Глава 16. Поступить правильно

— Тридцать, — затряс жиденькой бороденкой тощий мосластый старик и, кинув вороватый взгляд в сторону прошедшего мимо, о чем-то увлеченно спорящего отряда тяжеловооруженных наемников, расплылся в широкой редкозубой ухмылке. — Тридцать и ни серебряком меньше. — Повторил он, и упрямо наклонив голову, потянул к себе развернутый на прилавке старый стёганый плед. — Не берёшь, девка, я тебя не неволю. Базар большой, ищи дешевле.

— Старче, да этой дряни в базарный день цена — пятерка, — покачав головой, не торопясь отпускать другой край одеяла, проворковала Шип и, широко улыбнувшись, положила свободную руку на пистолет. — Ты что, обмануть меня хочешь?

— Кому дрянь, а кому сокровище, — несколько неуверенно протянул слегка побледневший торговец и, воровато глянув на небрежно оттертую от крови, крепко сжимающую ткань длань женщины, ослабил хватку. — Бога-то, побойся.

Ухмылка Веруки стала еще выразительней. Женщина давно заметила, чем шире и искренней она улыбается, тем больше её боятся. Было ли в этом виновато лицо, покрытое шрамами и застарелыми следами ожогов лицо, или всё дело было во взгляде, Шип не знала. Да и не особо задумывалась. От рынка осталась хорошо, если половина. Да и ассортимент изменился. На смену бензиновых и дизельных генераторов, колючей проволоки, семян растений и прочих атрибутов мирной жизни пришли оружие, консервы и медикаменты. Нет, конечно, "большая тройка" на базаре присутствовала всегда, но заметно это стало почему-то именно сейчас.

— Бога? — Невесело рассмеялась Шип и, сплюнув под ноги, придавила торговца тяжелым взглядом. — Так Его, как раз, за тридцатку-то и продали, если я правильно помню. — Неожиданно наклонившись к старику, женщина прищурилась. — А не ты ли это сделал, старче, а?

— Что? — Испуганно отшатнулся, окончательно отпуская свой товар продавец.

— Ну, Распятого за горсть серебра подставил. — Расхохоталась Верука и, свернув плед с довольным видом закинула его на плечо. — Возрастом-то, подходишь… — Шип хмыкнула.

Этот старик просто идиот. Похоже, принял её за одну из Стаи. Да и черт с ним. Как и с его одеялом. Несколько старых протертых отчаянно пахнущих пылью и плесенью слоев ткани нужны были ей не больше, чем снайперская винтовка слепому, но рынок был отличной возможностью обрубить возможные хвосты. Да и послушать, что творится в городе, не помешает. За последние полдня Бойня разительно изменилась, и женщине это совершенно не нравилось. На улице стало намного больше людей с пушками. Конечно, ходить с оружием по улицам было не запрещено, хочешь хоть противотанковую пушку на горбу таскай, но обычно большинство местных, даже шерифы предпочитали ограничиваться пистолетами, револьверами или, в крайнем случае, обрезами, а сейчас и минуты не проходило, чтобы взгляд Веруки не натыкался на группы с ног до головы запакованных в броню тяжеловооруженных людей. Это был плохой признак. Особенно женщину нервировали то и дело мелькавшие на перекрестках пятерки крепких мужчин и женщин в одинаковой черной форме из баллистической ткани с вышитой на руках "омегой". Наемники легендарного Аладдина имели достаточно зловещую репутацию. И… её могли узнать.

— Да ты… да, ты что… — Залепетал торговец и, запустив сухую ладошку за пазуху, продемонстрировал наемнице массивный серебряный крест. — Вот, гляди, нехристь. Это мне от отца ещё осталось. Он Черные года пережил, а ты такое… Да, если бы… Да, тебя бы на кол уже посадили…

— В Доброй книге, вроде, написано, что, когда по морде бьют, надо вторую щеку подставлять, а они — сразу на кол. Десятка, пердун старый, больше не дам. — Лениво протянула Верука и, покопавшись в висящем на поясе кошельке, бросила на прилавок несколько серебряных чешуек.

— Да, ты за кого меня держишь? Я тебе, что, лох? Да этот плед… — Начал было возмущенную отповедь продавец, но неожиданно остановившись посредине фразы, обреченно махнул рукой. — Чирик, так чирик. Только ты, это… — Бросив короткий взгляд по сторонам, старик вздохнул. — Если твои дружки нас, всё-таки, к ногтю… — Заговорщически зашептал он. — Слово за меня замолвишь? Я, это… не молодой, конечно, но тоже много чего умею. Кроить, шить, плотничать, — старик задумался, — воду таскать могу, двор мести, на полях работать, еду готовить, двигатель у машины починить, если по мелочи. Ты не смотри, я крепкий.

— А человечину тоже кушать умеешь? — С любопытством склонив голову набок, Шип проводила пристальным взглядом прошедшую мимо группку подозрительного вида татуированных мужиков, и вопросительно уставилась на торговца.

— Человечину… — Огромный выпирающий из тощей морщинистой шеи кадык старика судорожно дернулся. — Буду… — Отвел глаза продавец. — Надо будет — кишки сырые с дерьмом пополам буду жрать. Только, чтоб не мучили…

— Ну, тогда скажу за тебя слово. Только ты, это, старче, зубы подточи. А то, если будешь плохо мясо своими пеньками рвать, меня слушать не станут, сразу в котел определят. А наточишь, сподручней будет. Вот так-то. — Снова продемонстрировав торговцу желтые, кривоватые зубы, Шип хихикнула. — А теперь тащи остальные.

— Остальные? — Нахмурился старик.

— Глаза разуй. Здесь. Полтиник. — Постучала ногтем по серебру женщина. — Значит, с тебя ещё четыре одеяла… И ещё, это… Тряпки разные, там, обрывки и тому подобное есть? Только, чтоб чистые.

— Есть, по серебряку за… — в очередной раз встретившись взглядом с женщиной, старик моргнул и бессильно ссутулил плечи. — Ладно, считай, в подарок отдам. Мешок сесть? Одеяла там сложить и остальное…

— Нет. Свой давай, — довольно оскалилась Верука. — Не в руках же мне эти тряпки тащить.

Ловко перехватив протянутый стариком старый джутовый мешок, Шип затолкала в него пледы, перекинула ношу через плечо и, отвернувшись от прилавка, слегка поморщилась от прострелившей брюшину боли.

— Эй! — Ударил ей в спину голос старика. — Меня Тверк зовут! Тверк Медянка! Запомни!!

— Зубы подпилить не забудь, уродец. — Еле слышно буркнула себе под нос Шип и, пристроив поудобней свою ношу, двинулась вдоль рядов.

Всё. Хватит. Надо отдохнуть. Если верить услышанному, рейдеры двинут на город завтра утром. Скорее всего, к восходу солнца. Так что, у нее почти четырнадцать часов, чтобы вытащить из себя эту чертову пулю и выспаться. А дальше…

— Врешь, как есть врешь! Ну, на фига, жирдяю младенцы? Жрать?! — Неожиданно раздавшийся откуда-то из-за плеча визгливый полушепот-полукрик заставил Веруку невольно замедлить шаг. Женщине стоило неимоверных усилий не обернуться и не взглянуть на говорящего.

— Заткнись! — Зло зашипел второй голос. — Тебя ещё не вся Бойня слышала. Ты что, не понял? Финк — настоящая голова. Сканер на воротах. Обязательное обследование рабов у Зэда. Ты что, и вправду решил, что всё это — простые меры безопасности? Он Операторам детишек поставляет, понял! У них, ведь, постоянный недобор, сам знаешь. А им только чистые подходят. И мутантенышей он не выбрасывает. У меня деверь в нижней лаборатории работает. Инструменты и разделочные столы моет. Обычно молчит, как пробка, но недавно мы с ним в "Сладкой ящерице" немного лишнего перебрали, он и проболтался. Под ареной мясорубка довоенная. И какие-то био-рек-ли-паторы, во! Финковы умники там из этих уродов удачные сочетания выбирают. Солдат делают. Говорит, выращивает их сразу взрослыми в больших стеклянных банках. Только пока что, не слишком у них выходит, вроде как. Не хватает чего-то.

— В банках? — Недоверчивым голосом спросил первый. — Да чушь. Не растет мясо в банках. Это тебе не помидор на гидропонике вырастить.

— Как это не растет? — Начал понемногу заводиться второй. — А мясные фермы в Сити? А у Ржавых, говорят на болотах, целые тела выращивали? На органы и для… — говорящий замялся… — ну, понял, в общем. Клонирование это называется. Клонирование и биоженерия. Серокожих, говорят, в войну, тоже клонировали. Это потом они баб воровать начали.

— Значит, эти солдаты что-то типа серокожих? — Неуверенно протянул первый.

— Деверь говорит, да. Большие, мордой страшные, и шкура металлом отливает, — обрадовано откликнулся второй.

— Да набрехал тебе твой деверь. Все знают — с серокожими договариваться, это как себе в ладонь гадить. Мерзко, бесполезно, и здороваться с тобой никто не захочет… — Фыркнул первый.

Ещё чуть-чуть замедлившись, Верука сделала вид, что поправляет сползший с плеча груз, пропустив визгуна и его собеседника вперед, лениво зашагала следом.

— Да много ты знаешь. — Обиженно буркнул второй, оказавшийся невысоким, плечистым плешивым мужичком, толкающим перед собой под завязку набитую армейскими сухими пайками тачку. — Деверь сказал: Зэд и Эвенко старую технологию восстанавливают. Что-то типа собачьего свистка. Говорит, если такой свисток имеешь, любое чудище тебе не страшно. Будут тебя, как дрессированные собачки, слушаться.

— Вот это — точно брехня. — Затряс головой второй, высокий, несуразно тощий, буйно заросший густым рыжим волосом субъект и, неловко взмахнув сжимаемой в руках исшарканной двустволкой, тяжело вздохнул. — Не бывает такого. А, если бы была, то каждый второй бы с такой штукой ходил.

— За что купил, за то и продаю, — хмыкнул, плешивый. — Не хочешь, не верь, Зерг. Но я деверя своего знаю. Брехать не будет.

— Такой честный? — Фыркнул названный Зергом мужчина.

— Не, — покачал головой коротышка. — Просто тупой. Ему такой байки ни в жисть не придумать.

— А хорошо бы, чтобы такие свистки действительно были. Только не от серокожих, а от вот этих. — Заинтересованно проводив взглядом спешащую куда-то группу разномастно одетых вооруженных винтовками и ружьями людей, Зерг вздохнул. — Наемники. Стрелки, мать его ети. Омеги-то ещё ничего, а вот Молоты, говорят, у Балта дочку снасиловали.

— Дебилы… — Раздраженно засопел плешивый. — Балт её любому желающему за пятнадцать серебром в час сдает. И намотать от неё нехорошего, как два пальца обмочить. Им что, денег на нормальную шалаву не хватило?

— А я знаю? — Пожал плечами тощий…

— Наемники, — вздохнул коротышка. — В Бойне сейчас, небось, ни одного свободного ружья не осталось. Хотелось бы знать, на чьей они стороне…

— Хм… — Тощий зябко передернул плечами и покосился на собеседника. — Думаешь, рейдеры могут их перекупить?

— А почему нет? — Раздраженно дернув ручки тележки, так что лежащие в ней консервы издали громкий дребезжащий звук, плешивый махнул рукой. — Сам знаешь… Это вопрос оплаты. Правда, банды редко стрелков нанимают. У них и своих бойцов полно, но случается и такое. В конце концов, рейдеры тоже люди. Просто, им не так повезло.

— Ну, ты за языком то следи! — Возмутился тощий и снова встряхнул ружьем. — Уродов людьми называть.

— Да что ты знаешь, — отмахнулся плешивый, — ты-то всю жизнь здесь прожил, а я на севере родился. Хочешь, про Стайников расскажу?

— Валяй, — фыркнул тощий и задумчиво поскреб макушку. — Один хрен время убить надо, пока жратву тащим.

— Земля, вода, воздух. Чистых мест не так, чтобы много, а рейдерам тоже надо где-то жить, — тяжело вздохнув, глубокомысленно проронил коротышка и снова покатил свою тряскую тележку вперед. — Дома большинства банд находятся в таких местах, где не то, что нормально отстроиться, выжить трудно. Это не просто леса или степи, это настоящий ад. Где радиоактивный, где химический, а где всё сразу. Там нечего есть, нечего пить, а иногда даже дышать нечем. Вот и живут они только тем, что отнимают у других. Не все, конечно, но большинство крупных банд именно такие. Ржавые на болотах обитают, Караванщики, не те, которые купцы, а те, которые кочевники, на Священной войне подвинутые в радиоактивном поясе, Пустынные крысы в песках. У Операторов, вроде как, в горах база, но Операторы, по большому счету, не банда, а что-то среднее между торгашами и армией…

— А может, что-то новое расскажешь, а не эти байки для детишек? — Фыркнул мужчина с ружьем. — Вспомни ещё, что ты в Туннельных змеях в молодости ходил? И вообще, ты, вроде как, про Стаю обещал.

