глава 3. Вода для мертвецов

Сказать по правде, Ллойс ненавидела города. Большое количество людей вокруг заставляло ее нервничать. Улицы, заваленные грязью и нечистотами, заполненные вечно спешащими куда-то, толкающимися, подозрительно косящимися, провожающими недоуменными и злобными взглядами людьми, раздражали. А липнущая к коже нестерпимая вонь сотен жрущих, гадящих, снующих туда-сюда, словно мусорные крысы, немытых тел будила полузабытые, подернувшиеся пеплом прошлого угли воспоминаний. Воспоминаний о рабских загонах, обмане, неисчислимых предательствах, об ударах дубинок надсмотрщиков, о пробивающих организм электрических разрядах, холоде карцера и пыточном столбе. О сотнях брызжущих вспененной слюной, опьяневших от крови, перекошенных кровожадным предвкушением, мало в такие моменты отличающихся от звериных, рож зрителей, приходящих смотреть на ее бои. На то, как из безоружной мутантки будут "выбивать дерьмо". Стрелять в нее из дробовиков и пистолетов, тыкать электострекалами, травить дикими зверьми.

Однажды ее выкинули на круг арены к целой стае упырей… Она до сих пор не понимала, как и почему не заразилась некрогнилью. Наемница чуть слышно хмыкнула. Один из ее давних знакомых восхищался городами. Сравнивал их со сложными часовыми механизмами. Он вообще был помешан на всех этих маятниках, храповиках, стрелках и шестеренках, даже показывал ей их довоенные фотографии старых часов. И просто обожал рассуждать о каких-то социальных лифтах и сложившейся иерархии. И важности осознания того, что каждый, от владеющего половиной города главы клана до последнего раба, необходимы для того, чтобы этот механизм, работал.

Губы Ллойс невольно разошлись в горькой усмешке. Легко рассуждать о важности и принадлежности к элите, если в детстве тебя качали в серебряной люльке, а живешь ты под крышей одного из самых высоких небоскребов города. Просто считать мироустройство правильным и справедливым, когда ты пьешь очищенную от химии, токсинов и радиации воду, спишь в теплой постели и ешь то, что выращивают в твоих собственных теплицах и скотофермах сотни рабов. Что такое социальные лифты и иерархия, Элеум так и не поняла, но то, что тот парень был бахнутый на всю голову, сообразила сразу. Она до сих пор не могла взять в толк, зачем Гектор Сильвер — один из отпрысков главы самого сильного клана в Сити, "заказывал" ее на ночь каждый день почти три месяца. И почему за это время не тронул ее и пальцем. Только усаживал ее голой на дурацкий декоративный камень и просил одного из охранников дать ей в руки не менее дурацкий, нелепо огромный топор. После чего старательно перерисовывал получившееся на кусок натянутой на деревянную раму холстины. И почему нельзя было воспользоваться камерой обыкновенного планшета? У него, ведь, по дому их десятки валялись. Зато после "сеанса" ее потом в прикиде всегда неплохо кормили…

Ллойс шумно вздохнула. Гектор, Гектор… Как же ты, наверняка, расстроился, когда "воплощение ярости" разрубило твоего двоюродного братца на две половинки. Впрочем, все было по-честному. Ну, почти. В том бою на нее никто не ставил. Всем было понятно, что у еле стоящей на ногах раненой девки против одного из лучших боевиков "Серебряной крови" нет не единого шанса…

Самой наемнице крупные поселения больше напоминали трупы. Самые обычные, провалявшиеся пару недель на солнце, кишащие червями, исходящие гнилью, отвратительно воняющие куски тухлого мяса. А еще в городах Ллойс всегда не хватало воздуха. Самого обычного, пахнущего ржавчиной и носимой ветром пылью пустошей. Сгустившаяся, пропитанная миазмами концентрированной жизни атмосфера давила на плечи, сжимала горло, лезла в глаза, медленно, но верно разжигала спрятавшуюся глубоко внутри, скованную цепями длительных медитаций и дыхательных упражнений ярость.

Подходя к раскинувшемуся у стен базару, Элеум поймала себя на мысли, что на полном серьезе прикидывает, как бы половчее схватить какого-нибудь зарвавшегося прохожего и отрубить ему голову. Или еще лучше, оторвать. Медленно и со вкусом. А потом сыграть ею в мяч. Может, вон того, толстого и кривоногого, загорелого до черноты, нацепившего на себя шапку со знаками клана Южных ханов мужика, что только что наступил ей на ногу? Или вон того, разодетого в пижонский, попугаичьей расцветки довоенного кроя костюм, хлыща с красными то ли от недосыпа, то ли от лишней дозы выпивки глазами, что при виде ее приближения брезгливо поджимает губы и жестом подзывает поближе чуть отставшего охранника? Или вон тех, скалящихся из темноты переулка, секунду назад буквально раздевших ее взглядом, а сейчас в полголоса обсуждающих: стоит ли попытаться отжать у мутки явно слишком большой для нее рюкзак, что в этом рюкзаке может быть, и насколько реально будет запугать и затащить ее куда-нибудь подальше от лишних глаз.

С быстротой, говорящей о богатом опыте, стая шакалов, взвесив все за и против, сошлись на мнении, что им "не охота мараться" и "еще заразу какую подцепишь", и растворилась в тенях. Элеум чуть заметно усмехнулась. Ну, конечно, заразы они боятся, наверняка, оценили висящее у нее на поясе, уравновешенное обрезом рубило, прикинули, кем надо быть, чтобы такой клинок с собой таскать, и решили подобру-поздорову смыться. Даже не шакалы, но плесень. Неожиданно приступ раздражения схлынул так же стремительно, как начался, и Элеум, привычно задержав дыхание и досчитав до десяти, зашагала дальше по направлению к кричаще пестрому разливу палаток, навесов и тентов ярмарки.

Взгляд наемницы лениво скользил по прилавкам, лоткам, импровизированным стойкам и витринам. Рынок Бойни приятно удивлял. Судя по всему, ярмарка, действительно собирала большую часть купцов, рискующих торговать с кочевниками. Чего здесь только не было. Выставленные на всеобщее обозрение круги крепко попахивающего козлятиной сыра соседствовали с запчастями для грузовиков и каров, стойки с топорами и копьями примыкали к тюкам пакли, которые в свою очередь жались к ровным штабелям канистр с кислым молодым вином и прозрачным, как слеза, мало чем уступающим по крепости неразбавленному спирту, картофельным самогоном. Немного замедлив шаг, наемница принялась внимательно оглядывать прилавки. Может, удастся найти что-нибудь из медикаментов? С девочкой надо что-то делать. Переход через горячее пятно Мертвого языка явно дался ей нелегко. А это отравление дурацкой полуящерицей-полурыбой? Саму Элеум тоже, конечно, разок вывернуло, но девчонку колотило почти сутки… Так не пойдет. Надо что-то делать.

Конечно, нанокультуры не очень подходят для мутантов, но, во-первых, Кити внешне от человека не очень-то и отличается, что дает надежду на то, что ее генетический код также не слишком расходится с общепринятым.

Во-вторых, серьезную несовместимость проявляют, в основном, "тяжелые", влияющие на работу центральной нервной системы бланки, а ей нужно что-то совсем простое… Может, что-то типа "Митридата", поглощающего и выводящего из организма большинство попавших в пищеварительный тракт токсинов и ядов, или "Полевого хирурга", способного подлатать мелкие травмы и снять боль? Было бы неплохо. К сожалению, учитывая агрессивную торговую политику Железнолобых, перебивающих почти любую цену, большая часть торговцев последние несколько лет предпочитала сдавать наноколонии именно им… Да и цены на наниты взлетели до небес… Ладно. В конце концов, если она не найдет желаемого, можно попробовать обратиться в местную клинику. Вряд ли там найдется то, что нужно, но хотя бы коленку девочке можно будет подлатать, а то последний день ковыляет, как подбитая птичка… Пройдя еще несколько рядов, наемница слегка замедлила шаг, а потом остановилась у приглянувшегося ей прилавка.

Торговец, обильно потеющий под своим навесом, несмотря на то, что денек выдался довольно прохладным, усатый толстяк с почти скрывшимися за складками жира глазами, ей не слишком понравился, зато товар очень даже приглянулся. Хороший товар, нужный. Выстроенные ровными рядами, острые как иглы, или же напротив тупоносые, словно бульдожьи морды, туго зажатые в гладкие многообещающие поблескивающие латунные бока гильз, пули всех размеров и калибров, блестящие свежей смазкой стволы винтовок и автоматов, гладкие, налитые тела револьверов и плоские хищные обводы пистолетов десятка различных марок притягивали взгляд, как магнитом, завораживали, что-то нашептывали…

— Эй, мутка? Продаешь или покупаешь? — Оторвал Элеум от созерцания открывшегося ей зрелища неожиданно высокий голос торговца.

— И то, и другое, сладенький, — проворчала наемница и, восхищенно цокнув языком, ткнула пальцем в сторону приглянувшегося ей карабина с полимерным цевьем и громоздким оптическим прицелом. — Почем?

— Полторы тысячи серебром — тебе не по карману, — процедил купец.

Широко улыбнувшись, Элеум продемонстрировала торговцу два ряда треугольных, акульих зубов, не торопясь расстегнула клапан одного из висящих на поясе подсумков, хитро подмигнув толстяку, постучала ногтем по его содержимому, после чего аккуратно щелкнув застежкой, развернулась и зашагала прочь.

— Эй! Вернись!.. Вернись!.. Тысяча, нет восемьсот! И патронов, сколько скажешь!..

Возможно, толстяк понял, что совершил ошибку, и надо было вести разговор в другом ключе. Возможно, свою роль сыграла жадность. Элеум не оборачиваясь, зашагала дальше. На этот раз она просчиталась, и тот, кто выглядел глупым боровом, действительно, оказался обыкновенной свиньей.

У следующего шатра торговали одеждой. Денимовые и брезентовые, явно пошитые вручную штаны, всех форм и размеров, матово блестящие, пахнущие кожей и жирной смазкой куртки и плащи-пыльники, груды перчаток без пальцев, целый развал широкополых шляп… Элеум чуть замедлила шаг.