— А я и ходил, — насупился коротышка. — Пока коленку не прострелили. А Стая… Если байкам верить, они, вроде как, солдатами были. Из какой-то хитрой военной части. То ли химики, то ли биолухи. Накрыло вояк тогда довольно сильно. Сначала кобальтухой приголубили так, что земля аж светиться стала, а потом еще сверху какой-то дрянью присыпали. То ли химия, то ли зараза какая-то… В общем, по специальности и получили. Но вояки эти тоже не лыком шиты были. Состряпали по-быстрому коктейль из генных модуляторов и боевых вирусов, коктейль этот их генетически поменял так, что им на эту всю радиацию и заразу начхать стало, почти что, как серокожим, ну и вроде как, пошли людям помогать. Бандитов, там, гоняли, продовольствием делились, хранилища старые раскапывали, и всё такое. Только, вот одна незадача, — на секунду остановившись, испустив тяжелый вздох, коротышка почесал под мышкой и покатил дальше. — Кровь — не водица… Сначала ты мародеров отстреливаешь, потом их семьи заодно успокаивать начинаешь, всё равно, как бы нелюди, чего рассуждать, один хрен с голоду без кормильцев-добытчиков подохнут. Потом глядишь, и одному поселению помогая других нечаянно зацепишь… А через некоторое время уже сам на соседей попрешь, потому как, самому жрать охота. — В очередной раз тряхнув тележку, карлик злобно сплюнул под ноги. — К тому же, эта бодяга, что они жрут, вроде как, гормональный баланс нарушает, а от этого характер лучше не становится. А потом Черные дни начались. И Большой жор.

— А я думал, что интересное расскажешь. — Фыркнул тощий. — Эту байку, Шуст, каждый ребенок знает.

— Знает, может, и каждый, а вот понимать… — Неожиданно остановившись, плешивый отпустил ручки тележки и резким движением протянув руку, вырвал ружье из рук тощего. — Всё, — буркнул он, — твоя очередь. Заманался эту дуру таскать. А насчет Стаи. Знаю только одно. Звери — психи конченые. На всю башку отбитые. Жрать, убивать, трахаться. Всё. Жентльменский набор, ети его. А от чужой боли они просто тащатся. Хорошие ребята, одним словом. Общительные.

— Это да… — с унылым видом подтвердил тощий, кряхтя от натуги, покатил тележку вперед. — Когда они вместо шерифов были, то бывало, просто так непонравившихся хватали, к земле кольями приколачивали и грузовиками давили… И чего Финк с ними ссориться решил?

— А кто сказал, что это Финк? — Забросив ружье на плечо, коротышка оглянулся по сторонам и чуть заметно нахмурился. — Говорю же, Звери отбитые. Отморозки. Может, им просто захотелось, мало ли… Главное, что, если Финк так засуетился, эти твари, зуб даю, уже к утру здесь будут. Так что, не знаю, как ты, а я, как пайки отвезем, на баррикады пойду. Маршал, говорят, всех принимает, кто на ногах стоит, даже патроны отсыпает и оружие выдает. Видать, всё совсем серьезно, раз такое дело…

Перекинув мешок на другое плечо, Шип помахала затекшей рукой и начала потихоньку отставать от говорливой парочки. Во-первых, ничего особо нового она не услышала, во-вторых, уж больно подозрительно косился на нее плешивый. Ладно, хватит на сегодня прогулок, тем более, судя по ощущениям, рана опять открылась. Ей предстоит тяжелая ночь, но будь она проклята, если не дождется представления. И не устроит в нем грандиозный финал.

Мир раскачивался, трясся и прыгал, земля то приближалась, то удалялась, горло забивала пыль, плечи и живот болели так, будто их долго и упорно отбивали деревянными молотками. Ноги затекли и казались привязанными к туловищу кусками мертвого мяса.

— Зе-ро! По-ме-дле-н-н-е-е. — С трудом выдохнула Кити, и в очередной раз вскинув винтовку, попыталась навести её на голову ближайшего чудища.

— Не могу, девочка! — Слегка раздраженно проревел великан и, совершив очередной гигантский прыжок, перекинув через плечо стволы своего чудовищного ружья, спустил курок.

— Ай!.. — В ушах девушки зазвенело от боли, в лицо ударила горячая волна пороховых газов, и ближайшего, почти догнавшего их вооруженного гигантским размером, со взрослого человека, тесаком серокожего гиганта просто смело с ног.

— Извини… — Прогудел гладиатор.

— Что? — Прищурившись, выкрикнула девушка, отчаянно тряся головой.

— Извини!! — Крикнул гигант и неожиданным рывком прыгнул в бок.

Кити снова вскрикнула. Огромные пальцы придерживающего её за бедро великана на мгновенье сжались с такой силой, что ей показалось: еще чуть-чуть и мясо сползет с костей, а сами кости треснут, но только это и позволило ей удержаться на плече гиганта. Над ухом будто просвистел шмель. Земля под ногами Зеро вздыбилась фонтанчиками пыли. Несколько пуль с лязганьем и чмоканьем впились в толстую, армированную кевларом ткань штанов. Кити, чуть не выронившая винтовку от неожиданности, издала чуть слышный стон и заскрипела зубами.

— Да остановись хоть на секунду, — закричала она и, что есть сил, саданула, прикладом винтовки по пояснице Зеро. — Стой, Стой! Стой!

— Еще раз так сделаешь, брошу! — Зарычал гигант и снова сжал пальцы с такой силой, что она закричала в голос.

— Остановимся — сдохнем! Сама видела — у меня разгон медленный!

— Тогда не тряси! Я прицелиться не могу!

— Прицелиться? — В голосе Зеро послышалось злое веселье. — Это невозможно, девочка, чтобы из твоей штуки…

Раздался выстрел, и почти обошедший гладиатора с фланга вооруженный чем-то, напоминающим смесь косы, багра и топора, мутант кубарем покатился на землю.

— Да! Вот так! Не прыгай! Просто беги! — Надрывая голос, закричала Кити. — И держи меня крепче!

Раздался второй выстрел, и рискнувший бросить короткий взгляд за спину, Зеро увидел, как голова доставляющего ему больше всего проблем, голова чуть отстающего от основной массы пулеметчика превратилась в фонтан кровавых брызг.

— Крепче-е!

— Дерьмо… — Выдохнул гладиатор и, сменив манеру бега на длинные стелящиеся шаги, принялся заворачивать на очередной заход вокруг форта. В свое время ему приходилось драться с серокожими. Прекрасные кулачные бойцы, опаснейшие противники в рукопашной, бронекожие великаны на деле были не умнее собаки. Или даже глупее. Считалось, что их интеллект соответствует пяти-шестилетнему ребенку, но Зеро в это не верил. Даже стая бездомных шавок давно бы сообразила, что он бегает по кругу, и оставила бы на его пути засаду. Особенно радовало, что за последние полчаса никто из мутантов даже не подумал забраться на вышку и накрыть их единственной точной очередью из крупнокалиберного пулемета.

Так или иначе, отвлекающий маневр удался. Им повезло. Эскапада девушки со стрельбой у ворот, разозлила уродов настолько, что они почти и не пытались их пристрелить — пара очередей не в счет. Серокожие, явно, пытались взять их живьем. Так что, сейчас за ними гналась вооруженная разнообразным колющим и режущим оружием толпа не меньше, чем из пятидесяти мутантов, и с каждым кругом она становилась все больше и больше. Пока что их выручали скорость и мощь встроенных в тело имплантатов, но долго эта авантюра продолжаться не могла, судя по выводимым прямо на радужку сообщениям, заряда внутренних батарей хватит еще минут на пятнадцать, а левый бедренный сустав почему-то начал слишком сильно нагреваться. Еще один заход, и всё. Надо будет уходить. Внезапно над ухом Зеро один за другим прогремели три выстрела, и трое преследователей повалились на землю. Мутанты бежали гурьбой, возникла куча-мала, и на мгновение Зеро пожалел, что у него нет гранат. Закинуть бы парочку в эту кучу, расстояние детское — метров сто пятьдесят, благодаря встроенному в череп элекронному целеуказателю и контролирующим силу мышечных сокращений нейромодуляторам на этой дистанции он гранаты в круг в тридцать сантиметров кладет, даже на бегу и в прыжке. Понятно, конечно, что никого не убьет, бронированная кожа мутантов защищает от осколков не хуже самых навороченных боевых костюмов, но хоть парочку контузить — и то дело.

Раздался еще один выстрел, тело девушки содрогнулось от отдачи, и очередной монстр, запутавшись в собственных конечностях, покатился под ноги только встающих товарищей.

— Дерьмо! — восхищенно повторил Зеро и, скрипнув стальными зубами, устремился вперед. Надо бы поднажать, они приближались к самому опасному месту. Жаль, что ружье не перезарядишь. Все три заряда он уже израсходовал, а чтобы заменить патроны в патроннике потребуется вторая рука. А она занята. И, черт его дери, если он выбросит девочку. Это было просто невероятно. Такая точность. Подобные трюки могут выкидывать только установленные на боевые машины автоматические турели, а также стрелки-ганфайтеры, перекачанные наномодификаторами и напичканные специализированными имплантатами под завязку, но чтобы так стреляла обыкновенная, пусть и довольно симпатичная, даже несмотря на практически полное отсутствие носа, мутка…

Спроси кто гладиатора, каким образом внешняя привлекательность коррелирует с эффективностью стрельбы, великан наверняка не смог бы ответить. Но жизненный опыт давно приучил Зеро делить женщин на две большие категории: "Нормальные бабы", к которым относилась большая часть встреченных им женщин, и "Стервы", под которую подпадали те представительницы женского пола, которые могли, по его мнению, позаботиться о себе самостоятельно и не особо нуждались в чьей либо поддержке. Впрочем, справедливости ради стоит сказать, что мужчин Зеро делил, примерно, по тому же принципу. И считал за разумных и стоящих, чтобы их замечать, существ только тех, кто был достаточно умелым и сильным для выживания на арене больше пяти минут.

То, что вытворяла трясущаяся у него на плече девочка, однозначно переводило ее в категорию "стерв". И добавляло ей уважения. Да, пусть неопытная и наивная, зато явно не трусиха и руки из правильного места растут. Да что там, даже легендарный Слепой Пью, куда-то пропавший лет этак шесть или семь назад, с ней сравниться не мог. А что касается смелости… эта мелочь по безбашенности, пожалуй, ничуть не уступает своей подруге. А та уж стерва, так стерва. Королева стерв, он бы сказал. Упорно продолжает врать ему в глаза, что она Фурия. Надо же. Либо тупая и не понимает по какому тонкому льду ходит, либо просто абсолютно безбашенная. Именно эта смелость и останавливала его от того, чтобы открутить ей голову за вранье. Интересно, что случится, если Эрик сорвется? Надо было, всё же, вместе идти. Как бы Эвенко не хорохорился, а пороху остановить охотника за головами у него не хватит. Какой-то Ставро дерганый в последнее время, совсем себя в руках не держит…

Над ухом гладиатора, раздалось еще два выстрела. Зеро не оборачивался. Он точно знал, за его спиной умерло еще двое. Надо будет девчонке посоветовать барабанный магазин к винтовке заказать. Да, тяжелее, зато перезаряжать реже… Всё равно, из таких винтарей чаще всего из укрытий лупят.

— Почти пустая, — неожиданно громко крикнула Кити и снова лягнула его прикладом в поясницу. — Патроны в рюкзаке!

— Не выпендривайся… — Хмыкнул гладиатор и, покосившись в сторону виднеющейся метрах в трехстах по левую руку стены форта, с трудом удержался от ругательства. Из ворот серой комковатой массой выливалась очередная волна преследователей.

— Всех не перестреляешь! Уходим!

— Я не брошу… — Гневно пискнула Кити и снова отчаянно заколотила ему по спине прикладом. — Пусти! Трус!!

— Да хватит меня лупи…

Раздался смачный шлепок, бедро прострелила неожиданная волна боли, и Зеро потеряв равновесие, кубарем покатился по Земле. Через пару секунд уши донесли до него звук выстрела. Гладиатор был достаточно опытен, чтобы понять — крупнокалиберная винтовка, расстояние около километра. Вжав голову в плечи, великан шустро вскочил на ноги и сморщился от боли. Тяжелая и быстрая пуля, проломив вживленную под кожу защитную мембрану, разворотила ему бедро, повредила один из магистральных нейроприводов и, судя по показаниям приборов, засела в армированных сверхпрочным пластиком костях.

— Срань… — Выдохнул Зеро и, бросив взгляд по сторонам, облегченно вздохнул.

Девчонка цела. И, кажется, даже не особо пострадала. Уже встает на ноги. Взгляд расфокусирован, движения неуверенные и вялые, но винтовку держит так, будто с ней срослась. Для упавшей с высоты двух метров на скорости в сотню километров в час, неплохо. Сдернув с кольца на поясе рюкзачок девчонки, Зеро резким движением бросил баул ей под ноги.

— Патроны! — Коротко буркнул он и, отработанным тысячами тренировок волевым усилием переключившись на дублирующую систему нейростимуляции, перебросил питание резервных батарей на защитные модули, выводя их в форсированный режим. Волосы на предплечьях встали дыбом, кожа буквально на глазах посерела и потеряла чувствительность. Глухо зашуршали выдвигающиеся на всю длину когти.

— Снайпер! Не из форта! Напраление — северо-запад! — Развернувшись на пятках, Зеро зарычал и, взвившись в высоком прыжке, рухнул в почти добежавшую до них волну серокожих…

— Упрямец ты, сладенький, — пинком сбросив с ноги уродливую башку монстра, намертво вцепившегося в сапог зубами, напоминающими рыболовные крючья, Элеум, покачнувшись от усталости, неодобрительно поглядела на продолжающую шипеть и дымиться арамидную ткань комбинезона и, громко хрустнув молнией застежки, принялась избавляться от внешней оболочки защитного костюма.

Это был серьезный бой. По-настоящему серьезный. Она вымоталась. Устала. Как собака устала. Способность твари к восстановлению была невероятной. Она регенерировала, буквально на глазах, а шкура чудища оказалась настолько плотной, что в ней застревали иглы, способные пробивать плиты бронетехники. Спустив прыжковый комбинезон до пояса, Ллойс перевесила игольник на плечо, и с подозрением глянув на раскиданные в живописном беспорядке по полу, в той или иной степени обугленные, изрезанные, изорванные, растоптанные, испятнанные попаданиями двигающихся с гиперзвуковой скоростью ураново-осмиевых игл, склонилась над скрючившимися от жара обрывками плаща Ставро. Покопавшись в карманах, извлекла на свет украшенную золотым тиснением пластиковую сигаретную пачку.

— Богато, — хмыкнула девушка и, прошагав ко входу в зал, испустив громкий вздох, присела на высокий порог гермодвери. — Черт… — Оторвав от майки длинную полосу, наемница ловким движением перетянула отчаянно свербевшую и чешущуюся опустевшую глазницу, выщелкнула из пачки длинную коричневую сигарету и, с наслаждением проведя ею под носом, с громким шумом втянула ноздрями сладковатый пряный аромат дорогого довоенного табака. Затем, прилепив фильтр к губе, звонко щелкнула пальцами. Потом ещё раз и ещё. Огонь разгорелся с четвертого раза. Выдохнув под ноги тугую струйку ароматного, шершавого дыма, Элеум отложила в сторону оружие, устало упершись локтями в колени, и ссутулила плечи. Сложный бой. Если бы не игломет…

А ведь, ей повезло. Оружейку кто-то изрядно подчистил, и чудо-пушку она нашла только потому, что ей показалось: одна из вентиляционных решеток склада установлена несколько криво. Интересно, кто эту штуку спрятал? Наемница хмыкнула. Какая разница… Главное, понятно, что сделали это явно после войны. Она бы даже сказала, что с обустройства тайника прошло не больше трех-четырех месяцев. Уж больно мало грязи наросло на эту тарахтелку за время, пока она в вентиляционной шахте находилась. И кто спрятал, тоже по большому счету, ясно. Тот, кто кладовые обносил, тот и заныкал. Видимо, решил припрятать, чтобы позже вернуться, унести и продать. Или себе оставить, если уж совсем дурак. За электромагнитные и импульсные системы головы лишиться — как два пальца. Либо от зависти перо в бок сунут, либо Легионерам сдадут. А те с обладателями технологий не церемонятся. На своих землях вон, вообще, даже на нарезное оружие ограничение недавно ввели. Видать, плохо всё у железячников… Так что, гауссовки, лазеры, микроволновые излучатели, станеры и прочую шикарную дрянь только самые крутые и отбитые с собой таскают.

Покосившись в сторону прислоненного к створке гермодвери оружия, Элеум, сделав еще одну затяжку, стряхнула пепел под ноги. Ладно. Пригодится. Главное, особо не светить. К тому же, из тысячи игл больше половины ещё в боекомплекте остались. Перезарядки, правда, не предвидится, потому как, кроме одной штатной запасных обойм она не нашла, а изготавливают микроскопические стержни-дротики, идеально сбалансированные, только те же Железячники и, если верить слухам, Операторы, но штука, всё равно, хорошая. Лениво растоптав каблуком догоревшую до фильтра сигарету, наемница, со стоном разогнув спину, не торопясь встала, сгребла игломет, подобрала виброклинок, лежащий посреди коричневатых, всё ещё исходящих едким паром луж из смеси крови и вылившихся из баков биора жидкости, переступила через продолжающее конвульсивно подергиваться тело монстра и, вяло протопав до конца коридора, шагнула в секционную

— И почему я не удивляюсь? — Фыркнула Ллойс и, отпихнув труп паучихи в сторону, ухватившись за воротник спец халата Эвенко, со стоном взвалила вяло сопротивляющееся тело на секционный стол. — Тоже упрямый, да? — Тяжело вздохнула наемница.

Эвенко не ответил. Было ли в этом виновато почти полное отсутствие верхушки черепа или проблема с уже отросшими, не помещающимися во рту зубами — оставалось только догадываться.

— "Белая грань", куча нанокультур и смертельное ранение… — Поморщилась Элеум и, отпихнув от себя вяло протянувшиеся к ее горлу руки, ещё больше истончившиеся, ставшие больше похожими на лапки насекомого, чем на конечности человека, оглянулась по сторонам. — Слышала я, конечно, разные байки… — Пройдя в дальний угол комнаты, наемница оглядела разбитое зеркало, с улыбкой взвесила вибромеч в руке и, внимательно осмотрев оружие, щелкнула еле заметным рычажком на рукояти. Раздалось чуть слышное гудение, и лезвие меча окуталось чуть заметной дымкой. — Но, всё равно, считала, что это только от радиации возможно.

Вернувшись к разделочному столу, Элеум с усмешкой посмотрела на возящееся на стальном листе тело и занесла клинок над головой. — Извини, старик. — Буркнула она. — Не то, чтобы я злорадствую, но мне почему-то кажется, что ты это заслужил… — свистнувшее в воздухе лезвие обрушилось вниз, срубив Эвенко обе ноги.

Стальная пластина стола сыпанула искрами.

— Пардон, — буркнула наемница и, крутанув клинок, небрежным взмахом смахнула потянувшуюся к ней руку Эвенко. Тело, лишившееся большей части головы приоткрыло усеянную заострившимися зубами пасть и чуть слышно зашипело.

— Знаю, знаю, — буркнула Ллойс и, отрубив вторую руку никак не желающего успокоиться восставшего мертвеца, принялась сдирать с покрытого трупными пятнами запястья минипланшет.

— Ага. — Завладев наручным прибором, Элеум, отложив в сторону клинок, ткнула пальцем в экран и, дождавшись результата, принялась копаться в настройках. — Что тут у нас есть… Подавители стандартных систем, дистанционное взаимодействие, модули взлома… Крутая игрушка, дядя… Блин, был бы ты живым, я бы с тобой поболтала, но знаешь, — застегнув планшет Эвенко на запястье, наемница, неуловимым движением подхватив виброклинок, резко выдохнув, полоснула шипящий и плюющийся обрубок биоинженера, разрубая его крест на крест.

На стены брызнула кровь, взвизгнул разрываемый металл, и секционный стол развалился на четыре части.

— Ненавижу упырей, — сплюнула под ноги Ллойс и стерев тыльной стороной ладони попавшие на лицо капли, с ухмылкой уставилась на лежащую под ее ногами мешанину стали костей и плоти. — Вот это отрегенерируй, урод, — хмыкнула она, просунув меч в висящее на поясе кольцо держателя, и слегка пошатываясь, зашагала к выходу. Дело за малым, если верить развешенным на перекрестках схемам — двумя этажами ниже электростанция. И судя по тому, что освещение работает, там осталась, по крайней мере, одна кассета топливных элементов. Вполне достаточно, чтобы разнести эту чертову нору ко всем чертям. Возможно, она даже успеет привести себя в порядок и ещё раз наведаться в оружейку — посмотреть, что лежит в оставленных в дальних секциях ящиках… А ещё попробует завести один из тех странных байков на воздушной подушке… Черт…

На мгновение сбившись с шага, Ллойс скрипнула зубами и сжала кулаки. Как она могла забыть! Кисонька наверху с этим громилой. И неизвестно, что ему взбредет в голову… А если он заодно с этими уродами…

— Черт, черт, черт! — Наемница резко ускорила шаг. У нее не так уж и много времени. — Держись, принцесса, — прошипела Элеум себе под нос. — Держись…

— Опять ты здесь. — Ворчливо заметил Болт, скидывая с плеча мокрое полотенце и передавая его Пиклсу. — А я думал, мы уже обо всем поговорили… Или ты пожрать пришел?

— Скорее, навестить старого друга, — громко хлюпнув содержимым исходящей паром кружки, командир летучих наемников, отставив посуду в сторону, благодарно кивнул Магде, подвинувшей к нему миску с супом. — Если честно, даже не ожидал, что увижу здесь столько знакомых лиц. А у тебя тут, прямо, рай.

— Ты же, вроде, сам сказал, что не в претензии, — прищурился механик и, с тоской поглядев в сторону грузовика, глубоко вздохнул. — Чего прошлое-то ворошить, было и было.

— Это ты семьям тех, кого вы с подружкой своей в Красном положил, скажи, — внешне безразлично пожал плечами Аладдин и, аккуратно взяв ложку, принялся всматриваться в искаженное гнутым металлом отражение. — Но… — погрузив столовый прибор в горячее варево, лидер стрелков сделал глоток жирного бульона и блаженно прикрыл глаза, — в одном ты прав: прошлого не воротишь. Так что, долга на тебе, будем считать, что нет.

— Значит, великий Аладдин пришел просить. — Прищурился коротышка и, подтолкнув опасливо разглядывающего наемника Пиклса в сторону обеденного стола, устало помассировав опухшее от недосыпа лицо, последовал за подростком.

Неожиданно со стороны грузовика раздался грохот и лязг.

— Майло, хорош! — Поморщился коротышка. — У меня там сварочный аппарат стоит. Кислород и всё такое. Так и до беды недалеко.

— Ничего с твоим агрегатом не случиться, — обиженно проворчал, вылезая из кузова фургона Майло и, перехватив поудобней пулемет, со вздохом пожал плечами. — Темно, вот и споткнулся. У Ллойс там такой бардак… На фига ей столько железок?

— Это точно… — Уныло кивнул коротышка и, бросив короткий взгляд на иронично разглядывающего охранника командира наемников, обреченно махнул рукой. — Лучше садись. Ужин стынет.

— Ладно… — Забросив оружие на спину, Майло пересек эллинг и по примеру Элеум, перевернув спинкой вперед, оседлал последний свободный стул.

— Аладдин, командир самого удачливого и беспощадного отряда стрелков по северную сторону от Мертвого языка… — положив подбородок на скрипучую спинку сиденья, неопределенным тоном протянул охранник. — В Бьорке твоим именем непослушных детей пугают…

— Я послал беспилотник, — прихлебывая густое варево, проронил наемник, не обративший никакого внимания на сверлящего его подозрительным взглядом Майло, — Звери начали сборы. Хорошо подготовились, давно столько тяжелого вооружения не видал. И с патронами у них проблем, по-видимому, тоже нет.

— Ух, как здорово! — Демонстративно потер ладони механик. — Значит, скоро у меня работы будет выше крыши. Хоть, неудачную ярмарку отобью.

— Не ерничай, — поморщился Аладдин.

— Не буду, — протянул неожиданно посерьезневший коротышка. — Тяжелого вооружения, говоришь, полно? Это плохо. Обычно у зверей с техникой проблемы. Одно ружье на троих, максимум… И пяток патронов на брата.

— Плохо, — согласился командир стрелков и, облизав ложку, благодарно кивнув вымученно улыбнувшейся Магде, аккуратно положил её на дно опустевшей тарелки. — И необычно. Их лагерь в двухстах километрах от города. Был. Если верить последним данным, то они двинулись к Бойне двадцать минут назад. Будут здесь к рассвету.