— Вали давай! — Неожиданно рявкнул продавец, высокий, грузный мужчина в длиннополом плаще с вышитым на рукаве серебряной нитью полумесяцем. — Я с мутами не торгую!

Остановившись, Ллойс медленно опустила руку на кобуру обреза и, медленно развернувшись к продавцу, растянула губы в ухмылке.

— Ты что-то сказал, милый? — Поинтересовалась она елейным голосом. — Что-то про скидку, да?

— Я сказал… — Торговец стрельнул глазами в сторону подобравшихся охранников и, выпятив губу, сплюнул под ноги. — Что не торгую с мутантскими шлюхами.

— А-а-а. — Окинув взглядом ухмыляющихся охранников, Элеум отпустив оружие, не торопясь, извлекла из-за пазухи самокрутку, прилепила ее к губе, похлопала себя по груди, после чего пожала плечами и щелкнула пальцами. — Так бы и сказал, сладенький. — Протянула она, медленно гася в кулаке огненный шар величиной с крупное яблоко. — А у тебя товар хорошо горит? Пожара не боишься?

— Да я… Я… Я… — Продавец захлопал глазами, и побледнев, повернулся к охране. — Да сделайте же что-нибудь…

Охранники переглянулись, но не двинулись с места.

— Сам связался сам и разгребай. — Неожиданно буркнул один из них, высокий усатый мужик с изуродованным следами застарелых ожогов лицом. — Мы на ведьму не полезем. Да и не делает она ничего.

— Не обосрись, сладенький. И за товаром следи. А то погода, сам видишь, жаркая… — Подмигнув явно чувствовавшему себя не в своей тарелке торговцу, наемница, развернувшись, зашагала дальше.

Она прошла почти полтора ряда, прежде чем к ее локтю осторожно прикоснулась чья-то ладонь.

— Э-э-э, уважаемая. — Невысокий, коренастый, заросший курчавым волосом юноша белозубо улыбнулся и махнул рукой в сторону одного из проходов. — Мне говорили, ты патроном интересуешься, э? Пошли, покажу. Патрон хороший, цена честный. Шмотки, мотки тоже найдем…

— Вот это сервис, сладенький, — растянула губы в улыбке наемница. — Ну давай, веди…

— Зачем тебя веди? — Удивился юноша. — Ты — женщина, а не винторог. За мной ходи и все. Недалеко…

Элеум вздохнула и, терпеливо кивнув, последовала за скользнувшим в лабиринт палаток и навесов молодым человеком.

Скват улыбнулся, сунув за пояс духовую трубку, довольно покивал головой. Семнадцать. Неплохо за сегодня. Шадиггер дает серебряк за десяток, так что, считай, на воду он уже заработал. А если ему продолжит так же везти, то глядишь, и к ежедневной порции сухих бобов добавится небольшая бутылка той забористой дряни, что варит из местных трав матушка Клеппер. Проковыляв к дергающейся в агонии крысе, Скват ловко подцепил ее за хвост, выдернул засевший в основании черепа короткий, сделанный из сломанного шила дротик и бросил ее в висящий на поясе мешок. Черт, а он уже профи. Прямо в позвоночник. Хотя, даже попади он в хвост, результат был бы точно таким же, яд паука песчаника — это вам не хухры-мухры. Не то, что крысу, и человека, бывает, с ног валит. Главное, не забыть бошки им посворачивать перед тем, как отдать Шаддигеру. Если торговец сосисками узнает, что он охотится с помощью ядовитой иголки — всему заработку конец. Дурак. Скват этих крыс уже больше года жрет, с тех пор, как его из теплиц выкинули, и ничего. Разве что, колени и спина по утрам ноют, но это не от яда, а оттого, что он на земле спит. А одеяло у него сперли. Спёрли, да. Это все Грым. Точно, Грым. Больше некому. Он всегда его одеялу завидовал… Да и почему не завидовать-то? Такого одеяла ни у кого больше не было. Только у Сквата. Он его у кочевника выменял. Да… Выменял. Точно. Хорошая была сделка.

Нервно дернув плечом, нищий быстро поскреб покрытую грязью ввалившуюся щеку. На самом деле, он не слишком хорошо помнил подробности сделки. Только то, что кочевник дал ему целую бутылку самогона, а когда он очнулся, то потом несколько дней не мог сесть и гадил кровью. Но всё равно, сделка была хорошей. Подумаешь. В теплицах и похуже бывало. А одеяло позволило ему пережить зиму. Затянув горловину приятно потяжелевшего мешка, Скват отошел от мусорной кучи на несколько шагов и, присев на корточки, принялся ждать. Жаль, что Шадиггер не принимает крыс из предместий. Они ведь, там пожирнее. И побольше. Но лоточник проверяет каждую принесенную тушку. Прикладывает к ней небольшую черную коробку, и, если та светится желтым или красным, не принимает товар. Точно дурак. Весь мусорный город крыс ест. И ничего. Подумаешь — двухголовые или двухвостые попадаются.

Скват недовольно фыркнул и махнул рукой. В конце концов, он и так неплохо устроился. Во всяком случае, его секрета пока никто не знает. А это всё потому, что Скват умный. Другие добывают крысятину ближе к стенам, а он, наоборот, в верхний город ходит. Делов-то, подняться на холм да сесть рядом с каким-нибудь кабаком. Не у главного входа, конечно, а там, куда помои сливают. Главное, не попадаться на глаза охране, и все будет хорошо. Немного потерпеть, а крыса — она и есть крыса. На запах обязательно прибежит…

— Эй! — Выдернул его из глубины размышлений незнакомый голос. — Есть хочешь?

Скват повернулся и удивленно моргнул. Женщина. Судя по одежде, подавальщица из кабака. Высокая. Статная. На вид Скват сказал бы, что ей лет тридцать, да кто же этих богатых разберет. Может, и старше. Стоит… Смотрит… И чего вылупилась?..

— Есть хочешь? — Повторила вопрос женщина и, протянув руку, продемонстрировала ему нечто, отчего рот нищего тут же наполнился кислой слюной. Хлеб. Настоящий. Пышный, мягкий, с поджаристой корочкой. Он уже больше года не видел хлеба…

— Хочу… — С трудом взяв себя в руки, выдавил он. — Чего надо? Крыс не отдам.

— Крыс? — Брови женщины недоуменно поползли вверх. — Ах да, крыс… — Ее взгляд упал на подвешенный к поясу нищего мешок. — Держи. — Неожиданно размахнувшись, женщина метко бросила булку ему в руки. — Поешь.

— А… — Переведя взгляд с неожиданно свалившегося на него сокровища на помойную яму, а потом на незнакомку, Скват, прижав к груди каравай, бросился наутек.

Женщина улыбалась.

Два часа спустя обменявший тушки грызунов на бутылку самого лучшего пойла, которое он мог достать, набивший брюхо хлебом, в стельку пьяный Скват, сыто рыгая, сидел, привалившись к стене в одном из многочисленных тенистых переулков города. День удался.

Еще через час на его содрогающееся в конвульсиях тело натолкнулись патрулирующие улицы ополченцы.

— Пьянь. — Брезгливо пнул лежащую на боку бутылку один из шерифов, огладив длинные висячие усы, добавил. — Вечно нажрутся всякой дряни, а потом дохнут, где ни попадя. Давай хоть в канаву скинем…

— Не… — поморщился второй. — Оставь. Жарко. Место глухое, а завтра от него и костей не останется. Крысы такую работенку любят.

Прилавок торговца оказался прискорбно пустынным. Не такой уж и большой выбор. Пол десятка потертых винтовок, пара дюжин выложенных рядами патронов.

— Здравствуй, красавица, поторгуем? — Продавец, невысокий, наемнице по грудь, закутанный, несмотря на жару, в тяжелый стеганый халат, седой, как лунь старик, смерил наемницу оценивающим взглядом.

Склонившись над прилавком, Элеум подхватила один из лежащих на прилавке патронов и поднесла к глазам.

— Переснаряженные, — поджав губы, произнесла она после долгой паузы.

— Да, — тяжело вздохнув, понурил голову старик. — Сделано в Рино. Но бьют без осечек, иначе бы не продавал.

— Карабины?

— Копанные… Восстанавливал тоже в Рино. На фабрике у Флагеллянта. Слышала о таком?

— Слышала. — Медленно кивнула наемница. — Фонят?

— Слегка. Ничего опасного.

— Бронники есть? — Положив патрон на место, поинтересовалась Элеум.

— Есть. Кевларовые. Довоенные. Второй класс. — Торговец снова вздохнул и свел ладони в молитвенном жесте. — Есть самошитики, почти новые со стальными пластинами. Говорят, пять-сорок пять держат… Если издали. Но тяжеловаты. Килограмм под пятнадцать будут…

— Слишком тяжело… Не для меня, — покачала головой Элеум.

— Жаль, — слегка разочарованно цыкнул зубом старик.

— Жаль, — согласилась Элеум. — Пулевых на двенадцатый калибр сколько найдешь?

— Тридцать шесть. — Впервые за время разговора улыбнулся купец. — По пять серебряков за штуку. Они у меня не хуже заводских, не клинят, не закусываются, гильзы — латунь. У того же Флаггелянта заказывал. Нитропорох, капсюли довоенные, пыжи — войлок и латекс. Хорошие патроны. Есть еще с картечью. Двадцать штук.

— Надеюсь, не из подшипников? Не хочу ствол уродовать. — Элеум похлопала по исцарапанным, местами тронутым ржавчиной бокам своей лупары.

— Да куда уж дальше, — торговец ухмыльнулся, и его большие темные, будто дно чернильницы, выразительные глаза чуть прищурились. — Свинец. Племянник делал. Хорошо лил. На четверть грамма погрешность… Шесть серебряков за патрон.

— Понимаю, — медленно кивнула Ллойс.

— Дешевле не могу, — развел руками купец. — Уже почти полдень, а я еще даже место не отбил…

Ллойс задумалась. Почесала подбородок, пощипала предплечье, побарабанила пальцами по свисающему с плеча рюкзаку, помассировала переносицу, провела ладонью по уже обросшей огненно-рыжей щетиной макушке, после чего, подхватив ружейный патрон, подбросила его на ладони.

— Беру все, — неожиданно кивнула она, и ловко отсчитав требуемое количество монет, смахнула сноровисто выставленные стариком на прилавок боеприпасы в карман рюкзака.