— Ну, будут и будут, — тяжело вздохнул коротышка. — Думаешь, это первый налет? Пару лет назад один молодой хан сумел объединить больше сорока родов… Вот это было настоящее побоище. Две недели ямы под могилы этих уродов рыли. А Стая… — Механик ухмыльнулся. — Тьфу, и растереть. Даже если у них всякие финтифлюшки есть.

Губы предводителя отряда летунов сжались в тонкую, почти неразличимую линию.

— Выбесить меня решил, да? — Прошипел он, зло прищурившись. — На чьей ты стороне, Максимус? Что ты станешь делать? Здесь слишком крутая каша заварится, чтобы я оставлял за спиной врагов. Это до тебя доходит? Или опять шутковать начнешь?

— То есть, если я скажу, что вообще не собираюсь ни с кем воевать, ты меня пристрелишь? — Вскинул бровь механик. — Тебе не кажется, что это не лучший способ предлагать сотрудничество?

— В Бойне что-то назревает, Мотыль. — Нервно дернув плечом, Аладдин прикрыл рот ладонью и, болезненно скривившись, громко рыгнул. — И я не о штурме сейчас говорю. Такое ощущение, что каждая собака в этом паршивом городишке замешана, минимум, в двух заговорах. Финк заперся в своей норе и никого к себе не пускает, его охрана отговаривается тем, что он болен, но я в это не верю. Маршал тоже что-то темнит. Мрак говорит, что занят эвакуацией и строительством последних баррикад, но его люди рыщут по Нижнему городу, что-то высматривая. Половина наемников, что нанял Финк, куда-то пропали. В городе началось мародерство. А два часа назад мои ребята обнаружили бомбу под джетом. Под моим джетом. Поэтому, — скрестив руки на груди, наемник уставился в переносицу механика тяжелым, немигающим взглядом, — я спрашиваю ещё раз. На чьей ты стороне, вольный стрелок Максимус, по прозвищу Мотыль? За кого ты будешь убивать завтра? За кого ты будешь умирать?

— Убивать? Видишь вон ту штуку? — Насмешливо хмыкнул Болт и, указав рукой в сторону застывшего в тени грузовика дрона, растянул губы в невеселой ухмылке. — Моя девочка вполне способна справиться с кулаком паладинов Легиона или, как минимум, с парой твоих мобильных групп. Я не собираюсь умирать, Аладдин. Если дело выйдет слишком жарким, я сяду в фургон Искры и уеду из города. И даже те ребята, что строят баррикады перед гаражом, мне не помешают. К счастью, — прищелкнув пальцами, коротышка, запустив руку за пазуху рабочего комбинезона, извлек на свет помятую сигарету и, взяв со стола исцарапанную зажигалку, громко захрустел кремнем.

— Мы оба знаем, что этого не случится. Потому что ты, — ткнув сигаретой в сторону сидящего ссутулив плечи командира отряда, Болт усмехнулся. — Специалист по таким мутным делам и, наверняка, не хуже меня знаешь местные расклады. Если хочешь слышать информацию из первых рук — хорошо. Финк крутит мне яйца, но я работаю на него. По той простой причине, что методы Брокера мне нравятся еще меньше. От них плохо пахнет, Аладдин. И я где-то уже чувствовал этот запашок…

— То есть, в принципе, грузовик уже на ходу. — Прищурившись, командир наемников, оттолкнувшись от спинки стула, принялся задумчиво щелкать костяшками пальцев.

— Ну… — коротышка тяжело вздохнул. — Колеса только обратно поставить, и можно хоть сейчас ехать… Кое-что по мелочи, конечно, осталось, типа, системы принудительного охлаждения движков, освещения и вентиляции, но в принципе, да. Несколько часов работы — и можно ехать.

— Господин Максимус… — неуверенно подняла голову задумчиво водящая пальцем по исцарапанным доскам стола Магда. — А в фургоне… Я понимаю, что мы не очень-то ладим с его хозяйкой, но…

— Думаю, там найдется место для всех, кто в гараже. И не думаю, что Ллойс будет так уж сильно возражать.

— Спасибо, господин Максимус, — кивнула кухарка и, подвинув в сторону коротышки, увлеченно вымакивающего остатки супа куском хлеба, тарелку с нарезанной зеленью, облегченно улыбнулась.

— Значит, ты предпочитаешь сбежать, — покачал головой командир наемников. — А ты знаешь, что город закрыт? Или попросишь меня вывести вас за стены?

— Ты, видимо, невнимательно слушал, командир. — Затушив окурок в жестяной банке, механик болезненно поморщился. — Я не собираюсь бежать. Не собираюсь бросать мастерскую и дело, которое мне по душе. Но если здесь станет по-настоящему опасно, я не буду стоять насмерть. Барахло, оно и есть барахло. Пока у меня есть руки, — коротышка продемонстрировал маленькие ладошки Аладдину и невесело хохотнул, — без работы я не останусь. А теперь, когда мы расставили точки над ё, может, перестанешь ходить вокруг да около и скажешь, зачем пришел?

— Мои вертолеты и джет, — после долгой паузы проронил Аладдин. — Они не взлетят. У Зверей есть зенитные ракеты. Много ракет. Достаточно много, чтобы они не пожалели одну на мой разведывательный дрон. К тому же… — командир наемников грустно усмехнулся. — Я всегда выполняю контракты. Досконально. Ты ведь, знаешь.

— Знаю, — медленно кивнул механик. — Но ты не ответил.

— Мы попали, как кур во щи, — звонко прищелкнув по пустой миске ногтем, лидер стрелков невесело усмехнулся. — Все мы. И ты, и я, и вся эта чертова Бойня. Как ты думаешь, сколько зверья идет к городу?

— Сотен пять, думаю, — пожал плечами коротышка. — Может, шесть.

— Около двух с половиной тысяч, — покачал головой Аладдин. — Я тоже думал, что это обычный налет. Под семьсот бойцов, пара десятков грузовиков, мегатрак. Но они меня обманули. Большая часть их отряда отстала на пару дней. Не знаю, было это хитростью или нет, но сейчас к городу движется больше полутора сотен абордажных машин с тяжелым вооружением. Ракеты, минометы, несколько пушек. Тепловизоры беспилотника показали, что у них в фургонах четыре боевых зверя. Четыре, Болт! Их системы уже держат небо над городом. Наглухо. А больше сотни байкеров патрулируют степь. Городу конец. — Командир отряда наемников покачал головой и недовольно поморщился. — Вполне может быть, что это действительно, мое последнее задание.

— С чего это? — Нахмурился коротышка. — Даже если они так упакованы, ты и из не таких передряг выбирался. К тому же, ты не один, тут Операторы, шерифы. Мэл вон, я слышал, ополчение собирает…

— Когда ты был в моем отряде… — тяжело проронил лидер стрелков и, огладив рукоять висящего на груди массивного, какого-то квадратного и неуклюжего пистолета, чуть заметно дернул уголком рта. — Ты был моей совестью. Ты всегда поступал правильно, Болт. Всегда. И никогда не отступал от собственных принципов. Даже если это было… неразумно.

— Я уже понял, к чему ты клонишь, командир, и мне это не нравится, — протянув руку, Болт подтянул к себе жестяную пепельницу и, покрутив в руках, со стуком опустил ее обратно.

— Завтра, на баррикадах… — Аладдин, будто борясь с собой, сделал длинную паузу. — Мне бы пригодилась твоя помощь, Болт. Очень пригодилась. А что касается твоей репутации… — лидер наемников вздохнул, — я сделаю всё возможное, чтобы Совет Стрелков забыл о твоих… прегрешениях. Ты снова сможешь работать в вольных городах. И я сниму объявленную награду за твою голову. Я могу, ты знаешь.

— Щедро, — хмыкнул коротышка. — Только вот, мертвецу такие подарки ни к чему.

— Болт… — Командир наемников отвел взгляд. — Пожалуйста… Не заставляй меня…

— А я и не заставляю. — Пожал плечами коротышка. — И я никогда не был твоей совестью, Аладдин. Ей была Ллойс. Ты можешь отрицать это сколько угодно, но только она никогда не боялась сказать тебе правду в лицо. И это было не потому, что ты с ней спал. Я тоже сначала думал, что поэтому… Но нет. Просто… — Болт вздохнул. — Уходи, командир. Довольствуйся моим словом, что я не ударю тебе в спину. Мои планы на завтра? — Разведя руки в стороны, механик указал на ржавые металлические стены и усмехнулся. — Защита собственности. Ни больше и ни меньше. Хочешь прислать мне беженцев — забудь. Хочешь загнать на стены, забудь дважды. Я не собираюсь подыхать за идеи, командир. Тем более, я это уже делал.

В гараже воцарилась тягостная напряженная тишина.

— Город уже третьи сутки без воды. А ты имеешь ее достаточно, чтобы принимать душ. — Прищурился Аладдин. — Там, — кивнув в сторону выхода, Аладдин прикусил губу. — Почти десять тысяч человек. Старики, женщины, дети. Здесь очень много детей, Болт. Почти в каждой семье, минимум, по два ребенка. Там в бараках, рядом с ареной, сейчас чёртовы ясли. Завтра, за час до рассвета я, как и Мэл начну выдавать оружие всем, кто способен его держать. Всем, у кого есть яйца и намерение защищать свой город. Ты можешь сколько угодно считать меня подлецом и манипулятором, но…. — Снова глубоко вздохнув, Аладдин запустил руку за пазуху и положил на стол нечто, напоминающее небрежно оплетенный проводами пластиковый обруч. — Частота 127. Шифрование… думаю, ты разберешься. Надеюсь, ты сделаешь правильный выбор. — Громко скрипнув стулом, командир наемников встал и, одернув разгрузку, направился к выходу.

— Я тоже надеюсь, что ты не ошибся! — крикнул ему в спину Болт, подцепив пальцем гарнитуру рации, и принялся вертеть её с таким видом, будто это была дохлая змея. — Очень надеюсь, — добавил механик чуть тише.

— Дядя Болт, — неожиданно подал голос не произнёсший ни слова за всё время разговора, нервно теребящий застежку своего бронекостюма Пиклс. — Две с половиной тысячи… Это ведь, много да? Мы все умрем?

— Ну и с чего ты это взял? — Как-то ненатурально рассердился карлик. — Из-за этого возомнившего себя великим стратегом говнюка? Наплюй. А лучше иди спать. Завтра будет тяжелый день, а ты на ногах еле держишься.

— Я не хочу спать. — Упрямо надул губы подросток и широко зевнул. — Вы с Майло колеса ставить хотели и пробный пуск делать. Я посмотреть хочу…

— Поможет он… — насмешливо фыркнул Болт. — Иди дрыхнуть, а то у меня у самого от одного взгляда на тебя глаза слипаются.

— А я бы напился, — неожиданно усмехнулся Майло и, с громким жестяным звуком отодвинув от себя алюминиевую миску, поморщился. — Спасибо, Магда. Очень вкусно…

— Не время напиваться, парень. — Покачал головой коротышка. — У нас работы полно. Сначала поставим на фуру колеса, а потом… Ну… Ты знаешь…

— Щука? — Полу утвердительно кивнул охранник.

— Девочка не совсем в форме, но думаю, минуты на три-четыре её хватит. — Кивнул механик. — Только вот боекомплект, жаль, неполный.

— Ракеты? — Вопросительно вскинул брови Майло.

— Два залпа. — Задумчиво прикусил губу коротышка. — Только с наведением проблемы. А еще триста снарядов для автопушки и тысячная лента для пулемета.

— И это называется не в форме? — Удивлено присвистнул охранник.

— Ещё как… — Согласно кивнул Максимус, коснувшись охватившей левое ухо латунно поблескивающей пластины, болезненно поморщился.

— Никаких вестей? — Перехватив взглядом жест маленького механика, понимающе протянула Магда.

— Нет. — Покачал головой Болт. — То ли эта штука сломалась, то ли она уже… — Не договорив, механик соскочил со стула и, раскачиваясь при каждом шаге, словно переевшая зерна утка, устремился к грузовику.

— Или сбежала, — фыркнул Пиклс и снова зевнул.

— Не думаю, что это так. — Покачала головой кухарка. — Мисс Ллойс не похожа на того, кто бросает друзей. Иди-ка, действительно, спать. Но перед этим помолимся.

— За мутантку? — Возмутился подросток.

— За всех нас, — покачала головой женщина. — За всех нас, сынок.

Усмехнувшись, Лед оттянул затвор, подобрав упавшую на песок горячую гильзу, довольно прищурился. Неплохо. Правда, он целился чуть выше в сустав, но и так сойдет. Посмотрим теперь, как здоровяк покрутится. Даже для такого бойца, как Зеро, и один серокожий — серьезный противник, а с простреленным бедром… Сплюнув в сторону ком горячей слюны, альбинос вытер выступивший на лбу пот рукавом куртки и приник к прицелу. У заброшенного форта разыгрывалось настоящее представление. К удивлению наемника великан, сбитый с ног выстрелом, как ни в чем ни бывало, перекатился на четвереньки, вскочил на ноги, метнув что-то под ноги валяющейся на земле девчонки, развернувшись на сто восемьдесят градусов бросился в набегающую на него толпу мутантов. Впечатав приклад своего нелепо огромного ружья в переносицу первого противника, гладиатор, ловко подцепив плечом второго, перебросил его через себя, походя, ударив поверженного серокожего каблуком сапога в основание черепа, сцепился с третьим. Несмотря на свою чудовищную комплекцию, Зеро уступал мутанту весом раза в полтора, но это нисколько не помешало ему в доли секунды выбраться из захвата и вбить выдвинувшиеся из пальцев на добрую ладонь когти в гортань чудища. Раззявивший рот серокожий исторг под ноги целый фонтан крови. Вместо того, чтобы отпустить явно потерявшего всякий интерес к драке противника и попытаться разорвать дистанцию, Зеро пригнувшись и обхватив мутанта за пояс, поднял его над головой, избегая ударов топоров и копий, набегающих на него серокожих, крутанулся на правой ноге и, метнув тело в толпу, прыгнул следом. Во все стороны полетели брызги крови и куски мяса. Превратившийся в настоящий вихрь стальных когтей, мелькающих коленей и пудовых кулаков, Зеро легко скользил между явно растерявшимися мутантами, оставляя за собой настоящую просеку из изломанных и жестоко покалеченных тел. Буквально растворяясь в воздухе, чтобы тут же возникнуть в другом месте, гладиатор, не пропуская, казалось, ни одного удара, легко ломал кости, выбивал суставы и резал сухожилья противникам.

Лед удивленно приоткрыл рот. Нет, он, конечно, понимал, что прошедший горнило арены и завоевавший пояс чемпиона великан не так прост, но то, что происходило перед его глазами, было настоящим чудом. Нарушая все мыслимые и немыслимые законы рукопашной схватки, Зеро молнией метался от одного противника к другому, превращая плотную толпу врагов в рассеянные кучки противников, пытающихся уже только отбиваться. Казалось, еще чуть-чуть и мутанты дрогнут, побегут… В планы наемника такой расклад никоим образом не вписывался. Взяв поправку на ветер, Лед поплотнее прижал приклад к плечу и, дождавшись паузы между ударами сердца, выбрал слабину спускового крючка.

Задушенный глушителем последнего довоенного поколения выстрел прозвучал не громче хлопка в ладоши, на землю упала очередная исторгающая из себя легкий дымок гильза, и гладиатор, пошатнувшись, схватился за простреленное плечо. Губы наемника скривились в раздраженной гримасе. Черт. Опять промахнулся. Этот здоровяк слишком быстрый, скачет, словно блоха на раскаленной сковороде. Ну, ничего посмотрим, как теперь попрыгаешь. По идее, пули могучего пятидесятого калибра при попадании в конечность должны ее просто-напросто отрывать, но в случае с Зеро этого почему-то не произошло. Скорее всего, великан являлся счастливым обладателем какой-то встроенной в плоть защиты. Возможно, укрепленных суставов и армированных костей, возможно, он даже вшил себе под кожу способные уберечь от большинства видов стрелкового оружия псевдоуглеродные мембраны, но так или иначе, прилетевший со скоростью километра в секунду груз из медной оболочки, свинца и сегментированного стального сердечника не пройдет незамеченным, даже для тяжелого боевого дрона. Так и произошло. Нет, гладиатор не упал, каким-то образом умудряясь не только оставаться на ногах, но и продолжая раздавать во все стороны, зачастую оказывающимися последними для противников удары, но двигался теперь вяло, заторможено, явно с каждой секундой теряя силы. Вот запнувшись, Зеро не успевает отпрыгнуть в сторону и огромный, сделанный, судя по всему, из циркулярной пилы топор подсекает раненое бедро, вот гладиатор теряет равновесие, и острие копья одного из серокожих легко пробив толстую кожаную куртку впивается ему под мышку, вот гигант падает на колени и, получив удар дубины по голове валится на песок. Лед усмехнулся. Еще немного и…

Неожиданно земля вокруг гладиатора завихрилась множеством пыльных бурунчиков. Больше всего это походило на поднимающийся над вот-вот готовой закипеть кастрюлей пар, или на туман, что обычно покрывает степь после ядерной бури, но сейчас роль тумана выполняли пыль и песок. Сомкнувшиеся над телом Зеро бурунчики раскидали мутантов в стороны, будто кегли. Лед чертыхнулся. Гигант вставал. Весь покрытый своей и чужой кровью, получивший минимум десяток несовместимых с жизнью для нормального человека ранений, великан медленно поднимался на ноги, будто всплывающий из глубины озера водяной монстр. Раскинув когтистые руки в стороны, Зеро, подняв голову, издал чудовищный вой и снова ринулся вперед. От места, где происходило действо до обустроенной наемником лежки, было больше километра, если верить показаниям встроенного в массивный прицел дальномера, один километр двести сорок метров, но на мгновенье снайперу показалось, что гладиатор кричит у него над ухом. Так мог выть только смертельно раненный зверь, волчица, до последнего защищающая своих детенышей…

Не обращая внимания на сыплющиеся на него со всех сторон удары, гигант, подскочив к одному из мутантов, вцепившись когтистой рукой ему в горло, резко дернул руку на себя, повернулся ко второму и, вбив лезвия в брюшину, прикрытую подобием грубо склепанной из автомобильных покрышек и стальных листов брони, снова резко дернул вверх, с одинаковой легкостью рассекая резину, сталь, плоть и кости. Отбросив серокожего, зажимающего лезущие из огромной раны кольца кишок, на руки товарищам, зарычал и впился в горло третьему…

— Срань… — Выдохнул Лед и, с трудом удержавшись от очередного плевка, нервно дослал в патронник следующий патрон. — Дерьмо… — Прошипел он чуть слышно и, прикусив губу склонил голову ближе к прицелу. — Дерьмо, дерьмо, дерьмо…

Несмотря на всю свою ярость, гладиатор явно помнил о снайпере, и теперь от взгляда наемника его закрывали тела мутантов.

— Сука, — скривился Лед, и на мгновение отпустив оружие, в ярости впечатал ладонь в край заботливо расстеленного на песке резинового коврика.

— Сука, сука, сука!

Как же он ненавидел всех этих модифицированных уродов. Этих напичканных титаном и хромом, накаченных хитрыми наноколониями ублюдков. Даже больше, чем мутантов. Те хотя бы, родились такими. А эти уроды, в которых железа больше, чем плоти, еще называют их нечистыми. Мутанты — ха! Сколько раз его самого называли мутантом из-за лишенного даже намека на меланин организма. Сколько побоев и унижений он стерпел из-за того, что тупым репоедам, называющим себя чистыми и нормальными, взбрело голову, что красноглазый мальчишка с алебастровой кожей — нелюдь, мут, животное, и с ним надо обращаться, как с животным. Сколько раз, сорвав с него то тряпье, которое он называл одеждой, его распинали на земле и с гиканьем и смехом смотрели, как его не выдерживающая режущих, будто ножи, лучей яркого южного солнца кожа краснеет и сползает слоями. Сколько раз его отдавали мерзкому, вечно пахнущему сивухой и прокисшей мочой, выжившему из ума старику-Чистильщику для проведения ритуала "очистки". Именно после очередной попытки "изгнания злого духа" он и сбежал из родной деревни. Именно перенесённые унижения помогли ему прогрызть путь наверх. Сначала в составе одной из многочисленных, состоящих большей частью из опустившегося отребья и таких же, как он, сбежавших в поисках лучшей доли подростков, мелких банд, потом, как ученик стрелка, странного тощего, как каланча наемника, охотника за головами. А потом и как полноценный стрелок. И теперь каждый раз, спуская курок, ломая кости или загоняя десяток-другой сантиметров стали в горло очередному "клиенту", Лед вспоминал лица своих мучителей.

Он опоздал. Слишком долго тянул с возвращением. Слишком часто откладывал свою месть, ввязываясь во всё новые и новые контракты. А когда он вернулся, было уже слишком поздно. Деревеньку сожгли. То ли повлекшая за собой зачистку очередная вспышка красной чумы, то ли просто бандитские разборки. Кто знает. Да и неважно это было, главное, что Лед до сих пор не мог спокойно спать по ночам, вновь и вновь вспоминая лица своих мучителей. Источающие злобу и запах алкоголя, огрубевшие от въевшейся грязи и тяжелой неподъемной работы в поле, перекошенные отвращением…

Помотав головой из стороны в сторону, наемник отогнал так некстати принесенные неожиданной вспышкой ярости воспоминания и снова приник к прицелу.

— Черт…

Видимо он размяк. Устал. Пора устроить небольшой отпуск, развеяться, напиться, в конце концов. Но сейчас… Лед зло усмехнулся. Гладиатора добьют бегущие из форта на помощь своим собратьям мутанты. Эта вспышка ярости не может быть бесконечной. В конце концов, он и сам не раз входил в раж и знал, как быстро в таких случаях уходят, взявшись, будто из ниоткуда силы. А сейчас надо заняться начавшей, судя по всему, приходить в себя девчонкой.

— Ох… — Выронив патрон из дрожащих пальцев, Кити, согнувшись от боли, прокатилась по земле добрые пять метров и, скорчившись, обхватила руками горящий огнем живот.

— Ха… Баба!! — Довольно прогудел серокожий и, широко растопырив руки, шагнул вперед. — Моя! Я первый поймал!

Кити похолодела от страха. Полуголый, одетый лишь в устрашающих размеров брезентовые шорты и тяжелые, судя по всему, стачанные проволокой из обрезков автомобильных покрышек сапоги, почти трехметровый гигант, выглядел, будто помесь с детства принимающего анаболики кабана и человека. Был именно таким, как их описывали в многочисленных страшных историях. Огромным, сильным, быстрым и очень-очень злым. Выделяющиеся на круглом, словно сковородка серо-стальном лице толстые губы раскрылись, обнажая пеньки желто-коричневых устрашающе крупных зубов. Из уголка рта потянулась тонкая ниточка слюны. Мышцы под толстой ноздреватой шкурой перекатывались, словно валуны. Задушено пискнув, Кити бросила взгляд на лежащую в двух шагах винтовку и застонала. Слишком далеко….

— Красивый, баба. — Довольно кивнул мутант. — Только мелкий. Ломаться быстро. Много сыновей не сделать.

Кити всхлипнула, и скорчившись еще больше, с трудом оторвав руку от стремительно немеющего места, куда пришелся пинок чудища, опустила руку на рукоять обреза.

— Прятать? — Нахмурился серокожий, и с удивительной для такой комплекции быстротой сократив расстояние, сграбастал девушку за волосы, рванул её на себя.

Звук дуплета оглушил Кити, уши снова резанула болью и будто забило ватой. Мир потускнел, на лицо упали красные капли. Неожиданно хватка мутанта ослабла и Кити снова повалилась в пыль.

— А-А-А, — Баба слепой меня делать! Раздавлю! — Завыл гигант, оторвав ладони от изорванной снопом картечи морды, крутанулся вокруг себя в попытке схватить поспешно отползающую девушку. Судя по всему, именно это движение ослепленного гиганта и спасло Кити. Прилетевшая со стороны степи пуля с глухим чваканьем впилась под лопатку гиганта и ударила в землю россыпью осколков оболочки и кровавых ошметков, забрызгав лицо девушки очередной порцией крови.

— Тупой… Баба… — Прохрипел раненый гигант и, покачнувшись, опустился на колени. — Убь-ю-ю.

Сама наполовину потерявшая зрение от заливающей глаза своей и чужой крови Кити на четвереньках подползла к винтовке, дотянувшись до свисающего с приклада обрывка ремня и потянула оружие на себя. Между рук девушки взвился фонтан пыли. Через секунду послышался звук выстрела.

— Промазал, — зло прошипела Кити и, перехватив винтовку, попыталась встать на ноги. Не получилось. Мир шатался и плыл, руки дрожали. Звуки слышались, как через толстый слой ваты. Покосившись в сторону бушующего, буквально, в двадцати шагах кровавого шторма, центром которого был Зеро, Кити, сплюнула под ноги огромный ком из смеси пыли крови и слюны, и буквально, кожей чувствуя, как утекает драгоценное время, со всей возможной скоростью, на четвереньках рванула к мутанту, по-прежнему стоящему на коленях и пытающемуся запихать в зияющую на груди дыру ошметки сердца. Со стоном поднявшись на ноги, девушка, утвердив ствол винтовки на широченном, будто капот пикапа плече, сморгнула снова залившие глаза кровь и пот, и приникла к прицельной планке. Вот. Вон там… Мгновенный проблеск на два часа. Задержав дыхание, девушка осторожно выбрала слабину спускового крючка. Только бы не промазать, только бы… Раздался выстрел, и в то же мгновение ей показалось, что кто-то огрел ее по голове молотком. Что-то невидимое рвануло волосы с такой силой, что она услышала, как трещат шейные позвонки. Щеку и шею залило чем-то горячим и липким. Взгляд расфокусировался, а мир начал стремительно проваливаться в разверзшуюся под ногами воронку.