— С патронами разобрались. Теперь давай поговорим вот об этих штуках. — Поочередно ткнув в сторону двух совершенно одинаковых карабинов пальцем, Элеум с прищуром посмотрела на старика.

— Отдам за три сотни каждый. Торговаться не буду, — чуть заметно склонил голову набок купец.

— Хм. Вряд ли у меня с собой найдется столько серебра, сладенький, — покачала головой наемница, — но, как говорится, разумные люди всегда смогут договориться.

Теперь уже задумался караванщик. Рассеянно подергав себя за куцую, седую бородку, старик в очередной раз смерил наемницу взглядом, кивнув собственным мыслям, поманил девушку за собой. — Пойдем в шатер, "омега". Негоже вести серьезные разговоры стоя.

— А ты внимательный, сладенький, — прищурилась не торопящаяся принимать приглашение купца наемница.

— А у тебя сильные руки. — Усмехнулся караванщик, и его длинный, сухой, чем-то напоминающий лапку мертвого насекомого, палец вяло ткнул в едва прикрытое закатанным рукавом куртки жилистое предплечье наемницы. — Неужели тебе бояться немощного старика?.. Эй, Малико, приглядишь за товаром?

— Конечно, пригляжу, дядя, — солидно кивнул прогуливающийся вдоль ряда прилавков давешний парень. — А если дашь два серебряка сверху, то мимо меня и мышь не пролетит!

— Муха, — поправила парня Элеум.

— Что? — Удивился молодой человек. — Какой уха? Чей уха?

— Муха, — терпеливо повторила наемница. — Мыши не летают.

— Ва-ай! Еще как летают, женщина. Это, смотря как пнуть, — расхохотался над собственной незамысловатой шуткой охранник.

Улыбка у парня была широкой и искренней. В глазах читался неподдельный интерес. Ллойс нахмурилась и, положив руку на рукоять виброклинка, последовала за стариком.

В шатре царили полумрак и прохлада. Молча пройдя вглубь, Ллойс скинула рюкзак, скрестив ноги, присела на расстеленный прямо на земле цветастый ковер.

— Будешь чай, омега? Настоящий, довоенный. — Кивнул в сторону стоящего на небольшом столике чайного набора купец. — Или, может, воды со льдом?

Элеум, молча, покачала головой.

— Ну, что же… — Старик вздохнул. — Я знаю, что вы, северяне предпочитаете сразу переходить к делу, но всё же, у меня есть один вопрос. Ты свела татуировку. Почему?

Элеум прищурилась, ее ладонь потянулась было к рукояти меча, но замерев на полпути, вернулась на колено.

— Аладдин много кому насолил. — Проворчала она после долгой паузы. — А у меня и так полно врагов. Не хочу лишнюю пулю в спину. Особенно за чужие косяки.

— Извини, если расстроил, омега, — обезоруживающе улыбнулся, разведя руками старик, — иногда я бываю излишне любопытен.

— Проехали, сладенький, я тоже сначала тебе не поверила. Но теперь, если мы с этим разобрались, может, закончим этот цирк?

— Первым делом я хочу увидеть, что ты можешь предложить. — Мягко улыбнулся, присаживаясь напротив девушки караванщик.

— Да без проблем. — Расстегнув рюкзак, Элеум вытащила из него обрез карабина, устрашающих размеров револьвер и два куцых автомата с вытертыми до белизны ствольными коробками. — Встретила тут небольшой разъезд Стаи, — пояснила она удивленно вскинувшему брови торговцу. — Мальчики поделились со мной лишним барахлом. Такие милые.

— Одна такая штурмовая винтовка стоит больше, чем оба понравившихся тебе карабина. — Глаза караванщика на секунду превратились в две узкие щелочки. — Ты это знаешь. Я это знаю. Зачем, омега?

— Я не омега. — Вздохнула наемница. — Уже не омега.

— Это не отменяет мой вопрос.

— Слушай, старче, а тебе самому не надоело? — В голосе Элеум послышалось раздражение. — Или ты хочешь сказать, что тебе нечего предложить? Ты ведь, Каракут. У вас в фургоне всегда есть второе дно, сладенький, а под ним третье.

— Тогда этого не хватит, — криво усмехнувшись, караванщик, с кряхтением встав, прошагал в дальний угол шатра, откинув в сторону ворох наваленных друг на друга рогож, открыл спрятанный под ними ящик. — Ближний бой или дальний? Предпочитаешь точность или скорость и мощь?

— Предпочитаю быть гибкой. — Склонив голову набок, Элеум принялась в очередной раз изучать убранство шатра.

Взгляд наемницы расслабленно скользнул по заваленному бумагой невысокому столику. Переместился в сторону нескольких стоящих у плотной матерчатой стенки палатки непрозрачных пластиковых контейнеров, краем мазнул по висящей над скромно прикрытым полупрозрачной шторкой спальным местом жировой лампе…

— На кого обычно охотишься? — Задал следующий вопрос купец.

— Обычно… Обычно на тех, кто стоит на пути. Ну и за кого платят. — Запустив руку за пазуху, Ллойс извлекла на свет самокрутку, покрутила головой, покосилась на потертый ковер и со вздохом сунула папиросу за ухо. — Как-то раз даже ледяного червя завалила…

— Судя по тому, что висит у тебя на поясе, ты не любитель зря тратить патроны. Так что… думаю, это покажется тебе интересным. — Осторожно вытащив из ящика длинный, завернутый в плотную бумагу сверток, торговец протянул его наемнице.

— Модель старая, но выполнена из сверхпрочных полимеров. Думаю, эта игрушка придется тебе по вкусу.

— Ух, ты! — Не сдержала восхищенный вздох Элеум. — Красивая игрушка. Действительно красивая.

— Купил у одного стрелка в Сити, — пояснил торговец. — Вожу с собой уже почти год. Мог бы её продать раз двадцать, но хочу удостовериться, что она попадет в хорошие руки.

— И чем тебе понравились мои? — На лице наемницы расцвела лукавая улыбка. — Ты меня ни с кем не перепутал, сладенький? Я мутантка, а твой Бог создал людей по образу и подобию.

— Человек — это то, что внутри, а не снаружи. Мне достаточно этого, — дрожащий палец старика ткнул в сторону мускулистого запястья девушки, прямо под чернеющий на загорелой коже искусно вытатуированный, пробитый пулей череп.

— А большинство твоих сородичей обратного мнения.

— Большинство людей, не желающие видеть дальше собственного носа, глупцы. — Поджал губы старик. — Я никогда не считал тот поход хорошей идеей. Торговля всегда лучше войны.

— А еще тебе очень нужно то, что лежит у меня в подсумке. — Хмыкнула наемница, и гулко лязгнув затвором винтовки, приложила ее к плечу. — Легкая.

— Легкая. — Кивнул караванщик. — И точная. Как я и сказал — полимеры. Ствол и рама из монопластика. Затворная группа тоже полимерная.

— Пятидесятый? Или что-то нестандартное? — Перехватив ствол, девушка ловко разобрала оружие, внимательно осмотрев механизм, и собрала его обратно.

— Пятидесятый, но, если хочешь, я знаю, где найти резиновый затыльник и компенсатор, — по-своему понял вопрос девушки старик.

— Я не боюсь отдачи, — покачала головой Элеум. — Просто… у этой малышки довольно редкий патрон.

— Редкий, — охотно согласился караванщик. — И дорогой.

— Такие хорошие вещи просто так не продают, сладенький, — с сожалением огладив ребристый вороненый ствол, девушка отложила оружие в сторону. — И не покупают.

— Тот стрелок… он проигрался в карты. Сильно проигрался. Решил, что винтовка дешевле, чем жизнь. — Слегка улыбнулся караванщик.

Лицо Элеум, прямо-таки, излучало теперь скепсис.

— Допустим, милый, я сделаю нам двоим одолжение и поверю в эту байку, — ворчливо заметила она после долгой паузы. — Как насчет остального? Боезапас он тоже проиграл?

Купец задумчиво подергал себя за мочку уха.

— Сорок восемь патронов, — протянул он наконец. — По сотне за штуку. Довоенные. Это честная цена. Дешевле никто не даст.

Ллойс хмыкнула. Это было действительно щедрое предложение. Учитывая "патронный кризис" последних полутора лет с тех пор, как Железный Легион наложил лапу на большую часть производств и начал на корню скупать боеприпасы к нарезному оружию, в городах цена на патроны и порох в пустоши подскочила так, что всё больше и больше людей предпочитало переходить на луки и арбалеты.

— К сожалению, я не смогу ее себе позволить, — недовольно выдохнула она, в конце концов. — Видимо, тебя неправильно информировали.

— То, что у тебя в подсумке, и еще двести монет. За всё. — Глядя девушке в глаза, произнес старик.

— И в чем подвох? — Нахмурилась наемница.

— Мои люди сказали, что у тебя есть грузовик. Ты едешь на запад?

— Какая, всё же, дыра, — с разочарованным облегчением усмехнулась Элеум. — Все всё знают. Небось, полрынка уже цвет моих труселей обсуждает, и что я на обед ела, так, сладенький? И кто еще мной интересовался?

— Не тобой, — слегка улыбнулся караванщик. — Грузовиком.

— Вот так всегда. — Ненатурально вздохнула Элеум и задумчиво почесала макушку. — Всем нужен фургон, и никому и дела нет до бедной девушки… Ну и куда идёт твой караван, сладенький? Если не по пути — не поеду. Можешь закатать губы обратно.

— Из Бойни — в Мертвые Соловьи, дальше в Паташьи, потом в Горькую соль. Кормежка и бензин за мой счет. А если отдашь то, что лежит в твоей поясной сумке, то сделаю тебе небольшой подарок.

— Я, конечно, люблю подарки, но то, что у меня в сумке, стоит намного дороже, чем ты думаешь. Заряд шестьдесят процентов. Да и грузовик мой немного дороже, чем ты говоришь. Бензин — это хорошо, а масло, ремонт, запчасти, если, не дай Бог, сломаемся?.. Услуги механика? Будешь предлагать мне всё это за три цены?

— Обычно, северянам присуща щедрость. К тому же, не надо расстраивать меня и говорить, что показала батарею половине рынка просто для того, чтобы позлить толстого Ханума. — Склонив голову набок, иронично улыбнулся караванщик. — Ты, ведь, искала того, кто её возьмет.