— Держись, девоч… А-а-а, сука!.. — Повернувшийся было к девушке гигант, яростно заорав, выдернул из загривка глубоко засевшее в плоти копье, хлестанул обидчика когтями по шее, дернул пытающегося зажать чудовищную рану на горле серокожего за лапу и раскрутив, словно куклу, швырнул в толпу набегающих противников.

— Всех убью…

Земля под ногами завибрировала, и будто пошла волнами. Чувствуя, как внизу живота формируется тугой комок иррационального, неудержимого животного страха, а кости пробивают острые уколы боли, Кити, застонав, перехватила винтовку, не вставая, поймав в прицел ближайшего мутанта, спустила курок. Раз, два, три, четыре… Так быстро она ещё никогда не стреляла. Оружие забилось в ее руках, словно пойманная за хвост рыба, но к несказанному удивлению девушки все пули попали в цель. Строй почти смявших гладиатора мутантов распался. Но это было уже неважно. Чувствуя, как сознание медленно проваливается в какую-то черно-багровую дыру, Кити равнодушно наблюдала за медленно окружающими ее и Зеро тварями. Тридцать или пятьдесят. Может шестьдесят или семьдесят… Неважно. Они не справятся. Зеро слишком устал, потерял слишком много крови, и, если бы не его трюки с инфразвуком, наверняка был бы уже мертв. А она слишком слаба, чтобы даже попытаться уползти. Словно подтверждая невеселые мысли, её голень словно сдавили в тисках, мир в очередной раз поплыл, и в поле зрения возникла обезображенная выстрелом в упор безглазая харя, никак не желающего умирать мутанта.

— Поймал. — Оскалился разорванными губами серокожий. — Сейчас… больно…

Раздался звук, будто на землю обрушились первые капли ливня, и в голове серокожего образовалось сразу десяток отверстий. В лицо пахнуло горячим, остро пахнущим перегретым машинным маслом и озоном воздухом, в десятке сантиметров от глаз промелькнуло что-то массивное, отливающее хромом, бешено вращающееся, и придавившую девушку к земле тушу просто снесло…

— А ВОТ И МАМОЧКА, СУКИ! — Звонкий, наполненный ничем не сдерживаемой яростью голос наемницы хлестнул, словно плеть. Снова раздался звук падающих капель, и толпа серокожих отшатнулась назад, оставляя за собой не меньше десятка тел. По глазам Кити ударила яркая вспышка, и один из мутантов хрипло заорав, принялся крутиться на месте, срывая с себя горящую одежду и кожу.

— А НУ, НАЗАД!! — Звонко крикнула Элеум и, подняв на дыбы своё транспортное средство — дикую смесь байка и геликоптера— злобно захохотала. — ИЛИ ВАМ ЖИТЬ НАДОЕЛО??

— Баба! Хвата… — Не успевший закончить фразу серокожий, исторгнув изо рта целый фонтан крови, выпучил глаза и захрипел. Широченная, перевитая мускулами грудная клетка мутанта смялась, словно жестяная банка, из которой выкачали воздух, ноги мутанта подогнулись, и он повалился в пыль.

— Я СКАЗАЛА!!! — Снова сверкнуло, и голова одного из великанов лопнула, заливая соседей своим содержимым. — НАЗАД!!

— Ведьма!! — Выкрикнул один из серокожих и отбросив сделанную из утыканной гвоздями железнодорожной шпалы дубину, попятился, торопясь скрыться за спинами товарищей. — Баба, волос плохой! Красная, волос! Плохой! Колдовство баба! Старый Гры говорить!

— Старый Гры дурак! Колдовство не быва… — Поперхнувшись ввалившейся внутрь черепа челюстью мутант, со стоном выплевывая остатки зубов, повалился на колени.

— КТО ЕЩЕ ХОЧЕТ? — Вскинув свое оружие, крикнула наемница и, зарычав двигателем своего воздушного байка, подняла машину на пару метров в воздух.

— ТЫ! ИЛИ ТЫ!! — Поочередно ткнув стволом странного, раздутого, будто пчелиный улей, оружия в сторону медленно отступающих гигантов Элеум бешено оскалилась, разразилась неприятным, лающим смехом. — НУ!! ДАВАЙТЕ!! А ТО МНЕ СКУЧНО!!!

— Ведьма! — Снова вскрикнул один из мутантов. — Ведьма!! Ведьма!! Плохой глаз!! Колдунство!!

Толпа мутантов поспешно отступила назад.

— ПОШЛИ ПРОЧЬ!! — Надрывая связки, заорала Ллойс.

В свободной руке наемницы, как по волшебству появился тонкий, поблескивающий сталью цилиндр. Подцепив кончиком острого ногтя большого пальца празднично красный колпачок, Элеум умелым движением бедер повернула свой парящий над землей транспорт в сторону наиболее тесного скопления мутантов.

— ВОН!! ИЛИ Я ВАШЕ ЛОГОВО, К ХЕРАМ, ВЗОРВУ!!

— Врет!! Ведьма врет!! Слабая! Не взрывать!! Всё равно, баба…

Следующие два события произошли одновременно. Нижняя часть живота мутанта вспухла горбом и с неприятным хлюпаньем треснула, заливая штаны хозяина черной кровью и содержимым кишечника. Земля под ногами дрогнула, и заброшенная база легионеров, воспарив на мгновение в воздухе, рухнула в образовавшуюся в земле огненную яму.

— Чёрт. Чёрт. Чёрт. — Отбросив в сторону ставший бесполезным детонатор, Ллойс, громко и со вкусом выматеревшись, резко бросив машину вниз, схватила за руку, слабо пискнувшую Кити и, перевалив её через сиденье, повернула байк к Зеро.

— Хватайся или сдохни! — Прошипела она и, взревев двигателем, направила машину, прямо на стоящего на коленях гладиатора.

Финк открыл глаза. Да. Наконец-то. В комнате было темно, но устроителя боев это не смущало. Он видел всё. Разнополосицу кабелей и трубок на потолке, обшарпанные, покрытые следами влаги стены, массивные, похожие на раздувшихся пауков стенды роботизированных хирургических станций. Казалось, стоит ему сосредоточиться, он легко сможет разглядеть, всё что угодно, каждую трещину на полу, каждый потек влаги, каждую витающую в воздухе пылинку. Этому не мешало ни тусклое освещение, ни плещущаяся вокруг, омывающая его тело мутная жижа.

Отлично. Просто отлично. Зэд не подвел. Чертово ведро с гайками сделало именно то, что от него требовалось. Теперь дело за малым. Оглянувшись по сторонам, Финк расплылся в широкой улыбке. Да. Да! ДА!! Сжав огромный кулак, барон Бойни повел на пробу вновь обретшими былую силу плечами, и услышал, как жалобно треща, рвутся, охватывающие его тело путы, беззвучно расхохотался. Изо рта Финка вырвалось несколько пузырьков. Загубник он выплюнул, как только очнулся, но отсутствие воздуха его не слишком смущало. Могучие легкие отцеживали из воды кислород с такой же легкостью, как жабры у рыб. Снова сжав кулак, Финк обрушил его на окружающее его новое тело бронестекло. Раздался треск и хруст. По отделяющей его от внешнего мира прозрачной толще пошла густая сеть трещин. В образовавшуюся прореху хлынула окружающая его жидкость.

— Не стоит зря ломать оборудование, клиент, — неожиданно раздался из темноты механический голос. Одна из смутных теней в дальнем углу дрогнула, и из-за перегораживающей операционную ширмы громко клацая по кафельному полу вышел Зэд. — Достаточно было подождать пару минут, и я бы тебя…

Жидкость в чане колыхнулась и с громким сосущим звуком ушла в открывшиеся под ногами устроителя боев щели шлюза. Стекло дрогнуло и пошло вверх.

— Освободил. — Закончил фразу киборг и, склонив голову набок, громко прищелкнул клешнями манипуляторов.

— Я устал жать. — Пробасил Финк и, раздраженно сорвав с себя остатки питательных трубок и датчиков шагнул на пол. — К тому же, Эвенко скоро принесет новый биор. Как прошел процесс?

— Регибернация успешна, на девяносто девять и семь десятых процентов. — Слегка раздраженно клацнув жвалами, киборг обошел кругом стоящего посреди комнаты Финка и изобразил нечто вроде довольного кивка. — Сама операция тоже прошла более, чем успешно. А новое… вместилище… — Зэд развел манипуляторы в стороны. — На мой вкус, оно просто великолепно. Несмотря на все уверения Эвенко о необходимости замены оборудования, я смог воссоздать изначальный прототип в полном объеме. И избавиться от большинства… сопутствующих дефектов. Объем костно-мышечной массы, на тридцать процентов выше от стандарта. Скорость нервной проводимости увеличена вдвое. Регенерация… Ха… — Киборг довольно загудел внутренними механизмами. — Благодаря полученным недавно образцам, я полностью переработал протоколы восстановления и смог ускорить регенерацию более, чем в девяносто раз от стандарта. Девяносто раз, Финк! Гарантированное восстановление от любой не смертельной раны в течение восьми-десяти часов. Вплоть до отращивания утерянных конечностей. Но учти, на это потребуется много энергии. Кстати, насчет энергии…

Зажужжав какими-то внутренними механизмами, киборг вновь хлопнул шторками диафрагм, превращая глаза камеры в хитро помигивающие точки.

— Помимо митохондриального окисления я также ввел в организм хлорофилл и смог добиться возможности питания клеток путем фотосинтеза. Это, конечно, не заменит нормального употребления пищи, но, во всяком случае, не даст умереть от истощения в случае её длительного отсутствия и снизит потребность в постоянной подпитке встроенных батарей. Кожа изменена по тому же принципу, что и у серокожих, и дает защиту, сопоставимую с пластинами бронежилетов четвертого класса защиты. Череп и позвоночник усиленны дополнительными защитными хрящами и броневыми пластинами… Основные органы дублированы, надпочечники…

— Хватит, блин, я, всё равно, и половины из того, что ты сказал, не понял. — Отмахнулся Финк и, сделав пару неуверенных шагов, уставился в занимающее большую часть стены зеркало. — Ха, я толстый… и, как будто… выше…

— На четыре сантиметра. — Приподнявшись над полом, киборг просеменил к устроителю боев и, встав у него за правым плечом, прищелкнул жвалами. — Небольшой побочный эффект добавления в базовый геном части ДНК геномодифицированных солдат. Что касается жировой массы… Организм переработает её в ближайшие полгода. Во-первых, жировые отложения будут неплохим подспорьем в процессе стабилизации обменных функций. Во-вторых… — Киборг замялся. — Я подумал, что наши… друзья могут неправильно понять. Слишком кардинальные изменения во внешности… вызовут вопросы.

— Понимаю, — тяжело вздохнув, Финк оттянул жировую складку на животе и, вытянув шею, пошевелил пальцами ног. — Чёрт. А я так хотел увидеть собственный член без зеркала… Двадцать лет… — Громко хлопнув ладонью по отозвавшемуся глухим звуком и ленивым колыханием животу, устроитель боев, закатив глаза, испустил тяжелый вздох. — Двадцать грёбаных лет я из-за брюха даже поссать нормально не могу. А бабы… Даже шлюхи отвращения не скрывают…

— Эм… — В голосе киборга послышались неуверенные нотки. — Честно говоря, я об этом как-то не задумывался…

— Да ладно тебе, — отмахнулся Финк и, сжав кулак, с улыбкой посмотрел на переминающегося с ноги на ногу киборга. — Главное, не как у первых наших образцов. Остальное, мелочи.

— Я рад, что ты тоже так думаешь, — кивнул Захария Ливингстон, и вытянув оплетенную проводами клешню в неком подобии победного салюта, расщеперил жвалы в подобии улыбки. — Кстати, в будущем с этим могут быть проблемы…

— Какие? — Насторожился толстяк, повернувшись к киборгу, сложил на жирной груди бревноподобные руки. — Ты хочешь сказать, что я получил новое тело, но не смогу покувыркаться с дамочками?

— Я этого не говорил. — Покачал головой киборг. — Просто… Надо проверить уровень гормонального выброса. Похоже, твой мозг не совсем ещё адаптировался к новой среде. Мои датчики… — Постучав себя манипулятором по бочкообразной груди, Зэд, отступив на пару шагов, припал к земле, сразу став похожим на металлического краба-переростка. — Фиксируют большие выбросы адреналина Пробуждение наступило слишком рано, процесс восстановления не до конца завершен…

— Сколько я провалялся? — Финк перебил излияния врача и снова принялся разглядывать свое отражение в зеркале.