— Её любой возьмет, да не всякий цену потянет. — Вернула улыбку торговцу Элеум. — Так, как насчет масла, расходников, ремонта и прочего? К тому же, со мной едет… напарница. А ты предлагаешь мне только одну пушку…

— По пути сюда я дважды нарывался на засады. Потерял фургон и двоих охранников. Мне пригодился бы омега в караване. — Пожевав губу, процедил караванщик. — Но, с другой стороны, лишний человек в конвое — это лишний рот, а мой барыш не слишком велик…

— Значит, тебе, тем более, не помешает фура, чтобы везти твое барахло, — перебила старика наемница. — И водила. Больше товара, больше прибыли, так? А халява — это здорово, правда, сладенький? К тому же, лишний человек — это не только лишний рот, но и пара рук. Если попал в жадный песок, даже за хвост осла схватишься, так?

— Видимо, ты довольно долго жила в Холмах, северянка. Разговариваешь, почти как настоящие люди. — Слегка раздраженно дернув щекой, купец скрестил на груди руки. — Твои условия?

— С тебя еще пара винтарей, только не того дерьма, что ты выставил на прилавок, а нормальных; плюс пять сотен сверху. Если что-то случится с фургоном — ремонт за твой счет. Если согласен — считай, что мы договорились. — Достав из-за уха сигарету, девушка щелкнула пальцами, и по её ладони заплясали веселые искорки.

— Жадность — грех. — Нервно цыкнул зубом торговец.

— Я тоже так думаю, милый, — насмешливо хохотнув, Элеум раскурила папиросу и принялась с задумчивым видом катать "козью ножку" между пальцами. — А как насчет воровства у Легионеров? Ты знал, что они ставят клеймо на внутренней стороне ствольной коробки? Это я так, к слову…

— Это не воровство, — вернувшись к сундуку, караванщик со вздохом вытащил из него еще два длинных, покрытых масляными пятнами бумажных свертка. — Это взаимовыгодное сотрудничество. Братья каптенармусы иногда вынуждены избавляться… от излишков трофеев. Это довоенные СКС. — Пояснил караванщик. — Со складов резерва Легиона. Так что, машинки считай, что новые. Почти. Даже не знаю, как они там оказались, и откуда их откопал Легион, но… Хоть этим карабинам лет двести, но по точности и надежности они почти любую довоенную разработку за пояс заткнут. Во всяком случае, из тех, что за деньги найти можно. А вот братство их почему-то не любит. Никогда не понимал, с чего стрелки к винтовкам и карабинам так тянутся, а Легионеры от них нос воротят…

— У Железнолобых патронов, как грязи. У них на главной базе целая фабрика. Не как в Сити, где до сих пор половину боеприпасов можно смело выкидывать от греха подальше, а по уму, с роботизированными станками, нормальными допусками, и всё такое. — Рассеянно почесав шею, протянула Ллойс. — Вот и хватаются они за свои трещотки. Ведь, плотность огня действительно много, где решает. А нам лучше то, что попроще и поэкономней. Что починить на коленке можно и, желательно так, чтоб одна пуля — один труп.

— Как-то так я себе это и представлял. — Кивнул караванщик, — кстати, патроны от автоматов ты еще не отдала? Я бы взял. Взаимозачетом.

— Не люблю я боеприпасы продавать, сладенький, — покачала головой Ллойс, — примета, говорят, плохая. К тому же, они к этим малышкам, как родные, пойдут, — довольно похлопав ладонью по сверткам, девушка, стряхнув пепел на ковер, смачно потянулась, улыбнувшись во все тридцать два акульих зуба, и уставилась на караванщика немигающим взглядом. — А мои пять сотен?

— Жадная ты, омега. — Тяжело вздохнул купец, — предлагаю следующее. Сейчас ты напишешь список, а Малико пройдет по рядам и купит всё, что тебе нужно, по нормальным ценам. Всё, что останется, я тебе верну.

— Нанобланки найти сможешь? Что-нибудь лечащее-защитное из линейки военного или этого, как его, — Элеум прищелкнула пальцами, — тактического-прикладного, вот. Деньги найду. Знаю, что добавить придется.

— На всем рынке ни одной культуры не найдешь. Финк всю нанобиоту на корню скупает. В этом сезоне вообще четыре цены дает. — Торговец хмыкнул. — А тех, кто хоть один бланк прикарманить решил, за ворота вышвыривает. К тому же, за пять сотен ты и пол дозы аддиктола не купишь. Так что, если тебе чего-то такое нужно — это в местную клинику.

— Хм… — Задумчиво пыхнув сигаретой, наемница снова покопалась в затылке. — Ясно… — Протянула она после долгой паузы. — Тогда, пожалуй, я сама справлюсь.

— Ну… Как хочешь. — С виду безразлично пожал плечами торговец и, со вздохом запустив руку за пазуху, бросил на ковер перед наемницей несколько слитков серебра. — Здесь двести. Остальное после того, как мы начнем составлять конвой.

— Это несерьезно, милый, — поморщилась Элеум, — ты, что, мне не веришь?

— Верю. — Пожал плечами купец. — Поэтому даю тебе две сотни серебром.

— Добавь еще сотню, сладенький. И тогда я тоже буду верить во все твои байки. — Взвесив на ладони один из слитков, наемница принялась рассовывать серебро по карманам.

— Лучше поступим так. — Оттянув рукав, старик, сорвав с браслета, охватывающего тонкое, хрупкое запястье нечто блестящее, небрежно бросил его поверх быстро уменьшающейся серебряной кучки.

— А это что за хрень? — Подцепив ногтем небольшой, вырезанный, судя по всему, из оргстекла, украшенный сложной гравировкой кругляш, Элеум с любопытством покрутив его перед глазами, непонимающе уставилась на старика.

— Фирман, — пояснил купец. — Это даст тебе скидку у большинства торговцев. Как здесь, так и под стеной. Теперь ни один торговец не сможет тебя прогнать без веской причины. Ты — официальный водитель фургона и пользуешься всеми привилегиями караванщиков. Надеюсь, я об этом не пожалею.

— Все о чем-то жалеют, Каракут, — проворчала наемница, убирая кругляш за пазуху и, звонко щелкнув застежкой подсумка, вытряхнула на ковер исцарапанный пластиковый цилиндр. — Как я и говорила, в ней чуть больше шестидесяти процентов заряда. И она немного фонит. Если я буду нужна, найдешь меня у Болта — это местный механик. До скорой встречи, милый.

Поднявшись на ноги, девушка подхватила винтовку и, пристроив ее на плечо, шагнула к выходу из палатки.

— Мягкого солнца тебе, омега, — довольно улыбнулся караванщик и принялся заваливать сундук тюками ткани.

— Мягкого солнца, купец. — Оскалилась в ответ Элеум.

У входа в палатку наемницу уже ждал Малико.

— Эй, красавица, я вечером бишбармак из барашка делать буду. Придешь? — Белозубо улыбнулся он и неожиданно подмигнул наемнице. — Приходи. Вкусный бишбармак, вино молодой есть. Покушаем, звезды ночью посмотрим.

— Не-а… — Покачала головой Ллойс.

— Жаль… — Неподдельно огорчился юноша. — А можно я позже в гости зайду? Я знаю. Ты у карлик живешь. В кабак сходим. Вино сладкий попьем… Халва кушать будем…

— Не-а… — Вновь повторила Элеум и, окинув юношу оценивающим взглядом, глубоко вздохнула. — Как там тебя… Малико? Не надо тебе этого, понял… Не надо… — Сплюнув под ноги, Ллойс медленно побрела прочь.

— Шайтан-девка… — Восхищенно покрутил головой, провожая наемницу горящим взглядом, молодой человек и сладострастно причмокнул пухлыми губами. — Ай, какая жена будет…

Побродив ещё немного по рынку и изрядно облегчив свой кошелек, Элеум стала счастливой обладательницей нескольких пар плотных, ловко сшитых из водонепроницаемой баллистической ткани штанов, состоящего, казалось, из одних карманов, толстого кожаного жилета, тяжелых, окованных по носкам стальными накладками ботинок, огромной кучи портянок, десятка рубах, фонаря, набора для рыбной ловли, нескольких блоков подозрительного вида ментоловых сигарет, огнива, здоровенного мотка паракордового шнура, двух расползающихся от старости картонных пачек довоенных девятимиллиметровых патронов, новенького мультитула и купленного у древней, выглядевшей так, будто сидит на этом месте еще с сотворения Бойни, старухи, почему-то приглянувшегося ей широкого и длинного шарфа из выкрашенной в красный цвет плотной льняной ткани. Изрядно округлившийся и отяжелевший рюкзак приятно давил на плечи, чуть похрустывали бумажной упаковкой принайтованные к нему карабины, приклад новоприобретенной модифицированной M107A1 ласково бил по бедру при каждом шаге. Пояс оттягивала перевязь, забитая купленными по баснословной цене — сорок серебряных за штуку — зато гарантированно качественных, привезенных из самого Сити револьверных патронов могучего сорок четвертого калибра. Настроение Элеум было отличным. Может, именно поэтому она не сразу среагировала, почувствовав полоснувший по спине, словно ледяной нож, внимательный оценивающий взгляд. К тому моменту, когда наемница обернулась, было уже поздно — смотрящий успел раствориться в людском месиве. Единственное, что успела разглядеть Элеум, это пижонскую, блестящую смазкой и многочисленными серебряными накладками кожанку, обтягивающую худую, гибкую спину…

Мария устала. Замешивать тесто было неожиданно тяжело, но она знала, что справится. Гейдж всегда любил пшеничный хлеб. Хоть ели они его не чаща раза в сезон. Просто, не могли себе его позволить, довольствуясь намного более дешевыми и сытными кукурузными лепешками. Но сейчас Мария с легкостью тратила отложенные на черный день сбережения. Больше они им не пригодятся. Гейджа нет. Её сыночка больше нет. Кто-то перерезал ему горло, и она точно знала, кто. Нищие. Эти вечно крутящиеся около кабака попрошайки. Мерзкие. Приставучие. Воняющие потом и болезнями. Гейдж их постоянно гонял, вот они и отомстили. Шерифы были с ней согласны. Да и Монета подтвердил, что видел, как за ее сыночком увязался какой-то странный тип в лохмотьях. Бедный мальчик. Они подрались. Прямо перед… Ну почему так случилось… Они, ведь, с детства вместе… Почти погодки… Если бы Гейдж не погиб, она бы смогла ему объяснить, точно бы смогла. И мальчики снова бы подружились. Может, даже оба стали бы шерифами… Работали бы вместе… Или уехали бы на север… Втроем. Начали бы новую жизнь. Говорят, на севере всё проще. Богатая земля, настоящие леса, нет засухи…

Мария вздохнула и, не глядя, запустив руку в коробку с крысиной отравой, щедро сыпанула ее в муку. Коробка была большой, и губы женщины невольно тронула улыбка. Ее сын всегда был запасливым. Весь в отца…

В зале трактира, носившего безыскусное название "Малина", было относительно тихо. Во-первых, большая часть завсегдатаев не заходила сюда уже месяц. Во-вторых, боевые группы Операторов всегда отличались дисциплиной. Нет, совсем без драк и сломанной мебели за эти четыре недели, конечно, не обошлось, но пока что боевики умудрялись обойтись без пробитых голов и выброшенных в придорожные канавы трупов трактирных девок. В-третьих, все знали — устроитель боев терпеть не может кутерьму и шум.