— Шестнадцать часов, — прошелестел Зэд. — Я не мог рисковать и ускорять процесс ещё больше.

— Хм… — устроитель боев недовольно фыркнул. — Что наверху?

— Мрак и Мэл закончили эвакуацию. Пушки и пулеметы установлены. Дроны готовы вылететь по первому приказу. Люди Аладдина рассредоточились по вершине холма, взяв под контроль большинство ключевых точек. Ловчие… — Киборг сделал паузу. — Ловчие отряды тоже готовы.

— Отлично. — Подняв могучую руку, Финк полюбовался на мгновение проступившими из-под слоя жира мускулами, вспухшими под кожей, оплетенными паутиной толстых жил, и расхохотался. — Где моя одежда, Зэд?

— В соседней комнате. — Но киборг снова замялся… — Это не все новости…

В лаборатории воцарилась тишина, нарушаемая лишь мерным гудением невидимых вентиляторов и жалобным хлюпаньем поврежденного биореактора.

— Говори, — тяжело вздохнул устроитель боев.

— Ликана погибла… — Отступив еще на пару шагов, киборг развел манипуляторы в обезоруживающем жесте. — Кто-то её застрелил и устроил пожар в участке. Мрак… — Киборг недовольно захрустел клешнями. — Ты знаешь, как он к ней относился…

— Гадство. — Поморщился Финк. — Как же не вовремя… Это диверсия? Заказное убийство?

— Нет… Похоже, просто случайность. Если верить маршалу, арестованная за драку женщина сумела протащить с собой в камеру пистолет и что-то типа пилы. Судя по тому, что удалось понять ищейкам, Ликана застала её за перепиливанием решетки вентиляции… Десять пуль в голову. Не простых пуль, а комплексного поражения, ну тех, что с неорганическим нервнопаралитическим ядом и с "Серой хмарью"…

— Знаю, — досадливо махнул рукой толстяк.

— Я не смог её вытащить. — Глаза киборга налились гневной краснотой. — Это немного уязвляет мою гордость. И… — щелкнув жвалами, киборг просеменил к ширме и, положив несколько манипуляторов на консоль компьютера покачал головой. — Мне её тоже жаль, Финк. Она была… незаменимым помощником.

— А ещё она была моими глазами у Операторов. — Скривился устроитель боев. — Я ослеп в ключевой момент партии…

— Ты думаешь, что-то может пойти не так? — Вскинул голову Зэд.

— Это война, Захария, — тяжело вздохнул Финк, и прошлепав босыми ногами к треснувшему стеклу биорепликатора, прикусил губу. — На войне всё и всегда не так. Чёрт. Прости за чан.

— Это всего лишь колба. — В тусклом свете горящей в четверть накала дежурной лампы стальная маска киборга на мгновение стала похожа на морду сказочного чудовища. — Её заменят завтра к утру. Сам биор цел. А завтра или послезавтра у меня будет второй.

— Да… — Кивнул Финк. — Завтра. Надеюсь, Эвенко хватит ума переждать штурм… на безопасном расстоянии.

— Даже не сомневаюсь… — В голосе киборга послышалась нескрываемая неприязнь. — Тебе надо одеться, Финк. Ты дрожишь.

— Да… — Приложив ладонь ко лбу, устроитель боев вздохнул. — Новое тело, старые проблемы, да?

— Будем надеяться, что это временно, — прогудел Зэд, и громко клацая когтями ходильных конечностей по кафелю, засеменил к выходу.

— Приготовься, кисонька — сейчас будет больно. — Достав из аптечки, разложенной на дне прицепа пикапа, небольшую бутылку с прозрачной жидкостью, наемница щедро брызнула на марлевый тампон и приложила его к голове девушки.

— Ай-ай-ай… — Кити попыталась было отстраниться, но Элеум держала крепко.

— Немного пощиплет, зато потом точно не загниёт, — прокомментировала Ллойс, и небрежно отбросив окрасившийся в розовый цвет бинт, продемонстрировала Кити зловеще выглядящую кривую иглу с продетой в нее ниткой. — А вот это будет действительно больно.

— Эй… — Неожиданно подал голос сидящий на крыше пикапа великан и нахмурился. — А чего не степлером. Быстрее ведь?..

— Быстрее, — прищурилась наемница, посмотрев на белую, как мел девушку, досадливо фыркнула. — Но ухо я степлером ровно не присобачу… и скальп тоже зашить не мешает.

— Ухо? — Испуганно сглотнув слюну, Кити умоляюще посмотрела на наемницу. — А, может, оно само прирастет, а? У меня, ведь, этот как его… Феникс…

— А действительно, почему бы не оставить всё, как есть, а? — Неожиданно зло прищурившись, наемница небрежно бросила иголку с ниткой обратно в неглубокую плашку с перекисью и скрестила руки на груди. — Ты ведь, теперь такая крутая. Кровь из ран почти не течет. Синяки уже почти прошли. Только вот незадача. Наличие стимулирующих нанитов в крови не означает, что восстановление будет полным. Хочешь, чтобы ухо торчало, как ручка у кастрюли или вообще отвалилось? Вон видишь, — ткнув пальцем в с интересом прислушивающегося к разговору великана, Элеум недовольно фыркнула. — У него в моче нанитов больше, чем у тебя во всем организме. А всё равно, шкуру штопает. Потому что знает — не обработаешь рану, будешь потом годами со спайками мучиться. Годами, понимаешь? Но, если хочешь, давай, вперед! — Недовольно скривившись, Ллойс покопалась за пазухой изорванного, покрытого подозрительными пятнами комбинезона, вытащив сигарету и щелкнула пальцами. — Не мне полжизни с перекошенной рожей ходить.

— Извини. — Опустила голову Кити. — Просто… Это очень больно?

— А я знаю? — Прищурилась наемница и отвернулась

Воцарилось тягостное молчание…

— Ллойс… — Поджав губы, Кити покраснела. — Ты так и не сказала… Твой глаз… — Сделав паузу, девушка сжала кулаки и шмыгнула носом. — Я… Мы… Можем, чем-то помочь?

— Всё нормально, — буркнула наемница и, глубоко затянувшись, поправила прикрывающую глазницу повязку. — Нет глаза, нет проблем.

Кити всхлипнула и, прикусив губу, принялась внимательно изучать ладони.

— Извини, — прошептала она чуть слышно. — Извини. И за винтовку извини… Я… растерялась… Не успела схватить…

— Да срать на винтовку, — хмыкнула Элеум и, неожиданно улыбнувшись, беззлобно ткнула болезненно сморщившуюся девушку в плечо. — Живы, и ладно.

— А ещё не рассказала, что там случилось. — Вновь подал голос Зеро. — Где остальные? И откуда у тебя появился игломет и сендер?

— Ты про эту хрень? — Наемница кивнула в сторону лежащего на боку, в паре шагов от пикапа, смеси мотоцикла и квадрокоптера, резко выпустив дым через нос, стряхнула пепел под ноги. — Там под фортом довоенный бункер с кучей подобных игрушек. Был. Какая-то биолаборатория или ещё что-то в этом роде. Насколько я понимаю, филиал того, что зарыто под Бойней.

— Под Бойней? — Великан нахмурился. — Под Бойней ничего нет… Только старая свалка…

— Слушай, сладенький… — Мне, знаешь ли, как-то недосуг объяснять. Если так любопытно — вот. — Сорвав с запястья минипланшет, наемница бросила его ловко перехватившему прибор в воздухе гладиатору.

— Это игрушка Эвенко. — Еще больше нахмурился Зеро.

— Была Эвенко. Теперь моя. — Оскалилась Элеум. — Смотри профайл "Генезис". Там всё. Про Бойню, Финка, Операторов, Стаю. Все их гнилые расклады. — Отбросив в сторону окурок, наемница потянулась за следующей сигаретой. — Во всяком случае, надеюсь, что все, — буркнула она чуть слышно.

— Я… — покрутив в руках планшет, великан покачал головой и бросил его обратно. — Я… не умею читать.

— Ну-ну… — Губы наемницы растянулись в ехидной гримасе.

— Слушай. Я гладиатор. Ты думаешь, нас учили грамоте? — Обиженно поджав губы, Зеро подхватил степлер и с потерянным видом уставился на огромную рану на бедре.

— Но я, ведь, научилась. — Вскинула бровь Элеум.

— Знаешь, дохлая, — раздраженно отбросив в сторону инструмент, Зеро с хрустом сжал кулаки. — Если ты ещё раз попробуешь натянуть на себя шкуру Фурии, я тебя отделаю. Клянусь. И поверь, тебе это…

Договорить великан не успел. Элеум небрежно взмахнула рукой, и Зеро, буквально, смело с крыши. Прокатившись по земле добрый десяток метров, гладиатор со стоном поднялся на ноги. Брови и волосы великана дымились. Над плечами курился пар.

— Что за…

Легко спрыгнув с борта пикапа, наемница перекинула сигарету в угол рта, усмехнулась, сжала кулак, и тело великана на мгновение, воспарив над землей, с шумом ухнуло вниз.

— Ты за это запла!..

Очередной взмах руки, и Зеро вновь подбросило над землей и впечатало в землю.

— Знаешь, сладенький? — Слова наемницы падали медленно и тяжело, будто надгробные плиты. — По большому счету, ты ещё жив только из-за того, что защищал её.

Кивнув подбородком в сторону девушки, потерявшей от испуга дар речи, Элеум сплюнула под ноги недокуренную сигарету и не торопясь растерла ее каблуком.

— Но, если ты решил посоревноваться, кто дальше ссыт… — Выпятив бедра, Ллойс ткнула кулаком в пах и отставила большой палец. — То я тебя разочарую. Один и тот же фокус дважды со мной не проходит. И мне плевать, кто ссыт дальше. Я тебя просто убью.

— Кха… — С трудом поднявшись на ноги, великан покачнулся и недоуменно уставился на Элеум. — Ты… как ты это делаешь?..

— По-моему, это последнее, о чем ты должен беспокоиться, милый, — сделав пару танцующих шагов, наемница, слегка наклонившись вперед, расставила руки в стороны. — Ну, давай, милый. Ты же хочешь этого не меньше, чем я. Или ты, где-то забыл свои яйца?..

— Ты… — Похожие на лохматых гусениц брови гладиатора сошлись к переносице. — Ты, действительно, думаешь, что эти штуки тебе помогут?

— А ты попробуй, — неожиданно крутанувшись на правой ноге, Элеум, невероятным образом переместившись на добрых пять метров, расхохоталась и с хрустом размяла плечи. — Попробуй сладенький, и я скормлю тебе твои собственные ноги…

— Ты сама этого захотела, — зарычал великан, и резким движением выпустив из пальцев когти, шагнул вперед.

Неожиданно раздался звук, будто в лобовое стекло грузовика ударила стена ливня, и земля между наемницей и гигантом вздыбилась десятками пыльных воронок.

— Хватит! Успокойтесь! Ллойс!! Он, всё равно, тебе не поверит! Он злится, потому что уверен, что ты умерла! Фурия умерла!! Он всю жизнь пытался ей подражать! Тебе подражать! — Отбросив в сторону игломет, Кити, бессильно опустившись на колени, уперлась предплечьями в высокий борт пикапа и, склонив голову, громко шмыгнула носом. — И ты тоже злишься, Ллойс. — Добавила девушка чуть слышно. — Там внизу. Ты что-то узнала, и тебе очень страшно… А еще в тебе что-то сломалось… Нет… не сломалось… Это, как вскрыть гнойник. Он был у тебя где-то глубоко внутри, а сейчас лопнул… Я чувствую… Рано или поздно гной вытечет, но сейчас тебе очень больно и плохо! Нам всем плохо. Мы все ранены и устали. Нам всем больно. И страшно. А вы, вместо того чтобы помочь друг другу, ссоритесь ни из-за чего… — Внезапно плечи девушки содрогнулись и её обильно вырвало желчью.

— Черт. — Позабыв о растерянно застывшем на месте гладиаторе, Элеум опрометью бросилась к содрогающейся в приступах рвоты девушке.

— Черт, черт, черт. Я же сказала — без резких движений, у тебя сотрясение! Видишь, что ты наделал! — Злобно сверкнув глазами в сторону непонимающе моргающего великана, наемница, запрыгнув в кузов пикапа, осторожно притянула девушку к себе. — Тише, кисонька. Тише. Никаких криков. Никакого напряжения ближайшие пару дней. Всё пройдет. А ухо, всё-таки, придется зашить. Оно у тебя на половине хряща висит, хорошо, что вообще не оторвало…

— Ладно… — Снова всхлипнув, девушка обхватила руку наемницы и слабо улыбнулась. — Только не деритесь…

— Не будем. — Пикап ощутимо качнулся, и в кузове сразу стало тесно. — Приношу свои извинения, Фурия. — Склонив голову, великан, тяжело вздохнув, вытер с лица текущую из носа кровь и изобразил нечто отдаленно напоминающее улыбку. — Я… Меня ввела в заблуждение твоя внешность. Считал, что легендарная прайм старше…

— Я — регенератор, сладенький, мы не стареем. Живем, пока не подохнем или не превратимся в упырей. Почти так же, как "Дорианы", ну, знаешь, те кто…

— Знаю, — кивнул великан и, снова сев на крышу машины, принялся с недовольным видом отряхивать одежду. — Терпеть не могу этих смазливых ублюдков… Похоже, швы разошлись… и бедро опять кровит…

— Давай, так. Закончу с принцессой и посмотрю, что можно с тобой сделать. — Поджав губы, наемница с подозрением оглядела озабоченно зажимающего рану на ноге великана и хитро прищурилась. — Только заруби себе на носу, ты мне, всё равно, не нравишься…

— Ага, — уныло кивнул Зеро. — Только ты, это… С перекисью полегче, ладно… И может, всё же расскажешь, что произошло… Вкратце…

— Если только вкратце. — Снова подхватив иголку, наемница жестом указала девушке лечь и, положив её голову на колени принялась ровными уверенными стежками стягивать разорванную пулей кожу.

Кити шипела и морщилась, но терпела, тело девушки пробивала нервная дрожь.

— Финк и Операторы договорились с кланами серокожих. Те должны были поставлять им всякие ништяки из зараженных зон. Форт — пробный шар. Шахта по добычи угля и ещё довоенный бункер — в довесок. Но что-то не заладилось, толстяк, судя по всему, даже аппаратуру вывезти не успел. У Эвенко не записано, но, судя по всему, это работа Брокера.

— Брокера? — Удивился гигант. — У Эвенко есть записи про Брокера?

— Ага. — Чуть повернув лежащую на коленях голову девушки, наемница, затянув нить, небрежно срезала ее ногтем большого пальца и занялась оставленной пулей идущей от виска до затылка бороздой. — Эвенко спелся с Брокером. И Ставро тоже. Судя по всему, им было приказано пустить нас в расход, но что-то пошло не так. — Прикоснувшись к перекрывающей глаз повязке, Элеум усмехнулась. — Об остальном и ёж догадается. Ставро сдох, как и старик. Я пустила в разнос ядер-генератор и дала деру. И наткнулась на Вас.

— Но… Детонатор… — Великан непонимающе нахмурился.

— Я блефовала. — Ухмыльнулась Элеум. — Не вовремя эта штука рванула, правда? Я думала, у нас ещё минут двадцать…

— Зачем ты взорвала бункер… Там ведь… там… — Взмахнув руками, гигант болезненно скривился и вновь зажал обильно кровоточащее бедро. — Один такой сендер стоит, как хороший дом.

— Тебя там не было, сладенький. Ты не видел, что там внизу. К тому же… я терпеть не могу старые убежища. — Прищурилась наемница и, затянув последнюю петлю, похлопала девушку по плечу. — Всё, кисонька. А ты боялась…

— Спасибо. — Пробормотала девушка, отодвинувшись от Ллойс, и бессильно привалилась к борту пикапа. — Спасибо Ллойс, — повторила она и выдавила из себя слабую улыбку.

— С тебя сказка, принцесса, — фыркнула наемница и, тяжело вздохнув, на мгновение прикрыла глаза. — Ты про тех недомерков мне так до конца и не дорассказала. Мне интересно, как они справятся с тем огнедышащим ящером…

— Что дальше-то делать будем… Ты понимаешь, что Финк нам головы оторвет? — Досадливо скрипнув зубами, гигант с тоской поглядел на сосредоточенно копающуюся в аптечке, Элеум. — Так бы могли попробовать вернуться, а теперь, когда всё сгорело…

— Не знаю, как ты… — пожав плечами, Элеум вытащила из сумки зловеще выглядящие, хищно выгнутые щипцы и с неодобрением оглядев со всех сторон, потянулась к бутылке с перекисью. — А я в Бойню больше — ни ногой.

— Эй, ты что задумала? — Опасливо глянув на инструмент, гладиатор перевел взгляд на бутылку с перекисью и помотал головой. — Ты это, брось, железку этой штукой не обеззаразишь, а в глубокие раны ее лить нельзя — закупорить сосуды, как два пальц… Стой… — Гигант удивлено моргнул. — То есть, как ни ногой? Ты что, сбежать хочешь?..

— В точку, сладенький. — Довольно кивнула наемница. — Я самое главное забыла рассказать: на город Стая идет. Большой рейд. Весь клан собрался. И если ты думаешь, что это фигня, и Бойня выстоит, ты глубоко ошибаешься. Брокер в сговоре со зверями и откроет ворота. Так что, завтра в Бойне… — подбросив в руке щипцы, наемница ухмыльнулась, — будет настоящая… бойня.

— Ллойс. А как же… — Мы что, просто уйдем? — Неверяще протянула Кити и, застонав, приложила руки к вискам.

— А что ты предлагаешь? Драться с тысячей рейдеров? У нас из оружия — мое рубило, его когти да твоя лупара. Я бы добавила игломет, но ты только что все иглы расстреляла…

— Но… — Кити моргнула. — Дядя Болт, Майло, Магад, Пиклс… Мы их что, бросим?

— Слушай, принцесса, — вскочив на ноги, Ллойс бросила щипцы и перекись обратно в сумку и принялась мерить кузов пикапа шагами. — Болт и Майло взрослые мальчики. Они знают, что делать. Магду ты знаешь пару дней, а Пиклс… Он, всё равно, тебе не нравится… К тому же, я не думаю, что Болт их бросит. Выкрутятся. Максимус и не из таких передряг выбирался…

— Это не ты… — Девушка перебила Элеум и, сжав кулаки, упрямо выдвинула подбородок. — Это не ты… Ты так никогда не сказала бы… Ты бы не бросила друзей…

— ОНИ МНЕ НЕ ДРУЗЬЯ!! — Неожиданно гаркнула наемница и, с хрустом сжав кулаки, топнула ногой с такой силой, что автомобиль закачался. Вокруг кистей и предплечий Элеум заклубилось горячее марево. — В задницу таких друзей!! Я не собираюсь подыхать…

Встретившись взглядом с Кити, наемница осеклась на середине фразы.

— А-А-А-А! — Лицо наемницы поплыло, черты обострились, из глубины на секунду выплыло что-то древнее, хищное и жадное. В глазах сверкнуло желтое пламя.

— А-А-Р-Р-А! — Издав очередной, полный ярости крик, Ллойс резко развернулась к испуганно отшатнувшемуся от нее гладиатору.

— Новый план, — прошипела она, брыжжа слюной. — Я тебя штопаю. Ты берешь кисоньку и двигаешь на север. В Красный двор. В сам город не заезжай. Остановитесь в трактире "Трехногий конь". Скажи хозяину, что ты мой друг, он поселит тебя бесплатно. Ждете меня неделю, если нет…

— Не пойдет, — покачал головой великан. — Ты можешь убить меня на месте, но не пойдет. У меня в Бойне тоже есть… друзья. И я никогда не был трусом. Всю свою грёбаную жизнь я только пил, жрал, трахался и дрался. Каждый день рисковал своей задницей ради грёбаного серебра. Даже если всё так плохо, как ты говоришь… Я, всё равно, буду драться.

— Тогда ты сдохнешь…

— Может и так, — оскалил железные зубы великан. — Только, тогда это будет мой собственный выбор.

— Чёрт… Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. — Плечи наемницы неожиданно поникли. — Ладно… — Выдохнула она, спустя минуту. Ладно, чёрт возьми. Если вы решили сдохнуть и утянуть меня за компанию…

— Если мы всё решили… Может, тогда всё-таки, попробуешь меня зашить? — Кивнув на рану, великан зябко поежился. — И зачем ты, чёрт возьми, достала из сумки ту штуку?

— Чтобы вытащить пулю, сладкий, — бесцветным голосом проронила наемница и снова склонилась над аптечкой.

— Вот дерьмо… — Уныло протянул гладиатор.

— Оно самое… — фыркнула Элеум. — Оно самое.

Лед умирал. Он знал, что умирает и от этого знания почему-то становилось немного легче. При попадании пули пятидесятого калибра в конечность, эту самую конечность просто-напросто, отрывает, ко всем чертям, но, к сожалению, этого не произошло. Выстрел девчонки попал ему в живот. Просто, вырвал большую часть кишок, захватив с собой пяток размолотых в труху ребер и забрызгав всё в радиусе пяти метров кровью, дерьмом и кусками внутренностей. Его кровью и его дерьмом. Не помог ни бронежилет, ни принявшая на себя часть удара винтовка. Да и как они могли помочь от выстрела из оружия, рассчитанного на то, чтобы выводить из строя бронетехнику и двигатели машин? Чёрт, как же больно…

Вколотый на автомате коктейль из стимуляторов противошоковых, а также пара прицепленных к разгрузке медшотов не дали ему умереть сразу. Но достаточно было взглянуть на рану, чтобы понять: его смерть — дело времени. Хуже всего, что химия и чертовы заживляющие наноботы не давали ему потерять сознание, оставляя его на той грани апатии, когда единственным ощущениям оставалась нестерпимая боль. Пальцы наемника всё ещё скребли по земле, инстинктивно запихивая обратно в зияющую, исходящую сукровицей дыру обрывки внутренностей. Загребали вместе с кровавым фаршем песок и мелкие камни, воспаленные, слезящиеся глаза слепо шарили по земле в поисках того невероятного чуда, что могло бы ему помочь.

Но Лед понимал, что чуда не случится… Возможно, окажись он сейчас в хорошей клинике, ещё можно было бы побарахтаться, сдать все нычки с припрятанным серебром, отдать последнее, стать клюющей по ложке размолотой каши и гадящей себе в штаны развалиной, но Пустошь не прощает слабых. Так что, пришло время умирать. Подняв глаза к солнцу, наемник растянул покрытый кровавой пеной рот в бешеной улыбке и захихикал. Вернее, он хотел засмеяться, но из груди вырвалось лишь слабое, принесшее с собой очередную волну боли шипение. Дышать с каждым вздохом становилось всё труднее и труднее, странное ледяное онемение медленно поднималось к трепыхающемуся, словно птица с оторванным крылом, сердцу.

— Суки… — прохрипел наемник. — Ненавижу… Всех ненавижу.

Неожиданно в паре шагов от него раздалось чуть слышное шуршание. Сделавший над собой невероятное усилие, Лед скосил глаза, и бешеная ухмылка на его лице сменилась гримасой отвращения и страха.

— Людь. — Прогудел серокожий, пнув ствол искореженной винтовки, и довольно оскалился. — Людь. Дохлый.

— Не людь, а человек. Правильно говори. — Ворчливо заметил второй, подойдя к стоящему в десятке метров от наемника мотоциклу, и принялся скрести обломанными ногтями по бугристой коже мощного, словно гранитный валун, затылка. — И не дохлый ещё. Видишь — дышит.

— Скоро сдохнет. — Усмехнулся первый. — Не донесём. Другая человеки убежала, а этот остался. Странно.

— Не донесём — сожрём. — Безразлично пожал плечами второй серокожий. — А другая, пусть ушли. Это есть хорошо. Большой человека воин. Баба с красный волос воин. Мелкий баба без носа из бум палка метко-метко стрелять. Тоже воин. Пусть ушли. Надо самим идти. Новый нора искать. Старый совсем гореть.

— Не баба. Жалко. — Вздохнул первый, сделав сотрясающий землю шаг по направлению к наемнику, жалостливо сморщился. — Баба хочу. И жрать.

— Дурак. — Оторвавшись от созерцания мотоцикла, мутант повернулся к собрату и растянул губы в довольной усмешке. — Какая разница? Человеки мягкие. Только старшим не говорить. Рассердятся.

— Хм… — задумался первый. — А твоя прав. Только я первый.

Неожиданно для себя издав истерический смешок, Лед, собрав последние силы, попытался отползти в сторону, но всего, чего он добился было жалкое подергивание отказывающего служить тела. Неожиданно перед внутренним взором наемника возникло лицо. Старое. Усталое. Выгоревшие волосы, высушенное временем и солнцем, загрубевшее от принесенных осенними ветрами самумов. Иссеченное морщинами и шрамами. Тонкая линия подбородка. Горестная складка у рта… И глаза. Смотрящие на него со смесью жалости, любви, разочарования и… надежды?

— Мама… — чуть слышно прошептал Лед. И умер.