С сожалением отложив в сторону серебряную вилку, Джебедайя Финк утер не первой свежести кружевным платком покрытые жиром губы, поднял глаза на сидящего напротив Ставро и невольно поморщился. Охотник за головами был чем-то не на шутку взволнован. Можно даже сказать, заметно перевозбужден. Опасно так перевозбужден: ноздри молодого человека раздулись и трепетали при каждом вдохе, лицо пошло пятнами, глаза горели лихорадочным огнем. В полуоткрытом рту рассерженной змеей метался черный, будто вымазанный сажей язык. Устроитель боев, а по совместительству хозяин города, с трудом воздержался от плевка. Чертова семейка. Прохиндеи, впихнули ему этого неуправляемого, напичканного "улучшениями" сученыша, чтобы Финк за ним присмотрел. Он что, так похож на няньку? Будь его воля, Эрик давно бы гнил себе потихоньку в канаве, а его отрезанная голова, прекрасно дополняя интерьер, стояла бы у Финка в банке с рассолом на туалетном столике, но, ссориться с домом Сильвер — себе дороже. Представители одного из самых богатых и влиятельных семейств работорговцев никогда не брезговали ни генетическими коррекциями, ни наноботами. Рядовой член семьи только базовых бланков получал больше, чем иной босс Стаи или директор Операторов за всю свою жизнь. А еще семья могла позволить себе лучших ученых, лучших врачей и лучшее оборудование. По слухам, они даже выводили собственные наноколонии. Что, впрочем, было неудивительно, учитывая сколько "материала" для опытов проходило через их руки. И сколько высоколобых умников уходило работать под их крыло.

Работорговля имеет свои преимущества. Ставро не был рядовым членом клана. Дальний родственник главы дома по материнской линии, Эрик с детства получал только самое лучшее. К сожалению, то ли с этим самым "лучшим" слегка переборщили, то ли крышу у привыкшего получать всё, что угодно, по первому требованию сосунка сорвало естественным, так сказать, образом. Но нетерпеливо ерзающий перед Джебедайей результат, ничего кроме глухого раздражения у устроителя боев не вызывал. Из далеко не глупого молодого человека мог бы выйти толк. Этому не помешала бы даже его патологическая склонность к жестокости, но… Эрик совершенно не умел себя контролировать.

Джебедайя Финк нервно дёрнул щекой, чёрт, чёрт…

Именно поэтому сейчас перед Финком сидел не начальник отряда охраны, ланиста там гладиаторской школы или даже молодой, перспективный баши небольшого каравана с "мясом", а обыкновенный, пусть и опасный, как змея-песчанка, наемный убийца. Десятки раз модифицированный, исправленный, по уши напичканный хитрыми биоимплантами и нанокультурами, невероятно сильный, быстрый, обученный лучшими тренерами из тех, что можно купить за деньги, способный, в случае конфликта, заткнуть за пояс небольшую армию рядовых бойцов, могущий при желании буквально изжарить человека простым прикосновением, но, по сути, обыкновенный бык, способный только к исполнению самых простых операций. Впрочем, иногда такие тоже бывают полезны.

— Всё сделал? — Вяло поинтересовался Финк.

— У тебя в городе прайм, Джебедайя. Настоящий прайм. — Пропустив мимо ушей вопрос устроителя боев, зачастил Ставро. — Я ее на рынке увидел. Топала, такая деловая, морда кирпичом, шкура вся в партаках — боев пятьсот, не меньше. На плече снайперка крутейшая, на поясе — вибросабля. Настоящий, мать его, прайм из Сити. Устрой мне с ней бой, Финк! Давай, не жмись…

— Ты все сделал правильно? — В голосе толстяка неожиданно прорезался металл, взгляд холодных, немигающих, будто у змеи, глаз устроителя боев лениво мазнул по напрягшимся предплечьям наемника, на миг задержался на груди там, где под курткой у Ставро висела кобура его сдвоенного пистолета, а потом, переместившись на лицо молодого человека, впился ему в переносицу. — Ничего не забыл, нигде не наследил лишнего, и надеюсь, ты никого, по своему обыкновению, не оставил в живых?

— Нет, нет, Джебедайя. Всё нормально. — Отмахнувшись от толстяка, Эрик, нетерпеливо заерзал на стуле. — Ты лучше скажи, сколько ты ей заплатил? Что пообещал? Не знаю, как тебе удалось достать её так быстро, но спасибо… от души спасибо, а то, что баба — так это ничего, так даже веселее будет, когда я ее…

— Я не приглашал в город прайма, — перебил наемника Финк, оторвав свой взор от пустой тарелки. — И мы не будем говорить об этом, пока ты мне всё не расскажешь.

— Что? Как не приглашал?! — На секунду опешил молодой человек. — Ты хочешь сказать, что появление чемпиона арены Сити в твоей дыре прямо перед ярмаркой — простое совпадение?

Раздраженно скрестивший на груди руки, толстяк молча продолжал сверлить Ставро немигающим взглядом.

— Хорошо. — Обезоруживающе поднял руки наемник. — Понял… — На губах Эрика мелькнула полубезумная улыбка. — Это был сюрприз, да? Я все испортил? В общем, грузовик с товаром сожжен и взорван. От этих сучьих девок-посредников осталась только пара обгорелых скелетов. Встречающий отряд тоже уничтожен. Сделал, как ты и сказал, позабавился от души — видел бы, что я придумал: и с колышками поработал, и с огнем, и…

— Следы оставил?

— Как ты и сказал: тут пуговица, там гильза, пара обрывков на ветках в кустах…

— Машины?

— Как ты и сказал. Что получше — на месте сжег, что полегче — перегнал до Зыбучих песков и утопил. Не бойся — не отследят, мать его… Я таких крюков наделал, сам Чич-следопыт ногу сломит.

— Чич — сказка для маленьких девочек, — раздраженно протянул толстяк. — Меня больше интересуют ищейки Стаи.

— Помимо десятка байков, которые я отправил на дно зыби, у них было четыре машины, Джебедайя. — Капризно поморщился охотник за головами. — Четыре тяжеленных кара, со здоровенными, шипованными колесами. Там не след, а новая, мать его, дорога. И ведет она прямиком к предместьям. Я просто, довел машины до мертвой рощи и оставил их без охраны на пару часов. Эти тупые уроды от них и болта ржавого не оставили.

— Ладно, — тяжело вздохнул Финк, сложив жирные пальцы домиком, устало прикрыл глаза. — Будем считать, что ты меня убедил.

— Тогда расскажи мне про эту крутую девку, — довольно осклабившись, нетерпеливо наклонился к толстяку наемник.

Откинувшись на спинку стула, устроитель боев снова скрестил руки на груди.

— Ну, хорошо, — процедил он после минутной паузы. — А ты точно будешь меня слушать?

— Конечно, — нервно облизнув губы, энергично кивнул Эрик и принялся теребить рукав куртки.

Глаза охотника за головами нетерпеливо блеснули.

— Первое. Я не приглашал сюда прайма, Эрик. Кем бы ни была эта твоя баба, настоящим чемпионом или плодом твоего воспаленного воображения, я ее сюда не звал. — Вновь выдержав паузу, безразлично пожал плечами устроитель боев. — Если это правда, мои люди ее поищут, если нет… — Толстяк зевнул и потянулся.

— Второе. Я всегда исполняю свои обещания. Я обещал подумать над твоими словами, и я это сделал. И решил, что бой с матерым упырем — это тоже достаточно неплохо. Никакого огнестрела. Можешь взять свой виброклинок, знаю, что у тебя есть, но — никаких пушек. Упырь будет в броне. Посмотрим, на что ты способен, мальчик. Если одолеешь старого Макса, следующий твой бой будет с настоящим боевым дроном. А если нет… что же… не судьба, значит…

— Ты… ты… — Кулаки Ставро медленно сжались.

— Я бы посоветовал держать себя в рамках, малыш, — насмешливо улыбнулся толстяк. — У меня довольно четкие указания, что с тобой делать, если у тебя сорвет крышу. И поверь, претензий ко мне не будет. Если тебе так понравилась твоя мифическая девка, можешь попробовать договориться с ней сам. Но не разнесите мне город… раньше времени…

Застывший на середине движения охотник за головами, бессильно уронив руки на стол, прикрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, тяжело опустился на скамью.

— Черт… — Проворчал он чуть слышно. — Хорошо. Но тогда объясни, зачем тебе всё это? Зачем натравливать Стаю на город? На свой собственный город.

— Всё просто, парень, — пожал плечами толстяк. — Неужели ты еще не догадался? — Дождавшись отрицательного жеста, похоже, окончательно взявшего себя в руки Эрика, устроитель боев довольно прищурился — А ведь, все лежит на поверхности, мальчик мой, — лениво проронил он, и достав из кармана висящие на цепочке массивные часы-луковицу, щелкнул обильно украшенной драгоценными камнями крышкой. — Ладно, у меня есть еще немного времени. Я построил этот город из ничего, Эрик. Поднял его из грязи посреди этой вонючей степи. Это была моя мечта. Построить настоящий город. И я ее исполнил. Кровью, потом, трудом. И теперь Бойня известна от Северного моря до Сломанных холмов. Каждый двадцатый килограмм опия в пустошах идет отсюда. Из моих теплиц. Моя арена является седьмой по известности. Мои рабы — одними из самых лучших "волов" для работы на полях. Я дал людям безопасность и уверенность в завтрашнем дне. Принес в этот мир порядок… Я отнял у Пустоши камень. — С треском захлопнув створки механизма, Джебедайя Финк убрал часы обратно в карман. — А вернул ей бриллиант. Но сейчас этот бриллиант снова тонет в грязи. Предместья. Чертовы уроды. Воры и попрошайки, шакалы и мусорщики — они не хотят работать. Не хотят строить и чинить, не хотят убирать загаженные ими же улицы. Не хотят следить за порядком. Они паразиты, прилипшие к моему городу, только тянут и тянут из него кровь…

— И воду… — Перебил толстяка Эрик.

— И воду. — Согласился с наемником устроитель боев. — Черт. Когда я выбирал место, я не рассчитывал даже на тысячу человек. До Мертвого языка меньше пятисот километров. Тут радиационный фон выше, чем в самых высоких горах, а большинство верхних водяных пластов пропитано ядом. Их нельзя пить, ими нельзя поливать кукурузу и мак. Да ими даже технику мыть нельзя. А нижний водяной слой… он слишком слаб. Знаешь, сколько жителей в Бойне?

— Тысяч пять? — Вопросительно вскинул бровь Ставро.

— Восемь. — Уныло покачал головой толстяк. — А если считать тех уродов за стеной, то почти двадцать.

— Большая нагрузка, — протянул молодой человек с непонятным выражением.

— Большой нагрузкой это было, когда в моем городе проживало две тысячи, — раздраженно дернул щекой Джебедайя. — И это были полезные люди. Строители и инженеры, врачи и механики, биологи и агрономы. Специалисты. Работники. А не та бесполезная шваль, что живет сейчас за стеной. Сейчас это катастрофа. Водоносный слой истощается, Эрик. Уже третий год мы не видим здесь нормальных дождей, и вода уходит. И никто не может дать гарантии, что она вернется.

— И поэтому ты хочешь устроить небольшую войну? — Вопросительно вскинул брови Ставро. — Неужели нельзя было устроить все проще? Небольшая чистка, например, или вспышка болезни…

— Чистка города от мутантов повредит репутации, Эрик. — Поморщился толстяк. — А болезнь… Нет… Слишком опасно…

— Ты попытался привести все следы к Предместьям, но неужели ты считаешь, что звери ими ограничатся? Думаешь, что твоя стена удержит Стаю?

— Удержит, — спокойно кивнул толстяк. — Еще как удержит. У меня есть для них пара сюрпризов. И если все пойдет, как я рассчитываю почти на две недели, чтобы устроить еще несколько…

— Например, отряд Операторов в тяжелых экзоскелетах. — Понимающе улыбнулся, бросив быстрый взгляд на десяток мирно беседующих за соседним столиком наемников Ставро.

— Например, они. — Устало прикрыл глаза Финк. — Думаю, они справятся с теми, кто все-таки прорвется за стены. Или, например, стоящие в боксах огнеметные установки. Или небольшая партия летающих ударных дронов, что я закупил у твоей семьи в Сити. Или идущая сюда наемная армия стрелка по кличке Аладдин. Или ты…

— Я? — Искренне удивился Эрик.

— Ну, конечно, — улыбнулся Джебедайя. — Уроды, наверняка, приведут с собой боевых зверей. Я думаю, что эти твари будут немного покруче, чем твоя баба. Или ты решил пропустить всё веселье?

— Нет, — покачал головой Эрик. Лицо наемника возбужденно раскраснелось. — Нет, никогда. Такого веселья я ни за что не пропущу.

— Ну, вот и хорошо, малыш. — Грузно выпростав из-за стола свою необъятную тушу, Джебедайя Финк одернул полы расшитого серебряной нитью пиджака, и широко улыбнувшись, дружески похлопал Цикаду по плечу. — Я в тебе никогда не сомневался, мой мальчик. Я всегда знал: на тебя можно положиться… А теперь… Давай-ка прогуляемся. У меня назначена одна встреча, и мне будет спокойнее, если ты побудешь рядом… Для подстраховки, так сказать.

— А Мрак? — Удивился, застыв на мгновенье, Эрик.

— Мрак пока занят другими делами. — Покачал головой толстяк. — Или ты по нему соскучился?

— Хм, а что, неплохо. — Проворчала Ллойс, откусывая от сочащейся жиром, покрытой золотистой корочкой гусиной ножки очередной кусок и усиленно заработав челюстями. — Действительно вкуснее, чем клонированные. И где ты такое счастье берешь?

— Под холмом, где же еще, — пожал плечами карлик.

Чуть слышно хлопнула деревянная пробка, звякнуло стекло, и в стаканы с бульканьем полилась мутноватая, остро пахнущая сивухой жидкость.

— Там у уродов всё, что угодно, найти можно. Они всю живность у репоедов скупают. Типа, монополию создать пытаются. Продовольственное эмбарго. Вроде как, пока Финк товар из теплиц со скидкой им продавать не начнет, будете жратву с ферм с нашей накруткой брать. А на дальних заставах, говорят, даже коров выращивают. Настоящих.

— Надо сходить, — задумчиво помассировала переносицу наемница. — Запасов в дорогу закупить нужно, да и винтовки пристрелять не помешает. Как там дела с грузовиком?

— Плохо, Фурия… — Поморщился карлик. — Неделя минимум. Совсем ты за техникой ухаживать не умеешь, Искра — движки запорола напрочь, а замены у меня нет. Так что, буду колдовать. А ты куда, кстати, намылилась?

— На юго-восток, — пожала плечами Ллойс, сосредоточенно обсасывая гусиную косточку. — Не знаешь, где комплекты химзащиты найти?

— Дурное ты дело затеяла. И себя и девку погубишь. — Протянул механик, и громко шмыгнув, утер рукавом нос. — Ну что — будем?

— Будем… — Подхватив грязноватый, наполовину заполненный самогоном стакан, Элеум с неудовольствием покосилась в сторону изрядно осоловевшей Кити. — Эй, принцесса, а тебе не хватит?

Брови наемницы сошлись к переносице.

— Всё-о нор-маль-но-о, Ллойс, — расплылась в пьяной улыбке девушка. — Дядя Болт хо-ро-о-ший. Он меня н-не обижал… Он мне про те-бя-я рассказывал… И платье новое обещал подарить… — Икнув, Кити, крепко зажмурившись, широко открыла рот и проглотила содержимое стакана одним большим глотком.

— А чем тебе шмотки, что я принесла, не понравились? — Повернувшись к девушке, Элеум вопросительно выгнула бровь и фыркнула. — Я что, с размером не угадала?

— Пон-равились, Эле-еум. Очень. М-м-м, понравились. — С трудом удержав равновесие на стуле, Кити выставила в сторону ногу и принялась рассматривать тяжелые, окованные по носу сталью ботинки. — Спа-а-асибо! Все оч-чень красиво!! И ра-азмер, как раз. И шта-нишки-и красивые. И фу-ик-тболка. И курточка… Ты о-очень хорошая, Ллойс… я те-ебя люб… ик! — Снова икнув, девушка осоловелым взглядом уставилась на пустой стакан.

— Больше не наливаем, — резюмировал, бросив опасливый взгляд на наемницу Болт. — Болтает невесть что.

— Рога бы тебе пообломать, сладенький, — зло прищурилась Элеум. — И в задницу вставить, а потом проворачивать, пока щелкать не начнет… Да мараться не охота. Колись, давай, что ты ей наболтать успел?

— Да так, по мелочи, — с нарочито беспечным видом отмахнулся механик. — Про то, как познакомились. Про отряд наш…

— Значит, по мелочи. — С непонятной интонацией протянула, многозначительно хрустнув костяшками пальцев, Ллойс.

— Да ты не думай. Ничего такого… — Вскинул Максимус руки в обезоруживающем жесте. — Я что, дурак? Думаешь, я… — Коротышка осекся, глянув на продолжающую разглядывать стакан Кити, вздохнул. — Она ведь, ребенок, считай…

— А твой сканер на входе точно работает? — Перебила механика Элеум.

— А что? — Удивился Болт.

— А то, что у вас в городе монах из Ордена Чистых. — Ворчливо заметила наемница, оторвав от румяного бока птицы следующий кусок и отправив его в рот. — Судя по барахлу и поведению, самый настоящий анафем. А ваша охрана его и пальцем не тронула.

— А ты откуда знаешь? — Побледнел моментально протрезвевший карлик.

— А оттуда, что сама его привезла. — Болезненно скривилась Элеум. — Подобрала по дороге. На нем же лохмотья Желтого были, думала, подвезу, повеселюсь… Повеселилась, тля. Два дня, как с гранатой без чеки за пазухой, ехала. — Покрутив шеей в тесном воротнике, наемница потянулась к бутылке.

— Они с Ллойс подрались там… — неожиданно заявила, практически уже уснувшая над стаканом Кити. — Я не рассказала, потому что не знала, можно или не-ет. Мне страшно было. Он ей пре-едложил… но Ллойс сказала, что это секрет…

— Вот дерьмо, — отбросив в сторону наполовину обгрызенное крыло, карлик вскочил на ноги и принялся нервно расхаживать вокруг стола. — Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо… Почему вчера не рассказала? — неожиданно повернувшись к наемнице, и уперев руки в боки, спросил карлик.

— Во-первых, потому что я не уверенна. Он не похож на разносчика чумы. Импульсная винтовка. Кулаками машет, как бешенный. Полно скрытых кибернетических усилителей и хитрожопых имплантатов. Скорее, принявший обет "Выжигатель", чем "Носитель слова". Если верить его словам, он пришел сюда не для того, чтобы уничтожать город, а для того, чтобы кого-то грохнуть. Во-вторых, ему почему-то понравилась Кити. — Покосившись на пьяно покачивающуюся, с трудом сохраняющую вертикальное положение девушку, Ллойс слегка улыбнулась и неодобрительно покачала головой. — Настолько понравилась, чёрт, что он довольно прозрачно намекнул, что, если сюда придут другие, то даст нам знать. А в-третьих, меня немного успокоило то, что ты сделал с Главным въездом.

— Ну да, ни одна зараза не проскочит. — Изрядно успокоившийся карлик принялся задумчиво покачиваться с носка на пятку. — Я на такую штуку в одном довоенном журнале наткнулся. Ну вот, подумал, покумекал и решил, что такое вполне можно и самому сварганить. Это, как ядерная батарея, только большая. Мертвый язык недалеко, а там кобальта радиоактивного хоть жо… Кхм… — механик осекся и, покосившись в сторону Кити, с глуповатой улыбкой катающей по столу пустой стакан, тяжело вздохнул… — много, в общем.

— У кобальта период полураспада лет пять, вроде, — проворчала задумчиво обгладывающая гусиную косточку Ллойс.

— Молчи побольше и почаще — за образованную сойдешь, — насмешливо хмыкнул карлик. — Моя батарея не только сканер на воротах и микроволновую пушку питает, она еще половину водяных насосов энергией обеспечивает…

— А чего тогда вторую не собрал? Чтобы другую половину тоже… того… — Насмешливо покрутила в воздухе пальцами наемница.

— Фонит, мать его… — Поморщился коротышка. — Как ни старайся, а все равно изучает… Под свинец тоже не загонишь, там чуть ли ни каждую неделю настройка нужна. К тому же, чем больше внешней защиты, тем больше проблем с охлаждением… Сама ведь, заметила: возле ворот жилья на пятьдесят метров нету… Ни с одной стороны, ни с другой. А еще обычный плутониевый реактор, все равно, энергии раза в три больше дает. Только вот достать и установить его — та еще проблема…

— Понятно, — вздохнула Элеум. — Нет в жизни счастья, да Болт? Не стать тебе богачом?

— А у тебя с ней… — кивнув в сторону оставившей в покое стакан и теперь с детским изумлением рассматривающей свои руки Кити, механик многозначительно поиграл бровями… серьезно? Или так, для…

— Не твое дело, Болтяра, — перебила карлика Ллойс.

За столом повисло напряженное молчание.

— Значит, к Чистому берегу идешь… — Через минуту вздохнул решивший, видимо, сменить тему механик.

— Иду.

— И её, — коротышка снова кивнул в сторону девушки, — с собой тащишь.

— Тащу. — Пожала плечами Элеум. — Она сама со мной остаться захотела.

— Да нет никакого Чистого моря, Искра, нет! — Неожиданно сорвался на крик коротышка. — Это для детей и идиотов сказочки! Счастливый берег, Нетронутые острова, Зеленый оазис. Дерьмо это всё!! Есть радиоактивная лужа посреди ледяной тундры на Севере. Есть гребаные горы на западе и бесконечная соляная пустыня на юге. Есть болота и светящаяся по ночам Пустошь на востоке. Есть свободные города, есть земли банд, есть, черт его дери, майораты Железнолобых! Успокойся, Искра, хватит! Хватит мечтать о несбыточном! Есть только хренова Пустошь, и сбежать от нее ты сможешь только ногами вперед!! У тебя в грузовике лежит целое чертово состояние! Надоело стрелять — купи земли, заведи свое дело и живи, как все!! Хватит верить в то дерьмо, что наплел тебе тот умирающий старик. Хватит!! Ты не ребенок, чтобы верить в эти все бредни!!

— Эк тебя зацепило, сладенький, — вытащив из лежащей на столе пачки сигарету, Элеум с громким щелчком раздавила спрятанную в фильтре капсулу, щелкнула пальцами, жадно затянулась и с наслаждением выдохнула в потолок тонкую струйку пахнущего ментолом и какой-то химией дыма. — Класс. Вот за что я люблю города, это за возможность достать классный табак.

— Это не табак, а заменитель. Пропитанная никотином и ароматизаторами солома, если так понятнее. — Проворчал, садясь обратно за стол, неожиданно успокоившийся коротышка. — Говорят, курение убивает, Искра. Типа, когда куришь, получаешь нехилую дозу всякой дряни. Можно заболеть. А это даже не табак, а какая-то синтетическая, невесть из чего сделанная пакость.

— Я это учту. Спасибо за заботу, сладенький. — Ллойс задумчиво огладила ярко-рыжий ежик волос и, упрямо наклонив голову, принялась постукивать по столешнице пальцами. — Я бы не поверила ни единому слову этого ублюдка, но у него был апельсин. Понимаешь? Я такие только на картинках видела. Я, мать его, даже не знала, что это за штуки такие, пока он не объяснил…

— О-о, Боги, женщина, — воздел очи горе механик. — Мало ли откуда этот бродяга его взял. Может, украл из теплиц в Сити? Сама заешь, богатеи чего только не растят…

— Я смогу отличить тепличный плод от дикого, — поджала губы Элеум.

— Ну да, ты еще расскажи, что у него шкурка фонила, а внутри он был чистый. И что на вкус он отличался от всего, что ты когда-либо в жизни пробовала.

— Болт, это правда, — раздраженно затушив окурок о дно пустой консервной банки, Элеум, скрестив на груди руки, вперилась взглядом в переносицу карлика. — Я, действительно, никогда ничего подобного не ела. Ни до, ни после.

— Да потому, что большую часть жизни ты жрала сублиматы и сухие пайки! — Снова начал заводиться коротышка. — Может, пару раз пила сделанный из древесных опилок и красителей апельсиновый сок, но…

— Я еду к морю, сладенький, — перебила механика Элеум. — И хватит играть в заботливого папашу.

— Да чтоб тебя… — Тяжело вздохнув, обреченно махнул рукой Болт.

— Я п-поняла… Берг — он Чи-истиль-щик, да? — Неожиданно подала голос Кити и глупо захихикала. — Вот Болт умный. Ты Ллойс — умная. И хорошая… А я… Ты, в общем… Я всегда… Мне Болтик всё про тебя рассказал… ты… ик, ты…

— Иди лучше спать, принцесса, — мягко положила руку на плечо девушке Элеум.

— Н-не-е… — Упрямо покачала головой девушка. — Н-не пойду… Вд-друг он в-в-вернется. Он… Страш-ш… — Утерев оплеванные губы, Кити нахмурилась и, пододвинувшись к наемнице, попыталась обнять ее за плечи. — Я с-с-с то-бой п-по-сижу… — Пояснила она, удивлено взглянувшей на нее наемнице.

— Не бойся. Не вернется он, — вздохнула наемница, — а даже если вернется… Если он захочет сделать с нами что-то плохое… У нас и шанса не будет…

— П-по-чему? — Удивилась девушка. — Т-ты же его п-по-била… стой… ты ему тоже т-ак сказала… — Лоб девушки сморщился от напряжения. — Но я дума-ала, ты это… Чтобы он…

— Правильно всё Искра сказала. Это не Фурия его побила, это он себя побить дал… — Вздохнул коротышка. — Анафемы — тоже мутанты. И не простые, а самые сильные, что бывают на пустошах. Орден постоянно новых рекрутов ищет. А потом их очищают. Проводят через процедуру генетической стабилизации. Лишают измененных органов. А еще им большую часть мозгов на компьютер заменяют. Анафем опасен не тем, что сильный и что оружие у него крутое. Хотя, круче них технарей на пустошах нет… Всякие мини-дроны, импульсники, голографические интерфейсы, стелс технологии… Для чистильщиков это всё — детский лепет. Но не это главное. Они из-за железа в мозгу думают быстрее, чем любой человек. Нанести максимальный ущерб с минимальными потерями и затратами энергии, понимаешь? Тысячи вариантов за доли секунды в нейро сетях просчитывают. Потому даже самый хилый анафем будет покруче, чем два десятка серокожих. — Карлик слегка нервно хихикнул. — Так что, если бы они с Искрой всерьёз сцепились, вы бы здесь не сидели. Эх, знать бы, где их главный храм… Наверняка, там есть, чем поживиться…

— Если ноги унесешь, — фыркнула наемница.

— У-у-у, — протянула Кити и, подтянув к себе совершенно пустой стакан, запрокинув голову, опрокинула себе в рот.

— Шла бы ты, всё же, спать, кисонька, — повторила Элеум. — Завтра головка, ведь, болеть будет.

— Я-а с-с то-бб-ой еще п-посижу… — невнятно пробормотала Кити. — Т-т-ы хоро-шая. — И сказку я тебе не до-р-рассказа-ала… Про хоботов… то есть… хоббитей… то есть…

— Переборщили, блин. — Тяжело вздохнул Болт. — Извини, Искра, не знал, что твою подружку с одного стакана горючки развезет.

— Это потому, что ты её, похоже, из керосина гонишь. — Рассеянно глядя на засыпающую девушку, протянула Элеум. — Кстати, насчет горючки. Я что-то не поняла, город вроде, торговый, а на базаре ни одного караванщика с бензином…

— Всё топливо либо в верхнем городе, либо за стеной, — рассеяно мотнул головой куда-то в сторону ворот ангара Болт. — Наверху — владения Финка. Его люди биодизель и бензин из остатков мака делают. Дорого, зато чисто. Внизу "мусорный бензин", ну, знаешь, покрышки старые там, на горючку перегнать, и всё такое… В бак лить лучше через тряпку да помолившись, зато дешевый. Но тебе лучше туда не лезть. Там чужих не любят. И жаловаться потом будет тоже некому, шерифы не помогут, за стеной уже год, как власть другая. Предместьями Брокер командует.

— Интересно… — Неопределенным тоном протянула наемница и, плеснув себе на дно стакана немного самогона, отправила в рот очередную порцию выпивки. — И что это за Брокер? Рейдер? Или чей-то ставленник? Бойня, ведь вроде, как под Красным двором ходит?

— Да кто же его знает, — пожал плечами коротышка, — я его в жизни не видел. Его вообще мало кто видел. Но власти сейчас этот чувак забрал не меньше, чем Финк. Некоторые говорят, что это — яйцеголовый, который с толстяком что-то не поделил, некоторые — что бывший вожак одной из мелких банд здесь осел да поднялся. Точно только одно могу тебе сказать — вся торговля на нижнем рынке через Брокера проходит. У него, кстати, тоже свои фермы есть. Грибы выращивает… как съедобные, так и галлюциногенные. Винт варит, чистый. Кстати… — Рука карлика махнула в сторону полускрытой во мраке громады грузовика. — Насчет бензина. Твоему дружку, конечно, на чистоту топлива плевать. Он даже на самогоне поедет, если надо. Но лучше бы, его после ремонта немного побаловать…

— Это я и так знаю, — Элеум задумчиво помассировала переносицу. — Бензин наверху. Но припасы, как я понимаю, лучше именно за стеной покупать.

— Всё правильно понимаешь. — Усмехнулся механик. — Жратву, шмотки, запчасти, шлюх. Да что угодно. На верхнем рынке три шкуры дерут. А внизу всё дешево и сердито. Армейские пайки, вообще, по двенадцать грамм за штуку идут. Чудище свое пробовать, кстати, когда будешь? Сегодня?

— Нет, — выщелкнув из сменившего мешочек с табаком пластикового футляра длинную тонкую сигарету, наемница щелкнула пальцами, затянулась и выпустила в потолок тугую струйку дыма. — Поздно уже. Темнеет. Завтра с утра за город выйду, штуки три отстреляю. Ну и карабины в порядок приведу.

— Жалко, — вздохнул Механик. — По нынешним временам пятидесятый днем с огнем не сыскать. По полторы сотни за штуку, бывает, идет. Сейчас, конечно, ярмарка, цена упала, но всё же…

— А ты заставь Железнолобых поделиться, сразу цены упадут. — Усмехнулась Элеум и покосилась в сторону уронившей голову на руки и тихонько похрапывающей Кити. — Конечно, жалко. Но винтарь пристрелять, всё равно, придется. Да и патроны проверить не помешает. В последнее время подделок много появилось. Вроде, запакованные, в масле все, маркировки правильные, а как до дела дойдет — осечка за осечкой.

— Это не подделки, — покачал головой карлик. — Гильзы под большой калибр никто еще ровно и четко тянуть не научился — всё одно, дорого выходит. Это просто цинки хранили неправильно. Сколько уже лет прошло…

— Да плевать, главное, чтоб мои годные оказались, — слегка раздраженно отмахнулась от коротышки Ллойс. — Если всё будет, как надо, останется сорок пять штук.

— Солидно, — хмыкнул карлик. — На небольшую войну хватит.

— Я тоже так думаю, сладенький. Особенно, что к СКС-кам у меня почти сотня осталась. И к револьверу три десятка нашла. — Отбросив в сторону догоревшую до фильтра сигарету, Элеум встала из-за стола, подхватив так и не проснувшуюся девушку, легким движением взвалила ее на плечо. — И еще, Болт. Не болтай. — Проворчала она чуть слышно. — Если я узнаю, что из-за твоих россказней с головы девчонки хоть один волос упал… Или она расстроилась…

— Знаю, знаю, — обезоруживающе поднял руки карлик. — Как подружку свою уложишь, вернешься? У меня еще две бутылки осталось.

— Конечно, приду, — кивнула в сторону уставленного тарелками и мисками стола наемница. — Вспомним былое, Болт. Но не вздумай меня лапать…

— Да нужна ты мне, обиженно надул губы карлик.

Сеймел Терн, по прозвищу Колючка, широко улыбнулся. Обветренные губы разошлись в стороны. На солнце блеснула кипельно-белая эмаль мощных клыков. Ноздри жадно раздулись, впитывая запах пыли, перемолотой колесами травы, древесной смолы и… крови. Рейдер всегда чувствовал близкую кровь. Это был его дар. Еще несколько дней назад ему показалось, что он видит, как багровый прилив нескончаемым потоком пропитывает отравленную землю и бьется о рушащуюся под его натиском скалу. Впрочем, чтобы почувствовать кровь сейчас, никаким особым даром обладать было совершенно не обязательно. Она была всюду: на земле, в канавах, на венцах стоящего посреди площади колодца. Пятьдесят дворов. Под три сотни людей. Он давал им шанс, но они не послушались. Проблема была то ли в жадности репоедов, то ли в том, что всего месяц назад кто-то разом прибил и местного старосту, и священника, но говорить с Терном вышла какая-то визгливая, тупая баба, в результате чего переговоры сорвались. Впрочем, Колючке было, по большому счету, наплевать. Ему просто было немного жаль жечь поселок, в который можно было бы вернуться через пару сезонов, но какая, к чертям, разница?

— Воды, — неожиданно прохрипел подпирающий спиной колодезный сруб и с ужасом разглядывающий вывалившиеся на колени из распоротого живота кишки мужчина. — Воды… Умоляю…

Сеймел поморщился. Вечно они просят воды. Неужели так трудно проявить немного благоразумия и оставить воду живым?

— Хороший рейд, босс, — неожиданно прогудела вышедшая из-за уже начинающего потихоньку гореть приземистого здания, судя по всему, трактира, высокая и массивная фигура. — Почти двадцать кило серебра, сорок тонн бензина и тридцать две девки. Ну… — Повернувшись в сторону амбара, из которого доносились крики, громила пожал плечами… — девок, может, уже чуток поменьше…

— Мне всегда казалось, что хуже всего быть репоедом. Овцой. — Подойдя к колодцу, Колючка небрежным движением подцепил носком сапога и точным пинком направил порцию гравия в мешанину сизых кишок продолжающего невнятно бормотать о воде несчастного.

Почти потерявший сознание мужчина испустил полный страдания стон и, с трудом открыв мутные от боли глаза, уставился на лидера бандитов.

— Зачем? Мы бы и так вам все отдали, — простонал он.

Не обращая на очнувшегося фермера ровным счетом никакого внимания, Сеймел продолжал смотреть в сторону медленно разгорающегося трактира.

— Рискну поспорить, босс, — подойдя к Колючке, громила присел на корточки, вытащив из-за пояса нож, грубо дернул к себе руку раненного. — Дочкой репоеда быть еще хуже.

— А-а-а-а!!!..

— Да успокойся, парень, это всего лишь палец. — Добродушным тоном успокоил крестьянина бугай и, похлопав его по щеке, довольно расхохотался. — Смотри, босс, отличное кольцо! С камешком! — Протянул находку Колючке, а пасть дылды растянулась в довольной улыбке. — Красивое… Хочешь?!

— Нет, — покачал головой Терн. — Лучше передай парням, чтобы оставили для меня пару девок.

— Конечно, босс! — Спрятав трофей в карман, великан опрометью бросился к амбару.

— Дурак, — проронил Колючка, с улыбкой провожая его взглядом. — Отличный боец. Преданный клык, но какой же дурак.

— Зачем? — Простонал все никак не желающий помереть мужчина у колодца.

— Терн! Терн! — Выпрыгнувшая из перекрывающего въезд в поселок грузовика гибкая фигура стремительным шагом пересекла площадь и протянула ему крошечный наладонник. — Сообщение от второй группы разведки, босс, — пояснил бандит, отступая. — Плохие новости. Вам лучше послушать.

Медленно кивнув, лидер клана выщелкнул из корпуса наладонника похожий на мелкую медузу наушник и, щелкнув пальцами, склонился над экраном. Рейдер поспешно отступил еще на пару шагов.

Молчание длилось почти минуту.

— Собирай людей. — Неожиданно проронил Сеймел и поднял глаза на посланника. — Пусть ребята заканчивают все свои дела и готовятся выехать. Надеюсь, вы уже просчитали маршрут?

— Да, босс, — поспешно склонился в низком поклоне гонец. — Траки не пройдут по Языку, завязнут в песке, а потому придется сделать небольшой крюк. Думаю, мы будем на месте дней через десять.

— Десять, — покатал слово на языке Колючка, — десять дней…

— Если не гнать, то все одиннадцать, — рискнул предположить рейдер.

Терн медленно кивнул. Теперь предводитель одного из крупнейших прайдов Стаи знал, что означало его видение. Кровь, действительно прольется.

Глупый жирный боров не захотел вести дела честно. Отправил к нему грузовик с пустышкой. Убил посредников. Инициировал нападение. Попытался подставить Брокера. Его разведчик почти поверил в подставу, почти. Но толстяк совершил одну ошибку. Серьезную ошибку. Алиса осталась жива. И оставалась живой до тех пор, пока не прошипела в коммуникатор разведчика всего два слова: "Пес Финка…".

Найденный одной из ищеек оплавленный кусок пакета с героином полностью подтверждал ее слова. К тому же, Брокер ни за что не стал бы жечь машины. Сеймел зарычал. Полускрытые меховым плащом мускулы массивных предплечий вздулись узлами мышц.

То "художество", что сделал с одной из самых перспективных самок виденный им пару раз в окружении Финка хлыщ, всё ещё стояло перед глазами. Даже искаженная мелким экраном наладонника картинка впечатляла. Алису пришлось добить. Она бы никогда не оправилась. Но Стая не оплакивает мертвых. Стая мстит. И ему наплевать, кто за это поплатится. Брокер, Финк или весь чертов город.

Такое оскорбление должно быть смыто. Смыто кровью, иначе его прайд не пустят к большому костру. А значит, началась большая охота. Через пару недель от Бойни не останется даже воспоминаний. Глубоко вдохнув пахнущий бензином, гарью, и смертью воздух, Терн расхохотался. Восемь вооруженных крупнокалиберными пулеметами и зенитными пушками боевых фургонов. Почти пять десятков тяжелых, боевых каров. Больше трех сотен юрких багги и байков. И подмявшие под себя частокол дреколья и пару домов, прокладывающие за собой целые просеки, сделанные из довоенных карьерных самосвалов мегатраки, с установленными на крышах тяжелыми минометами. Но главное не это. В стальных недрах передвижных крепостей спят одурманенные до поры огромными дозами наркотиков боевые звери. Совсем скоро их сон прервется, и земля умоется кровью мутов и горожан, чтобы, насытившись вволю, прорасти новой травой, пышной, сочной… А прайд получит новых рекрутов. И еду. Много еды. Сладкого, красного мяса, что дерзнуло встать на пути "Шипов". Это было неизбежно. Так сказало ему видение…

Где-то вдалеке завыл выходящий на охоту волколак. Терн захохотал. Земля под его ногами задрожала в предвкушении. Одиннадцать дней.